Воздух еще не успел насытиться запахами ила, тухлой рыбы и городских нечистот. С приходом Лжесвета людей на улице Поцелуй-Монетку было немного, так что Локки и Цепп могли говорить достаточно свободно.
– Особое расположение… Это означает, что я НАОСОБИЦУ. Знаешь, Локки, в нашем городе сотня банд. Даже больше сотни, я всех и не упомню. Так вот, в каких-то люди совсем новые – или чересчур своевольные, чтобы капа Барсави полностью доверял им. Поэтому капа тщательно за ними присматривает: требует постоянных отчетов, внедряет в банды своих людей, регламентирует каждый шаг. Но есть и другие: такие, как мы с тобой. – Цепп указал на себя, затем на Локки. – Они считаются заведомо честными, покуда не докажут обратного. Мы играем по правилам капы, платим ему часть доходов, и он полагает, что может более или менее доверять нам. Никаких проверок, никаких шпионов и прочего дерьма. Наособицу. Поверь, это очень ценная привилегия.
Цепп опустил руку в карман плаща и позвенел монетами – приятнейшая музыка для уха вора.
– У меня с собой небольшое доказательство моего уважения к капе. Четыре десятины из чаши для пожертвований Переландро.
– Так вы говорите, в нашем городе больше сотни банд?
– Мой мальчик, Каморр переполнен бандами, как залив – рыбьей мочой. Некоторые из них древнее, чем старинные аристократические фамилии Альсегранте, а ритуалы у них построже, чем у жреческих орденов. Черт побери, а ведь когда-то в городе было почти тридцать кап, и каждый из них управлял всего тремя-четырьмя бандами!
– Неужели тридцать? И все – как капа Барсави?
– Отчасти да, отчасти нет. Да – потому что они заправляли в своих бандах, отдавали приказы и вспарывали своим подчиненным животы, если гневались. А нет – потому что во всем остальном они не походили на Барсави. Еще пять лет назад было тридцать таких предводителей. Тридцать маленьких королевств – и все они сражались, крали и выпускали друг другу кишки на улицах. Все враждовали с «желтыми куртками», которые убивали по двадцать воров за неделю, и это в самые спокойные времена. А затем из Тал-Верарра пришел капа Барсави. Поверишь ли, там он был ученым в Теринской Коллегии – преподавал риторику. Так вот, он прибрал к рукам несколько банд и начал резню. Однако не так, как грабители в темном переулке – скорее как врач, вырезающий гнойную язву. Убирая с пути очередного капу, Барсави принимал его людей под свою власть, но не досаждал им сверх меры, отводил определенную территорию, позволял самим выбирать себе гарристу… а в случае необходимости убивал их по собственному выбору. В результате число предводителей в городе начало сокращаться. Пять лет назад их было тридцать, еще через год – десять. А три года назад осталась единственная организация, принадлежащая капе Барсави. В нее вошла сотня банд. Целый город оказался у него в кармане, все Правильные Люди, как они себя называют. Не стало больше войн, от которых краснела вода в каналах. Исчезли десятки воров, болтавшихся перед Дворцом Терпения – теперь там едва можно увидеть двоих или троих неудачников.
– И все это благодаря Тайному Договору? Тому самому, который я нарушил?
– Именно так, сынок. Умный мальчик, удивительно догадливый. Сразу разгадал, в чем ключ к столь впечатляющему успеху Барсави: наш капа через посредников заключил нерушимый договор с герцогом. Суть его в том, что банды Каморра не трогают знать. Мы не смеем и пальцем коснуться корабля, каравана или просто сундука, если на них красуется законный герб их владельца. Взамен Барсави получил статус фактического правителя некоторых примечательных районов города: Огневого, Муравейника, Отстойника, Деревяшек, Западни и части доков. И, в качестве дополнительного бонуса, городские стражники стали несколько более спокойными и беспечными, чем им полагается быть.
– Выходит, мы можем грабить кого угодно, кроме знатных?
– А также кроме «желтых курток». Но нам дозволено иметь дело с торговцами, менялами и любыми приезжими. Через Каморр проходит больше денег и товаров, чем через любой другой город на побережье. Только представь: каждую неделю – сотни кораблей, тысячи моряков и офицеров! В таких условиях легко смириться с запретом трогать местную власть, мальчик мой.
– А купцы и менялы… да и все остальные люди не злятся на нас?
– Ха! Конечно, они не были бы довольны, доведись им узнать про это. Но не зря же договор зовется Тайным! Вот почему Каморр представляет собой такое славное, удобное для жизни место. Здесь приходится беспокоиться лишь об одной вещи – о своих кровных денежках.
– О-о! – задумчиво произнес Локки, теребя висящий на шнурке акулий зуб. – Ладно, но я хотел спросить… Вы говорили, что мой старый хозяин заплатил за мою смерть. А не будет ли у вас неприятностей из-за того, что я все-таки не умер?
– Глупый вопрос, – рассмеялся Цепп. – Подумай сам, сынок: зачем мне тащить тебя к капе, если бы это сулило мне неприятности. Я перекупил твою смертельную метку. Теперь она моя – что хочу, то и делаю. Понятно? По большому счету, капе безразлично, как мы их используем. Главное, чтобы все знали: право даровать или отнимать жизнь принадлежит ему одному. Нечто вроде дополнительного налога. Улавливаешь?
Какое-то время Локки ехал молча, переваривая полученные сведения. Проклятье, когда раскалывается голова, это так неудобно делать!..
– Послушай-ка, я расскажу одну историю, – нарушил молчание отец Цепп. – Наверное, она поможет тебе понять человека, которого тебе предстоит сегодня увидеть и которому ты должен будешь дать клятву верности. Когда-то, в самом начале, пока Барсави только укреплялся у власти, ему стало известно, что несколько гаррист сговорились избавиться от него. Это были хитрые люди, и они хорошо знали, какие действия может предпринять Барсави. Они сами помогали ему захватить город и знали его методы работы. Гарристы также понимали, что он не может справиться сразу со всеми. А сделай Барсави попытку отловить их поодиночке и перерезать несколько глоток, банды успели бы предупредить друг друга и дать отпор. В результате возникла бы кровавая баня, грозящая перерасти в затяжную войну. Однако Барсави ничего не предпринимал. Тем временем слухи о заговоре ползли по городу…
А надо сказать, что капа Барсави всегда принимал посетителей в своем логове – оно существует до сих пор, стоит в Деревяшках. Знаешь, такой огромный вераррский галеон на приколе, из тех широких неповоротливых посудин, которые используются для переброски войск. Барсави назвал его Плавучей Могилой и сделал из него нечто вроде резиденции. Так вот, он устроил на этой Плавучей Могиле целое представление. Расстелил на полу огромный, очень дорогой ковер из Ашмера – такой, какой сам герцог не постыдится бы повесить на стену – и так его нахваливал, что все окружающие в конце концов уяснили: капа Барсави очень дорожит этим ковром. Каждый раз, когда могла пролиться кровь, ковер аккуратно сворачивали и убирали в сторону. Это стало традицией, поэтому исход каждой встречи можно было предсказать заранее. Так проходили дни и месяцы. Ковер скатывали и расстилали. Скатывали и расстилали. Иногда гости, увидев голый пол в комнате, трусили и пытались бежать – это расценивалось капой как признание вины.
Но вернемся к нашим гарристам. Заговорщики были слишком умны, чтобы попадаться поодиночке. Да и на Плавучую Могилу они заявлялись не иначе как в сопровождении своры вооруженных телохранителей. Барсави, со своей стороны, тоже приходилось выжидать. Его власть была еще слишком неустойчивой и шаткой, чтобы рисковать. Поэтому он делал вид, что ни о чем не подозревает. Затем наступил вечер, когда он пригласил на ужин девятерых из этих гаррист. Конечно, не всех заговорщиков – только самых умных и хитрых, вожаков крупнейших банд. Те, естественно, прощупали почву и узнали – прекрасный ковер, гордость Барсави, расстелен на всеобщее обозрение, а на нем стоят столы с божественными закусками.
И эти дубовые головы поверили Барсави – решили, что он напуган и хочет с ними договориться. Они согласились прийти на переговоры, не позаботившись об обычной охране. Никак не подготовились к встрече, не привели с собой своих головорезов. Были уверены, что победа уже у них в руках. Итак, они пришли на Плавучую Могилу и расселись по стульям на этом роскошном ковре, – продолжал Цепп. – Можешь представить, каково было их изумление, когда в комнату ворвались полсотни людей Барсави с арбалетами! Они так утыкали болтами этих идиотов, что дикобраз в пору течки утащил бы любого из них в нору и употребил, приняв за самку. Естественно, было море крови. Не только на ковре, но даже на потолке. Можешь себе представить?
– Да-а… И что же, ковер погиб?
– Не только ковер… К чему я это рассказываю? Барсави знает, как порождать у людей ожидания и как поворачивать эти ожидания в свою пользу. Глупцы решили, что странная связь между ковром и убийствами гарантирует им жизнь. Барсави же доказал: жизнь наших врагов стоит того, чтобы испортить один паршивый ковер. Теперь ты понимаешь, какой человек ждет тебя в полумиле отсюда. – Цепп ткнул пальцем в южном направлении. – Он хочет с тобой побеседовать, и я бы на твоем месте постарался быть предельно вежлив с ним.
3
Совершенная развалина, таверна «Последняя ошибка» была местом, где потаенная жизнь Каморра выходила наружу. Здесь Правильные Люди могли спокойно выпить и обсудить свои дела. Если туда случалось забрести обычным горожанам, они бросались в глаза, будто змеи в детской комнате. Стоит ли удивляться, что их быстро выпроваживали прочь вооруженные люди своеобразного вида с явным недостатком воображения.
Сюда приходили целые банды – выпить, потолковать или просто отдохнуть и расслабиться среди себе подобных. Разговоры за выпивкой велись соответствующие. Посетители делились опытом: как удобнее всего душить со спины, что лучше подмешивать в еду, а что – в питье. Они могли громко обсуждать глупость герцогских служащих, или его налоги, или дипломатические переговоры с другими странами Стального моря. С помощью костей они разыгрывали – и переигрывали – целые битвы, громко заявляя, что уж они-то свернули бы влево, а не вправо, как герцог Никованте, и остались бы на месте, когда пять тысяч копий взбунтовавшегося Бешеного Графа двинулись вниз с Холма Богов.
Они могли говорить что угодно… Но никто, как бы ни был он одурманен вином или джеремитским порошком, каким бы военным или государственным гением ни считал себя – никто не осмелился бы дать совет капе Барсави. Пусть даже сменить одну-единственную пуговку на жилете.
4
Расколотая башня считалась своеобразной достопримечательностью Каморра. Это девяностофутовое сооружение вздымалось в небо на северной окраине Западни, низинного густонаселенного района, где обычно проводили время сотни моряков из различных портов приписки. По ночам они курсировали между тавернами, пивными и всевозможными притонами, проходили через руки шлюх, кабатчиков, простых выпивох и хитрых игроков в кости, уличных обманщиков и прочих мошенников, пока наконец не достигали счастливого состояния, когда головы тяжелеют, а кошельки легчают. И лишь потом возвращались на свои корабли с приобретенным грузом забот и болезней. Они накатывали и уходили, как прилив и отлив, оставляя после себя серебро, медь, а порой и кровь.
Людям не дано разбить Древнее стекло – Расколотая башня была найдена в таком виде еще первыми поселенцами, которые несмело крались по руинам более древней цивилизации.
Глубокая трещина, подобная застарелой ране в чуждом Стекле и камне, проходила через верхние этажи Расколотой башни. Этот разлом был кое-как заделан деревом, штукатуркой и другими современными материалами. Надежность ремонта не подлежала сомнению, но внешний вид оставлял желать лучшего. Соответственно, комнаты на верхних шести этажах являлись наименее востребованными во всем городе. Добраться туда можно было только по наружным лестницам – узким и кривым, вечно шатающимся под порывами ветра. Большинство обитателей верхних покоев составляли совсем юные молодцы из разных банд, находившие особый шик в подобном необычном пристанище.
«Последняя ошибка» занимала первый, самый просторный этаж Расколотой башни. После прихода Лжесвета в ней всегда было многолюдно – по сотне, а то и более, человек. Чтобы не потеряться, Локки крепко цеплялся за плащ отца Цеппа, который локтями пробивал дорогу сквозь толпу. В воздухе витали характерные ароматы, хорошо знакомые мальчику – перегар от самых разных вин и более крепких напитков, запах пота, свежего и застарелого, моча, рвота, грубые приправы и мокрая шерсть. Все это сдабривалось острым запахом имбиря и едким табачным дымом.
– А мальчишке на входе можно доверять? – прокричал Локки, стараясь перекрыть шум. – Он не украдет нашего козла?
– Ни в коем случае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Особое расположение… Это означает, что я НАОСОБИЦУ. Знаешь, Локки, в нашем городе сотня банд. Даже больше сотни, я всех и не упомню. Так вот, в каких-то люди совсем новые – или чересчур своевольные, чтобы капа Барсави полностью доверял им. Поэтому капа тщательно за ними присматривает: требует постоянных отчетов, внедряет в банды своих людей, регламентирует каждый шаг. Но есть и другие: такие, как мы с тобой. – Цепп указал на себя, затем на Локки. – Они считаются заведомо честными, покуда не докажут обратного. Мы играем по правилам капы, платим ему часть доходов, и он полагает, что может более или менее доверять нам. Никаких проверок, никаких шпионов и прочего дерьма. Наособицу. Поверь, это очень ценная привилегия.
Цепп опустил руку в карман плаща и позвенел монетами – приятнейшая музыка для уха вора.
– У меня с собой небольшое доказательство моего уважения к капе. Четыре десятины из чаши для пожертвований Переландро.
– Так вы говорите, в нашем городе больше сотни банд?
– Мой мальчик, Каморр переполнен бандами, как залив – рыбьей мочой. Некоторые из них древнее, чем старинные аристократические фамилии Альсегранте, а ритуалы у них построже, чем у жреческих орденов. Черт побери, а ведь когда-то в городе было почти тридцать кап, и каждый из них управлял всего тремя-четырьмя бандами!
– Неужели тридцать? И все – как капа Барсави?
– Отчасти да, отчасти нет. Да – потому что они заправляли в своих бандах, отдавали приказы и вспарывали своим подчиненным животы, если гневались. А нет – потому что во всем остальном они не походили на Барсави. Еще пять лет назад было тридцать таких предводителей. Тридцать маленьких королевств – и все они сражались, крали и выпускали друг другу кишки на улицах. Все враждовали с «желтыми куртками», которые убивали по двадцать воров за неделю, и это в самые спокойные времена. А затем из Тал-Верарра пришел капа Барсави. Поверишь ли, там он был ученым в Теринской Коллегии – преподавал риторику. Так вот, он прибрал к рукам несколько банд и начал резню. Однако не так, как грабители в темном переулке – скорее как врач, вырезающий гнойную язву. Убирая с пути очередного капу, Барсави принимал его людей под свою власть, но не досаждал им сверх меры, отводил определенную территорию, позволял самим выбирать себе гарристу… а в случае необходимости убивал их по собственному выбору. В результате число предводителей в городе начало сокращаться. Пять лет назад их было тридцать, еще через год – десять. А три года назад осталась единственная организация, принадлежащая капе Барсави. В нее вошла сотня банд. Целый город оказался у него в кармане, все Правильные Люди, как они себя называют. Не стало больше войн, от которых краснела вода в каналах. Исчезли десятки воров, болтавшихся перед Дворцом Терпения – теперь там едва можно увидеть двоих или троих неудачников.
– И все это благодаря Тайному Договору? Тому самому, который я нарушил?
– Именно так, сынок. Умный мальчик, удивительно догадливый. Сразу разгадал, в чем ключ к столь впечатляющему успеху Барсави: наш капа через посредников заключил нерушимый договор с герцогом. Суть его в том, что банды Каморра не трогают знать. Мы не смеем и пальцем коснуться корабля, каравана или просто сундука, если на них красуется законный герб их владельца. Взамен Барсави получил статус фактического правителя некоторых примечательных районов города: Огневого, Муравейника, Отстойника, Деревяшек, Западни и части доков. И, в качестве дополнительного бонуса, городские стражники стали несколько более спокойными и беспечными, чем им полагается быть.
– Выходит, мы можем грабить кого угодно, кроме знатных?
– А также кроме «желтых курток». Но нам дозволено иметь дело с торговцами, менялами и любыми приезжими. Через Каморр проходит больше денег и товаров, чем через любой другой город на побережье. Только представь: каждую неделю – сотни кораблей, тысячи моряков и офицеров! В таких условиях легко смириться с запретом трогать местную власть, мальчик мой.
– А купцы и менялы… да и все остальные люди не злятся на нас?
– Ха! Конечно, они не были бы довольны, доведись им узнать про это. Но не зря же договор зовется Тайным! Вот почему Каморр представляет собой такое славное, удобное для жизни место. Здесь приходится беспокоиться лишь об одной вещи – о своих кровных денежках.
– О-о! – задумчиво произнес Локки, теребя висящий на шнурке акулий зуб. – Ладно, но я хотел спросить… Вы говорили, что мой старый хозяин заплатил за мою смерть. А не будет ли у вас неприятностей из-за того, что я все-таки не умер?
– Глупый вопрос, – рассмеялся Цепп. – Подумай сам, сынок: зачем мне тащить тебя к капе, если бы это сулило мне неприятности. Я перекупил твою смертельную метку. Теперь она моя – что хочу, то и делаю. Понятно? По большому счету, капе безразлично, как мы их используем. Главное, чтобы все знали: право даровать или отнимать жизнь принадлежит ему одному. Нечто вроде дополнительного налога. Улавливаешь?
Какое-то время Локки ехал молча, переваривая полученные сведения. Проклятье, когда раскалывается голова, это так неудобно делать!..
– Послушай-ка, я расскажу одну историю, – нарушил молчание отец Цепп. – Наверное, она поможет тебе понять человека, которого тебе предстоит сегодня увидеть и которому ты должен будешь дать клятву верности. Когда-то, в самом начале, пока Барсави только укреплялся у власти, ему стало известно, что несколько гаррист сговорились избавиться от него. Это были хитрые люди, и они хорошо знали, какие действия может предпринять Барсави. Они сами помогали ему захватить город и знали его методы работы. Гарристы также понимали, что он не может справиться сразу со всеми. А сделай Барсави попытку отловить их поодиночке и перерезать несколько глоток, банды успели бы предупредить друг друга и дать отпор. В результате возникла бы кровавая баня, грозящая перерасти в затяжную войну. Однако Барсави ничего не предпринимал. Тем временем слухи о заговоре ползли по городу…
А надо сказать, что капа Барсави всегда принимал посетителей в своем логове – оно существует до сих пор, стоит в Деревяшках. Знаешь, такой огромный вераррский галеон на приколе, из тех широких неповоротливых посудин, которые используются для переброски войск. Барсави назвал его Плавучей Могилой и сделал из него нечто вроде резиденции. Так вот, он устроил на этой Плавучей Могиле целое представление. Расстелил на полу огромный, очень дорогой ковер из Ашмера – такой, какой сам герцог не постыдится бы повесить на стену – и так его нахваливал, что все окружающие в конце концов уяснили: капа Барсави очень дорожит этим ковром. Каждый раз, когда могла пролиться кровь, ковер аккуратно сворачивали и убирали в сторону. Это стало традицией, поэтому исход каждой встречи можно было предсказать заранее. Так проходили дни и месяцы. Ковер скатывали и расстилали. Скатывали и расстилали. Иногда гости, увидев голый пол в комнате, трусили и пытались бежать – это расценивалось капой как признание вины.
Но вернемся к нашим гарристам. Заговорщики были слишком умны, чтобы попадаться поодиночке. Да и на Плавучую Могилу они заявлялись не иначе как в сопровождении своры вооруженных телохранителей. Барсави, со своей стороны, тоже приходилось выжидать. Его власть была еще слишком неустойчивой и шаткой, чтобы рисковать. Поэтому он делал вид, что ни о чем не подозревает. Затем наступил вечер, когда он пригласил на ужин девятерых из этих гаррист. Конечно, не всех заговорщиков – только самых умных и хитрых, вожаков крупнейших банд. Те, естественно, прощупали почву и узнали – прекрасный ковер, гордость Барсави, расстелен на всеобщее обозрение, а на нем стоят столы с божественными закусками.
И эти дубовые головы поверили Барсави – решили, что он напуган и хочет с ними договориться. Они согласились прийти на переговоры, не позаботившись об обычной охране. Никак не подготовились к встрече, не привели с собой своих головорезов. Были уверены, что победа уже у них в руках. Итак, они пришли на Плавучую Могилу и расселись по стульям на этом роскошном ковре, – продолжал Цепп. – Можешь представить, каково было их изумление, когда в комнату ворвались полсотни людей Барсави с арбалетами! Они так утыкали болтами этих идиотов, что дикобраз в пору течки утащил бы любого из них в нору и употребил, приняв за самку. Естественно, было море крови. Не только на ковре, но даже на потолке. Можешь себе представить?
– Да-а… И что же, ковер погиб?
– Не только ковер… К чему я это рассказываю? Барсави знает, как порождать у людей ожидания и как поворачивать эти ожидания в свою пользу. Глупцы решили, что странная связь между ковром и убийствами гарантирует им жизнь. Барсави же доказал: жизнь наших врагов стоит того, чтобы испортить один паршивый ковер. Теперь ты понимаешь, какой человек ждет тебя в полумиле отсюда. – Цепп ткнул пальцем в южном направлении. – Он хочет с тобой побеседовать, и я бы на твоем месте постарался быть предельно вежлив с ним.
3
Совершенная развалина, таверна «Последняя ошибка» была местом, где потаенная жизнь Каморра выходила наружу. Здесь Правильные Люди могли спокойно выпить и обсудить свои дела. Если туда случалось забрести обычным горожанам, они бросались в глаза, будто змеи в детской комнате. Стоит ли удивляться, что их быстро выпроваживали прочь вооруженные люди своеобразного вида с явным недостатком воображения.
Сюда приходили целые банды – выпить, потолковать или просто отдохнуть и расслабиться среди себе подобных. Разговоры за выпивкой велись соответствующие. Посетители делились опытом: как удобнее всего душить со спины, что лучше подмешивать в еду, а что – в питье. Они могли громко обсуждать глупость герцогских служащих, или его налоги, или дипломатические переговоры с другими странами Стального моря. С помощью костей они разыгрывали – и переигрывали – целые битвы, громко заявляя, что уж они-то свернули бы влево, а не вправо, как герцог Никованте, и остались бы на месте, когда пять тысяч копий взбунтовавшегося Бешеного Графа двинулись вниз с Холма Богов.
Они могли говорить что угодно… Но никто, как бы ни был он одурманен вином или джеремитским порошком, каким бы военным или государственным гением ни считал себя – никто не осмелился бы дать совет капе Барсави. Пусть даже сменить одну-единственную пуговку на жилете.
4
Расколотая башня считалась своеобразной достопримечательностью Каморра. Это девяностофутовое сооружение вздымалось в небо на северной окраине Западни, низинного густонаселенного района, где обычно проводили время сотни моряков из различных портов приписки. По ночам они курсировали между тавернами, пивными и всевозможными притонами, проходили через руки шлюх, кабатчиков, простых выпивох и хитрых игроков в кости, уличных обманщиков и прочих мошенников, пока наконец не достигали счастливого состояния, когда головы тяжелеют, а кошельки легчают. И лишь потом возвращались на свои корабли с приобретенным грузом забот и болезней. Они накатывали и уходили, как прилив и отлив, оставляя после себя серебро, медь, а порой и кровь.
Людям не дано разбить Древнее стекло – Расколотая башня была найдена в таком виде еще первыми поселенцами, которые несмело крались по руинам более древней цивилизации.
Глубокая трещина, подобная застарелой ране в чуждом Стекле и камне, проходила через верхние этажи Расколотой башни. Этот разлом был кое-как заделан деревом, штукатуркой и другими современными материалами. Надежность ремонта не подлежала сомнению, но внешний вид оставлял желать лучшего. Соответственно, комнаты на верхних шести этажах являлись наименее востребованными во всем городе. Добраться туда можно было только по наружным лестницам – узким и кривым, вечно шатающимся под порывами ветра. Большинство обитателей верхних покоев составляли совсем юные молодцы из разных банд, находившие особый шик в подобном необычном пристанище.
«Последняя ошибка» занимала первый, самый просторный этаж Расколотой башни. После прихода Лжесвета в ней всегда было многолюдно – по сотне, а то и более, человек. Чтобы не потеряться, Локки крепко цеплялся за плащ отца Цеппа, который локтями пробивал дорогу сквозь толпу. В воздухе витали характерные ароматы, хорошо знакомые мальчику – перегар от самых разных вин и более крепких напитков, запах пота, свежего и застарелого, моча, рвота, грубые приправы и мокрая шерсть. Все это сдабривалось острым запахом имбиря и едким табачным дымом.
– А мальчишке на входе можно доверять? – прокричал Локки, стараясь перекрыть шум. – Он не украдет нашего козла?
– Ни в коем случае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95