А ну как он прихватил твоих разговорчивых товарищей и стал допытываться, не совершал ли этот самый Локки Ламора чего-нибудь необычного? Необычного даже для него?
– Ох ты! – Мальчишка ощутимо вздрогнул.
– То-то и оно! – Священник протянул руку и похлопал Локки по плечу. – Вот оно, просветление! Всегда сваливается, будто кирпич на голову, не так ли?
– Ну да…
– Итак, теперь ты видишь, что натворил. Сколько детей живет на вашем маленьком холме, Локки? Сто? Сто двадцать? Еще больше? А теперь прикинь, что будет делать ваш старый хозяин, если его подчиненные взбунтуются? Ну, один или два – это не проблема, с ними он справится. А если четыре? Восемь? Или вообще все вместе?
– Но мы… думаю, никому из нас такое даже в голову не приходило!
– А знаешь, почему? Потому что его власть основана не на здравом смысле, а на страхе. Самые старшие ребята боятся Учителя, а их, в свою очередь, боятся те, кто помладше – вроде тебя. Уничтожь этот страх, и трон Делателя Воров зашатается. И вот – пожалуйста: появляется Локки Ламора, который размахивает своими идиотскими выходками, как флагом, и считает себя на порядок умнее всех остальных.
– Но на самом деле я не считаю себя умнее остальных…
– Брось, малыш. Еще три минуты назад ты именно так и думал. Послушай, что я тебе скажу, Локки Ламора. Я – гарриста в своей собственной, пусть и маленькой банде. Это означает, что я заправляю всеми делами по своему усмотрению. Точно так же твой старый хозяин является гарристой Сумеречного холма. А когда полномочия вожака подвергаются сомнению, в ход идут ножи. Посуди сам, как долго продержится у власти Учитель, если всем станет известно о том, что ты провел его, как незрячего щенка? О том, что он позволил одурачить себя какому-то сопляку?! Поверь, старик никогда не смог бы восстановить свой контроль над сиротками. Они тянули бы его в разные стороны, пока дело не кончилось кровопролитием.
– Именно потому он и захотел от меня избавиться? А как с остальными «уличными»? С теми, кто помогал мне в деле с Веслином?
– Хороший вопрос. Ответ на него напрашивается сам собой. Делатель Воров берет детишек с улицы и какое-то время держит их у себя, пока тем не исполнится тринадцать-четырнадцать лет. Он преподает им основы своего искусства – как обработать жертву, как изъясняться на воровском жаргоне и заводить нужные знакомства среди Правильных Людей, как правильно вести себя в обществе и как избежать петли. Когда детишки подрастают, Учитель продает их в шайки покрупнее, в настоящие банды. Понимаешь? Он работает по заказу. Например, Серолицым нужна девчонка-домушница, а, скажем, Парни из Арсенала хотят маленького задиристого хулигана. Очень удобно – банды получают нужных людей, которых уже не надо переучивать.
– Да, я понимаю. Так вот почему он продал меня вам…
– Именно. Потому что ты – весьма необычное создание. Ты обладаешь рядом чрезвычайно ценных качеств, хотя и обращаешь их на отвратительные цели. А что представляли собой твои маленькие друзья из «уличных»? Какими талантами отличались? Да никакими. Обычная стайка мелких «щипачей» и «живцов». Со временем Делатель Воров, конечно, довел бы их до ума, но сейчас они еще просто не дозрели. Никто не даст за них и медяка… не считая, конечно, работорговцев. Но ваш старый хозяин не лишен определенных понятий о чести – он никогда не продаст своего воспитанника в рабство. Даже за все богатства Каморра.
– Выходит, как вы сказали, ему пришлось что-то делать с ними… со всеми, кто знал о белой монете и мог проболтаться. А я оказался единственным, кого он сумел продать.
– Именно, мой мальчик. Что же касается остальных… – Цепп пожал плечами. – Обычно все происходит очень быстро. Три-четыре недели, и никто даже не вспомнит о них. Ты же знаешь, как это бывает на Холме.
– Получается, я УБИЛ их?!
– Да. – Цепп даже не потрудился понизить голос. – Ты в самом деле сделал это. Затеяв охоту на Веслина, ты попутно убил Грегора и своих маленьких сообщников. Сколько их было – четверо, пятеро?
– Черт!!!
– Теперь ты понимаешь, что такое последствия? Осознаешь, почему надо продвигаться к своей цели осторожно, заглядывать вперед, контролировать происходящее? Ты должен на какое-то время успокоиться и выждать, чтобы твой разум дозрел и смог уравновесить твой поистине уникальный преступный талант. Впереди у нас годы совместной работы, Локки. Долгой, кропотливой и спокойной работы. И если ты хочешь остаться здесь, то должен принять то же самое железное правило, что и остальные мои ученики: никаких проделок, никакого жульничества. Забавы кончились, мой мальчик – ты будешь делать только то и тогда, когда я скажу. Запомни: когда такой умник как ты давит на мир, мир с такой же силой давит на него. В результате страдают те, кому не повезло оказаться поблизости. Я ясно выражаюсь?
Локки кивнул.
– Отлично. – Цепп распрямил плечи и с усилием покрутил головой – откуда-то изнутри его тела донеслись щелчки и хруст. – О-хо-хо! А теперь ответь мне: ты знаешь, что означают слова «плата за смерть»?
– Нет.
– Это то, что мы делаем друг для друга во имя нашего Благодетеля. Не только те, кто посвятил себя Тринадцатому, но и все, живущие за счет обмана и мошенничества. Короче, все Правильные Люди Каморра. Когда кто-то умирает по нашей вине, мы обязаны добыть нечто ценное и принести это в жертву. Да-да, буквально выбросить, понимаешь? В огонь, на дно моря… как угодно, но расстаться с данной вещью. Мы делаем это для того, чтобы облегчить нашим друзьям их дальнейший путь. Ты меня понимаешь?
– Да-а, но мой старый хозяин…
– Он тоже так поступает, можешь мне поверить. Для него это нелегко, ведь Делатель Воров – страшный скряга. Поэтому свои жертвоприношения он делает в одиночестве, без лишних глаз. Скорее всего, даже не говорит вам об этом. Но старик всегда – слышишь, всегда! – оплачивает свои счета. Он расплатился за каждого потерянного воспитанника. Но тут есть еще один важный момент: ты не можешь принести в жертву какую-то свою вещь, ту, которой уже обладаешь. Чтобы все прошло правильно, ты должен обязательно выйти на улицу и украсть ее. Да-да, именно украсть! Нельзя взять вещь с согласия ее владельца или тем паче при его участии. Улавливаешь? Это должно быть настоящее, стопроцентное воровство.
– Да…
Отец Цепп похрустел пальцами, разминая суставы.
– Так вот, Локки Ламора, тебе предстоит внести плату за смерть каждого из своих товарищей. Причем за каждого в отдельности. За Веслина, за Грегора… и еще по одной за каждого из «уличных» мальчишек и девчонок, которых ты убил. Точное количество станет известно мне в ближайшие дни.
– Но я… они ведь не…
– Ошибаешься, Локки, они были твоими друзьями. Очень хорошими друзьями! Только настоящие друзья могут преподать тебе такой важный урок, а именно: каждая смерть влечет за собой последствия. Одно дело – убить кого-нибудь в схватке, для самозащиты или из мести. И совсем другое – лишить человека жизни по беспечности, просто потому, что не дал себе труда подумать… Подобные смерти бременем ложатся тебе на плечи и остаются там до тех пор, пока ты не станешь настолько осмотрителен, чтобы заставить плакать самого Переландро. Твоя плата за смерть составит тысячу полных крон за голову. И все эти деньги ты должен украсть собственноручно, с соблюдением указанных условий.
– Что-о?! Тысячу крон за каждого?! Целую тысячу?
– Ты сможешь снять со своей шеи смертельную метку лишь тогда, когда выплатишь последнюю монету. И ни секундой раньше!
– Но это же невозможно! На это уйдет вечность!
– Точнее сказать – уйдут годы. Но таковы правила, мой мальчик. Запомни: все мы, живущие в этом храме, – воры, а не убийцы. Если ты хочешь жить со мной, то должен научиться уважать мертвых. Заруби это себе на носу, Локки: погибшие дети – твои жертвы, и ты, перед лицом всех Богов, кое-что задолжал им. Поэтому прежде, чем остаться здесь, тебе придется принести клятву на крови. Готов ли ты к этому?
На какое-то время мальчишка погрузился в раздумья. Затем мотнул готовой, будто разгоняя черные мысли, и решительно кивнул.
– Тогда дай мне свою левую руку.
Локки повиновался. Достав откуда-то из складок рясы тонкий черненый стилет, священник провел им по своей ладони, потом крепко взял протянутую руку мальчика и сделал неглубокую царапину на складке между его большим и указательным пальцами. После чего оба мужчины, старый и совсем маленький, пожали друг другу руки, удерживая захват, пока кровь их не перемешалась и не потекла по запястьям.
– Теперь ты стал одним из нас – Благородных Подонков. Я твой гарриста, а ты мой пезон, маленький солдат. Ты только что поклялся на крови сделать то, о чем я говорил. Принести жертвы за тех, кого погубил по неосторожности.
– Я сделаю это, – тихо произнес Локки.
– Хорошо. В таком случае ты можешь остаться на ужин. Идем отсюда.
2
Они подошли к завешенной двери в святилище. За ней открывался мрачный закопченный коридор, который вел к таким же грязным и убогим кельям. Повсюду царила сырость, толстый слой плесени покрывал стены. В каморках горели масляные лампы, в их мутно-желтом свете Локки разглядел грубо сколоченные нары с соломенными тюфяками. На них валялись свитки и потрепанные книги, с крючьев на стене свисали поношенные рясы весьма сомнительной чистоты.
– Пусть тебя не удивляет такое убожество, – заметил Цепп, остановившись на пороге ближайшей к двери каморки. Он обвел помещение широким жестом радушного хозяина, представляющего гостям свои владения. – Это необходимая маскировка. Видишь ли, порой к нам заглядывает то отец-попечитель, то какой-нибудь бродячий священник из ордена Переландро, и будет лучше, если они увидят то, на что рассчитывают.
Личное ложе Цеппа (как рассудил Локки, исходя из длины цепи, ведущей к кандалам в соседней комнате) располагалось поверх куска скальной породы, выступающей из стены на манер естественной полки. Засунув руку под кипу несвежих одеял, священник что-то повернул – раздался металлический щелчок, после чего верх постели откинулся, как крышка гроба. Выяснилось, что ложе представляет собой деревянную панель, посаженную на металлические петли. Из-под нее лился золотистый свет и целый букет ароматов, свойственных высококлассной каморрской кухне. Тут у Локки не имелось сомнений – именно такие запахи приносил ветер, дующий с Альсегранте, так же пахло из открытых дверей городских гостиниц и особняков.
– Вперед! – взмахнул рукой Цепп. Мальчик опасливо заглянул под откинутую крышку. Там обнаружилась деревянная лестница, которая спускалась футов на двадцать, заканчиваясь на отполированной деревянной площадке. – Хватит пялиться, полезай внутрь!
Локки повиновался. Ступеньки оказались широкими и совсем невысокими, спускаться было легко. Вскоре мальчик уже стоял в начале высокой галереи, которая, казалось, перенеслась сюда из герцогской башни. Насчет покрытия он не ошибся: пол действительно устилали доски из золотистого полированного дерева, тихонько поскрипывая под ногами. Стены и арочные перекрытия были целиком вырезаны из золотисто-молочного стекла, которое испускало слабое мерцающее свечение. Оно напоминало солнечные лучи, в ненастный день пробивающиеся сквозь пелену облаков. Казалось, свет идет отовсюду и ниоткуда – светились сами стены.
Скрип ступенек и стариковское кряхтенье дали понять, что отец Цепп спускается следом. Звук его шагов сопровождался тихим звяканьем. Локки заметил, что священник тащит джутовый мешок с пожертвованиями горожан. Через минуту Цепп спрыгнул с лестницы и оказался рядом с мальчиком. Он потянул за веревку, привязанную к лестнице, и крышка с фальшивой постелью вновь захлопнулась.
– Что скажешь? По-моему, здесь несколько приятнее.
– Да. – Локки провел рукой по идеально гладкой поверхности стены – она была ощутимо прохладной. – Это ведь Древнее стекло?
– Да уж не штукатурка, – проворчал Цепп, подталкивая мальчишку налево по коридору, который заворачивал за угол. – Тут повсюду Древнее стекло. Подвал вроде как вырезан в нем, а наземная часть храма – само здание – служит своего рода затычкой, наглухо запирающей это подземелье. Причем, насколько я могу судить, в стенах нет ни единой трещинки, ни одного разлома, кроме нескольких туннелей, которые ведут в другие весьма любопытные места. Благодаря такой конструкции подземные помещения всегда остаются сухими, сюда не просачивается ни капли воды, даже во время наводнений. Опять же никаких крыс, тараканов и прочей подземной пакости. Здесь можно спокойно жить и заниматься своими делами.
Мальчик прислушался. Из глубины коридора доносился звон металлических кастрюль и приглушенное хихиканье братьев Санца. Пройдя несколько шагов и завернув за угол, священник с Локки очутились в достаточно удобной кухне. Высокие деревянные шкафы вдоль стен, в центре стоит длинный стол из ведьмина дерева, окруженный стульями с высокими спинками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Ох ты! – Мальчишка ощутимо вздрогнул.
– То-то и оно! – Священник протянул руку и похлопал Локки по плечу. – Вот оно, просветление! Всегда сваливается, будто кирпич на голову, не так ли?
– Ну да…
– Итак, теперь ты видишь, что натворил. Сколько детей живет на вашем маленьком холме, Локки? Сто? Сто двадцать? Еще больше? А теперь прикинь, что будет делать ваш старый хозяин, если его подчиненные взбунтуются? Ну, один или два – это не проблема, с ними он справится. А если четыре? Восемь? Или вообще все вместе?
– Но мы… думаю, никому из нас такое даже в голову не приходило!
– А знаешь, почему? Потому что его власть основана не на здравом смысле, а на страхе. Самые старшие ребята боятся Учителя, а их, в свою очередь, боятся те, кто помладше – вроде тебя. Уничтожь этот страх, и трон Делателя Воров зашатается. И вот – пожалуйста: появляется Локки Ламора, который размахивает своими идиотскими выходками, как флагом, и считает себя на порядок умнее всех остальных.
– Но на самом деле я не считаю себя умнее остальных…
– Брось, малыш. Еще три минуты назад ты именно так и думал. Послушай, что я тебе скажу, Локки Ламора. Я – гарриста в своей собственной, пусть и маленькой банде. Это означает, что я заправляю всеми делами по своему усмотрению. Точно так же твой старый хозяин является гарристой Сумеречного холма. А когда полномочия вожака подвергаются сомнению, в ход идут ножи. Посуди сам, как долго продержится у власти Учитель, если всем станет известно о том, что ты провел его, как незрячего щенка? О том, что он позволил одурачить себя какому-то сопляку?! Поверь, старик никогда не смог бы восстановить свой контроль над сиротками. Они тянули бы его в разные стороны, пока дело не кончилось кровопролитием.
– Именно потому он и захотел от меня избавиться? А как с остальными «уличными»? С теми, кто помогал мне в деле с Веслином?
– Хороший вопрос. Ответ на него напрашивается сам собой. Делатель Воров берет детишек с улицы и какое-то время держит их у себя, пока тем не исполнится тринадцать-четырнадцать лет. Он преподает им основы своего искусства – как обработать жертву, как изъясняться на воровском жаргоне и заводить нужные знакомства среди Правильных Людей, как правильно вести себя в обществе и как избежать петли. Когда детишки подрастают, Учитель продает их в шайки покрупнее, в настоящие банды. Понимаешь? Он работает по заказу. Например, Серолицым нужна девчонка-домушница, а, скажем, Парни из Арсенала хотят маленького задиристого хулигана. Очень удобно – банды получают нужных людей, которых уже не надо переучивать.
– Да, я понимаю. Так вот почему он продал меня вам…
– Именно. Потому что ты – весьма необычное создание. Ты обладаешь рядом чрезвычайно ценных качеств, хотя и обращаешь их на отвратительные цели. А что представляли собой твои маленькие друзья из «уличных»? Какими талантами отличались? Да никакими. Обычная стайка мелких «щипачей» и «живцов». Со временем Делатель Воров, конечно, довел бы их до ума, но сейчас они еще просто не дозрели. Никто не даст за них и медяка… не считая, конечно, работорговцев. Но ваш старый хозяин не лишен определенных понятий о чести – он никогда не продаст своего воспитанника в рабство. Даже за все богатства Каморра.
– Выходит, как вы сказали, ему пришлось что-то делать с ними… со всеми, кто знал о белой монете и мог проболтаться. А я оказался единственным, кого он сумел продать.
– Именно, мой мальчик. Что же касается остальных… – Цепп пожал плечами. – Обычно все происходит очень быстро. Три-четыре недели, и никто даже не вспомнит о них. Ты же знаешь, как это бывает на Холме.
– Получается, я УБИЛ их?!
– Да. – Цепп даже не потрудился понизить голос. – Ты в самом деле сделал это. Затеяв охоту на Веслина, ты попутно убил Грегора и своих маленьких сообщников. Сколько их было – четверо, пятеро?
– Черт!!!
– Теперь ты понимаешь, что такое последствия? Осознаешь, почему надо продвигаться к своей цели осторожно, заглядывать вперед, контролировать происходящее? Ты должен на какое-то время успокоиться и выждать, чтобы твой разум дозрел и смог уравновесить твой поистине уникальный преступный талант. Впереди у нас годы совместной работы, Локки. Долгой, кропотливой и спокойной работы. И если ты хочешь остаться здесь, то должен принять то же самое железное правило, что и остальные мои ученики: никаких проделок, никакого жульничества. Забавы кончились, мой мальчик – ты будешь делать только то и тогда, когда я скажу. Запомни: когда такой умник как ты давит на мир, мир с такой же силой давит на него. В результате страдают те, кому не повезло оказаться поблизости. Я ясно выражаюсь?
Локки кивнул.
– Отлично. – Цепп распрямил плечи и с усилием покрутил головой – откуда-то изнутри его тела донеслись щелчки и хруст. – О-хо-хо! А теперь ответь мне: ты знаешь, что означают слова «плата за смерть»?
– Нет.
– Это то, что мы делаем друг для друга во имя нашего Благодетеля. Не только те, кто посвятил себя Тринадцатому, но и все, живущие за счет обмана и мошенничества. Короче, все Правильные Люди Каморра. Когда кто-то умирает по нашей вине, мы обязаны добыть нечто ценное и принести это в жертву. Да-да, буквально выбросить, понимаешь? В огонь, на дно моря… как угодно, но расстаться с данной вещью. Мы делаем это для того, чтобы облегчить нашим друзьям их дальнейший путь. Ты меня понимаешь?
– Да-а, но мой старый хозяин…
– Он тоже так поступает, можешь мне поверить. Для него это нелегко, ведь Делатель Воров – страшный скряга. Поэтому свои жертвоприношения он делает в одиночестве, без лишних глаз. Скорее всего, даже не говорит вам об этом. Но старик всегда – слышишь, всегда! – оплачивает свои счета. Он расплатился за каждого потерянного воспитанника. Но тут есть еще один важный момент: ты не можешь принести в жертву какую-то свою вещь, ту, которой уже обладаешь. Чтобы все прошло правильно, ты должен обязательно выйти на улицу и украсть ее. Да-да, именно украсть! Нельзя взять вещь с согласия ее владельца или тем паче при его участии. Улавливаешь? Это должно быть настоящее, стопроцентное воровство.
– Да…
Отец Цепп похрустел пальцами, разминая суставы.
– Так вот, Локки Ламора, тебе предстоит внести плату за смерть каждого из своих товарищей. Причем за каждого в отдельности. За Веслина, за Грегора… и еще по одной за каждого из «уличных» мальчишек и девчонок, которых ты убил. Точное количество станет известно мне в ближайшие дни.
– Но я… они ведь не…
– Ошибаешься, Локки, они были твоими друзьями. Очень хорошими друзьями! Только настоящие друзья могут преподать тебе такой важный урок, а именно: каждая смерть влечет за собой последствия. Одно дело – убить кого-нибудь в схватке, для самозащиты или из мести. И совсем другое – лишить человека жизни по беспечности, просто потому, что не дал себе труда подумать… Подобные смерти бременем ложатся тебе на плечи и остаются там до тех пор, пока ты не станешь настолько осмотрителен, чтобы заставить плакать самого Переландро. Твоя плата за смерть составит тысячу полных крон за голову. И все эти деньги ты должен украсть собственноручно, с соблюдением указанных условий.
– Что-о?! Тысячу крон за каждого?! Целую тысячу?
– Ты сможешь снять со своей шеи смертельную метку лишь тогда, когда выплатишь последнюю монету. И ни секундой раньше!
– Но это же невозможно! На это уйдет вечность!
– Точнее сказать – уйдут годы. Но таковы правила, мой мальчик. Запомни: все мы, живущие в этом храме, – воры, а не убийцы. Если ты хочешь жить со мной, то должен научиться уважать мертвых. Заруби это себе на носу, Локки: погибшие дети – твои жертвы, и ты, перед лицом всех Богов, кое-что задолжал им. Поэтому прежде, чем остаться здесь, тебе придется принести клятву на крови. Готов ли ты к этому?
На какое-то время мальчишка погрузился в раздумья. Затем мотнул готовой, будто разгоняя черные мысли, и решительно кивнул.
– Тогда дай мне свою левую руку.
Локки повиновался. Достав откуда-то из складок рясы тонкий черненый стилет, священник провел им по своей ладони, потом крепко взял протянутую руку мальчика и сделал неглубокую царапину на складке между его большим и указательным пальцами. После чего оба мужчины, старый и совсем маленький, пожали друг другу руки, удерживая захват, пока кровь их не перемешалась и не потекла по запястьям.
– Теперь ты стал одним из нас – Благородных Подонков. Я твой гарриста, а ты мой пезон, маленький солдат. Ты только что поклялся на крови сделать то, о чем я говорил. Принести жертвы за тех, кого погубил по неосторожности.
– Я сделаю это, – тихо произнес Локки.
– Хорошо. В таком случае ты можешь остаться на ужин. Идем отсюда.
2
Они подошли к завешенной двери в святилище. За ней открывался мрачный закопченный коридор, который вел к таким же грязным и убогим кельям. Повсюду царила сырость, толстый слой плесени покрывал стены. В каморках горели масляные лампы, в их мутно-желтом свете Локки разглядел грубо сколоченные нары с соломенными тюфяками. На них валялись свитки и потрепанные книги, с крючьев на стене свисали поношенные рясы весьма сомнительной чистоты.
– Пусть тебя не удивляет такое убожество, – заметил Цепп, остановившись на пороге ближайшей к двери каморки. Он обвел помещение широким жестом радушного хозяина, представляющего гостям свои владения. – Это необходимая маскировка. Видишь ли, порой к нам заглядывает то отец-попечитель, то какой-нибудь бродячий священник из ордена Переландро, и будет лучше, если они увидят то, на что рассчитывают.
Личное ложе Цеппа (как рассудил Локки, исходя из длины цепи, ведущей к кандалам в соседней комнате) располагалось поверх куска скальной породы, выступающей из стены на манер естественной полки. Засунув руку под кипу несвежих одеял, священник что-то повернул – раздался металлический щелчок, после чего верх постели откинулся, как крышка гроба. Выяснилось, что ложе представляет собой деревянную панель, посаженную на металлические петли. Из-под нее лился золотистый свет и целый букет ароматов, свойственных высококлассной каморрской кухне. Тут у Локки не имелось сомнений – именно такие запахи приносил ветер, дующий с Альсегранте, так же пахло из открытых дверей городских гостиниц и особняков.
– Вперед! – взмахнул рукой Цепп. Мальчик опасливо заглянул под откинутую крышку. Там обнаружилась деревянная лестница, которая спускалась футов на двадцать, заканчиваясь на отполированной деревянной площадке. – Хватит пялиться, полезай внутрь!
Локки повиновался. Ступеньки оказались широкими и совсем невысокими, спускаться было легко. Вскоре мальчик уже стоял в начале высокой галереи, которая, казалось, перенеслась сюда из герцогской башни. Насчет покрытия он не ошибся: пол действительно устилали доски из золотистого полированного дерева, тихонько поскрипывая под ногами. Стены и арочные перекрытия были целиком вырезаны из золотисто-молочного стекла, которое испускало слабое мерцающее свечение. Оно напоминало солнечные лучи, в ненастный день пробивающиеся сквозь пелену облаков. Казалось, свет идет отовсюду и ниоткуда – светились сами стены.
Скрип ступенек и стариковское кряхтенье дали понять, что отец Цепп спускается следом. Звук его шагов сопровождался тихим звяканьем. Локки заметил, что священник тащит джутовый мешок с пожертвованиями горожан. Через минуту Цепп спрыгнул с лестницы и оказался рядом с мальчиком. Он потянул за веревку, привязанную к лестнице, и крышка с фальшивой постелью вновь захлопнулась.
– Что скажешь? По-моему, здесь несколько приятнее.
– Да. – Локки провел рукой по идеально гладкой поверхности стены – она была ощутимо прохладной. – Это ведь Древнее стекло?
– Да уж не штукатурка, – проворчал Цепп, подталкивая мальчишку налево по коридору, который заворачивал за угол. – Тут повсюду Древнее стекло. Подвал вроде как вырезан в нем, а наземная часть храма – само здание – служит своего рода затычкой, наглухо запирающей это подземелье. Причем, насколько я могу судить, в стенах нет ни единой трещинки, ни одного разлома, кроме нескольких туннелей, которые ведут в другие весьма любопытные места. Благодаря такой конструкции подземные помещения всегда остаются сухими, сюда не просачивается ни капли воды, даже во время наводнений. Опять же никаких крыс, тараканов и прочей подземной пакости. Здесь можно спокойно жить и заниматься своими делами.
Мальчик прислушался. Из глубины коридора доносился звон металлических кастрюль и приглушенное хихиканье братьев Санца. Пройдя несколько шагов и завернув за угол, священник с Локки очутились в достаточно удобной кухне. Высокие деревянные шкафы вдоль стен, в центре стоит длинный стол из ведьмина дерева, окруженный стульями с высокими спинками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95