– На сей раз все обстоит именно так. Честное слово! Но сначала мне нужны имена.
– Ну коли так, я достану тебе их сегодня же ночью, – старик откинулся назад и с наслаждением потянулся. В спине у него что-то хрустнуло, и Цепп довольно крякнул.
– И еще мне понадобится немного денег.
– Никаких проблем. Отметь в гроссбухе и бери, сколько требуется. Но смотри, будь осторожен…
– Помню-помню, – перебил Локки. – Свинцовая болванка, крик в ночи и смерть.
– Примерно так. Ты, конечно, не потянешь на полноценный труп, но, полагаю, даже из тебя Джиссалина сможет извлечь что-нибудь полезное.

4
В Каморре традиционно вешали по Дням Раскаяния. Еженедельно перед Дворцом Терпения собиралась угрюмая толпа заключенных в сопровождении стражи и священников. Они мрачно дожидались полудня: в это время начиналась экзекуция.
Рано поутру, когда судейские чиновники только приходили на работу – распахивали деревянные ставни, усаживались на привычные места и ворчали на первых посетителей: «Валили бы вы все к черту… именем герцога», – в этот самый час перед Дворцом Терпения появились трое служителей Переландро с узкой деревянной тележкой. Один из них, совсем мальчик на вид, бесстрашно направился к конторке, за которой сидела незанятая женщина-чиновница. Его худенькая физиономия едва возвышалась над краем конторки.
– Интересно, – удивилась чиновница, женщина средних лет, весьма смахивающая по очертаниям на мешок картошки, но еще менее теплая и сочувственная. – Тебе чего-то надо?
Локки кивнул.
– Сегодня в полдень должны повесить одного человека.
– Да что ты говоришь? – усмехнулась тетка. – А я и не подозревала…
– Его имя Антрим… Антрим Однорукий, так его называют. У него…
– …одна рука? И что из того? Ну да, сегодня его вздернут. За поджог, воровство и какие-то делишки с рабами. Милейший человек.
– Я собирался сказать, что у него есть жена, – продолжал Локки. – И она хотела попросить… по поводу Антрима.
– Послушай, малыш, время всех просьб и ходатайств миновало. Сарис, Фестал и Татрис утвердили смертный приговор. Теперь Антрим Однорукий принадлежит не жене, не тебе или мне, даже не герцогу. Он во власти Моргайте… пока, но совсем скоро перейдет к Азе Гуилле. И ни один жрец вашего Бога-Попрошайки не в силах помочь ему. Особенно такой, как ты.
– Я знаю это и не собираюсь просить о помиловании, – спокойно ответил мальчик. – На самом деле его жена не против, чтобы его повесили. Ее волнует тело.
– Вот как? – в глазах женщины впервые промелькнуло искреннее любопытство. – Действительно интересно. И зачем оно ей нужно?
– Его жена понимает, что он заслужил казнь… но она желает ему лучшего посмертия, чтобы Госпожа Долгого Молчания хорошо приняла его. И она заплатила за то, чтобы мы забрали тело в наш храм. Там мы будем три дня и три ночи жечь свечи и молиться о заступничестве перед Переландро, а после этого захороним его.
– Обычно мы где-то через час просто обрезаем веревки и оттаскиваем тела в ямы на Мелочевке. Честно говоря, наши клиенты не заслуживают и того, но порядок есть порядок. Как правило, мы не выдаем тела кому попало.
– Понятно. Но видите ли, мой хозяин слепой и не может покинуть храм. Иначе он сам пришел бы и объяснил вам все. А так это приходится делать нам… Так вот, он просил передать, что понимает, какие проблемы мы вам создаем, – с этими словами маленькая рука Локки легла на дерево конторки. Когда она исчезла, там остался лежать небольшой кожаный кошелек.
– Что ж, это меняет дело. Мы все наслышаны о святости отца Цеппа, – чиновница сгребла кошелек с прилавка и встряхнула его. Прислушалась к жиденькому звону и вздохнула: – Все это, конечно, непросто…
– Мой господин будет признателен за любую помощь, какую вы сможете оказать, – еще один кошелек появился на прилавке, и женщина наконец улыбнулась.
– …Но, в принципе, возможно. Однако я не могу обещать наверняка.
Локки достал третий кошелек, и это решило дело.
– Отлично, малыш, – кивнула чиновница. – Я поговорю с Мастером Веревок.
– Мы даже привезли свою тележку, чтобы не создавать вам лишних проблем, – прибавил Локки.
– Никаких проблем, – на какое-то мгновение смягчилась женщина. – И не сердись. Я не хотела обидеть вас, когда говорила насчет попрошаек.
– Я и не сержусь, мадам. В конце концов, вы правы, – мальчик одарил ее своей самой обворожительной улыбкой. – Я же действительно УПРАШИВАЛ вас. Вот вы и пошли мне навстречу – просто по доброте сердечной, а не из-за денег, ведь так?
– Именно так все и было, – согласилась чиновница, подмигнув Локки.
– Двадцать лет благополучия вам и вашим детям, – пожелал Локки и, низко склонившись, скрылся из ее поля зрения. – Благослови вас Господин всех сирых и беспризорных!

5
Все прошло быстро и аккуратно. Герцогские Мастера Веревок знали свое дело. Локки спокойно наблюдал за казнью – это была не первая и не последняя смерть, которую ему довелось видеть. Они с братьями Санца даже помолились за одного из осужденных, который попросил последнего благословения Переландро.
На время казни движение через Черный мост прекращалось, поэтому перед Дворцом Терпения собралась небольшая толпа, состоящая из стражей, жрецов Азы Гуиллы и зрителей. Мертвецы раскачивались под мостом на поскрипывающих веревках, а Локки и близнецы скромно ждали в стороне со своей тележкой.
Наконец под бдительным присмотром жрецов «желтые куртки» начали по одному втаскивать трупы на мост и укладывать на подводу, запряженную парой лошадей в черно-серебряных попонах. Дальше покойники поступали в руки жрецов Богини Смерти. Последний из них был худым мужчиной с бритой головой и длинной бородой; его левая рука оканчивалась красной культей. Четыре «желтых куртки» понесли тело к поджидавшей тележке. Их сопровождала жрица Азы Гуиллы. При виде таинственной серебряной маски Локки почувствовал, как по спине его побежали мурашки.
– Маленькие братцы Господина Переландро, – заговорила жрица. – И что же вы будете просить у своего бога для этого несчастного?
Судя по голосу, жрица была совсем юной девушкой – наверное, не старше пятнадцати-шестнадцати лет. Но это лишь усилило ее таинственность в глазах взволнованного Локки. Горло у мальчика пересохло от испуга, так что вместо него пришлось ответить Кало:
– Мы просим о том, что будет дано, – произнес он положенную фразу.
– Не нам предсказывать волю Двенадцати, – закончил Гальдо.
Жрица медленно, едва заметно кивнула.
– Мне сказали, что вдова этого человека захотела провести погребальную службу в храме Переландро.
– Наверное, ей виднее, с вашего позволения, – заметил Кало.
– Да, такие случаи бывали. Но обычно скорбящие ищут покровительства Госпожи.
– Видите ли, – очнулся наконец Локки, – наш хозяин торжественно пообещал вдове, что мы позаботимся о ее муже. Мы никоим образом не хотим оскорбить Всемилостивейшую Госпожу, но слово есть слово.
– Конечно, поступайте должным образом. Все равно он в конце концов попадет к Госпоже. Она по справедливости взвесит и оценит его душу – вне зависимости от того, что говорилось или делалось перед захоронением бренного тела.
По знаку девушки «желтые куртки» положили тело на тележку. Один из них набросил на Антрима дешевое хлопковое покрывало, оставив открытой лишь бритую макушку.
– Благословение Госпожи Долгого Молчания – вам и вашему хозяину, братья, – напутствовала их жрица.
– И вы примите благословение Господина всех сирых и беспризорных! – откликнулся Локки и вместе с близнецами почтительно, в пояс поклонился юной жрице. Она была не чета простым послушникам вроде них самих – серебряный витой шнур на шее девушки свидетельствовал о достаточно высоком ранге в ордене. – И ты, и твои сестры и братья.
Близнецы взялись за оглобли спереди, а Локки пристроился сзади, чтобы подталкивать тележку и следить за ее равновесием. И тут же пожалел о своем решении – как водится, преступник обделался во время казни, и запах от него исходил еще тот. Скрипнув зубами, Локки скомандовал:
– К Дому Переландро, со всем достоинством.
И они поковыляли прочь. Санца покатили тележку к западному концу Черного моста, затем свернули на север, направляясь к низкому широкому мосту, который выводил к восточной части Плавучего рынка. Не самый прямой путь к Дому Переландро, но такой крюк не вызвал подозрений у публики, по крайней мере, той, что наблюдала их отбытие. Главное, поскорее покинуть место казни. Мальчики бойко катили тележку со своей скорбной ношей – им нравилось, что люди на улице почтительно расступаются при их появлении. Прогулка получилась довольно приятная для всех, кроме старины Антрима – и бедного Локки, который по-прежнему шел с наветренной стороны и пожинал плоды последнего гнусного акта в жизни этого человека. Наконец они свернули влево и двинулись к мостам Фории.
Еще один поворот на юг, и вот они уже на Виденце – достаточно чистом и просторном острове, хорошо охраняемом «желтым куртками». В самом центре Виденцы располагалась рыночная площадь – здесь собирались те торговцы и ремесленники, которые гнушались толчеей Плавучего рынка. Они предпочитали торговать с первых этажей своих милых аккуратных домиков со свежевыкрашенными рамами. Каждое здание щеголяло добротной черепицей. Все крыши были разного цвета – голубые, пурпурные, красные, зеленые, и это делало район похожим на лоскутное одеяло.
На подходе к рынку Кало метнулся прочь и растворился в толпе. Вздохнув с немалым облегчением, Локки заступил на его место. Вдвоем с Гальдо они подкатили свою тележку к лавке Амброзины Стролло – первой дамы среди торговцев свечами, поставлявшей свой товар самому герцогу.
Отец Цепп считал жителей этого района не такими, как все остальные каморрцы. Как-то он сказал: «Если в Каморре и есть место, где имя Переландро не вызывает обычного жалостливого презрения, то это Виденца. Как правило, купцы скуповаты, а у ремесленников хватает своих забот. Но те, кому удается должным образом поставить дело и получать выгоду, в самом деле счастливы. Простые труженики живут здесь, как у Богов за пазухой… когда остальной мир им не мешает».
И в самом деле, катя свою тележку к четырехэтажному дому мадам Стролло, Локки с удивлением отмечал необычайно теплый и почтительный прием, который оказывали горожане их маленькой похоронной процессии. При виде покойника купцы и торговцы склоняли головы, многие даже делали жест безмолвного благословения Двенадцати – касались обеими ладонями сначала глаз, затем губ и сердца.
– Какая честь, мои дорогие! – воскликнула мадам Стролло, – Что за необычное поручение привело вас к нам?
Знакомая Цеппа, немолодая уже худощавая женщина, являла собой прямую противоположность судейской чиновнице, с которой Локки общался утром. Амброзина Стролло буквально излучала почтительное внимание, будто два вспотевших, красных как раки послушника и впрямь были настоящими жрецами могущественного ордена. Видать, мадам отличалась не слишком чутким обонянием, иначе любезности бы у нее поубавилось.
Она сидела у окна под тяжелым деревянным навесом, который на ночь опускался и наглухо закрывал доступ в лавку. Традиционный для этого района широкий подоконник образовывал своеобразный прилавок размером десять на пять футов, и повсюду на нем были разложены свечи. Они громоздились аккуратными рядами и ярусами, словно дома и башни сказочного воскового города.
В аристократических кругах и среди богатых горожан дешевые свечи были уже изрядно потеснены алхимическими шарами, поэтому свечных дел мастерам приходилось идти на всяческие ухищрения, чтобы сохранить покупателей. К примеру, они добавляли в свои изделия различные ароматические добавки, создавая удивительную палитру запахов. И конечно, за ними оставалась целая область ритуальных служб – каморрские храмы и простые верующие по-прежнему покупали свечи, находя совершенно невозможным заменить их холодным алхимическим светом.
– Мы обещали похоронить этого человека, – объяснил Локки. – А до того собираемся три дня и три ночи совершать над ним обряды. Мой хозяин велел купить свечей для церемонии.
– Ты имеешь в виду Безглазого Священника? Славный старина Цепп! Так, давайте посмотрим… Наверное, вам понадобится лаванда для очищения, осенний кровоцвет для благословения и серные розы для Всемилостивейшей Госпожи, не так ли?
– Да, пожалуйста, – кивнул Локки, вытаскивая скромный кожаный кошелек с серебряными монетами. – И еще мы возьмем свечи без запаха – для жертвенных подношений. Думаю, по полдюжины каждого из видов.
Мадам Стролло тщательно отобрала свечи и завернула их в промасленную мешковину.
– Не дергайся, это подарок от нашей лавки, – проворчала она, заметив, что Локки открыл рот для возражений. – Скажешь Цеппу, что я добавила свечей от себя… так сказать, с походом.
Мальчик немного поупрямился для виду, но мадам Стролло весьма кстати оглохла на те несколько секунд, покуда заворачивала товар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95