Я говорил ему, но он не слушал. Он был одержим. Тобой.
Кира молчала.
– Это не означает того, что я тебя оправдываю, а его не понимаю.
Но мы посвященные, и живем по своим законам… После похорон я пойду в горы и не вернусь, пока не пойму того, что происходит… Я чувствую, что это еще не все. Почему ты молчишь?
– А разве ты меня о чем-нибудь спрашиваешь?
– В общем, нет. Я не такой продвинутый, как ты, и для меня жизнь – это жизнь, а смерть – это смерть, а не наоборот. Я безумно опечален. Такое впечатление, что от меня отрезали кусок.
– Мне очень жаль.
– Нет, тебе не жаль. Но это не имеет значения. Я люблю его, несмотря на то, что его здесь уже нет, и я люблю тебя, хоть ты и падший бог.
– Падших богов не бывает. Если бог пал, то он уже не бог.
– Жить, как живут люди, у тебя не очень-то получается.
– Ничего, я справлюсь.
– Если не будешь переигрывать.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь…
Данил молчал. Кира подождала немного и сказала:
– В любом случае прими мои соболезнования. И мне действительно очень жаль.
Ей было жаль. Очень. На глаза наворачивались слезы, начинал болеть затылок.
– Это было бы хорошо. В первую очередь для тебя. Где то, что от него осталось?
– О чем это ты?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем.
– Нет, я не понимаю.
– Оно в тебе?
– Что?
– Перестань. Давид был посвященным и обладал Силой.
– ???
– Ладно. Мы еще к этому вернемся. Я позвоню позже. Мне очень тяжело сейчас. Надеюсь, ты меня понимаешь.
– Надеюсь, что да.
То, что искал Данил, если оно, конечно, существовало, было теперь в Кирилле. Кирилл действительно оказался пустотой, но пустотой активной, засасывающей с огромной силой. Давид умер так быстро и легко только благодаря Кириллу. Кирилл вместил все, и теперь чувствовал себя, как объевшийся удав, не в силах сразу переварить все, что оказалось в нем. Он страдал он этих новых ощущений, не понимания, что с ним.
Кира молчала. Она знала, что пройдет время, и все переварится, а Кирилл станет сильнее, прочнее и жестче, может, правда, несчастнее, но за его счастье теперь отвечала она – он будет счастлив, она все для этого сделает, возможное и невозможное.
Тем временем Кирилл в очередной раз критически обведя Киру глазами с головы до ног, опять завел разговор о своей подружке – тренере по фитнесу, о том, что хорошо бы к ней все-таки заехать, чтобы она написала программу тренировок.
На этот раз Кира даже и вскипать не стала. Промолчала. Но в спортклубе подошла к администратору и попросила определить ее к хорошему тренеру. Тренер нашелся. Прям как на обложке глянцевых журналов – томный взгляд, прокаченный торс, пресс кубиками… Слишком уж хорош. Посмотрела Кира на него и… Отказалась от его услуг, что-то ее спугнуло. Кира сама не могла понять, что. Возможно, ей не понравилась реакция Кирилла на ее рассказы об этом тренере, возможно, в самом тренере было что-то не так… Кира сделала это интуитивно, без объяснений. Но когда администратор клуба уже сама подошла к Кире и сообщила, что Киру будут тренировать бесплатно, а по мере тренировочного процесса делать фотографии, что Кира фотогенична и очень подходит для рекламы их клуба, она согласилась. Самолюбие ее не смогло выдержать подобного искушения и Кира, как обычная среднестатистическая девушка, попав в волну комплиментов, не устояла. Кирилл к сообщению Киры отнесся насторожено и холодно, но противопоставить ему было нечего, поскольку он сам инициировал эту ситуацию.
Кира начала тренироваться теперь уже не по каждодневному плану Кирилла, а согласно рекомендациям тренера с глянцевой обложки. После тренировки, она, как и раньше, шла в бассейн и плавала там обычно одна, поскольку посещала клуб в очень непопулярное время, в самой середине рабочего дня.
На этот раз в бассейне она была не одна. С ней плавал симпатичный во всех отношениях, как сначала показалось Кире, дяденька, но когда она присмотрелась, то увидела, что у этого дяденьки отсутствует левая рука по локоть и правая нога по колено. Кира внутренне передернулась, быстро отвела глаза и уплыла на другой конец бассейна, стараясь плавать подальше, а потом и вовсе покинула бассейн. Ей стало как-то не по себе. Но не тут-то было. Дяденька вслед за Кирой очень проворно, насколько, конечно, имеет смысл говорить о проворности в подобной ситуации, вылез из бассейна, приладил протезы и подошел к Кире.
– Вам неприятно плавать вместе с инвалидом? – спросил он просто и совершенно не смущаясь.
Засмущалась Кира:
– Нет, что вы, мне просто пора идти.
– Правда? – он, хитро улыбаясь, заглянул в Кирины глаза, отчего ей сделалось не по себе еще больше. – Обычно вы плаваете гораздо дольше.
– А вы за мной следите?
– Я бы сказал – наблюдаю. Так точнее. Все мы рискуем здесь, в этой жизни. Никто не застрахован, и каждый может лишиться всего, даже самого дорогого. А мне повезло – всего лишь рука… И нога. – Он засмеялся. – Так что я бы не советовал пренебрегать и прятать глаза.
– А я и не прячу, – Кира вызывающе посмотрела на него, скользнув взглядом по протезам. – Инвалид вы или нет, это не имеет значения. И я ухожу, потому что мне надо идти, – Кира продолжала врать.
– Ну, извините… Меня Максимом зовут. А вас?
– Я Кира.
– До свидания, Кира.
– Пока, Максим.
Кира прямиком направилась под душ и тут же смысла с себя чешую состоявшегося разговора. «Надеюсь, мы больше не встретимся», – подумала она. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Она теперь встречалась с Максимом с удивительным постоянством. Они вместе пили сок за столиком прямо у бассейна, кофе в маленьком лобби-баре, подолгу разговаривали. Он не казался ей уже таким страшным – в одежде он совсем уже не представлялся инвалидом. Даже наоборот – обаятельный, интересный, слегка загадочный, в меру закрытый и открытый тоже в меру. Вопросов не задавал, в душу не лез, шутил. Можно сказать, что они подружились. Причем и в бассейне Киру уже не пугал его укороченный вид. Она даже стала задумываться, как он занимается со своими девушками сексом – в том, что он им занимается, не было никаких сомнений. Максим был очень обаятельным, глубоким, а главное, совершенно здоровым, если не считать недостающих конечностей. Каким образом он их лишился, Кира пока не знала – он не говорил, она не спрашивала. Кириллу о новом знакомом рассказала. Кирилл произнес какие-то хвалебно уважительные слова в адрес Максима, что само по себе ничего не значило – Кирилл никогда плохо не отзывался о Кириных друзьях, даже если она сама критиковала и была кем-то недовольна.
Тренер с глянцевой обложки по имени Валерий занялся Кирой вплотную, причем это касалось не только тренировок. Он несколько раз провожал Киру до дома, приглашал на ужин, в театр, на вечеринку к друзьям. В отличие от Максима, много расспрашивал о том о сем, пытаясь врачевать не только тело, но и душу. Кира сначала поддалась, потом насторожилась. Не найдя подвоха, расслабилась и успокоилась, уверовав в свою женскую неподражаемость и обаяние. Максим все видел и часто подтрунивал над Кирой.
– Такой шикарный мужчина за тобой ухаживает, красавец, спортсмен… Только что не комсомолец, – говорил он. – А ты так к нему сурова, так строга и неласкова. Сходила бы ты, что ли, с ним куда-нибудь, осчастливила бы парня…
– Он и так счастливый, – отвечала Кира. – Вон сколько девчонок разных возрастов и форм за ним бегают – выбирай любую.
– Но он любую не хочет… Он тебя хочет… Гляди, гляди, как смотрит, не взгляд, а буровая установка. Слушай, может, ему что-нибудь от тебя нужно?
Кира превращалась в удивленный знак вопроса:
– А что с меня взять?
– Ну, я не знаю, – смеялся Максим. – Связи, наследство, недвижимость…
Кира состроила беспощадную гримасу.
– Ну шучу я, шучу. Ты самая обаятельная и привлекательная. Кстати, я тоже весь у твоих ног.
Звонил дед Георгий. Он совсем расклеился. Просил Киру обязательно прилететь хотя бы на несколько дней. Говорил, что должен с ней поговорить, рассказать о чем-то важном. Кира восприняла это, как очередную уловку заманить ее к себе, и не придала особого значения состоявшемуся сумбурному разговору. Дед Георгий говорил бессвязно, то бормоча, то переходя почти на крик, перескакивая с одной темы на другую, потом возвращаясь, но совсем уже по-другому высвечивая ситуацию, часто называя Киру Сандро, кашляя, заикаясь, все чаще вставляя в смесь русского с английским армянские слова и выражения, а под конец, вообще переходя на армянский, которого Кира не знала. Тем не менее Кириллу про звонок из Лондона рассказала и даже заметила, что хорошо бы деда навестить.
– Конечно, поезжай, – внимательно выслушав Киру, констатировал Кирилл. – Тебе сейчас неплохо было бы сменить обстановку, отвлечься.
Они сидели на ковре в гостиной, пили вино, ели всякие вкусности и слушали музыку. После освобождения от Давида они старались не расставаться и проводить как можно больше времени вместе, точнее, Кирилл стал стараться. Кира старалась всегда. А Кирилл начал теперь, когда увидел, что ей действительно очень тяжело. Она переживала, и этого нельзя было скрыть. Кирилл и сам остро ощущал тоску и чувствовал тяжесть и опустошение. Вместе – лучше, легче, теплее. Особенно Кире нравилось, крепко прижавшись к Кириллу, представлять, что она в нем живет, смотрит из него на мир, общается с теми, кто вне, а как только становится не по себе, или страшно, или просто неприятно, – тут же проваливается в него и закрывает вход для кого бы то ни было, обретая невиданный покой.
– А хочешь, поедем вместе? Поехали, а? – Кира подняла на Кирилла умоляющие глаза.
– А удобно?
– Конечно, удобно. Дед живет один в огромном доме. Там куча места и старый камердинер, такой же старый, как и дед. Они с ума сойдут от счастья…
– С ума, пожалуй, не надо. Количество сумасшедших на единицу площади и так превышает все мыслимые границы.
– Если шутишь, значит согласен, – Кира накинулась на Кирилла с поцелуями.
– Не вижу препятствий, Кирочек, – он обнял ее и стал гладить по голове – Кира сразу потерялась в его пьянящих объятиях.
«У нее не было другого выхода? Part»
Пришло письмо. Я расстроился. Оказалось, еще не конец. Как жаль.
«Это сделала не она. Кирилл» «Ты знаешь, кто? Part» «Нет. Кирилл».
«Сделать это – значит расписаться. Я не знаю других с таким же почерком. Это она. Вопрос в необходимости. Все другие вопросы позже. Part».
«Добрый день, Part.
Да, ты прав по поводу того, что сделать – это значит расписаться.
Но идентифицировать подпись не столь просто. Как кажется. Увы, необходимость сделать это была стопроцентная. Страх, в котором она жила все лето, в последние дни перешел в ужас. Кирилл».
«Означает ли это, что она долго терпела? И почему все же не вытерпела? Он любил ее. Эта любовь была болезнью. Она не должна была… Ты знаешь, как это случилось? Part».
«Добрый день, Part.
Она терпела несколько месяцев. А не вытерпела, потому что, очень боялась умирать в муках. И была уверена, что к этому идет. Второе – она очень гордая. В последние несколько дней он научился управлять ее телом. Ее это привело в ужас и одновременно взбесило. Она знала, что телефоны прослушиваются. За домом следили. Постоянный пресс. Для такого убийства унее было недостаточно силы. Когда полтора месяца назад они уже пытались убить друг друга, она не сумела этого. Он, впрочем, тоже. Нет, я не знаю, как это случилось. Кирилл».
«Силу можно накапливать и привлекать. Она текуча и доступна тому, кто умеет ее контролировать. Ему тоже была доступна сила, и твои слова означают, что в последнее время он был достаточно силен. Что же случилось? Все произошло почти мгновенно. Должна была быть борьба, на несколько дней или недель, которая ослабила бы их обоих, и они разошлись бы до лучших времен. Ты, насколько я пониманию, крайне близок ей сейчас. И судя по всему, говоришь меньше, чем знаешь. Твое право. А мое право знать, что произошло, и где то, что осталось. Я могу узнать последнее, только поняв первое. Извини.
Если можешь, ответь, пожалуйста, на нейтральный вопрос. Произошли ли в ней какие-нибудь существенные изменения за последнее время? Спасибо. Part».
«Добрый день, Part.
Я не являюсь врагом для тебя, как не был таким для него. Хотя я ни разу его не видел и не слышал, мое уважение велико. Мне безумно жаль, что эта история пошла этим путем.
Увы, мне кажется, это еще не конец. Я чувствую, у меня нет будущего.
Мы все говорим меньше, чем знаем. Я не понимаю, что ты ищешь. Я никаких изменений в ней, после того, что случилось, не замечаю. Также лечится, плавает, рисует, капризничает, немного занимается ребенком. Никаких новых целей, устремлений. Энергетика унее всегда была не особенно высокой. Кирилл».
«Чтобы мы говорили на одном языке – энергия повсюду. Она разного качества, но одинакова по происхождению. Сила – это возможность управлять энергией и черпать ее. Кроме того, сила – это способность чувствовать иную силу и использовать ее. Воля – это умение применить силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Кира молчала.
– Это не означает того, что я тебя оправдываю, а его не понимаю.
Но мы посвященные, и живем по своим законам… После похорон я пойду в горы и не вернусь, пока не пойму того, что происходит… Я чувствую, что это еще не все. Почему ты молчишь?
– А разве ты меня о чем-нибудь спрашиваешь?
– В общем, нет. Я не такой продвинутый, как ты, и для меня жизнь – это жизнь, а смерть – это смерть, а не наоборот. Я безумно опечален. Такое впечатление, что от меня отрезали кусок.
– Мне очень жаль.
– Нет, тебе не жаль. Но это не имеет значения. Я люблю его, несмотря на то, что его здесь уже нет, и я люблю тебя, хоть ты и падший бог.
– Падших богов не бывает. Если бог пал, то он уже не бог.
– Жить, как живут люди, у тебя не очень-то получается.
– Ничего, я справлюсь.
– Если не будешь переигрывать.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь…
Данил молчал. Кира подождала немного и сказала:
– В любом случае прими мои соболезнования. И мне действительно очень жаль.
Ей было жаль. Очень. На глаза наворачивались слезы, начинал болеть затылок.
– Это было бы хорошо. В первую очередь для тебя. Где то, что от него осталось?
– О чем это ты?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем.
– Нет, я не понимаю.
– Оно в тебе?
– Что?
– Перестань. Давид был посвященным и обладал Силой.
– ???
– Ладно. Мы еще к этому вернемся. Я позвоню позже. Мне очень тяжело сейчас. Надеюсь, ты меня понимаешь.
– Надеюсь, что да.
То, что искал Данил, если оно, конечно, существовало, было теперь в Кирилле. Кирилл действительно оказался пустотой, но пустотой активной, засасывающей с огромной силой. Давид умер так быстро и легко только благодаря Кириллу. Кирилл вместил все, и теперь чувствовал себя, как объевшийся удав, не в силах сразу переварить все, что оказалось в нем. Он страдал он этих новых ощущений, не понимания, что с ним.
Кира молчала. Она знала, что пройдет время, и все переварится, а Кирилл станет сильнее, прочнее и жестче, может, правда, несчастнее, но за его счастье теперь отвечала она – он будет счастлив, она все для этого сделает, возможное и невозможное.
Тем временем Кирилл в очередной раз критически обведя Киру глазами с головы до ног, опять завел разговор о своей подружке – тренере по фитнесу, о том, что хорошо бы к ней все-таки заехать, чтобы она написала программу тренировок.
На этот раз Кира даже и вскипать не стала. Промолчала. Но в спортклубе подошла к администратору и попросила определить ее к хорошему тренеру. Тренер нашелся. Прям как на обложке глянцевых журналов – томный взгляд, прокаченный торс, пресс кубиками… Слишком уж хорош. Посмотрела Кира на него и… Отказалась от его услуг, что-то ее спугнуло. Кира сама не могла понять, что. Возможно, ей не понравилась реакция Кирилла на ее рассказы об этом тренере, возможно, в самом тренере было что-то не так… Кира сделала это интуитивно, без объяснений. Но когда администратор клуба уже сама подошла к Кире и сообщила, что Киру будут тренировать бесплатно, а по мере тренировочного процесса делать фотографии, что Кира фотогенична и очень подходит для рекламы их клуба, она согласилась. Самолюбие ее не смогло выдержать подобного искушения и Кира, как обычная среднестатистическая девушка, попав в волну комплиментов, не устояла. Кирилл к сообщению Киры отнесся насторожено и холодно, но противопоставить ему было нечего, поскольку он сам инициировал эту ситуацию.
Кира начала тренироваться теперь уже не по каждодневному плану Кирилла, а согласно рекомендациям тренера с глянцевой обложки. После тренировки, она, как и раньше, шла в бассейн и плавала там обычно одна, поскольку посещала клуб в очень непопулярное время, в самой середине рабочего дня.
На этот раз в бассейне она была не одна. С ней плавал симпатичный во всех отношениях, как сначала показалось Кире, дяденька, но когда она присмотрелась, то увидела, что у этого дяденьки отсутствует левая рука по локоть и правая нога по колено. Кира внутренне передернулась, быстро отвела глаза и уплыла на другой конец бассейна, стараясь плавать подальше, а потом и вовсе покинула бассейн. Ей стало как-то не по себе. Но не тут-то было. Дяденька вслед за Кирой очень проворно, насколько, конечно, имеет смысл говорить о проворности в подобной ситуации, вылез из бассейна, приладил протезы и подошел к Кире.
– Вам неприятно плавать вместе с инвалидом? – спросил он просто и совершенно не смущаясь.
Засмущалась Кира:
– Нет, что вы, мне просто пора идти.
– Правда? – он, хитро улыбаясь, заглянул в Кирины глаза, отчего ей сделалось не по себе еще больше. – Обычно вы плаваете гораздо дольше.
– А вы за мной следите?
– Я бы сказал – наблюдаю. Так точнее. Все мы рискуем здесь, в этой жизни. Никто не застрахован, и каждый может лишиться всего, даже самого дорогого. А мне повезло – всего лишь рука… И нога. – Он засмеялся. – Так что я бы не советовал пренебрегать и прятать глаза.
– А я и не прячу, – Кира вызывающе посмотрела на него, скользнув взглядом по протезам. – Инвалид вы или нет, это не имеет значения. И я ухожу, потому что мне надо идти, – Кира продолжала врать.
– Ну, извините… Меня Максимом зовут. А вас?
– Я Кира.
– До свидания, Кира.
– Пока, Максим.
Кира прямиком направилась под душ и тут же смысла с себя чешую состоявшегося разговора. «Надеюсь, мы больше не встретимся», – подумала она. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Она теперь встречалась с Максимом с удивительным постоянством. Они вместе пили сок за столиком прямо у бассейна, кофе в маленьком лобби-баре, подолгу разговаривали. Он не казался ей уже таким страшным – в одежде он совсем уже не представлялся инвалидом. Даже наоборот – обаятельный, интересный, слегка загадочный, в меру закрытый и открытый тоже в меру. Вопросов не задавал, в душу не лез, шутил. Можно сказать, что они подружились. Причем и в бассейне Киру уже не пугал его укороченный вид. Она даже стала задумываться, как он занимается со своими девушками сексом – в том, что он им занимается, не было никаких сомнений. Максим был очень обаятельным, глубоким, а главное, совершенно здоровым, если не считать недостающих конечностей. Каким образом он их лишился, Кира пока не знала – он не говорил, она не спрашивала. Кириллу о новом знакомом рассказала. Кирилл произнес какие-то хвалебно уважительные слова в адрес Максима, что само по себе ничего не значило – Кирилл никогда плохо не отзывался о Кириных друзьях, даже если она сама критиковала и была кем-то недовольна.
Тренер с глянцевой обложки по имени Валерий занялся Кирой вплотную, причем это касалось не только тренировок. Он несколько раз провожал Киру до дома, приглашал на ужин, в театр, на вечеринку к друзьям. В отличие от Максима, много расспрашивал о том о сем, пытаясь врачевать не только тело, но и душу. Кира сначала поддалась, потом насторожилась. Не найдя подвоха, расслабилась и успокоилась, уверовав в свою женскую неподражаемость и обаяние. Максим все видел и часто подтрунивал над Кирой.
– Такой шикарный мужчина за тобой ухаживает, красавец, спортсмен… Только что не комсомолец, – говорил он. – А ты так к нему сурова, так строга и неласкова. Сходила бы ты, что ли, с ним куда-нибудь, осчастливила бы парня…
– Он и так счастливый, – отвечала Кира. – Вон сколько девчонок разных возрастов и форм за ним бегают – выбирай любую.
– Но он любую не хочет… Он тебя хочет… Гляди, гляди, как смотрит, не взгляд, а буровая установка. Слушай, может, ему что-нибудь от тебя нужно?
Кира превращалась в удивленный знак вопроса:
– А что с меня взять?
– Ну, я не знаю, – смеялся Максим. – Связи, наследство, недвижимость…
Кира состроила беспощадную гримасу.
– Ну шучу я, шучу. Ты самая обаятельная и привлекательная. Кстати, я тоже весь у твоих ног.
Звонил дед Георгий. Он совсем расклеился. Просил Киру обязательно прилететь хотя бы на несколько дней. Говорил, что должен с ней поговорить, рассказать о чем-то важном. Кира восприняла это, как очередную уловку заманить ее к себе, и не придала особого значения состоявшемуся сумбурному разговору. Дед Георгий говорил бессвязно, то бормоча, то переходя почти на крик, перескакивая с одной темы на другую, потом возвращаясь, но совсем уже по-другому высвечивая ситуацию, часто называя Киру Сандро, кашляя, заикаясь, все чаще вставляя в смесь русского с английским армянские слова и выражения, а под конец, вообще переходя на армянский, которого Кира не знала. Тем не менее Кириллу про звонок из Лондона рассказала и даже заметила, что хорошо бы деда навестить.
– Конечно, поезжай, – внимательно выслушав Киру, констатировал Кирилл. – Тебе сейчас неплохо было бы сменить обстановку, отвлечься.
Они сидели на ковре в гостиной, пили вино, ели всякие вкусности и слушали музыку. После освобождения от Давида они старались не расставаться и проводить как можно больше времени вместе, точнее, Кирилл стал стараться. Кира старалась всегда. А Кирилл начал теперь, когда увидел, что ей действительно очень тяжело. Она переживала, и этого нельзя было скрыть. Кирилл и сам остро ощущал тоску и чувствовал тяжесть и опустошение. Вместе – лучше, легче, теплее. Особенно Кире нравилось, крепко прижавшись к Кириллу, представлять, что она в нем живет, смотрит из него на мир, общается с теми, кто вне, а как только становится не по себе, или страшно, или просто неприятно, – тут же проваливается в него и закрывает вход для кого бы то ни было, обретая невиданный покой.
– А хочешь, поедем вместе? Поехали, а? – Кира подняла на Кирилла умоляющие глаза.
– А удобно?
– Конечно, удобно. Дед живет один в огромном доме. Там куча места и старый камердинер, такой же старый, как и дед. Они с ума сойдут от счастья…
– С ума, пожалуй, не надо. Количество сумасшедших на единицу площади и так превышает все мыслимые границы.
– Если шутишь, значит согласен, – Кира накинулась на Кирилла с поцелуями.
– Не вижу препятствий, Кирочек, – он обнял ее и стал гладить по голове – Кира сразу потерялась в его пьянящих объятиях.
«У нее не было другого выхода? Part»
Пришло письмо. Я расстроился. Оказалось, еще не конец. Как жаль.
«Это сделала не она. Кирилл» «Ты знаешь, кто? Part» «Нет. Кирилл».
«Сделать это – значит расписаться. Я не знаю других с таким же почерком. Это она. Вопрос в необходимости. Все другие вопросы позже. Part».
«Добрый день, Part.
Да, ты прав по поводу того, что сделать – это значит расписаться.
Но идентифицировать подпись не столь просто. Как кажется. Увы, необходимость сделать это была стопроцентная. Страх, в котором она жила все лето, в последние дни перешел в ужас. Кирилл».
«Означает ли это, что она долго терпела? И почему все же не вытерпела? Он любил ее. Эта любовь была болезнью. Она не должна была… Ты знаешь, как это случилось? Part».
«Добрый день, Part.
Она терпела несколько месяцев. А не вытерпела, потому что, очень боялась умирать в муках. И была уверена, что к этому идет. Второе – она очень гордая. В последние несколько дней он научился управлять ее телом. Ее это привело в ужас и одновременно взбесило. Она знала, что телефоны прослушиваются. За домом следили. Постоянный пресс. Для такого убийства унее было недостаточно силы. Когда полтора месяца назад они уже пытались убить друг друга, она не сумела этого. Он, впрочем, тоже. Нет, я не знаю, как это случилось. Кирилл».
«Силу можно накапливать и привлекать. Она текуча и доступна тому, кто умеет ее контролировать. Ему тоже была доступна сила, и твои слова означают, что в последнее время он был достаточно силен. Что же случилось? Все произошло почти мгновенно. Должна была быть борьба, на несколько дней или недель, которая ослабила бы их обоих, и они разошлись бы до лучших времен. Ты, насколько я пониманию, крайне близок ей сейчас. И судя по всему, говоришь меньше, чем знаешь. Твое право. А мое право знать, что произошло, и где то, что осталось. Я могу узнать последнее, только поняв первое. Извини.
Если можешь, ответь, пожалуйста, на нейтральный вопрос. Произошли ли в ней какие-нибудь существенные изменения за последнее время? Спасибо. Part».
«Добрый день, Part.
Я не являюсь врагом для тебя, как не был таким для него. Хотя я ни разу его не видел и не слышал, мое уважение велико. Мне безумно жаль, что эта история пошла этим путем.
Увы, мне кажется, это еще не конец. Я чувствую, у меня нет будущего.
Мы все говорим меньше, чем знаем. Я не понимаю, что ты ищешь. Я никаких изменений в ней, после того, что случилось, не замечаю. Также лечится, плавает, рисует, капризничает, немного занимается ребенком. Никаких новых целей, устремлений. Энергетика унее всегда была не особенно высокой. Кирилл».
«Чтобы мы говорили на одном языке – энергия повсюду. Она разного качества, но одинакова по происхождению. Сила – это возможность управлять энергией и черпать ее. Кроме того, сила – это способность чувствовать иную силу и использовать ее. Воля – это умение применить силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45