"За Велемудом внучка
моя, Хильдегунда. Она благородных кровей и родила Велемуду сына. И сам
Велемуд, хоть он и из вандалов, но среди них, вандалов, известного рода".
Такими словами вступился дедушка Рагнарис за Велемуда.
Тогда Хродомер предложил обоим Агигульфам решить дело честным
поединком. На что дедушка Рагнарис справедливо возразил: буде наш Агигульф
убьет Агигульфа, отца Фрумо, придется нам брать Фрумо в дом сиротой, так
что победа обернется тем же поражением.
Брат мой Гизульф хотел было предложить, чтобы Фрумо выдали замуж за
Ахму-дурачка, но отец наш Тарасмунд взял его за ухо и не дал сказать.
Тут Аргасп и Одвульф закричали на Велемуда, что дочь Одвульфа честная
девица и нигде не валялась. На это Велемуд возразил, что хоть он здесь и
три дня, но уже немало наслышан о дочерях Аргаспа и Одвульфа и их вольном
нраве. Тут Аргасп, у которого не было дочери, не стерпел и напал на
Велемуда, обнажив меч.
Отец мой Тарасмунд, дед мой Рагнарис и брат мой Гизульф вступились за
Велемуда как за родича, а другие удерживали Аргаспа от смертоубийства.
И так, сохраняя боевой порядок, родичи мои отступили к дому.
В доме же дедушка увидел, что Стилихон нахлобучил себе на голову
Арбра вместо шлема. Сестра же моя Сванхильда пожаловалась, что Стилихон
дерется.
Так все бранились между собой, а женщины ворчали. Потому что из-за
Велемуда поссорились со всем селом. Хильдегунду, по беременности ее,
стошнило.
Тут брат мой Гизульф сказал дедушке, что женили бы на кривой Фрумо
Ахму-дурачка - и вышло бы замирение. Дедушка похвалил Гизульфа за
догадливость и спросил, давно ли такое придумал. Гизульф сказал: "Да,
давно". Нахмурился тут дедушка Рагнарис и спросил, почему же на тинге
смолчал Гизульф, когда едва до кровавой сечи не дошло. Гизульф же
признался тут, что отец наш держал его за ухо и говорить не давал. Тогда
дедушка Рагнарис, по отцовскому праву, дал Тарасмунду затрещину и тотчас
поспешил к Агигульфу, отцу Фрумо.
Вскоре туда пришли Хродомер, и они долго толковали.
Через день Агигульф-сосед пригнал к нам на двор корову, а
Ахму-дурачка увел с собой. Дедушка Рагнарис был очень доволен и говорил,
что от Ахмы пользы не было никакой, а от коровы очень большая.
Назавтра мы с Гизульфом, вызвав Ахму-дурачка из дома Агигульфова (ибо
он жил теперь при тесте своем), допытывались, хорошо ли быть женатым. Ахма
молчал и только слюну изо рта пускал.
Агигульф же стал теперь нашим родичем, и родичи его, Одвульф и
Аргасп, стали нашими родичами, стало быть, и велемудовыми тоже. И отец мой
Тарасмунд сказал об этом Велемуду, когда устраивал пир для всех наших
новых родичей.
И пошли они на охоту за мясом для пира. А Велемуд еще говорил, что у
него, Велемуда, на доме оленьи рога, и нам тоже нужно такими рогами
украсить дом, и что он, Велемуд, берется такого оленя добыть.
И действительно, добыл Велемуд могучего оленя. Этот Велемуд обвязался
искусно зелеными ветками и затаился у водопоя. Все вандалы - искусные
охотники. Велемуд сам укрепил на нашей крыше оленьи рога и сказал, что
теперь наш дом - как его дом.
На пиру все захмелели. И Одвульф с Аргаспом стали говорить, что готы
- лучшие воины, чем вандалы, ибо даже столицу ромеев взяли под
водительством славного Алариха. И разграбили.
На это Велемуд, у которого на все найдется ответ, возразил, что
вандалы тоже столицу ромейскую брали под водительством наиславнейшего
Гензериха и разграбили ее куда более гораздо. И затем прилюдно стал
хвалиться вандальским умением незаметно подобраться к любой дичи и взять
ее. Или же к врагу, чтобы убить его. Ибо всем известно, что вандалы -
любимцы Вотана.
На это дедушка Рагнарис, также захмелев, отвечал, что любимцы Вотана
так горазды дубами прикинуться - вам Вотан не отличит. Больше прячутся
они, чем воюют. Да и мечи и шлемы потому оставляют ржавыми, чтобы на
солнце не блестели.
Велемуд на дедушку смертно обиделся.
С тем и отбыл, увезя с собой брюхатую Хильдегунду и несносного
Стилихона.
Без Стилихона и сестры моей Хильдегунды было хорошо, а без Велемуда -
скучно.
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Моя сестра Хильдегунда ворчлива и ее все время тошнит, так что она
все блюет втихую по углам. У нее красные пятна на лице и большой живот.
Мать моя Гизела говорит, что Хильдегунда родит Велемуду дочь. Стилихон
хоть и мальчик, а противный. Дедушка Рагнарис говорит: "вандалья кровь". И
жалеет его.
Я никогда не женюсь. Я буду ходить в походы, как дядя Агигульф.
Брат мой Гизульф говорит то же самое.
КАК ДЯДЯ АГИГУЛЬФ ПРОИГРАЛСЯ В КОСТИ
Истинным готам положено любить играть в кости. Все воины это любят. Я
тоже буду любить игру в кости, когда вырасту.
Наш дядя Агигульф любит играть в кости. Обычно ему везет при игре.
Недаром дедушка Рагнарис говорит, что Агигульф - любимец богов.
Сам дедушка Рагнарис в кости не играет. Он говорит, что седые волосы
не позволяют ему играть. Я не понимаю, как волосы могут мешать в таком
деле. Но дедушка так говорит.
Отец мой Тарасмунд говорит, что дедушка раньше тоже играл в кости.
Раньше у дедушки был шлем ромейской работы. Отец мой помнил этот шлем.
Дедушка проиграл этот шлем в кости и с тех пор у него больше нет такого
шлема.
После шлема дедушка еще проиграл корову, и тогда отец дедушки прогнал
дедушку от себя вместе с его женой, Мидьо, и отцом моим Тарасмундом, тогда
еще мальчиком. До того, как прадедушка прогнал дедушку, дедушка жил у него
в доме, в другом селении. Том, где сейчас живет святой Гупта. Я очень
жалею, что мы не живем сейчас в том селении и нам нужно ждать, когда Гупта
придет.
Недавно дяде Агигульфу не повезло в игре.
Зазвал его к себе Аргасп, коварный, посулив добрую медовуху от антов
- отбитую в набеге. Наш дядя Агигульф и пошел.
Правду говорят: питьем вражеским не соблазняйся! Анты - враги наши,
ничего доброго для готов с того берега Реки не придет.
Так и вышло.
Собрались Аргасп, Одвульф, Валамир и наш дядя Агигульф. Агигульф же
отец Фрумо не пришел, хотя родич его, Аргасп, и зазывал его к себе.
Разумен Агигульф, отец Фрумо.
Поначалу пировали герои. Потом в воинских умениях состязались и
покалечили аргаспову собаку. Потом снова пировать сели. От пира незаметно
к игре перешли.
Наш Агигульф в себя пришел оттого, что холодно ему. Хвать! Рубахи на
нем нет, штаны сняты, ноги босы на земляном полу мерзнут. В бороде солома
и мелкие косточки (птицу ели). Вокруг чресел тряпица обвита, а остальная
одежда снята.
Прояснилось в голове у него и вспомнилось: все проиграл коварному
Аргаспу. Тут и остальные пробудились от хмельного сна. Аргасп и говорит
нашему Агигульфу, что не только одежду проиграл он, но и корову, которую
мы за Ахму-дурачка выручили. Собаку, так сказал он, я тебе прощу, потому
как тут все повеселились, а корову приведи.
Дядя Агигульф пытался говорить ему, что не припоминает, чтобы на
корову играл. Но остальные сотрапезники клялись - кто Богом Единым, кто
Вотаном, хранителем клятв, что истинно так все и было - проиграл Агигульф
корову.
Пуще прежнего опечалился Агигульф. Домой идти не захотел. Вспомнилась
ему расправа, что учинил прадедушка над дедушкой Рагнарисом. Тяжким камнем
легло воспоминание это на душу агигульфову.
Подался к Валамиру, родичу своему, и там вдвоем уже говорили между
собой: куда дальше идти Агигульфу, когда из дома выгонят. Вспоминали, кто
из вождей дружинников набирает - Теодобад ли наш, Лиутар ли, сын Эрзариха.
По слухам, Ардагаст, антский вождь, набирает воинов - гепидов хочет
идти воевать. Но совсем немилы были анты нашему Агигульфу после антской
медовухи, которая и ввела его в эту пагубу, что корову проиграл. Да и анты
неизвестно еще, как после набега примут. Медовуха-то не за деньги Аргаспу
досталась. Запросто могут за ноги к двум деревьям привязать - и поминай
как звали.
Нет, вовсе не хотелось Агигульфу к антам.
Так сидел в доме валамировом наш Агигульф, на голых плечах овчина,
что Валамир ссудил по добросердечию, и горе свое водой запивал.
И тут нежданно открылась дверь плетеная, и ступил в камору, бряцая
железом, Рагнарис - и с ним, плечом к плечу, Арбр-берсерк, в шрамах по
голому телу, с мечом-скрамасаксом (глядеть страшно!), и Аларих, теодобадов
отец, в полном вооружении, а сам седой, как лунь. Пылью и полынью пахнуло
от них, как на курганах пахнет.
Воздел Рагнарис руку к потолку, потряс трижды щитом и прокричал
страшным голосом: "Корову не отдадим!" С тем и пропало все; потерял
сознание Агигульф, а очнулся уже дома, битый смертным боем.
Об этом нам с братом Гизульфом дядя Агигульф сам рассказывал, на ложе
простертый. Мы же с братом исполнились зависти к дяде Агигульфу, ибо дано
ему было видеть Арбра и Алариха, а нам не дано.
Когда я вырасту, обязательно буду любить игру в кости.
Как же с Аргаспом насчет коровы сладилось - про то нам с братом
ничего не ведомо. С ним дедушка разговаривал.
Агигульф же, когда мы его спросили, отвечать не стал. Сказал только,
что ежели мы с братом про это дело начнем других расспрашивать, то он нас
размечет конями. И еще наказал ничему, что Аргасп говорить про него
станет, не верить.
И схватил нас дядя Агигульф за волосы и заставил клясться Богом нашим
Единым, что сделаем, как он велит.
Дело это с проигрышем так удачно обернулось для дяди Агигульфа
потому, что был он любимцем богов.
Другой же наш дядя, Ульф, второй из сыновей Рагнариса, не был столь
удачлив, ибо не был он любимцем богов.
Три года тому назад думал он, что бросает кости, а на самом деле
бросал себя и семью свою к тяжкой доле.
Так говорит отец наш Тарасмунд, который из братьев своих больше любил
Ульфа.
С дядей Ульфом так случилось.
Дядя Ульф тоже любил играть в кости. Был он тогда с Теодобадом, в его
дружине. Отважен он был и доблестен, играл же с самим Теодобадом, военным
вождем.
И проиграл.
Теодобад - не Аргасп, его Аларихом и Арбром не испугаешь. Аларих -
тот отец Теодобада, против сына бы не пошел. Да и таких, как Арбр, у
самого Теодобада не один и не два.
Долг, стало быть, Теодобаду нужно было платить.
А проиграл много, не одна, а две коровы бы понадобились. А не было у
нас тогда двух коров. Потому и ушел той порой дядя Агигульф в набег на
лангобардов, что не было у нас коров.
Ульф с женой и сыном жил в доме на большом дедовом дворе, за общим
забором. Сам Ульф дом этот построил, сам добром наполнил.
Судил это дело о проигрыше старейшина Хродомер по старинному обычаю.
Судил же так. Вышел должник, то есть наш дядя Ульф, в одной рубахе, без
штанов, как полагается. Вызвал Хродомер нас, его родных. И встали посреди
каморы отец мой Тарасмунд, Гото, жена Ульфа, и Вульфила, ульфов сын. Мы же
в дверях толпились и смотрели.
Наскребывал Ульф земли по четырем углам каморы с пола земляного и, не
оборотясь, бросал через плечо в своих родных.
После, по обычаю, из дома пошел и без штанов через изгородь
перескочил.
Издревле и готы, и гепиды, и франки (хоть и не похожи они на нас
другими обычаями) так показывают, что иной собственности, кроме
отмеченной, у них нет. Про то дядя Агигульф нам рассказывал.
Хродомер с дружинниками теодобадовыми долго судили-рядили, все вещи в
доме перетрогали. А потом решили: нет, не хватает добра ульфова за долг
расплатиться.
Дедушка наш Рагнарис, который все это время молчал и супился, тут
заговорил. Предложил отдать в добавление к выкупу меч свой скрамасакс и
Ильдихо-наложницу.
Ульф же, от природы угрюмый, только поглядел на него зло своим
единственным глазом и брать не стал. А призвав в свидетели Хродомера и
дружинников Теодобадовых с семьей в рабство к Теодобаду предался. И срок
определили ему - четыре года.
В дом же Ульфов дедушка Рагнарис никого не пускал, чтобы хозяина
дождался в неприкосновенности. Дверь жердиной забил, чтобы не лазили.
Мы с братом Гизульфом потом стращали Ахму-дурачка, говоря, что в
пустом доме живут альрунны, зловредные ведьмы.
КАК УБИЛИ КАБАНА
Наш дядя Агигульф - младший из троих сыновей Рагнариса, что живы и
поныне.
Старший среди детей Рагнариса - мой отец, Тарасмунд. Дедушка Рагнарис
заботится о продолжении своего рода. Он заставил Тарасмунда рано жениться
и продолжать его род.
Из нас, детей Тарасмунда, плодить детей придется Гизульфу, ибо
Гизульф - старший.
Гизульф завидует мне, потому что я могу не брать себе жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
моя, Хильдегунда. Она благородных кровей и родила Велемуду сына. И сам
Велемуд, хоть он и из вандалов, но среди них, вандалов, известного рода".
Такими словами вступился дедушка Рагнарис за Велемуда.
Тогда Хродомер предложил обоим Агигульфам решить дело честным
поединком. На что дедушка Рагнарис справедливо возразил: буде наш Агигульф
убьет Агигульфа, отца Фрумо, придется нам брать Фрумо в дом сиротой, так
что победа обернется тем же поражением.
Брат мой Гизульф хотел было предложить, чтобы Фрумо выдали замуж за
Ахму-дурачка, но отец наш Тарасмунд взял его за ухо и не дал сказать.
Тут Аргасп и Одвульф закричали на Велемуда, что дочь Одвульфа честная
девица и нигде не валялась. На это Велемуд возразил, что хоть он здесь и
три дня, но уже немало наслышан о дочерях Аргаспа и Одвульфа и их вольном
нраве. Тут Аргасп, у которого не было дочери, не стерпел и напал на
Велемуда, обнажив меч.
Отец мой Тарасмунд, дед мой Рагнарис и брат мой Гизульф вступились за
Велемуда как за родича, а другие удерживали Аргаспа от смертоубийства.
И так, сохраняя боевой порядок, родичи мои отступили к дому.
В доме же дедушка увидел, что Стилихон нахлобучил себе на голову
Арбра вместо шлема. Сестра же моя Сванхильда пожаловалась, что Стилихон
дерется.
Так все бранились между собой, а женщины ворчали. Потому что из-за
Велемуда поссорились со всем селом. Хильдегунду, по беременности ее,
стошнило.
Тут брат мой Гизульф сказал дедушке, что женили бы на кривой Фрумо
Ахму-дурачка - и вышло бы замирение. Дедушка похвалил Гизульфа за
догадливость и спросил, давно ли такое придумал. Гизульф сказал: "Да,
давно". Нахмурился тут дедушка Рагнарис и спросил, почему же на тинге
смолчал Гизульф, когда едва до кровавой сечи не дошло. Гизульф же
признался тут, что отец наш держал его за ухо и говорить не давал. Тогда
дедушка Рагнарис, по отцовскому праву, дал Тарасмунду затрещину и тотчас
поспешил к Агигульфу, отцу Фрумо.
Вскоре туда пришли Хродомер, и они долго толковали.
Через день Агигульф-сосед пригнал к нам на двор корову, а
Ахму-дурачка увел с собой. Дедушка Рагнарис был очень доволен и говорил,
что от Ахмы пользы не было никакой, а от коровы очень большая.
Назавтра мы с Гизульфом, вызвав Ахму-дурачка из дома Агигульфова (ибо
он жил теперь при тесте своем), допытывались, хорошо ли быть женатым. Ахма
молчал и только слюну изо рта пускал.
Агигульф же стал теперь нашим родичем, и родичи его, Одвульф и
Аргасп, стали нашими родичами, стало быть, и велемудовыми тоже. И отец мой
Тарасмунд сказал об этом Велемуду, когда устраивал пир для всех наших
новых родичей.
И пошли они на охоту за мясом для пира. А Велемуд еще говорил, что у
него, Велемуда, на доме оленьи рога, и нам тоже нужно такими рогами
украсить дом, и что он, Велемуд, берется такого оленя добыть.
И действительно, добыл Велемуд могучего оленя. Этот Велемуд обвязался
искусно зелеными ветками и затаился у водопоя. Все вандалы - искусные
охотники. Велемуд сам укрепил на нашей крыше оленьи рога и сказал, что
теперь наш дом - как его дом.
На пиру все захмелели. И Одвульф с Аргаспом стали говорить, что готы
- лучшие воины, чем вандалы, ибо даже столицу ромеев взяли под
водительством славного Алариха. И разграбили.
На это Велемуд, у которого на все найдется ответ, возразил, что
вандалы тоже столицу ромейскую брали под водительством наиславнейшего
Гензериха и разграбили ее куда более гораздо. И затем прилюдно стал
хвалиться вандальским умением незаметно подобраться к любой дичи и взять
ее. Или же к врагу, чтобы убить его. Ибо всем известно, что вандалы -
любимцы Вотана.
На это дедушка Рагнарис, также захмелев, отвечал, что любимцы Вотана
так горазды дубами прикинуться - вам Вотан не отличит. Больше прячутся
они, чем воюют. Да и мечи и шлемы потому оставляют ржавыми, чтобы на
солнце не блестели.
Велемуд на дедушку смертно обиделся.
С тем и отбыл, увезя с собой брюхатую Хильдегунду и несносного
Стилихона.
Без Стилихона и сестры моей Хильдегунды было хорошо, а без Велемуда -
скучно.
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Моя сестра Хильдегунда ворчлива и ее все время тошнит, так что она
все блюет втихую по углам. У нее красные пятна на лице и большой живот.
Мать моя Гизела говорит, что Хильдегунда родит Велемуду дочь. Стилихон
хоть и мальчик, а противный. Дедушка Рагнарис говорит: "вандалья кровь". И
жалеет его.
Я никогда не женюсь. Я буду ходить в походы, как дядя Агигульф.
Брат мой Гизульф говорит то же самое.
КАК ДЯДЯ АГИГУЛЬФ ПРОИГРАЛСЯ В КОСТИ
Истинным готам положено любить играть в кости. Все воины это любят. Я
тоже буду любить игру в кости, когда вырасту.
Наш дядя Агигульф любит играть в кости. Обычно ему везет при игре.
Недаром дедушка Рагнарис говорит, что Агигульф - любимец богов.
Сам дедушка Рагнарис в кости не играет. Он говорит, что седые волосы
не позволяют ему играть. Я не понимаю, как волосы могут мешать в таком
деле. Но дедушка так говорит.
Отец мой Тарасмунд говорит, что дедушка раньше тоже играл в кости.
Раньше у дедушки был шлем ромейской работы. Отец мой помнил этот шлем.
Дедушка проиграл этот шлем в кости и с тех пор у него больше нет такого
шлема.
После шлема дедушка еще проиграл корову, и тогда отец дедушки прогнал
дедушку от себя вместе с его женой, Мидьо, и отцом моим Тарасмундом, тогда
еще мальчиком. До того, как прадедушка прогнал дедушку, дедушка жил у него
в доме, в другом селении. Том, где сейчас живет святой Гупта. Я очень
жалею, что мы не живем сейчас в том селении и нам нужно ждать, когда Гупта
придет.
Недавно дяде Агигульфу не повезло в игре.
Зазвал его к себе Аргасп, коварный, посулив добрую медовуху от антов
- отбитую в набеге. Наш дядя Агигульф и пошел.
Правду говорят: питьем вражеским не соблазняйся! Анты - враги наши,
ничего доброго для готов с того берега Реки не придет.
Так и вышло.
Собрались Аргасп, Одвульф, Валамир и наш дядя Агигульф. Агигульф же
отец Фрумо не пришел, хотя родич его, Аргасп, и зазывал его к себе.
Разумен Агигульф, отец Фрумо.
Поначалу пировали герои. Потом в воинских умениях состязались и
покалечили аргаспову собаку. Потом снова пировать сели. От пира незаметно
к игре перешли.
Наш Агигульф в себя пришел оттого, что холодно ему. Хвать! Рубахи на
нем нет, штаны сняты, ноги босы на земляном полу мерзнут. В бороде солома
и мелкие косточки (птицу ели). Вокруг чресел тряпица обвита, а остальная
одежда снята.
Прояснилось в голове у него и вспомнилось: все проиграл коварному
Аргаспу. Тут и остальные пробудились от хмельного сна. Аргасп и говорит
нашему Агигульфу, что не только одежду проиграл он, но и корову, которую
мы за Ахму-дурачка выручили. Собаку, так сказал он, я тебе прощу, потому
как тут все повеселились, а корову приведи.
Дядя Агигульф пытался говорить ему, что не припоминает, чтобы на
корову играл. Но остальные сотрапезники клялись - кто Богом Единым, кто
Вотаном, хранителем клятв, что истинно так все и было - проиграл Агигульф
корову.
Пуще прежнего опечалился Агигульф. Домой идти не захотел. Вспомнилась
ему расправа, что учинил прадедушка над дедушкой Рагнарисом. Тяжким камнем
легло воспоминание это на душу агигульфову.
Подался к Валамиру, родичу своему, и там вдвоем уже говорили между
собой: куда дальше идти Агигульфу, когда из дома выгонят. Вспоминали, кто
из вождей дружинников набирает - Теодобад ли наш, Лиутар ли, сын Эрзариха.
По слухам, Ардагаст, антский вождь, набирает воинов - гепидов хочет
идти воевать. Но совсем немилы были анты нашему Агигульфу после антской
медовухи, которая и ввела его в эту пагубу, что корову проиграл. Да и анты
неизвестно еще, как после набега примут. Медовуха-то не за деньги Аргаспу
досталась. Запросто могут за ноги к двум деревьям привязать - и поминай
как звали.
Нет, вовсе не хотелось Агигульфу к антам.
Так сидел в доме валамировом наш Агигульф, на голых плечах овчина,
что Валамир ссудил по добросердечию, и горе свое водой запивал.
И тут нежданно открылась дверь плетеная, и ступил в камору, бряцая
железом, Рагнарис - и с ним, плечом к плечу, Арбр-берсерк, в шрамах по
голому телу, с мечом-скрамасаксом (глядеть страшно!), и Аларих, теодобадов
отец, в полном вооружении, а сам седой, как лунь. Пылью и полынью пахнуло
от них, как на курганах пахнет.
Воздел Рагнарис руку к потолку, потряс трижды щитом и прокричал
страшным голосом: "Корову не отдадим!" С тем и пропало все; потерял
сознание Агигульф, а очнулся уже дома, битый смертным боем.
Об этом нам с братом Гизульфом дядя Агигульф сам рассказывал, на ложе
простертый. Мы же с братом исполнились зависти к дяде Агигульфу, ибо дано
ему было видеть Арбра и Алариха, а нам не дано.
Когда я вырасту, обязательно буду любить игру в кости.
Как же с Аргаспом насчет коровы сладилось - про то нам с братом
ничего не ведомо. С ним дедушка разговаривал.
Агигульф же, когда мы его спросили, отвечать не стал. Сказал только,
что ежели мы с братом про это дело начнем других расспрашивать, то он нас
размечет конями. И еще наказал ничему, что Аргасп говорить про него
станет, не верить.
И схватил нас дядя Агигульф за волосы и заставил клясться Богом нашим
Единым, что сделаем, как он велит.
Дело это с проигрышем так удачно обернулось для дяди Агигульфа
потому, что был он любимцем богов.
Другой же наш дядя, Ульф, второй из сыновей Рагнариса, не был столь
удачлив, ибо не был он любимцем богов.
Три года тому назад думал он, что бросает кости, а на самом деле
бросал себя и семью свою к тяжкой доле.
Так говорит отец наш Тарасмунд, который из братьев своих больше любил
Ульфа.
С дядей Ульфом так случилось.
Дядя Ульф тоже любил играть в кости. Был он тогда с Теодобадом, в его
дружине. Отважен он был и доблестен, играл же с самим Теодобадом, военным
вождем.
И проиграл.
Теодобад - не Аргасп, его Аларихом и Арбром не испугаешь. Аларих -
тот отец Теодобада, против сына бы не пошел. Да и таких, как Арбр, у
самого Теодобада не один и не два.
Долг, стало быть, Теодобаду нужно было платить.
А проиграл много, не одна, а две коровы бы понадобились. А не было у
нас тогда двух коров. Потому и ушел той порой дядя Агигульф в набег на
лангобардов, что не было у нас коров.
Ульф с женой и сыном жил в доме на большом дедовом дворе, за общим
забором. Сам Ульф дом этот построил, сам добром наполнил.
Судил это дело о проигрыше старейшина Хродомер по старинному обычаю.
Судил же так. Вышел должник, то есть наш дядя Ульф, в одной рубахе, без
штанов, как полагается. Вызвал Хродомер нас, его родных. И встали посреди
каморы отец мой Тарасмунд, Гото, жена Ульфа, и Вульфила, ульфов сын. Мы же
в дверях толпились и смотрели.
Наскребывал Ульф земли по четырем углам каморы с пола земляного и, не
оборотясь, бросал через плечо в своих родных.
После, по обычаю, из дома пошел и без штанов через изгородь
перескочил.
Издревле и готы, и гепиды, и франки (хоть и не похожи они на нас
другими обычаями) так показывают, что иной собственности, кроме
отмеченной, у них нет. Про то дядя Агигульф нам рассказывал.
Хродомер с дружинниками теодобадовыми долго судили-рядили, все вещи в
доме перетрогали. А потом решили: нет, не хватает добра ульфова за долг
расплатиться.
Дедушка наш Рагнарис, который все это время молчал и супился, тут
заговорил. Предложил отдать в добавление к выкупу меч свой скрамасакс и
Ильдихо-наложницу.
Ульф же, от природы угрюмый, только поглядел на него зло своим
единственным глазом и брать не стал. А призвав в свидетели Хродомера и
дружинников Теодобадовых с семьей в рабство к Теодобаду предался. И срок
определили ему - четыре года.
В дом же Ульфов дедушка Рагнарис никого не пускал, чтобы хозяина
дождался в неприкосновенности. Дверь жердиной забил, чтобы не лазили.
Мы с братом Гизульфом потом стращали Ахму-дурачка, говоря, что в
пустом доме живут альрунны, зловредные ведьмы.
КАК УБИЛИ КАБАНА
Наш дядя Агигульф - младший из троих сыновей Рагнариса, что живы и
поныне.
Старший среди детей Рагнариса - мой отец, Тарасмунд. Дедушка Рагнарис
заботится о продолжении своего рода. Он заставил Тарасмунда рано жениться
и продолжать его род.
Из нас, детей Тарасмунда, плодить детей придется Гизульфу, ибо
Гизульф - старший.
Гизульф завидует мне, потому что я могу не брать себе жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33