Расскажи, что же с тобой все-таки случилось?
– Если бы я знал! – воскликнул Нестеров. – Я сам над этим непрерывно ломаю голову, и без малейшего толка.
– Тогда давай разбираться вместе. Предлагаю начать с самого начала. С того момента, как тебе пришло в голову опубликовать статью в «Вестнике историографии».
– При чем здесь эта статья?
– Полагаю, что очень даже при чем, – сказал Гонта. – Уж поверь мне на слово. Итак?..
– Ну, хорошо… – Нестеров потер пальцами виски. – В запасниках нашего музея я обнаружил странную книгу, которая меня очень заинтересовала. Неизвестный автор построил оригинальную теорию о том, что человечество на самом деле не единый вид, а четыре различных…
– Это можно опустить, с теорией я хорошо знаком, – сказал Гонта.
– Откуда? – удивился Нестеров. – Ах да, вы ж читали мою статью.
– Можно и так сказать – согласился Гонта.
– Вы понимаете, я, конечно, представлял себе, что эта теория просто игрушка, не более, но она показалась мне настолько изящной, что я…
– Не задерживайся на этом, продолжай, пожалуйста.
– А потом ко мне в музей пришел один посетитель… Он рассказывал минут двадцать, Гонта внимательно слушал, лишь изредка задавая короткие уточняющие вопросы.
– …в общем, сотрудники милиции обнаружили у меня дома две очень ценные книги из нашего архива. Вот, собственно, и все, – закончил Нестеров. – Дальше уже неинтересно.
– Ты сказал еще о какой-то рукописи? – вспомнил Гонта. – А это что за труд?
– Какой-то алхимик из Бремена, – махнул рукой Нестеров. – Некий Корнелиус Барка.
Такой реакции собеседника он не ожидал. Гонта вскочил на ноги, отшвырнув недоеденный бутерброд. Лицо его мгновенно покрылось капельками испарины, которые Нестеров мог отлично разглядеть, потому что Гонта схватил его за шиворот и подтянул к себе почти вплотную:
– Где эта рукопись?
– На полке в архиве, наверное, – ошарашенно сказал Нестеров. – А в чем дело, собственно. Какое она имеет отношение к происходящему?
– Огромное, – тихо сказал Гонта. – Ты даже не представляешь, насколько. Ладно, извини.
Он отпустил Нестерова и глубоко задумался. А Нестеров, постепенно приходя в себя, недоверчиво улыбнулся.
– Трактат средневекового алхимика, мистика? Но вы же не думаете всерьез, что этот философский камень на самом деле существует?
– В сущности, это не совсем камень и не вполне философский. Да и не в нем дело. Но рукопись мы должны найти обязательно. Твоя судьба зависит от этого напрямую. И не только твоя, кстати.
– Не понимаю, как.
– Ты поймешь, – пообещал Гонта. – Не сразу, постепенно. Но обязательно поймешь.
Нестеров начал сердиться:
– Слушайте, меня подставили, я получил шесть лет ни за что ни про что – шесть лет! – а вы даете понять, что все это из-за какой-то рукописи средневекового сказочника? И все время говорите загадками! Не слишком вежливо с вашей стороны, вы не находите? Я даже не знаю, как вас зовут!
– Извини, – Гонта поднял обе ладони. – Называй меня Гонта.
– Как?
– Гонта. Это такое имя. Я предупреждал, что объяснять все придется очень долго. Сейчас у нас просто нет на это времени. Вначале нужно добраться до Москвы. Ты готов? Тогда поехали!..
Солнце приближалось к горизонту. Гонта намеревался ехать до полной темноты и вновь тронуться в путь с рассветом. Шести часов на отдых было вполне достаточно. Зато утром, когда бдительные сторожа российских магистралей в основном спят, он намеревался выжать из «Тойоты» все, что возможно. Они остановились только раз на заправке, чтобы долить бензин до горловины бензобака. Горючим Гонта любил запасаться впрок.
«Жигули» с синей полосой на боку они заметили издалека. Странно, что тут оказался милицейский пикет: на десяток километров вперед и назад не было никакого жилья. Машина стояла на обочине возле неприметного съезда на грунтовую дорогу. Человек в форме шагнул навстречу «Тойоте» и небрежно взмахнул жезлом. Нестеров замер на своем сиденье, превращаясь в статую. Лицо его побелело. Искоса взглянув на него, Гонта послушно затормозил, остановившись в нескольких метрах от гаишника.
– Какие проблемы, командир? – весело спросил он, высовываясь из окна.
– Документы! – потребовал гаишник.
Гонта сунул ему перетянутую медицинской резинкой пачку, и тот принялся внимательно их изучать.
– Вы что, по доверенности? – спросил гаишник в сержантских погонах.
– Да, – спокойно отвечал Гонта. – Товарищ машину одолжил.
– Сами-то откуда?.. Из Москвы, значит… А кто с вами в машине?
– Тоже товарищ.
– Так… – сказал гаишник. – А почему доверенность не оформлена, как положено?
– В каком смысле? – не понял Гонта.
– Почему не заверена в конторе… нотариальной?
– Да ты что, командир? – удивился Гонта. – Уж десять лет как разрешается простая письменная форма. Не верите – позвоните хозяину, там телефоны имеются.
– Откуда я здесь буду звонить? – нахмурился гаишник. – Из берлоги?
– Ну, так по рации со своими свяжитесь, попросите, чтоб проверили.
– Разберемся, – буркнул гаишник. – Выходите из машины!
– Ладно! – Гонта вышел и потянулся, разминая затекшие члены.
– И вы тоже выходите, – неожиданно приказал гаишник Нестерову.
– Зачем? – не сумев скрыть волнения, спросил тот, и Гонта тоже спросил с удивлением: – Действительно, зачем?
– Выходите, – повторил гаишник. – В нашей машине разбираться будем.
Гонта подходил к «Жигулям», отмечая некоторые странности. Полоса-то была, а вот номера отчего-то обычные, не синие, а белые. В салоне сидело еще двое, выбравшихся им навстречу. Эти двое, одетые в штатское, доверия у Гонты не вызвали, вряд ли имели какое-то отношение к милиции. Нестеров понял то же самое спустя секунду и не сдержался:
– Это не милиция! – крикнул он, но было уже поздно. Сержант, вернее, человек в форме сержанта, держал их под прицелом пистолета:
– Вперед, если жить хотите!
Оружие появилось и в руках его напарников, но совсем не похожее на милицейское: из-под курток они выхватили винтовочные обрезы.
– Быстро! – заорал сержант. Он сильно нервничал, ствол в его руке ходил из стороны в сторону.
«Не пальнул бы по глупости», – озабоченно подумал Гонта.
К Нестерову в который раз за последние сутки пришло тоскливое понимание, что это конец. Чудес не бывает, шансов не было с самого начала.
– Ребята, да вы что? Ребята… – бормотал он, переставляя непослушные ноги, еще надеясь на что-то, на что надеяться уже не следовало.
Но то, что произошло в следующую минуту, повергло Нестерова в еще больший шок. Гонта медленно развернулся, встав вполоборота и к мнимому сержанту, и его дружкам, чуть приподняв согнутые в локтях руки. Лицо его совершенно закаменело, глаза были закрыты, губы стиснуты. На роже сержанта всплыла презрительная гримаса, кажется, он собирался что-то сказать, но вместо этого наклонился и осторожно положил пистолет на землю. То же самое спустя мгновение сделали и два других бандита. А потом они дружно повернулись к лесу и шеренгой, все ускоряя шаг, двинулись вперед. У первых кустов они уже бежали изо всех сил. Прошелестела листва, хрустнули ветки – и они исчезли. Гонта достал платок и тщательно отер лицо.
– Ну что, поехали дальше? – хрипловато сказал он, подмигнув Нестерову. – Садись в машину. Нет, погоди! Надо стволы эти забрать к чертовой матери, выкинем где-нибудь в речку по дороге…
– Как вы это сделали? – спросил Нестеров, когда они отъехали от места происшествия на несколько километров. – Кто вы?
– Мы па-адводники, мы – сила-ачи! –дурашливо пропел Гонта и снова подмигнул.
Нестеров повернулся на сиденье и рассматривал профиль ухмыляющегося Гонты не меньше минуты.
– Я понял, – сказал Нестеров. – Я знаю. Неужели это правда? Прекратите, наконец, эти ухмылки! Это были хищники? Суперанималы? Если вы мне немедленно не ответите, я выйду из машины!
– Да нет, до настоящих суперанималов им далеко, – ответил Гонта. – Это суггесторы в вашем переводе. Мы их называем «пособниками». Вообще, строго говоря, синонимов для них в народе придумано множество: «шестерки», «шакалы»… ну и так далее.
– Значит, сверхлюди тоже существуют? – Нестеров запнулся и продолжил тоном ниже: – Вы – сверхчеловек? Вы – «новый»?
– Да что вы в самом деле! – возмутился Гонта. – «Новый» – «старый», «сверхлюди» – «недолюди». Что за постоянные попытки самоуничижения? Если вам так угодно, мы предпочитаем называть себя селектами. Просто результат селекции природы. Так она с нами поступила. Точно так же поступите вашими детьми или внуками. Я искренне надеюсь, что ни на нее, матушку, ни на меня вы за это не в обиде?
– А я? Кто я? – внезапно спросил Нестеров с такой надеждой, что Гонта не сумел скрыть смущения.
– Вы – человек. Настоящий человек, без малейшей примеси звериного начала.
– Понимаю, – грустно сказал Нестеров. – Я – обыкновенный диффузник.
– Вы – человек, – с нажимом повторил Гонта. – Глубокое разочарование в вашем голосе я склонен отнести на счет недостаточного изучения предмета, которым вы так неожиданно для всех занялись. Селекты не умнее и не талантливее вас… Между прочим, если вам интересно, лично я – вечный троечник что в школе, что в институте… Селекты – просто немножечко другие, и наших личных заслуг в том нет абсолютно никаких. И вообще, на этом давайте пока остановимся.
– Что вы с ними сделали?
– Ничего особенного. Я убедил их, что с обеих сторон по шоссе с сиренами мчатся милицейские машины с ОМОНом. Вот они и убежали в лес.
– Они из тех, кто меня преследует?
– Нет, – помотал головой Гонта, – просто дорожные грабители. Им приглянулась наша «Тойота». Ни хрена в машинах не разбираются.
– Они могли нас убить?
– Легко, – согласился Гонта. – А что еще с нами делать?
– Почему же вы их отпустили… вот так?!
– А мне что с ними делать? До ближайшего отделения милиции сто верст киселя хлебать. Да и как их туда прикажешь тащить? Таких-то бугаев в багажник не запихнешь, не уместятся.
– Вы не должны были их отпускать, – твердо сказал Нестеров. – Это убийцы. Возможно, мы не первые, кого они хотели…
– Возможно, – согласился Гонта. –Даже наверняка.
– Зачем же тогда вы?..
– А как я должен был поступить? – обозлился Гонта. Руль в его руках дернулся, и машина выписала на дороге кривую. – Заставить их перестрелять друг друга? А чем бы я тогда отличался от этих ублюдков? Вы об этом подумали? Вы ведь так внимательно изучали Зеваэса, вы ведь первый официальный специалист по его теории, между прочим.
– Кого?
– Неважно кого. Вечная беда с вами…
Наступила пауза. После долгого молчания Нестеров грустно произнес:
– Я понимаю. Я желал им смерти, значит, я такой же, как они.
– Не такой же, – устало сказал Гонта. – Я тоже, если честно, желал. Но желать и делать – две большие разницы, как говорят в Одессе. Этим мы с вами от них и отличаемся… Как, кстати, вам жилось в колонии?
– Почему вы спрашиваете? – удивился Нестеров.
– Да так, если не хотите – не отвечайте.
– Как ни странно, нормально. Если это слово можно использовать в данной ситуации. Вот в тюрьме пришлось несладко. Там столько народа в одной камере набито… А в лагере – вы знаете, я им сказки рассказывал.
– Сказки?
– Ну, не совсем. Я им пересказывал «Сравнительные жизнеописания» Плутарха, «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, легенды Древнего Египта. Представляете: слушали, как дети, раскрыв рот. «Смотрящий» – это главный уголовник зоны – даже добился, чтобы меня перевели во внутреннюю команду – территорию убирать. Это чтобы на промзоне не оставляли по вечерам.
– Каждый вечер рассказывали?
– Вначале – да. Потом потребовал установить режим работы и выходные – невозможно же без передышки. Каждый вечер рассказывал ровно час, кроме субботы и воскресенья.
– Прямо ночи Шахерезады, – покачал головой Гонта.
– Именно так и было, – подтвердил Нестеров. – Если за час история не заканчивалась, на следующий день я ее досказывал и начинал новую. Там вообще очень разные люди, и мне кажется, что не все из них хищники.
– Так оно и есть, – сказал Гонта. – В том-то и беда. Из тех двух бандитов, что вас схватили на станции, только один был «пособником». Второй – нормальный человек. То есть был бы нормальным, кабы его не подмяли под себя эти твари.
– Это тот, что за меня заступился? – спросил Нестеров. – Почему он это сделал?
– Его освободили от установки. Он поступил так, как должен был поступить всякий нормальный человек на его месте.
– И поплатился за это жизнью, – грустно сказал Нестеров. – А эти трое скоро вернутся домой и начнут все сначала.
– Не так скоро, – жестко усмехнулся Гонта. – Бежать они будут, пока не упадут от усталости, это я вам гарантирую. А дальше – уж как повезет. Может, и вернутся.
Нестеров вновь изучающе уставился на Гонту, но отвернулся, решив не уточнять.
– Вы назвали странное имя, – сменил он тему. – Зеваэс, кажется? Кто он?
– Это человек, который первым составил классификацию гуманоидных видов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Если бы я знал! – воскликнул Нестеров. – Я сам над этим непрерывно ломаю голову, и без малейшего толка.
– Тогда давай разбираться вместе. Предлагаю начать с самого начала. С того момента, как тебе пришло в голову опубликовать статью в «Вестнике историографии».
– При чем здесь эта статья?
– Полагаю, что очень даже при чем, – сказал Гонта. – Уж поверь мне на слово. Итак?..
– Ну, хорошо… – Нестеров потер пальцами виски. – В запасниках нашего музея я обнаружил странную книгу, которая меня очень заинтересовала. Неизвестный автор построил оригинальную теорию о том, что человечество на самом деле не единый вид, а четыре различных…
– Это можно опустить, с теорией я хорошо знаком, – сказал Гонта.
– Откуда? – удивился Нестеров. – Ах да, вы ж читали мою статью.
– Можно и так сказать – согласился Гонта.
– Вы понимаете, я, конечно, представлял себе, что эта теория просто игрушка, не более, но она показалась мне настолько изящной, что я…
– Не задерживайся на этом, продолжай, пожалуйста.
– А потом ко мне в музей пришел один посетитель… Он рассказывал минут двадцать, Гонта внимательно слушал, лишь изредка задавая короткие уточняющие вопросы.
– …в общем, сотрудники милиции обнаружили у меня дома две очень ценные книги из нашего архива. Вот, собственно, и все, – закончил Нестеров. – Дальше уже неинтересно.
– Ты сказал еще о какой-то рукописи? – вспомнил Гонта. – А это что за труд?
– Какой-то алхимик из Бремена, – махнул рукой Нестеров. – Некий Корнелиус Барка.
Такой реакции собеседника он не ожидал. Гонта вскочил на ноги, отшвырнув недоеденный бутерброд. Лицо его мгновенно покрылось капельками испарины, которые Нестеров мог отлично разглядеть, потому что Гонта схватил его за шиворот и подтянул к себе почти вплотную:
– Где эта рукопись?
– На полке в архиве, наверное, – ошарашенно сказал Нестеров. – А в чем дело, собственно. Какое она имеет отношение к происходящему?
– Огромное, – тихо сказал Гонта. – Ты даже не представляешь, насколько. Ладно, извини.
Он отпустил Нестерова и глубоко задумался. А Нестеров, постепенно приходя в себя, недоверчиво улыбнулся.
– Трактат средневекового алхимика, мистика? Но вы же не думаете всерьез, что этот философский камень на самом деле существует?
– В сущности, это не совсем камень и не вполне философский. Да и не в нем дело. Но рукопись мы должны найти обязательно. Твоя судьба зависит от этого напрямую. И не только твоя, кстати.
– Не понимаю, как.
– Ты поймешь, – пообещал Гонта. – Не сразу, постепенно. Но обязательно поймешь.
Нестеров начал сердиться:
– Слушайте, меня подставили, я получил шесть лет ни за что ни про что – шесть лет! – а вы даете понять, что все это из-за какой-то рукописи средневекового сказочника? И все время говорите загадками! Не слишком вежливо с вашей стороны, вы не находите? Я даже не знаю, как вас зовут!
– Извини, – Гонта поднял обе ладони. – Называй меня Гонта.
– Как?
– Гонта. Это такое имя. Я предупреждал, что объяснять все придется очень долго. Сейчас у нас просто нет на это времени. Вначале нужно добраться до Москвы. Ты готов? Тогда поехали!..
Солнце приближалось к горизонту. Гонта намеревался ехать до полной темноты и вновь тронуться в путь с рассветом. Шести часов на отдых было вполне достаточно. Зато утром, когда бдительные сторожа российских магистралей в основном спят, он намеревался выжать из «Тойоты» все, что возможно. Они остановились только раз на заправке, чтобы долить бензин до горловины бензобака. Горючим Гонта любил запасаться впрок.
«Жигули» с синей полосой на боку они заметили издалека. Странно, что тут оказался милицейский пикет: на десяток километров вперед и назад не было никакого жилья. Машина стояла на обочине возле неприметного съезда на грунтовую дорогу. Человек в форме шагнул навстречу «Тойоте» и небрежно взмахнул жезлом. Нестеров замер на своем сиденье, превращаясь в статую. Лицо его побелело. Искоса взглянув на него, Гонта послушно затормозил, остановившись в нескольких метрах от гаишника.
– Какие проблемы, командир? – весело спросил он, высовываясь из окна.
– Документы! – потребовал гаишник.
Гонта сунул ему перетянутую медицинской резинкой пачку, и тот принялся внимательно их изучать.
– Вы что, по доверенности? – спросил гаишник в сержантских погонах.
– Да, – спокойно отвечал Гонта. – Товарищ машину одолжил.
– Сами-то откуда?.. Из Москвы, значит… А кто с вами в машине?
– Тоже товарищ.
– Так… – сказал гаишник. – А почему доверенность не оформлена, как положено?
– В каком смысле? – не понял Гонта.
– Почему не заверена в конторе… нотариальной?
– Да ты что, командир? – удивился Гонта. – Уж десять лет как разрешается простая письменная форма. Не верите – позвоните хозяину, там телефоны имеются.
– Откуда я здесь буду звонить? – нахмурился гаишник. – Из берлоги?
– Ну, так по рации со своими свяжитесь, попросите, чтоб проверили.
– Разберемся, – буркнул гаишник. – Выходите из машины!
– Ладно! – Гонта вышел и потянулся, разминая затекшие члены.
– И вы тоже выходите, – неожиданно приказал гаишник Нестерову.
– Зачем? – не сумев скрыть волнения, спросил тот, и Гонта тоже спросил с удивлением: – Действительно, зачем?
– Выходите, – повторил гаишник. – В нашей машине разбираться будем.
Гонта подходил к «Жигулям», отмечая некоторые странности. Полоса-то была, а вот номера отчего-то обычные, не синие, а белые. В салоне сидело еще двое, выбравшихся им навстречу. Эти двое, одетые в штатское, доверия у Гонты не вызвали, вряд ли имели какое-то отношение к милиции. Нестеров понял то же самое спустя секунду и не сдержался:
– Это не милиция! – крикнул он, но было уже поздно. Сержант, вернее, человек в форме сержанта, держал их под прицелом пистолета:
– Вперед, если жить хотите!
Оружие появилось и в руках его напарников, но совсем не похожее на милицейское: из-под курток они выхватили винтовочные обрезы.
– Быстро! – заорал сержант. Он сильно нервничал, ствол в его руке ходил из стороны в сторону.
«Не пальнул бы по глупости», – озабоченно подумал Гонта.
К Нестерову в который раз за последние сутки пришло тоскливое понимание, что это конец. Чудес не бывает, шансов не было с самого начала.
– Ребята, да вы что? Ребята… – бормотал он, переставляя непослушные ноги, еще надеясь на что-то, на что надеяться уже не следовало.
Но то, что произошло в следующую минуту, повергло Нестерова в еще больший шок. Гонта медленно развернулся, встав вполоборота и к мнимому сержанту, и его дружкам, чуть приподняв согнутые в локтях руки. Лицо его совершенно закаменело, глаза были закрыты, губы стиснуты. На роже сержанта всплыла презрительная гримаса, кажется, он собирался что-то сказать, но вместо этого наклонился и осторожно положил пистолет на землю. То же самое спустя мгновение сделали и два других бандита. А потом они дружно повернулись к лесу и шеренгой, все ускоряя шаг, двинулись вперед. У первых кустов они уже бежали изо всех сил. Прошелестела листва, хрустнули ветки – и они исчезли. Гонта достал платок и тщательно отер лицо.
– Ну что, поехали дальше? – хрипловато сказал он, подмигнув Нестерову. – Садись в машину. Нет, погоди! Надо стволы эти забрать к чертовой матери, выкинем где-нибудь в речку по дороге…
– Как вы это сделали? – спросил Нестеров, когда они отъехали от места происшествия на несколько километров. – Кто вы?
– Мы па-адводники, мы – сила-ачи! –дурашливо пропел Гонта и снова подмигнул.
Нестеров повернулся на сиденье и рассматривал профиль ухмыляющегося Гонты не меньше минуты.
– Я понял, – сказал Нестеров. – Я знаю. Неужели это правда? Прекратите, наконец, эти ухмылки! Это были хищники? Суперанималы? Если вы мне немедленно не ответите, я выйду из машины!
– Да нет, до настоящих суперанималов им далеко, – ответил Гонта. – Это суггесторы в вашем переводе. Мы их называем «пособниками». Вообще, строго говоря, синонимов для них в народе придумано множество: «шестерки», «шакалы»… ну и так далее.
– Значит, сверхлюди тоже существуют? – Нестеров запнулся и продолжил тоном ниже: – Вы – сверхчеловек? Вы – «новый»?
– Да что вы в самом деле! – возмутился Гонта. – «Новый» – «старый», «сверхлюди» – «недолюди». Что за постоянные попытки самоуничижения? Если вам так угодно, мы предпочитаем называть себя селектами. Просто результат селекции природы. Так она с нами поступила. Точно так же поступите вашими детьми или внуками. Я искренне надеюсь, что ни на нее, матушку, ни на меня вы за это не в обиде?
– А я? Кто я? – внезапно спросил Нестеров с такой надеждой, что Гонта не сумел скрыть смущения.
– Вы – человек. Настоящий человек, без малейшей примеси звериного начала.
– Понимаю, – грустно сказал Нестеров. – Я – обыкновенный диффузник.
– Вы – человек, – с нажимом повторил Гонта. – Глубокое разочарование в вашем голосе я склонен отнести на счет недостаточного изучения предмета, которым вы так неожиданно для всех занялись. Селекты не умнее и не талантливее вас… Между прочим, если вам интересно, лично я – вечный троечник что в школе, что в институте… Селекты – просто немножечко другие, и наших личных заслуг в том нет абсолютно никаких. И вообще, на этом давайте пока остановимся.
– Что вы с ними сделали?
– Ничего особенного. Я убедил их, что с обеих сторон по шоссе с сиренами мчатся милицейские машины с ОМОНом. Вот они и убежали в лес.
– Они из тех, кто меня преследует?
– Нет, – помотал головой Гонта, – просто дорожные грабители. Им приглянулась наша «Тойота». Ни хрена в машинах не разбираются.
– Они могли нас убить?
– Легко, – согласился Гонта. – А что еще с нами делать?
– Почему же вы их отпустили… вот так?!
– А мне что с ними делать? До ближайшего отделения милиции сто верст киселя хлебать. Да и как их туда прикажешь тащить? Таких-то бугаев в багажник не запихнешь, не уместятся.
– Вы не должны были их отпускать, – твердо сказал Нестеров. – Это убийцы. Возможно, мы не первые, кого они хотели…
– Возможно, – согласился Гонта. –Даже наверняка.
– Зачем же тогда вы?..
– А как я должен был поступить? – обозлился Гонта. Руль в его руках дернулся, и машина выписала на дороге кривую. – Заставить их перестрелять друг друга? А чем бы я тогда отличался от этих ублюдков? Вы об этом подумали? Вы ведь так внимательно изучали Зеваэса, вы ведь первый официальный специалист по его теории, между прочим.
– Кого?
– Неважно кого. Вечная беда с вами…
Наступила пауза. После долгого молчания Нестеров грустно произнес:
– Я понимаю. Я желал им смерти, значит, я такой же, как они.
– Не такой же, – устало сказал Гонта. – Я тоже, если честно, желал. Но желать и делать – две большие разницы, как говорят в Одессе. Этим мы с вами от них и отличаемся… Как, кстати, вам жилось в колонии?
– Почему вы спрашиваете? – удивился Нестеров.
– Да так, если не хотите – не отвечайте.
– Как ни странно, нормально. Если это слово можно использовать в данной ситуации. Вот в тюрьме пришлось несладко. Там столько народа в одной камере набито… А в лагере – вы знаете, я им сказки рассказывал.
– Сказки?
– Ну, не совсем. Я им пересказывал «Сравнительные жизнеописания» Плутарха, «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, легенды Древнего Египта. Представляете: слушали, как дети, раскрыв рот. «Смотрящий» – это главный уголовник зоны – даже добился, чтобы меня перевели во внутреннюю команду – территорию убирать. Это чтобы на промзоне не оставляли по вечерам.
– Каждый вечер рассказывали?
– Вначале – да. Потом потребовал установить режим работы и выходные – невозможно же без передышки. Каждый вечер рассказывал ровно час, кроме субботы и воскресенья.
– Прямо ночи Шахерезады, – покачал головой Гонта.
– Именно так и было, – подтвердил Нестеров. – Если за час история не заканчивалась, на следующий день я ее досказывал и начинал новую. Там вообще очень разные люди, и мне кажется, что не все из них хищники.
– Так оно и есть, – сказал Гонта. – В том-то и беда. Из тех двух бандитов, что вас схватили на станции, только один был «пособником». Второй – нормальный человек. То есть был бы нормальным, кабы его не подмяли под себя эти твари.
– Это тот, что за меня заступился? – спросил Нестеров. – Почему он это сделал?
– Его освободили от установки. Он поступил так, как должен был поступить всякий нормальный человек на его месте.
– И поплатился за это жизнью, – грустно сказал Нестеров. – А эти трое скоро вернутся домой и начнут все сначала.
– Не так скоро, – жестко усмехнулся Гонта. – Бежать они будут, пока не упадут от усталости, это я вам гарантирую. А дальше – уж как повезет. Может, и вернутся.
Нестеров вновь изучающе уставился на Гонту, но отвернулся, решив не уточнять.
– Вы назвали странное имя, – сменил он тему. – Зеваэс, кажется? Кто он?
– Это человек, который первым составил классификацию гуманоидных видов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54