Другой такой же пакет положил на стол: для Ларисы. - Есть не буду, некогда. Все. Будем прощаться, дружок…
Глянул на нее - она стояла посреди комнаты со своей сумкой в руках, кожаную черную куртку перекинула через плечо, готова была идти. В блестящих глазах вызов.
- Нет, так не пойдет, - сказал он решительно. - Хорошо, давай объяснимся. Сядь. - Подвинул ей стул, взял за плечи, усадил. Сам сел против нее. - Я понимаю, ты рвешься в пекло, тебе нужно все видеть своими глазами. Не только видеть - участвовать в событиях. Милый друг, ты представить себе не можешь, как я ценю это. И я обещаю тебе. Вернусь из этой поездки, буду проситься на фронт. Никто меня здесь, в Москве, не удержит. И тогда мы поедем вместе. Обещаю. Мы будем вместе. Но не сейчас. Я еду выполнить приказ, которому не сочувствую, но который надо выполнить, и как можно скорее. У меня должны быть развязаны руки. Я даже не беру с собой матросов. Потерпи. Всего несколько дней. Договорились?
Она словно не слышала его.
- Я еду с тобой.
- Нет. Положи, пожалуйста, куртку. - Он стал отнимать у нее куртку, она не отдавала.
- Ты не смеешь меня удерживать!
- Лариса, у меня нет времени. - Он начинал сердиться.
- Почему ты на меня кричишь?
- Я не кричу. Прошу тебя, будь благоразумна. Простимся мирно. Поцелую тебя - и пойду. А ты останешься и будешь ждать меня. С нетерпением. Договорились?
Вместо ответа она двинулась к выходу. Это было уже слишком. С ее упрямством он уже сталкивался. Оно его иногда забавляло, иногда злило. Но теперь оно было совершенно недопустимо.
Догнал ее в коридоре, против их спальни. Дверь в спальню была приоткрыта, ключ торчал в двери. Подхватил ее и внес в спальню, оставил там, выскочил в коридор и повернул ключ в двери.
Она забарабанила в дверь кулаками.
- Как ты смеешь! Выпусти меня сейчас же! Слышишь? Немедленно открой! Ты не любишь меня!
- Будешь сидеть здесь, пока я не уеду. Ключ отдам шоферу, он вернется с вокзала и отопрет.
Выскочил из квартиры, грохнув дверью. Что за дурацкий каприз! Непременно ей надо ехать - сейчас! Балованная профессорская дочка…
Уже сбежав вниз по лестнице, выходя из подъезда, вспомнил про сумку, оставшуюся в квартире. Матрос, водитель, подремывал, сидя за рулем. Увидев Раскольникова, включил мотор, но Раскольников, подойдя к машине, сказал ему, чтобы он еще немного поскучал, и вернулся в дом.
Поднимаясь наверх, злости в себе уже не чувствовал. Будто ее и не было. Удивлялся, с чего вдруг накатило? Было неловко за свою вспышку.
Тихонько отпер входную дверь, подошел к двери в спальню, прислушался.
И ничего не услышал.Что она там делала? Тревога охватила его.
Тоской, болью, жгучим стыдом сжало сердце. Поспешно отворил дверь.
В комнате было темно, но в полосе света из коридора увидел: она лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Он подсел к ней, стал гладить, как маленькую, по голове, осторожно обнял за плечи и перевернул к себе лицом, приподнял, прижал к себе.
- Прости, я не хотел тебя обидеть. Сам не знаю, что на меня нашло. Если хочешь… поедем. Как-нибудь… Может быть, и ничего…
- Нет, нет! Не надо…
- Почему не надо? Я обдумал… Как-нибудь…
- Нет… Я не хочу тебе мешать…
- Ты не будешь мне мешать!
- Поезжай, милый. И возвращайся скорее. Мне без тебя плохо. Если бы ты знал…
- Конечно… конечно…
Его трясло, как в ознобе, он прижимал ее к себе, стараясь избавиться от этой трясучки. И ее трясло, и она жалась к нему. Всматривался в ее мерцающие глаза, и неудержимо тянуло погрузиться в их омут, раствориться в нем, исчезнуть, и не было силы противиться этому желанию…
Успокоенный, умиротворенный уходил из дому, оставив Ларису спящей и тоже умиротворенной. Ныло сердце от нежности к ней, от страшной неуместности поездки, отделившей их друг от друга - неизвестно, на какое время. Но нечего было делать, внизу у подъезда томился шофер, на Казанском вокзале ждал экстренный поезд.
Накрапывал дождик, когда подъехали к вокзалу. У крайнего дебаркадера одиноко стоял синий вагон в сцепе с шипящим паровозом. Немолодой машинист в засаленной кепке возился у тендера. Снял кепку, приветствуя пассажира, легко взбежал по железной лесенке к себе в кабину, высунулся из окошка, посвистал тоненьким паровозным свистком, предупреждая об отправлении. Раскольников вошел в вагон, и поезд тронулся. Быстро разогнавшись, маленький состав понесся с сумасшедшей скоростью, звеня буферами, прыгая и гремя на стрелках.
В вагоне был бархатный пружинный диван, трясло и подбрасывало дико, но, едва лег и накрылся одеяльцем, которое нашел в ящике дивана, провалился в сон и ничего уже не слышал, не чувствовал.
3
Когда проснулся, оказалось, уже проскочили Рязань. Поезд несся все с той же бешеной скоростью.
Небольшую остановку сделали в Козлове, у водокачки. Пока паровоз набирал воду, Раскольников вышел из вагона размяться. Солнце палило по-южному, горячий плотный воздух, пропитанный удушливым запахом мазута, тяжело колыхался над сабельно блиставшими полосками рельс.
В Борисоглебске поезд задержали: в районе станции Алексиково шел бой. Как объяснили Раскольникову, Алексиково несколько раз переходило из рук в руки, в бою участвовали крупные силы с той и другой стороны. Красными войсками, особой бригадой, командовал Сиверс.
Досадная задержка могла испортить дело. Дорог был каждый час. И ничего нельзя было предпринять. Тут еще кто-то принес весть, будто на Тамани немцы начали высаживать десант. Нервничая, вышагивал Раскольников по шатким доскам перрона, то и дело заходил к начальнику станции, заглядывал в комнату телеграфиста: что нового? Его успокаивали: на подмогу Сиверсу подошли отряды Петрова и Киквидзе, совместными усилиями они должны очистить железнодорожное полотно.
К счастью, так и случилось. К полудню стало известно, что казаки отступили. Поезд Раскольникова отправили первым, сразу же, как только восстановили путь.
4
На другой день рано утром прибыли в Царицын, оста новились недалеко от вокзала. Начальник станции сказал, что тут рядом стоит вагон еще одного наркома, Сталина. Пока меняли паровоз - на это должно было уйти с полчаса, - решил зайти к Сталину: нет ли у него новостей из Новороссийска?
Сталин встретил его дружелюбно. Успокоил насчет флота: пока на месте, но, похоже, часть его, едва ли не половина, собирается-таки уходить в Севастополь. А другая часть?
- Не поймешь. Митингуют. Топить - не топить. Вчера оттуда приезжал Шляпников, - пренебрежительным тоном сказал Сталин. - Сведения - от него. Можно ли положиться на его сведения? Не знаю. Он против потопления Черноморского флота. Не понимает…
Сталин пожал плечами, вытащил изо рта погасшую трубку, выколотил ее в глиняную миску, стоявшую на столе, набил заново. Раскуривая, принялся ходить между пустым столом (кроме глиняной миски с аккуратно разложенными кучками пепла в ней, на столе ничего не было) и стеной, на которой висела карта Поволжья. Был он в черном кителе и светлых брюках, заправленных в голенища высоких сапог, с длинными, зачесанными назад, влажными еще после умывания - недавно встал - черными волосами, спокойный, медлительный, полусонный. Не стесняясь гостя, позевывал в кулак.
С удивлением смотрел на него Раскольников. О чем он говорил? Как будто он не имел никакого отношения к новороссийскому делу. Будто не возлагал Совнарком и на него ответственности за исход дела и не он посылал Ленину телеграмму, в которой сообщал о Шляпникове, посланном им в Новороссийск вместо себя. Если Шляпников вернулся ни с чем, как тут можно было оставаться спокойным? И зачем было посылать его вместо себя? При том еще, что тот заявил себя противником потопления флота? Посылал, чтобы тот отвез в Новороссийск какие-то бумаги?..
- Где сейчас Шляпников? - спросил Раскольников.
- Не знаю, - равнодушно ответил Сталин, занимаясь трубкой.
Вот это новость, с недоумением соображал Раскольников. Шляпников, посланец Сталина, неизвестно где, а сам Сталин - здесь, не в Новороссийске! Почему?
- Что происходит на Таманском полуострове? У вас есть какие-нибудь сведения? В дороге я слышал, будто бы немцы там высадили десант?
- Да, на Тамани высадился немецкий полк. Говорят, двадцать тысяч войска. Скорее всего, цифра преувеличена.
- Но это серьезная угроза Новороссийску.
- Серьезная, - согласился Сталин, спокойно смотря на Раскольникова. В Екатеринодаре все узнаете из первых рук. Доберетесь до Екатеринодара, непременно повидайте местных руководящих товарищей. В исполкоме Кубано-Черноморской республики поговорите с товарищами Островской и Рубиным. В исполкоме республики это наиболее влиятельные товарищи. Объясните им значение операции ликвидации флота. Они тоже не понимают. Постарайтесь заручиться их поддержкой. Этого не сделали, не сумели или не захотели сделать, ни Шляпников, ни ваш Вахрамеев с Глебовым-Авиловым. Надеюсь, вы - сумеете…
И опять с недоумением слушал его Раскольников. Почему он сам этого не сделал? Почему передоверил дело Шляпникову, противнику потопления флота?.. Но не спрашивать же было его об этом.
Попрощавшись со Сталиным, вернулся к поезду, и через несколько минут понеслись дальше на юг.
5
До самой Тихорецкой, находившейся уже в пределах Кубано-Черноморской республики, составной части РСФСР, прикрытой от немцев и казаков Краснова отрядами Красной Армии, дорога была неспокойна. На станциях напряженно ожидали налетов казаков, в степь смотрели размещенные на чердаках станционных построек узкоствольные пулеметы "кольт", тупорылые "максимы". На горизонте маячили темные фигурки отдельных всадников. Близко к железнодорожному полотну они подъезжать не решались, за всю дорогу от Царицына только раз казачий разъезд оказался рядом с полотном, и дело чуть не кончилось бедой.
Это было в Сальской степи, после Котельникова. Красота цветущей, еще не выгоревшей степи завораживала, томил и тревожил проникавший в приоткрытое окно запах полыни, густой медовый настой дикого разнотравья. Но мешала гарь из паровозной трубы, тоже проникавшая в оконную щель, открыть окно пошире и вовсе было невозможно: гарь тотчас заполняла купе, все засыпало угольной мелкой противной крупой. Надоело бороться с гарью, и один из перегонов Раскольников проехал на раме паровоза, перед трубой. Сидел на раме, пропустив ноги сквозь прутья ограждающей решетки, полной грудью вбирал в себя упруго набегавший чистый ароматный воздух. Снял свой синий китель, аккуратно свернул, положил рядом. Потом снял и тельник. Разулся, подставил ступни встречному воздуху. Поток воздуха был так плотен, глянцевая синь неба над головой так густа, что возникало почти физическое ощущение, будто не степь вокруг, а море, не воздух, а теплые морские волны окатывали с ног до головы, теребили волосы, мягко залепляли глаза.
Еще издали заметил впереди по ходу поезда, справа, двух всадников, во весь опор мчавшихся к полотну железной дороги, поезду наперерез. Что у них было на уме, кто знает. На всякий случай вытащил из кобуры револьвер, положил на китель, чтоб был под рукой. Саженях в ста от полотна один из всадников повернул коня, поскакал вдоль железной дороги, несколько впереди поезда. Другой подлетел совсем близко к полотну, тоже опередив поезд. Чуть придержал коня, и когда паровоз поравнялся с ним, дал повод, понесся вровень с мордой паровоза, весело и бесцеремонно рассматривая Раскольникова. Это был молодой белобрысый казак в полной старорежимной форме - гимнастерке с погонами, синих шароварах с красными лампасами, фуражке с кокардой, надетой набекрень, с опущенным ремешком. За спиной у него болтался карабин. Сидел он в своем мягком седле, как в кресле, поигрывая плеточкой. Вдруг, что-то крикнув, сорвал с ремня карабин, и вскинул, направил на Раскольникова. Раскольников проворно схватился за револьвер, прицелился ему в лоб. Казак засмеялся, поднял карабин вверх стволом и отвалил вправо, натянув повод, стал отставать от поезда…
В Тихорецкой остановились возле какого-то воинского эшелона. Неподалеку был штабной вагон. Раскольников вошел, спросил командира. Его провели к пожилому стат ному человеку в офицерском френче, с аккуратно подстриженной, черной, с проседью, бородкой. Он оказался командующим группой войск, сосредоточенных под Батайском.
- Против нас стоят немцы, а также офицерские и казачьи отряды, смотря на Раскольникова строгим, полковничьим взглядом, объяснил он положение своих частей. - Я мог бы взять Батайск, а затем и Ростов, если бы у меня было достаточно артиллерии. Уже не говорю о дальнобойной. Обеспечьте, товарищи наркомы, действующую армию артиллерией, и мы очистим донскую землю от оккупантов. А заодно и от Краснова с белым офицерством. Между тем в Новороссийске готовится преступная акция уничтожения русского флота. - Помолчал, все так же строго и в упор смотря на Раскольникова. - Вы направляетесь в Новороссийск?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57