А когда принц хмуро посмотрел на него, добавил: — Я правду говорю, милорд, . — делается все возможное. Я знаю город так же хорошо, как и любой другой человек, если он, конечно, не один из людей самого Хозяина. Джимми же — пересмешник. Он может отыскать тропку к ночным ястребам там, где десяток шпионов не найдет ничего.
— Не забудьте, — сказал Арута, — я знавал капитана секретной полиции Гая, его звали Джоко Редберн, и, хотя он был весьма ловким и безжалостным, поймать Аниту ему не удалось. Пересмешники оказались ему не по зубам.
Волней, видимо, устал — он знаком показал, что просит разрешения сесть. Арута махнул рукой в сторону стула.
— Может быть, ты и прав, певец. Это верно — я не могу устранить угрозу. Мысль о том, что где-то бродят убийцы, лишает меня покоя.
Арута наклонился над столом:
— Еще больше, чем меня? Помните, Волней, ведь это в меня метили!
Лори добавил:
— Вряд ли они охотились за мной.
— Разве только какой-нибудь любитель музыки… — сухо заметил Арута.
— Простите, если я не смог должным образом проявить себя, — вздохнул Волней. — Я уже не раз пожалел о том, что мне пришлось управлять владениями принца.
— Бросьте, Волней, — сказал Арута. — Вы проделали здесь огромную работу. Когда Лиам настаивал, чтобы я отправился вместе с ним в путешествие по Восточным землям, я возражал, опасаясь, что Западным землям будет тяжело при любом правлении, кроме моего собственного, в основном, изза того наследия, что досталось нам после правления БасТайры. И я рад, что все было не так плохо. Вряд ли кому-либо удалось бы справиться с управлением так успешно, как это сделали вы, граф.
— Благодарю, ваше высочество, — сказал Волней, не очень воодушевленный комплиментом.
— Я хотел просить вас остаться на своем посту. После того, как Дуланик исчез, у нас нет герцога Крондорского, который мог бы действовать от имени города. Лиам не может объявить этот пост вакантным, иначе пришлось бы обесчестить память Дуланика, лишив его титула на два года. Мы предполагаем, что он, скорее всего, стал жертвой Гая или Редберна. Так что на настоящее время, думаю, мы оставим вас на посту канцлера.
Волнею очень мало понравилась такая новость, но он принял назначение подобающим образом и просто сказал в ответ:
— Я благодарю ваше высочество за доверие.
Разговор был прерван появлением Гардана, отца Натана и Джимми. Бычья шея Натана налилась кровью, когда он едва ли не внес Джимми в комнату. Парнишка обливался потом, в лице не было ни кровинки. Арута указал на кресло, и жрец устроил Джимми туда.
— Что случилось? — спросил Арута.
Гардан не то улыбался, не то хмурился неодобрительно:
— Этот юный храбрец бегает с прошлой ночи с глубокой раной в боку. Он сам ее перевязал и решил, что этого достаточно.
— Она начала нарывать, — прибавил Натан, — так что мне пришлось промыть и перевязать ее. Я настоял на том, чтобы обработать рану, прежде чем прийти сюда — мальчика лихорадило. Так что рана теперь болит. — Он глянул на Джимми. — Конечно, он немного бледноват после процедуры, но через несколько часов ему станет легче, если он, разумеется, не сделает ничего, чтобы рана опять открылась Джимми было немного не по себе.
— Извините, что доставил вам неудобства, отец, но при других обстоятельствах о моей ране позаботились бы.
Арута взглянул на мальчишку-вора:
— Что ты разузнал?
— Поймать ястреба может оказаться даже труднее, чем мы думали, ваше высочество. Есть способ связаться с убийцами, но он запутан и ненадежен. — Арута кивнул, ожидая продолжения. — Сегодня мне пришлось обратиться к попрошайкам, и вот что я мало-помалу выяснил. Если вы пожелаете воспользоваться услугами гильдии убийц, вам необходимо отправиться в храм Лимс-Крагмы, — Натан изобразил знак оберега при упоминании имени богини смерти. — Произносится особая клятва, и просьба опускается в специально помеченную урну вместе с золотом, зашитым в пергамент, на котором указано ваше имя. С вами свяжутся, когда им покажется удобным, в течение следующего дня. Вы называете жертву, они называют цену. Вы либо платите, либо нет. Если платите, они говорят вам, когда и где оставить золото. Если не платите, они исчезают и вы больше их не видите.
— Это просто, — сказал Лори. — Они говорят, когда и где, так что будет нелегко расставить ловушку.
— Невозможно, я бы сказал, — заметил Гардан.
— Нет ничего невозможного, — сказал Арута. По его лицу было видно, что он глубоко задумался.
— Придумал! — воскликнул после долгого молчания Лори. Все посмотрели на певца. — Джимми, ты сказал, что с тем, кто оставит золото в урне, они свяжутся в течение дня. — Джимми кивнул. — Тогда все, что нам нужно, — это сделать так, чтобы человек, оставивший золото, все время оставался на одном месте. На том месте, за которым мы будем наблюдать.
— Действительно, совсем просто, когда уже придумано, — заметил Арута.
— Где?
Ему ответил Джимми:
— Есть несколько мест, которыми мы могли бы воспользоваться, ваше высочество, но те, кто ими владеет, ненадежны.
— Я знаю одно место, — сказал Лори. — Если наш друг Джимми Рука захочет произнести нужные слова, ночные ястребы не заподозрят ловушки.
— Не знаю, — сказал Джимми. — В Крондоре что-то происходит. Если я под подозрением, удобный случай может нам больше никогда не представиться.
— Он напомнил им про нападение Джека и его неизвестного приспешника с арбалетом. — Может, все это ерунда. Знал я людей, которые приходили в бешенство даже из-за меньших пустяков, чем прозвища, но если это не так… Если Джек был как-то связан с тем убийцей…
— Тогда, — заметил Лори, — это значит, что ночные ястребы купили стражу пересмешников.
Джимми внезапно утратил свой напускной бравый вид.
— Эта мысль тревожила меня так же, как и мысль о том, что кто-то хочет убить его высочество. Я нарушил клятву пересмешника. Мне надо было рассказать все своим еще прошлой ночью, а сейчас я просто обязан это сделать. — Казалось, он собрался встать.
Волней положил на плечо Джимми свою тяжелую руку.
— Самонадеянный мальчишка! Ты говоришь, что какая-то лига головорезов может занимать твои мысли так же, как и опасность, грозящая твоему принцу, а может быть, и твоему королю?
Джимми, похоже, уже был готов ответить, когда вмешался Арута:
— Я думаю, мальчишка прав, Волней. Он же давал клятву.
Лори поспешно шагнул к креслу, где сидел паренек. Отодвинув Волнея в сторону, он склонился так, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом Джимми.
— Мы, парень, понимаем твои тревоги — все вокруг нас меняется уж слишком быстро. Если среди пересмешников есть предатели, тогда твое поспешное признание заставит их замести следы. Если бы мы поймали одного из ночных ястребов… — Он не закончил свою мысль.
— Если Хозяин будет рассуждать так же, как ты, певец, тогда я могу остаться в живых, — сказал Джимми. — Времени на то, чтобы прикрыть свои дела подходящей историей, у меня осталось совсем мало. Скоро меня хватятся. Хорошо, я отнесу записочку в храм Плетущей Сети. Я постараюсь не свалять дурака и попрошу ее оставить место и для меня, когда придет мое время.
—А я, — сказал Лори, — выйду повидать старого друга.
— Хорошо, — сказал Арута. — А завтра мы расставим силки.
Волней, Натан и Гардан остались, а Лори и Джимми ушли, захваченные разговором, — они строили новые планы. Арута проследил, как они уходили; в его темных глазах проглядывал сдерживаемый гнев. После долгих лет сражений в Войнах Врат он приехал в Крондор, надеясь на мирную жизнь с Анитой. А сейчас кто-то осмелился угрожать ему. И этот ктото поплатится за это.
В таверне
было тихо. С Горького моря дул резкий порывистый ветер, ставни были закрыты, и в воздухе висела пелена синего дыма из камина и трубок десятка посетителей. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что таверна выглядит так же, как и в любую другую дождливую ночь. Лукас, владелец таверны, и два его сына стояли за длинной стойкой: один из них время от времени выходил на кухню, чтобы забрать заказанное посетителем блюдо. В углу, у камина, напротив лестницы на второй этаж, светловолосый менестрель пел тихую песню о моряке, который грустит вдали от дома.
Более внимательный взгляд заметил бы, что сидевшие за столами едва пригубили эль. Хотя их наружность не отличалась изяществом, они не были похожи ни на портовых рабочих, ни на моряков, только что вернувшихся из дальних странствий; их шрамы говорили скорее о военных битвах, чем о кабацких драках. Это были гвардейцы Гардана — заслуженные ветераны Западных армий, сражавшиеся в Войнах Врат. В кухне работали пять новых поваров и поварят. Наверху в комнате, ближе всего расположенной к лестничной площадке, Арута, Гардан и еще пятеро солдат терпеливо ждали развития событий. Всего в таверне Арута разместил двадцать четыре человека. Люди принца были единственными посетителями — последний завсегдатай ушел, когда начался шторм.
В самом дальнем углу сидел Джимми Рука. Его целый день беспокоили какие-то смутные опасения, но в чем дело, он не понимал. Одно он знал твердо: если бы ему самому довелось войти в эту таверну сегодня ночью, он постарался бы сразу уйти. Он надеялся, что агент ночных ястребов окажется не столь проницательным.
Прислонившись к стене, Джимми с равнодушным видом пощипывал сыр, размышляя, в чем же дело. Прошел уже час после захода солнца, а никто, похожий на посланника от ночных ястребов, так и не появился. Джимми пришел сюда прямо из храма, убедившись, что несколько нищих, которые хорошо его знали, все заметили. Если бы кто-либо в Крондоре захотел его найти или разузнать, где он находится, это не стоило бы ни большого труда, ни больших денег.
Открылась дверь, и с дождливой улицы вошли двое, отряхивая воду с плащей. Оба казались борцами, может быть, из тех, кто зарабатывает, охраняя караваны купцов. Одеты они были одинаково: кожаные доспехи, высокие сапоги, на боку — широкие мечи, а под плащами на спине — щиты.
Тот, который повыше, с седой прядью в черных волосах, заказал эль. Второй, худой и светловолосый, оглядывал зал. Он прищурил глаза, и это насторожило Джимми — вновь пришедший ощутил: в таверне что-то не так. Он что-то тихо сказал своему спутнику. Человек с седой прядью кивнул и взял две кружки эля. Расплатившись медью, эти двое сели за единственный свободный стол — рядом со столом Джимми.
Человек с седой прядью повернулся к Джимми и спросил:
— Эй, парень, в этой таверне всегда так тихо? — И тогда Джимми понял, что его беспокоило. Ожидая, солдаты по привычке переговаривались вполголоса. В зале не было обычного для таких помещений шума.
Джимми прижал палец к губам и шепотом ответил:
— Это из-за певца. — Человек повернул голову и немного послушал Лори. Лори был талантливым артистом и, несмотря на тяжелый день, находился в хорошей форме. Когда он закончил, Джимми грохнул по столу кружкой с элем и крикнул:
— Эй! Менестрель! Еще! — и кинул монетку туда, где сидел Лори. За его выкриком с небольшим опозданием последовали крики остальных — они тоже поняли, что надо делать. Полетело еще несколько монет. Когда Лори завел новую песню — живую, веселую, — гул, похожий на обычный шум, заполнил зал таверны.
Двое пришедших, откинувшись на спинки стульев, слушали, изредка переговариваясь. Видно было, что они успокоились, когда обстановка в зале стала напоминать привычную. Джимми некоторое время наблюдал за этими двумя. Что-то в них было неправильное, неуместное, и это терзало Джимми, как фальшивая атмосфера, наполнявшая зал таверны совсем недавно.
Дверь снова распахнулась, и вошел еще один человек. Он оглядел комнату, но не стал снимать плащ, покрывавший его с головы до ног, да и капюшон тоже не сдвинул. Он высмотрел Джимми и подошел к его столу, не дожидаясь приглашения, выдвинул стул и сел. Приглушенным голосом он спросил:
— Имя?
Джимми кивнул и потянулся вперед, словно собираясь заговорить. И в этот момент сразу мысли заметались в его голове. Люди за соседним столом, несмотря на нарочитое спокойствие, имели под рукой и щиты, и мечи — нескольких мгновений хватило бы им, чтобы оказаться при полном вооружении. Они не пили, как обычно пьют воины, только что пришедшие с караваном в город, — эль в их кружках остался почти нетронутым. Человек напротив Джимми держал руку под плащом с того самого момента, как вошел в таверну. Наконец, и это было самое важное, у всех троих на левой руке было надето большое черное кольцо с гравированным изображением ястреба, похожего на тот талисман, который Джимми забрал у спутника Веселого Джека. Мысли Джимми заметались — он уже видел такие кольца и знал, для чего они.
Джимми вытащил из сапога пергамент. Соображая на ходу, он положил сложенную записку на угол стола, справа от человека, сидящего напротив него. Как только тот неловко потянулся к пергаменту, Джимми выхватил кинжал и пригвоздил его руку к столу. Человек замер, и мгновенно изпод плаща появилась его правая рука с кинжалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54