А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Хатч отвернулся, сгорая от стыда.
Профессор фыркнул.
– Ладно, ерунда. По статистике страховых компаний я уже должен быть мёртв. В следующий четверг мне стукнет восемьдесят девять, и чёрт тебя побери, если не получу от тебя подарка!
Они вышли на солнечный свет, на лужайку. Бриз донёс до них звуки громкого смеха.
– Уверен, вы знаете, почему я вернулся, – пробуя почву, заметил Хатч.
– Кто же этого не знает? – ядовито ответил тот.
Больше профессор ничего не сказал, и некоторое время они шли в молчании.
– Ну и? – наконец, сказал Хатч.
Старик вопросительно посмотрел на него.
– Сказали "А" – говорите "Б"! – пояснил Хатч. – Что вы думаете о поисках сокровищ?
С минуту профессор не отвечал, а затем остановился и посмотрел на Малина, убирая свою руку с его.
– Запомни, не я об этом заговорил, – сказал он.
Хатч кивнул.
– Думаю, ты просто дурак.
За этими словами повисло напряжённое молчание, Хатч был ошеломлён. Он был готов к разговору со священником, но не к этому.
– Что даёт вам повод так говорить?
– Среди всех людей в мире ты должен знать это лучше всех. Что бы там ни было запрятано, вы не сможете это достать.
– Минуточку, доктор Хорн! Мы пришли с такой техникой, о которой старые искатели сокровищ даже и мечтать не могли. Твердотельный сонар, протонные магнетометры, связь со спутниками, аэрофотосъёмка… Двадцать миллионов долларов финансирования, и даже имеются записи того человека, который спланировал Колодец!
Его голос стал громким. Хатч внезапно понял, что для него очень важно положительное мнение этого человека.
Доктор Хорн покачал головой.
– Малин, я почти сотню лет вижу, как они приходят и уходят. У всех – самое совершенное оборудование. У всех бездонные карманы. Все имеют какую-нибудь важную информацию или же их охватывает вспышка озарения. И всегда говорят, что на этот раз всё будет иначе. И конец всегда один и тот же. Банкротство, страдания, даже смерть, – объяснил он и глянул на Малина. – Вы уже подняли – ну, хоть малую толику?
– Пока нет, – ответил Хатч. – У нас возникла небольшая заминка. Мы знали, что Колодец должен быть связан с морем туннелем. Потому-то он всегда заполнен водой. С помощью краски мы попытались найти выход этого туннеля в море. Но только, там оказался не один туннель, а пять, и…
– Я понял, – прервал его доктор Хорн. – Лишь одна маленькая проблемка. О таком я тоже слыхал. Быть может, вы сумеете с ней справиться. Но потом возникнет ещё одна, и ещё – до тех пор, пока вы не обанкротитесь. Или не погибнете. Или и то, и другое сразу.
– Но на этот раз всё будет по-другому! – воскликнул Хатч. – Вы не можете утверждать, что поднять сокровища невозможно. Со всем, что сотворил один, другой может справиться.
Профессор неожиданно снова схватил Малина за руку. У него оказались поразительно сильные руки, жилистые и такие же сухие и жёсткие, как корни старого дерева.
– Я знал твоего деда, Малин. Что ты сейчас сказал, в точности – слово в слово! – совпадает с тем, что он сказал мне пятьдесят лет назад, – заметил Хорн и перешёл на яростный шёпот. – Взгляни на наследство своей семьи. Ты спросил моё мнение? Ну, в общих чертах оно такое: лучше возвращайся в Бостон, прежде чем история повторится!
Он резко повернулся и заковылял прочь. Трость мелькала в траве, пока профессор Хорн не скрылся за склоном холма.
18
На следующее утро, со слегка затуманенными от вчерашнего празднества глазами, Хатч заперся в амбулатории, раскладывая инструменты и изучая опись. За последние несколько дней ему не раз пришлось оказывать медицинскую помощь, но, к счастью, не случилось ничего серьёзнее нескольких царапин и треснувшего ребра. Изучая содержимое полок и делая отметки в распечатке, он слышал монотонное шипение невдалеке накатывающих на рифы волн. Солнце, ослабленное вездесущей завесой тумана, несмело заглянуло в окно с металлической рамой.
Разделавшись с инвентарной описью, Хатч повесил планшет рядом с полками и бросил взгляд в окно. В глаза бросилась высокая, с покатыми плечами фигура Сен-Джона, осторожно расхаживающего по пересечённой местности Главного лагеря. Англичанин перешагнул через тяжёлый кабель и длинный шланг из поливинилхлорида, затем занырнул в вотчину Керри Вопнера, непричёсанная голова историка едва не задела о дверной проём. Хатч мгновение помедлил, а затем взял две чёрных папки и вышел из медицинского отсека, направляясь вслед за Сен-Джоном. Кто знает, может, им удалось продвинуться в расшифровке?
Если уж на то пошло, разгром в рабочем помещении Вопнера в Главном лагере оказался ещё полнее, чем в каюте на «Цербере». Достаточно отметить, что ряды мониторов и сервоконтроллеров сделали его ещё более тесным. Вопнер занял единственное кресло, зажатое в дальнем углу стойками для аппаратуры связи. Из двух отверстий в потолке и кондиционера на другом конце комнаты струился холодный воздух.
Но, несмотря на охлаждение, воздух в помещении стоял душный от горячей электроники, и, когда туда явился Хатч, Сен-Джон как раз выискивал место, куда повешать пиджак. После безуспешных поисков он, очевидно, махнул на это рукой и бережно опустил его на ближнюю консоль.
– Бог ты мой, – заметил Вопнер. – Твой жуткий старый твид замкнёт что только можно.
Нахмурившись, Сен-Джон снова поднял пиджак.
– Керри, у тебя найдётся минутка? – спросил он. – Нам правда необходимо обсудить проблему с шифром.
– А что, по мне видно, что у меня есть минутка? – вопросом же ответил Вопнер, оборачиваясь и устремляя на них свирепый взгляд. – Я только что провёл полную диагностику систем острова. Всё до последнего, до самой последней микрокоманды. Заняло целый час, с передачей по всему диапазону. Проверено всё: насосы, компрессоры, сервоприводы – короче, перечисляйте сами. Никаких проблем, никаких отклонений – ничего!
– Так это же здорово, – вставил Хатч.
Не веря своим ушам, Вопнер уставился на него.
– Может, отрастишь себе чуточку мозгов, а? Здорово, как же! Это же охрененный кошмар!
– Не понял.
– У нас был системный сбой, помнишь? Чёртовы насосы отказались работать. После этого я сравнил систему на острове со «Сциллой» на «Цербере», и – угадаешь с трёх раз? Чипы памяти здесь, на «Харибде», изменились. Изменились!
Он со щелчком загнал один из процессоров в разъём платы.
– И?
– А сейчас я снова провожу диагностику, и всё в полном порядке. Причём ладно бы только это – во всей сети ни малейших отклонений, – пояснил Вопнер и наклонился вперёд. – Никаких отклонений. Неужели непонятно? С точки зрения физики и математики вероятность этому – ноль!
Сен-Джон бросил быстрый взгляд на оборудование и сцепил руки за спиной.
– Дух в машине, а, Керри? – рискнул спросить он.
Вопнер даже не обратил на это внимание.
– Я слабо разбираюсь в компьютерах, – продолжил Сен-Джон, его сочный голос заполнил всю комнату. – Но одно выражение знаю: мусор на входе – мусор на выходе.
– Ох, смеху-то сколько! Но это не программирование.
– А-а-а, я понял. Может, разгадка в человеческом факторе? Помнится, одного неправильного выражения на Фортране хватило, чтобы «Маринер-1» превратился в космический мусор, и о нём никто никогда больше не слышал.
– Суть в том, что теперь всё работает, – рассудительно заметил Хатч. – Почему бы не оставить это так, как есть?
– Ага, и всё повторится снова. Я хочу знать, почему в один момент отказала сразу вся эта дрянь!
– Ты всё равно ничего не можешь с этим поделать, – сказал Сен-Джон. – А между прочим, мы отстаём от плана по расшифровке. До сих пор ничего не получилось. Я провёл ещё несколько исследований по ряду направлений, и мне кажется, мы слишком уж быстро отказались от…
– Дерьмо на палочке! – огрызнулся Вопнер, на колёсиках поворачивая кресло в его сторону. – Ты что, снова собрался мямлить о полиалфавитных шифрах, а, старикан? Короче – я собираюсь модифицировать алгоритм прямого подбора, задать пятидесятипроцентный приоритет и по-настоящему взяться за дело. А тебе… Почему бы тебе не спрятаться в своей библиотеке? Возвращайся вечером с парочкой более полезных мыслей.
Сен-Джон бросил на Вопнера быстрый взгляд. Затем облачился в пиджак и, нагнувшись, вышел за дверь, погружаясь в тусклый утренний свет. Хатч последовал за ним в офис историка.
– Спасибо, – сказал Хатч, возвращая Сен-Джону две папки.
– А ведь он прав, знаете ли, – заметил историк, усаживаясь за стол и медленно придвигая к себе пишущую машинку. – Просто я уже проверил всё остальное. Все методы, которые пробовал, основываются на методах, известных в эпоху Макаллана. Подбирался со стороны арифметики, астрономии, астрологии, пробовал шифры на других языках. Всё без толку.
– А полиалфавитные – что за звери? – спросил Хатч.
Сен-Джон вздохнул.
– Полиалфавитный шифр. Он довольно прост, правда. Видите ли, большинство шифров в эпоху Макаллана были простыми монофонными замещениями. Есть нормальный алфавит и алфавит шифра, беспорядочно перемешанный. Чтобы закодировать документ, просто замещаешь нормальные буквы соответствующими из второго алфавита. Допустим, ты заменяешь s на y, а e – на z. Тогда, шифруя слово "see", получишь "yzz". Такие шифровки можно встретить в местных газетах.
– По-моему, всё просто.
– Да. Но этот метод не такой надёжный. Но что будет, если взять несколько алфавитов шифра? Допустим, вместо одного берёшь десять. И, зашифровывая документ буква за буквой, по очереди сменяешь все десять алфавитов, а потом возвращаешься к первому. Это полиалфавитный шифр. Теперь "see" уже не просто "yzz". Каждая буква в слове берётся из новой таблицы.
– Надо же! Похоже, такой шифр взломать нелегко.
– Да, они очень трудные. Но Керри аргументирует тем, что полиалфавитные шифры не применяли во времена Макаллана. О, конечно, о них знали. Но их считали слишком трудоёмкими, в них было так легко ошибиться, – продолжил Сен-Джон и ещё раз вздохнул. – Но в этом конкретном случае, самая большая проблема – сохранение тайны. Если Макаллан использовал такой шифр, каким образом он сумел бы спрятать все таблицы кодов, которые ему нужны? Ведь один взгляд на них Окхэма Рэд-Неда, и всё кончено! Ведь, каким бы архитектор не был умным, запомнить их все он не мог.
– Но если вы думаете, есть шанс на то, что это полиалфавитный код, почему не попробуете его взломать?
Уголки рта Сен-Джона чуть приподнялись, словно он пытается выдавить улыбку.
– Было бы у меня два месяца, тогда другое дело – с радостью бы попытался. Но у меня их нет. К тому же у меня нет ни малейшей идеи, какой длины ключ он применял, или как часто расставлял нули.
– Нули?
– Nihil importantes. Буквы, которые ничего не значат. Их расставляют, чтобы затруднить расшифровку.
За стеной прогудел сигнал с корабля, глубокий и таинственный. Хатч бросил взгляд на часы.
– Уже десять, – сказал он. – Пожалуй, я пойду. Через несколько минут будут запечатывать подводные туннели и выкачивать воду из Колодца. Удачи вам с Керри!
19
Покинув Главный лагерь, Хатч трусцой направился по дороге к Ортанку. Ему не терпелось увидеть, что за конструкцию возвели над Водяным Колодцем всего за двое суток. И, ещё не добравшись до самой высокой точки острова, он заметил застеклённую наблюдательную башню, со всех сторон окружённую узкой платформой. Приблизившись, Хатч отметил массивные подпорки, поддерживающие вышку чуть ли не в сорока футах над песчаным грунтом. Из-под нижней части башни свесились стрелы лебёдок и кабели, уходящие вниз, во тьму Колодца. Боже, – подумал Малин. – Должно быть, её видно с материка.
Эта мысль вернула его обратно, к пикнику с омарами, к разговору с Клэем и старым учителем. Хатч знал, что профессор Хорн никому не выдаст своего мнения. Однако со священником такой определённости не было. До сих пор отношение публики к «Талассе» казалось чрезвычайно благосклонным; ему надо действовать внимательно и осторожно, чтобы оно таким же и оставалось. Ещё до того, как праздник подошёл к концу, Хатч поговорил с Найдельманом насчёт того, чтобы взять Донни Труитта на работу. Капитан моментально зачислил его в состав группы, которая займётся раскопками на дне Водяного Колодца, едва тот осушат.
Хатч добрался до Ортанка и взобрался по наружней лестнице. Вид, открывшийся с наблюдательной площадки, просто очаровал его. Под жарким летним солнцем извечный туман прорвался в клочья; теперь стала видна даже тёмно-фиолетовая полоса континента. Солнце отражалось от моря настолько ярко, что вода стала похожа на расплавленный металл. Прибой накатывал на рифы с наветренной стороны, окружая их пеной и деревянными обломками. Незванным гостем в мысли ворвалась строфа Руперта Брука:
Жалкие пятнышки пены коричневеют,
Сходят на нет, когда отступает волна
Услышав голоса, Малин поднял голову. На дальнем краю площадки он увидел Изобель Бонтьер, чей костюм для подводного плавания тускло отсвечивал на солнце. Она перегнулась через поручни и выжала волосы, оживлённо разговаривая с Найдельманом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов