Магазины на длинной главной улице и на двух коротких – боковых. Железнодорожная станция с депо. Четыре небольших промышленных предприятия. Три банка, почта, пожарное депо, два-три муниципальных здания. Вэнеш прикинул, что в Нортвуде живет тысяч пять землян, причем не меньше трети из них работает на окрестных фермах.
Он неторопливо шел по главной улице, и туземцы не обращали на него ни малейшего внимания, хотя сталкивались с ним буквально нос к носу. Но это не щекотало ему нервы: он столько раз находился в подобной же ситуации на других планетах, что давно перестал извлекать из этого удовольствие. Ему было попросту скучно. Тут его увидела собака, испуганно взвыла и бросилась наутек. Никто этого не заметил, и он тоже.
Первый урок он получил внутри магазина. Желая узнать, как туземцы приобретают то, что им требуется, он вошел туда вместе с компанией землян. Оказалось, что они пользуются меновым средством в форме печатных бумажек и металлических дисков. Следовательно, он избавит себя от многих хлопот, если сразу же обзаведется запасом этих бумажек и дисков.
Зайдя затем в переполненный магазин самообслуживания, он быстро разобрался в относительной стоимости денег и составил довольно верное представление об их покупательной способности. Затем он прикарманил небольшую сумму и позаботился сделать это не своими руками.
Операция была проще простого. Стояв стороне, он сосредоточился на дородной покупательнице, настоящем воплощении добропорядочности. Повинуясь его сигналу, она вытащила кошелек у соседки, рассматривавшей пакеты, вышла из магазина, бросила кошелек на пустыре, даже не заглянув в него, вернулась домой, обдумала случившееся и решила держать язык за зубами.
Улов составил сорок два доллара. Вэнеш их тщательно пересчитал, направился в кафетерий и израсходовал часть их на плотный обед. Ему ничего не стоило пообедать даром, но это значило бы обнаружить себя и дать тот материал, который в миг озарения может быть правильно истолкован. Одни блюда показались ему отвратительными, другие были сносны, но в первый раз ничего другого ждать и не следовало, а дальше он научится выбирать.
Нерешенной оставалась проблема ночлега. Сон ему требовался не меньше, чем низшим формам жизни, и для него нужно было найти место. О том, чтобы всхрапнуть под чистым небом или в каком-нибудь сарае, не могло быть и речи: с какой стати он будет спать на сене, если туземцы нежатся на пуховиках?
Присматриваясь, читая мысли, справляясь у прохожих, он мало-помалу выяснил, что может поселиться в отеле или в меблированных комнатах. Первый вариант его не прельстил: это значило почти все время быть на людях и перенапрягаться. В отеле будет опасно на время отключиться и стать самим собой, а он нуждается в таком отдыхе.
Вот в собственной комнате, где ему не будет постоянно грозить вторжение горничной, имеющей второй ключ, он сможет вернуться в нормальное состояние, выспаться и спокойно обдумать дальнейшие планы.
Он без особого труда отыскал подходящие меблированные комнаты.
Неряшливая толстуха с четырьмя бородавками на багровом лице показала ему его будущий приют и потребовала двенадцать долларов задатку, потому что у него не было багажа. Уплатив, он сообщил ей, что его зовут Уильям Джонс, что он приехал сюда на неделю по делам и не любит, чтобы ему мешали.
В ответ она дала ему понять, что ее заведение – истинная обитель мира для приличных людей, а если какой-нибудь забулдыга вздумает привести к себе девку, он в два счета отсюда вылетит. Он заверил ее, что ему ничего подобного в голову не приходило, и это было чистой правдой, так как нечто подобное могло ему привидеться только в кошмаре. Удовлетворенная его заверениями, она удалилась.
Вэнеш присел на край кровати и начал обдумывать свое положение.
Конечно, ему ничего не стоило рассчитаться с ней полностью, не уплатив при этом ни единого цента. Она ушла бы, глубоко убежденная, что получила с него все, что ей причитается. Но двенадцати долларов у нее все равно не хватило бы, и их таинственная пропажа не могла бы ее не озадачить. И если он останется тут, значит, ему пришлось бы снова и снова ее обманывать, и в конце концов только клинический идиот не заметил бы, что ее убытки точно соответствуют сумме, которую она должна получать с него.
Можно было заплатить и из чужого кармана, а через неделю переехать и повторить все на новом месте. Но такой способ имел свои теневые стороны. Если это станет известно, мошенника начнут разыскивать, и ему придется сменить личность.
Ни кражи, ни смена личности его не смущали – при условии, что в них существует реальная необходимость. Но он не любил размениваться по мелочам. Это его раздражало. Идти на поводу у второстепенных обстоятельств – значило принимать условия игры, навязываемые ему туземцами, а это оскорбляло его самолюбие.
Тем не менее он не мог не признать неизбежного вывода: на этой планете, чтобы действовать без неприятных осложнений, нужны деньги. Следовательно, он должен либо раздобыть достаточной запас реальных денег, либо постоянно создавать иллюзию, будто они у него есть. Для того, чтобы решить, что проще, особого ума не требовалось.
На других планетах жизненные формы оказывались такими медлительными и тупыми, а их цивилизации – такими примитивными, что для достаточно точной оценки их как будущих противников, а затем рабов много времени не требовалось. Здесь же положение было гораздо сложнее, нужна длительная, тщательная разведка. Судя по всему, ему предстоит провести тут довольно много времени. А потому нужно раздобыть денег в количестве, заметно большем, чем суммы, которые обычно носят при себе отдельные индивиды.
На следующий день он занялся тем, что проследил движение денег до обильного их источника. Обнаружив этот источник, он начал тщательно его изучать. Говоря на жаргоне преступного мира, он примеривался к банку.
Человек, который, переваливаясь, шел по коридору, весил центнера полтора, о чем свидетельствовали двойной подбородок и внушительный живот. На первый взгляд – просто неуклюжий толстяк. Но первое впечатление бывает обманчиво. Таким телосложением, например, обладал не один чемпион мира по классической борьбе в тяжелом весе.
Эдвард Райдер, правда, чемпионом не был, но при случае мог расшвырять десяток нападающих в таком стиле, что окажись там случайно владелец спортивного зала, он предложил бы Эдварду ангажемент.
Он остановился перед дверью из матового стекла и надписью:
«Следственный отдел министерства финансов США». Постучав по стеклу тяжелым кулаком, он вошел и, не дожидаясь ответа, сел без приглашения.
Остролицый субъект, сидевший за большим письменным столом, выразил легкое неудовольствие, но сказал только:
– Эдди, у меня есть для вас довольно паршивое дельце.
– Другого от вас и не дождешься! – Райдер уперся большими руками в большие колени. – И что на этот раз? Еще один незарегистрированный гравер наводнил рынок своими изделиями?
– Нет. Ограбление банка.
Райдер нахмурился. Его густые брови задергались.
– А я думал, что нас интересуют только фальшивые деньги и незаконные валютные операции. Какое нам дело до медвежатников? Ими, по-моему, занимается полиция.
– Они увязли.
– Если банк застрахован, они могут обратиться в ФБР.
– Он не застрахован. Мы протянули им руку помощи. Вашу руку.
– С какой, собственно, стати?
Его собеседник сделал глубокий вдох и принялся быстро объяснять:
– Какой-то ловкач нагрел Первый нортвудский банк на двенадцать тысяч долларов – и никто не знает как. Начальник нортвудской полиции капитан Гаррисон утверждает, что тут сам черт ногу сломит. По его словам выходит, что кому-то, в конце концов, удалось разработать методику нераскрываемого преступления.
– Ясно, он другого не скажет, если оказался в тупике. Ну, а нас зачем приплели?
– В ходе следствия Гаррисон обнаружил, что в одной из похищенных пачек было сорок стодолларовых бумажек с последовательными номерами. Эти номера известны. Остальные – нет. Он позвонил нам в надежде, что грабитель начнет ими расплачиваться и мы сможем их проследить. С ним разговаривал Эмблтон, и его заинтересовала идея нераскрываемого преступления.
– Ну, и…
– Он посоветовался со мной, и мы оба согласились, что если кто-то и правда научился шить без нитки, для экономики он окажется опаснее, чем крупный фальшивомонетчик.
– Ах, так… – с сомнением протянул Райдер.
– Тогда я посоветовался в верхах. И Баллантайн решил, что нам имеет смысл вмешаться – на всякий случай. Я выбрал вас. Человеку с вашим весом полезно поразмяться. – Он пододвинул к себе папку и взял ручку. – Поезжайте в Нортвуд и подсобите капитану Гаррисону.
– Сегодня я обещал пестовать младенца.
– Не говорите глупости. Это очень серьезно.
– Я дал жене честное слово, что я…
– А я дал слово Баллантайну и Гаррисону, что вы разберетесь в этом деле, – нахмурясь, перебил начальник. – Хотите сохранить свою работу или нет? Ну так позвоните жене и скажите ей, что служебный долг – прежде всего.
– А, ладно! – Райдер вышел, хлопнув дверью, свирепо протопал по коридору, вошел в телефонную будку и двадцать две минуты объяснял жене про служебный долг.
* * *
Высокий, сухопарый начальник нортвудской полиции Гаррисон был сыт этим делом по горло. Он сказал:
– Зачем я буду вам все это рассказывать? Свидетельские показания лучше сведений, полученных из вторых рук. А у меня тут ждет очевидец. Я послал за ним, когда узнал, что вы едете. – Он нажал кнопку селектора. – Пошлите ко мне Эшкрофта.
– А кто он такой?
– Старший кассир Первого банка, довольно-таки перепуганная личность.
– И, обращаясь к вошедшему свидетелю, он пояснил:
– Это мистер Райдер, следователь по особо важным делам. Он хотел бы выслушать вашу историю.
Эшкрофт сел, устало потирая лоб. Седой, подтянутый, элегантно одетый человек лет шестидесяти. Райдер мысленно отнес его к тому типу педантичных, немного брюзгливых, но в целом надежных людей, которых принято называть столпами общества.
– Я уже рассказывал ее не меньше двадцати раз, – пожаловался Эшкрофт.
– И с каждым разом она выглядит все более нелепо. У меня голова кругом идет. Я не в состоянии найти мало-мальски правдоподобного…
– Не волнуйтесь, – мягко сказал Рейдер. – Просто изложите мне факты, которые вам известны.
– Каждую неделю мы выплачиваем фабрике стеклянной посуды компании «Дакин» что-то между десятью и пятнадцатью тысячами долларов – общую сумму заработной платы ее рабочих и служащих. Накануне фабрика присылает нам распоряжение о выплате с точным указанием суммы и купюр, в которых она хочет ее получить. И к следующему утру у нас все бывает готово.
– А утром?
– С фабрики приезжает кассир с двумя охранниками. Приезжает он всегда около одиннадцати. Не раньше чем без десяти одиннадцать и не позже чем в десять минут двенадцатого.
– Вы знаете его в лицо?
– У них два кассира, мистер Суэйн и мистер Летерен. За деньгами приезжает иногда тот, иногда другой. Попеременно. То один уходит в отпуск, то заболевает, то занят на фабрике – тогда его подменяет другой. Я хорошо знаю их обоих уже несколько лет.
– Хорошо, продолжайте.
– Кассир привозит с собой запертый кожаный чемоданчик и ключ от него.
Он отпирает чемоданчик и отдает его мне. Я кладу деньги в чемоданчик так, что он их считает, и возвращаю его вместе с квитанцией. Он запирает чемоданчик, кладет ключ в карман, расписывается в квитанции и уходит. Я подшиваю квитанцию, на чем все дело и кончается.
– Это небрежность, – заметил Райдер, – когда чемоданчик и ключ находятся у одного человека.
Ему ответил Гаррисон:
– Мы это проверяли. Ключ находится у охранника. Он отдает его кассиру, когда они приезжают в банк, и забирает обратно после того, как кассир получит деньги.
Проведя языком по пересохшим губам, Эшкрофт продолжал:
– В прошлую пятницу мы приготовили для фабрики двенадцать тысяч сто восемьдесят два доллара. В зал вошел мистер Летерен с чемоданчиком. Ровно в половине одиннадцатого.
– Откуда вы это знаете? – перебил Райдер. – Вы посмотрели на часы?
Почему?
– Я посмотрел на часы потому, что немного удивился. Он приехал раньше обычного. Я ждал его только минут через двадцать.
– И было половина одиннадцатого? Вы уверены?
– Абсолютно уверен, – ответил Эшкрофт так, словно это было единственное, в чем он не сомневался. – Мистер Летерен подошел к барьеру и протянул мне чемоданчик. Я поздоровался с ним и сказал, что сегодня он что-то рано к нам выбрался.
– И что он ответил?
– Точных слов я не помню. У меня не было причин запоминать его ответ, а к тому же я в тот момент укладывал деньги в чемоданчик. – Эшкрофт сдвинул брови, напрягая память. – Он сказал что-то банальное – что лучше прийти рано, чем опоздать.
– Что было дальше?
– Я отдал ему чемоданчик и квитанцию. Он запер чемоданчик, расписался и вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8
Он неторопливо шел по главной улице, и туземцы не обращали на него ни малейшего внимания, хотя сталкивались с ним буквально нос к носу. Но это не щекотало ему нервы: он столько раз находился в подобной же ситуации на других планетах, что давно перестал извлекать из этого удовольствие. Ему было попросту скучно. Тут его увидела собака, испуганно взвыла и бросилась наутек. Никто этого не заметил, и он тоже.
Первый урок он получил внутри магазина. Желая узнать, как туземцы приобретают то, что им требуется, он вошел туда вместе с компанией землян. Оказалось, что они пользуются меновым средством в форме печатных бумажек и металлических дисков. Следовательно, он избавит себя от многих хлопот, если сразу же обзаведется запасом этих бумажек и дисков.
Зайдя затем в переполненный магазин самообслуживания, он быстро разобрался в относительной стоимости денег и составил довольно верное представление об их покупательной способности. Затем он прикарманил небольшую сумму и позаботился сделать это не своими руками.
Операция была проще простого. Стояв стороне, он сосредоточился на дородной покупательнице, настоящем воплощении добропорядочности. Повинуясь его сигналу, она вытащила кошелек у соседки, рассматривавшей пакеты, вышла из магазина, бросила кошелек на пустыре, даже не заглянув в него, вернулась домой, обдумала случившееся и решила держать язык за зубами.
Улов составил сорок два доллара. Вэнеш их тщательно пересчитал, направился в кафетерий и израсходовал часть их на плотный обед. Ему ничего не стоило пообедать даром, но это значило бы обнаружить себя и дать тот материал, который в миг озарения может быть правильно истолкован. Одни блюда показались ему отвратительными, другие были сносны, но в первый раз ничего другого ждать и не следовало, а дальше он научится выбирать.
Нерешенной оставалась проблема ночлега. Сон ему требовался не меньше, чем низшим формам жизни, и для него нужно было найти место. О том, чтобы всхрапнуть под чистым небом или в каком-нибудь сарае, не могло быть и речи: с какой стати он будет спать на сене, если туземцы нежатся на пуховиках?
Присматриваясь, читая мысли, справляясь у прохожих, он мало-помалу выяснил, что может поселиться в отеле или в меблированных комнатах. Первый вариант его не прельстил: это значило почти все время быть на людях и перенапрягаться. В отеле будет опасно на время отключиться и стать самим собой, а он нуждается в таком отдыхе.
Вот в собственной комнате, где ему не будет постоянно грозить вторжение горничной, имеющей второй ключ, он сможет вернуться в нормальное состояние, выспаться и спокойно обдумать дальнейшие планы.
Он без особого труда отыскал подходящие меблированные комнаты.
Неряшливая толстуха с четырьмя бородавками на багровом лице показала ему его будущий приют и потребовала двенадцать долларов задатку, потому что у него не было багажа. Уплатив, он сообщил ей, что его зовут Уильям Джонс, что он приехал сюда на неделю по делам и не любит, чтобы ему мешали.
В ответ она дала ему понять, что ее заведение – истинная обитель мира для приличных людей, а если какой-нибудь забулдыга вздумает привести к себе девку, он в два счета отсюда вылетит. Он заверил ее, что ему ничего подобного в голову не приходило, и это было чистой правдой, так как нечто подобное могло ему привидеться только в кошмаре. Удовлетворенная его заверениями, она удалилась.
Вэнеш присел на край кровати и начал обдумывать свое положение.
Конечно, ему ничего не стоило рассчитаться с ней полностью, не уплатив при этом ни единого цента. Она ушла бы, глубоко убежденная, что получила с него все, что ей причитается. Но двенадцати долларов у нее все равно не хватило бы, и их таинственная пропажа не могла бы ее не озадачить. И если он останется тут, значит, ему пришлось бы снова и снова ее обманывать, и в конце концов только клинический идиот не заметил бы, что ее убытки точно соответствуют сумме, которую она должна получать с него.
Можно было заплатить и из чужого кармана, а через неделю переехать и повторить все на новом месте. Но такой способ имел свои теневые стороны. Если это станет известно, мошенника начнут разыскивать, и ему придется сменить личность.
Ни кражи, ни смена личности его не смущали – при условии, что в них существует реальная необходимость. Но он не любил размениваться по мелочам. Это его раздражало. Идти на поводу у второстепенных обстоятельств – значило принимать условия игры, навязываемые ему туземцами, а это оскорбляло его самолюбие.
Тем не менее он не мог не признать неизбежного вывода: на этой планете, чтобы действовать без неприятных осложнений, нужны деньги. Следовательно, он должен либо раздобыть достаточной запас реальных денег, либо постоянно создавать иллюзию, будто они у него есть. Для того, чтобы решить, что проще, особого ума не требовалось.
На других планетах жизненные формы оказывались такими медлительными и тупыми, а их цивилизации – такими примитивными, что для достаточно точной оценки их как будущих противников, а затем рабов много времени не требовалось. Здесь же положение было гораздо сложнее, нужна длительная, тщательная разведка. Судя по всему, ему предстоит провести тут довольно много времени. А потому нужно раздобыть денег в количестве, заметно большем, чем суммы, которые обычно носят при себе отдельные индивиды.
На следующий день он занялся тем, что проследил движение денег до обильного их источника. Обнаружив этот источник, он начал тщательно его изучать. Говоря на жаргоне преступного мира, он примеривался к банку.
Человек, который, переваливаясь, шел по коридору, весил центнера полтора, о чем свидетельствовали двойной подбородок и внушительный живот. На первый взгляд – просто неуклюжий толстяк. Но первое впечатление бывает обманчиво. Таким телосложением, например, обладал не один чемпион мира по классической борьбе в тяжелом весе.
Эдвард Райдер, правда, чемпионом не был, но при случае мог расшвырять десяток нападающих в таком стиле, что окажись там случайно владелец спортивного зала, он предложил бы Эдварду ангажемент.
Он остановился перед дверью из матового стекла и надписью:
«Следственный отдел министерства финансов США». Постучав по стеклу тяжелым кулаком, он вошел и, не дожидаясь ответа, сел без приглашения.
Остролицый субъект, сидевший за большим письменным столом, выразил легкое неудовольствие, но сказал только:
– Эдди, у меня есть для вас довольно паршивое дельце.
– Другого от вас и не дождешься! – Райдер уперся большими руками в большие колени. – И что на этот раз? Еще один незарегистрированный гравер наводнил рынок своими изделиями?
– Нет. Ограбление банка.
Райдер нахмурился. Его густые брови задергались.
– А я думал, что нас интересуют только фальшивые деньги и незаконные валютные операции. Какое нам дело до медвежатников? Ими, по-моему, занимается полиция.
– Они увязли.
– Если банк застрахован, они могут обратиться в ФБР.
– Он не застрахован. Мы протянули им руку помощи. Вашу руку.
– С какой, собственно, стати?
Его собеседник сделал глубокий вдох и принялся быстро объяснять:
– Какой-то ловкач нагрел Первый нортвудский банк на двенадцать тысяч долларов – и никто не знает как. Начальник нортвудской полиции капитан Гаррисон утверждает, что тут сам черт ногу сломит. По его словам выходит, что кому-то, в конце концов, удалось разработать методику нераскрываемого преступления.
– Ясно, он другого не скажет, если оказался в тупике. Ну, а нас зачем приплели?
– В ходе следствия Гаррисон обнаружил, что в одной из похищенных пачек было сорок стодолларовых бумажек с последовательными номерами. Эти номера известны. Остальные – нет. Он позвонил нам в надежде, что грабитель начнет ими расплачиваться и мы сможем их проследить. С ним разговаривал Эмблтон, и его заинтересовала идея нераскрываемого преступления.
– Ну, и…
– Он посоветовался со мной, и мы оба согласились, что если кто-то и правда научился шить без нитки, для экономики он окажется опаснее, чем крупный фальшивомонетчик.
– Ах, так… – с сомнением протянул Райдер.
– Тогда я посоветовался в верхах. И Баллантайн решил, что нам имеет смысл вмешаться – на всякий случай. Я выбрал вас. Человеку с вашим весом полезно поразмяться. – Он пододвинул к себе папку и взял ручку. – Поезжайте в Нортвуд и подсобите капитану Гаррисону.
– Сегодня я обещал пестовать младенца.
– Не говорите глупости. Это очень серьезно.
– Я дал жене честное слово, что я…
– А я дал слово Баллантайну и Гаррисону, что вы разберетесь в этом деле, – нахмурясь, перебил начальник. – Хотите сохранить свою работу или нет? Ну так позвоните жене и скажите ей, что служебный долг – прежде всего.
– А, ладно! – Райдер вышел, хлопнув дверью, свирепо протопал по коридору, вошел в телефонную будку и двадцать две минуты объяснял жене про служебный долг.
* * *
Высокий, сухопарый начальник нортвудской полиции Гаррисон был сыт этим делом по горло. Он сказал:
– Зачем я буду вам все это рассказывать? Свидетельские показания лучше сведений, полученных из вторых рук. А у меня тут ждет очевидец. Я послал за ним, когда узнал, что вы едете. – Он нажал кнопку селектора. – Пошлите ко мне Эшкрофта.
– А кто он такой?
– Старший кассир Первого банка, довольно-таки перепуганная личность.
– И, обращаясь к вошедшему свидетелю, он пояснил:
– Это мистер Райдер, следователь по особо важным делам. Он хотел бы выслушать вашу историю.
Эшкрофт сел, устало потирая лоб. Седой, подтянутый, элегантно одетый человек лет шестидесяти. Райдер мысленно отнес его к тому типу педантичных, немного брюзгливых, но в целом надежных людей, которых принято называть столпами общества.
– Я уже рассказывал ее не меньше двадцати раз, – пожаловался Эшкрофт.
– И с каждым разом она выглядит все более нелепо. У меня голова кругом идет. Я не в состоянии найти мало-мальски правдоподобного…
– Не волнуйтесь, – мягко сказал Рейдер. – Просто изложите мне факты, которые вам известны.
– Каждую неделю мы выплачиваем фабрике стеклянной посуды компании «Дакин» что-то между десятью и пятнадцатью тысячами долларов – общую сумму заработной платы ее рабочих и служащих. Накануне фабрика присылает нам распоряжение о выплате с точным указанием суммы и купюр, в которых она хочет ее получить. И к следующему утру у нас все бывает готово.
– А утром?
– С фабрики приезжает кассир с двумя охранниками. Приезжает он всегда около одиннадцати. Не раньше чем без десяти одиннадцать и не позже чем в десять минут двенадцатого.
– Вы знаете его в лицо?
– У них два кассира, мистер Суэйн и мистер Летерен. За деньгами приезжает иногда тот, иногда другой. Попеременно. То один уходит в отпуск, то заболевает, то занят на фабрике – тогда его подменяет другой. Я хорошо знаю их обоих уже несколько лет.
– Хорошо, продолжайте.
– Кассир привозит с собой запертый кожаный чемоданчик и ключ от него.
Он отпирает чемоданчик и отдает его мне. Я кладу деньги в чемоданчик так, что он их считает, и возвращаю его вместе с квитанцией. Он запирает чемоданчик, кладет ключ в карман, расписывается в квитанции и уходит. Я подшиваю квитанцию, на чем все дело и кончается.
– Это небрежность, – заметил Райдер, – когда чемоданчик и ключ находятся у одного человека.
Ему ответил Гаррисон:
– Мы это проверяли. Ключ находится у охранника. Он отдает его кассиру, когда они приезжают в банк, и забирает обратно после того, как кассир получит деньги.
Проведя языком по пересохшим губам, Эшкрофт продолжал:
– В прошлую пятницу мы приготовили для фабрики двенадцать тысяч сто восемьдесят два доллара. В зал вошел мистер Летерен с чемоданчиком. Ровно в половине одиннадцатого.
– Откуда вы это знаете? – перебил Райдер. – Вы посмотрели на часы?
Почему?
– Я посмотрел на часы потому, что немного удивился. Он приехал раньше обычного. Я ждал его только минут через двадцать.
– И было половина одиннадцатого? Вы уверены?
– Абсолютно уверен, – ответил Эшкрофт так, словно это было единственное, в чем он не сомневался. – Мистер Летерен подошел к барьеру и протянул мне чемоданчик. Я поздоровался с ним и сказал, что сегодня он что-то рано к нам выбрался.
– И что он ответил?
– Точных слов я не помню. У меня не было причин запоминать его ответ, а к тому же я в тот момент укладывал деньги в чемоданчик. – Эшкрофт сдвинул брови, напрягая память. – Он сказал что-то банальное – что лучше прийти рано, чем опоздать.
– Что было дальше?
– Я отдал ему чемоданчик и квитанцию. Он запер чемоданчик, расписался и вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8