Он зависим от нашего выбора, как и Создатель, впрочем. На этом краеугольном камне строится и парадокс Арки Времени, и парадокс белого золота. Сила и власть зависят от твоего выбора. Если, скажем, Лорд Фоул возьмёт нас в плен и принудит против нашей воли сражаться за него, кольцо утратит свою силу, станет попросту безделушкой, и он не сможет вырваться из этого мира. Но если Создатель попытается воздействовать на нас сквозь Арку Времени, он её попросту разрушит. Так вот. Возможно, заняв место Джоан, я лишился своей свободы выбора.
Линден не нашлась, что ответить. Ей очень не нравилось настроение Ковенанта. Но в глубине души она с радостью отмечала, что он окончательно поправился, раз уж задаётся подобными вопросами. И ещё: ей очень хотелось, чтобы он убедил её в том, что у неё тоже есть свобода выбора.
Основной темой их следующего разговора стал Вейн. С того дня, когда Ковенант подвергся нападению Опустошителя, странная чёрная фигура так и не сдвинулась с места. Он стоял в любимой позе: чуть согнув руки, взирая на всё происходящее на корабле чёрными, как самая беззвёздная полночь, глазами с равнодушием высшего знания о том, что все в мире — тлен и суета.
— Откуда нам знать, что ту атаку Мрака после Ревелстоуна он выдержал без каких-либо последствий для себя? Он же ничем не защищался. А он не так уж и неуязвим: ведь Всадники сумели удержать его в своей темнице и даже ранить.
Линден только пожала плечами: для неё Вейн всегда был загадкой. То, что именно он смог вывести её из ступора после прикосновения Гиббона, до сих пор смущало её.
— Может быть, дело в том, что Мрак был направлен персонально на нас, а не на него? — предположила она. — Может быть… — она с трудом заставила себя произнести это слово, — юр-вайлы сделали его иммунным ко всякой магии типа Солнечного Яда или Мрака? А дать полную защиту от физического воздействия не захотели?
Ковенант слушал её с явным интересом, и она стала развивать свои гипотезы:
— Причём, может быть, они это сделали специально для того, чтобы ты мог доверять ему. Если бы он был абсолютно неуязвим и мог защищаться, стал бы ты ему доверять?
— Я все равно ему не доверяю, — пробормотал Ковенант. — В подкаменье Каменной Мощи он допустил, что меня чуть не убили. Не говоря уж о том, что он не защитил меня от тех несчастных из подкаменья Дюринга. А побоище, которое он устроил… — Кулаки Ковенанта непроизвольно сжались при одном воспоминании о крови, пролитой Вейном.
— А может быть и так, — голос Линден дрогнул от дурного предчувствия, — что Гиббон знает о нём больше, чем ты.
Однако по-настоящему ей стало страшно, когда Ковенант однажды затронул тему их появления в Стране. Он удивлялся, почему Лорд Фоул не говорил с Линден там, на Смотровой Площадке Кевина? Ему самому Презирающий достаточно рассказал о своих планах на его счёт. У неё до сих пор звучали в ушах слова, которые Ковенант ей процитировал: «Я приготовил тебе столько мук и отчаяния, что твоё сердце разорвётся на куски!» Но Линден на Смотровой Площадке Кевина Лорд Фоул не коснулся ни словом, ни присутствием.
— А ему это было и не надо, — горько ответила она, — он и так знает обо мне всё, что ему нужно. — Гиббон в полной мере продемонстрировал ей это знание.
— Может быть, и нет, — задумчиво сказал Ковенант, но в его глазах Линден прочла, что он вполне допускает такую возможность. — Может, он не говорил с тобой потому, что ты попала сюда вопреки его замыслам. Возможно, попытавшись меня спасти, ты застала его врасплох. И если так, то тебя он просто не брал в расчёт. А значит, всё, что сказал тебе Гиббон, — обычная для него ложь, способ запугать тебя так сильно, чтобы ты не представляла для них никакой опасности. Он хотел заставить тебя поверить, что у тебя нет ни малейшего шанса на спасение. А на самом деле ты представляешь очень серьёзную угрозу его планам.
— Но каким образом? — жалобно спросила Линден. Такое толкование событий её мало успокаивало. Она до сих пор чувствовала прикосновение Гиббона и понимала, что он коснулся её не без умысла. — У меня же нет никакой особой силы.
— Ты обладаешь видением и даром целительства, — криво усмехнулся Ковенант. — Может быть, только благодаря тебе я выживу ему на погибель.
«Выживу» — это слово резануло Линден по сердцу. Оттого, что он может быть прав, легче ей не стало. Но есть ли другой способ, наконец, переломить свою судьбу? Боль Ковенанта, которую она испытала, борясь за его жизнь, служила подтверждением необходимости её помощи. Так может быть, если она посвятит себя врачеванию без остатка, это прогонит мрак, засасывающий её изнутри?
Куэстимун-Скиталец держался ещё пять дней. Он был надёжен, как гранит на палубе «Звёздной Геммы». И, поскольку паруса не требовали особого надзора, на корабле затеяли генеральную уборку: Великаны скоблили палубу, выметали вездесущую соль, заменяли износившуюся оснастку, смолили канаты и паруса, чтобы предохранить их от воздействия воды. Даже эту мелкую будничную работу Великаны выполняли с не меньшим энтузиазмом, чем когда поднимались на парусный аврал.
Хоннинскрю не сходил с мостика, время от времени сверял курс по астролябии, изучал карту, короче — развил такую бурную деятельность, что со стороны могло показаться, будто он чем-то обеспокоен. Но Линден, приглядевшись к нему, поняла, что работой он пытался отвлечь себя от одолевавших его мыслей. Когда он говорил с ней, думая о чём-то своём, в его глубоко запавших глазах Линден читала страх и надежду.
На исходе пятого дня со Смотрителя Горизонта раздался крик вахтенного: «Голый Остров!» — и вдалеке прямо по курсу появилась чёрная скала. Сначала она казалась просто тёмным пятном на фоне лазурного моря, но вскоре ветер подогнал «Звёздную Гемму» достаточно близко, чтобы остров можно было рассмотреть во всех деталях: конусы угасших вулканов, каменистые террасы, равнины, и везде, где находилась хотя бы щепотка почвы, вились и кустились упорные растения. Остров выглядел как огромная пирамида, вздымающаяся к небу грозным предупреждением. Над ним, как над трупом, кружились птицы. Глядя на эту скалистую гору, Линден ощутила трепет дурного предчувствия.
— Слушай меня! — загромыхал над кораблём сочный бас капитана, но звучал его голос без привычного оптимизма, скорее тревожно и печально. Атмосфера напряжённости сгустилась настолько, что даже весёлый Скиталец завыл тоскливо. — Мы вступаем во владения элохимов. Будьте осторожны! Они столь же любезны, сколь опасны. И никто не может предсказать, что они выкинут. Стоит им только захотеть, все море поднимется против нас.
После этого заявления капитан отдал команду развернуть корабль, до сих пор дрейфовавший вокруг острова, на северо-восток, дальше в море.
Тревога Линден усилилась. «Элохимы», — прошептала она. Какими же должны быть люди, отметившие границы своего государства столь мрачным монументом?
Вечерело, и Голый Остров, вырисовывавшийся чёрным силуэтом на фоне алого заката, являл собой величественное зрелище, почему-то вызывавшее оторопь. Скала казалась живой рукой тонущего в море великана, в смертной тоске грозящего небесам кулаком. Но вот солнце опустилось за горизонт, и очертания острова растаяли в сумерках.
Ночью Скиталец отправился куда-то в другие края, оставив «Звёздную Гемму» на растерзание переменным ветрам. Так что снова был объявлен парусный аврал, и Великанам пришлось изрядно потрудиться, чтобы удерживать курс. Но наутро подул лёгкий попутный бриз, и на горизонте замаячили серые скалы земли элохимов. Вечером того же дня, когда Линден поднялась из своей каюты на палубу, чтобы узнать, почему корабль остановился, она увидела, что судно уже бросило якорь.
«Звёздная Гемма» стояла в небольшом заливе, похожем на фиорд, окружённый со всех сторон высокими обрывистыми скалами. Они казались совершенно непроходимыми, лишь в нескольких местах неприступные стены рассекали трещины отходящих в разные стороны заливчиков. Везде, сколько хватало взгляда, побережье щетинилось острыми камнями, словно чудовищная зубастая пасть, разверзшаяся в ожидании добычи.
К вечеру посвежело, и солёный, обжигающий щеки ветер и холодный отблеск закатных лучей на волнах рождали в сердце ощущение поздней осени. Но скалы выглядели слишком заледеневшими даже для ноября. Их уступы были испятнаны мрачными вечнозелёными мхами, и вид их казался одинаково неприветливым в любое время года. Однако снега лежали только на нескольких — самых высоких — пиках.
Великаны стали собираться у мостика, и Линден поспешила присоединиться к ним. У неё до сих пор звучали в ушах слова капитана: «Они столь же любезны, сколь опасны». Она уже слышала во время путешествия много странных намёков на непредсказуемый характер элохимов.
Ковенант, Бринн, Красавчик и Первая уже стояли на мостике, и Мечтатель, вежливо взяв Линден под локоть, помог ей тоже подняться туда, где буквально сдал её на попечение Кайла. Великаны уже в полном составе молча замерли внизу. Только Вейн остался на своём посту, на корме. Как всегда, равнодушный ко всему, он стоял спиной к берегу, уставившись невидящим взглядом в морскую даль.
Линден ожидала, что слово возьмёт Первая, но говорить начал капитан.
— Друзья мои, — он обвёл Великанов широким жестом, — наш дальнейший путь лежит в глубь страны элохимов. Этот залив именуется Хищником и приведёт нас к устью реки Коварной, берущей начало в сердце Элемеснедена. Земли элохимов со всех сторон окружены скальной грядой, именующейся Колючей Оправой, охраняющей хозяев от незваных гостей. И единственный путь, ведущий в страну, — этот залив. А тот, кто вошёл в него (будь то корабль или просто любое существо), назад сможет вернуться только с позволения хозяев Элемеснедена.
Я говорю об элохимах. Они утончённо-проницательны и блестяще-веселы, они сердечны и, тем не менее, коварны. И никто не знает, существует ли предел их знаниям и лицемерию. Но ни один вернувшийся от них не обрёл там и тысячной доли их знаний. А о тех, кто не вернулся, никто ничего не знает наверняка: они исчезли бесследно.
Капитан замолчал, и в наступившей тишине раздался голос Ковенанта:
— Идущий-За-Пеной рассказывал мне о них совсем другое. Он называл их «лесными чародеями», «смеющимся народом». Прежде чем Бездомные поселились в Прибрежье, сотни из них остались жить с элохимами. Чем они могут быть для нас опасны? Разве что они тоже изменились за… — Его голос пресёкся.
— Элохимы есть то, что они есть, — медленно и раздельно произнёс капитан, глядя на Ковенанта в упор. — Мы не можем мерить их своим аршином. Хотя Идущий-За-Пеной мог быть вполне искренним, говоря о них так.
Народ, который ты называешь Бездомными, мы называем Потерянными. Они ушли в странствие по морям Страны и не вернулись. И с тех пор, как они исчезли, каждое новое поколение Великанов организовывало поисковые экспедиции. Самих Потерянных мы так и не нашли, но нашли следы их пребывания в разных местах. Так, до сих пор среди бхратхайров, обитающих на краю Великой Пустыни, живёт небольшая группка потомков тех Великанов, которые остались, чтобы помочь племени сражаться с песчаными Горгонами. И среди элохимов тоже до сих пор рассказывают о сотне Потерянных, решивших обосноваться в Элемеснедене.
Но не надо забывать, что раз Идущий-За-Пеной смог вернуться, значит, элохимы дали ему на то своё позволение. А что же случилось с той сотней? Друг Великанов Ковенант, из всех Бездомных они стали самыми Потерянными, ибо потеряли сами себя. Уже двести лет спустя в Элемеснедене остались лишь легенды о них. Великаны не могли умереть от старости в столь короткий срок) знаешь, как долог наш век), и всё же они исчахли. И ни один из них не оставил потомства. Ни один. А ты знаешь, как мы любим детей и насколько жизненно важным считаем вопрос продления нашего рода.
Нет! — Хоннинскрю расправил плечи и выпятил грудь, словно бросал вызов скалам Хищника. — Я говорил, и буду говорить впредь, что элохимы опасны. Однако я вовсе не имею в виду, что они покушаются на чьи-либо жизни или угрожают существованию Страны. Но они сами во всех сказаниях называют себя последними хранителями древних знаний в Стране, готовыми защищать их от невежд любыми средствами. На всей «Звёздной Гемме» я — единственный, кто побывал в Элемеснедене и вернулся. Когда-то в молодости я служил на другом корабле Великанов, и нас отпустили целыми и невредимыми. Но не потому, что мы принесли им дары или предложили выгодные сделки, а потому, что им так захотелось. Так что я знаю, о чём говорю.
Я не пытаюсь вас запугать, и вовсе не обязательно, что там нас ждёт беда. Более того, я таю надежду, что во имя кольца из белого золота, во имя Глаза Земли, — он взглянул на Мечтателя, словно съёжившегося от какого-то предчувствия, — и, учитывая нашу острую необходимость найти Первое Дерево, нас примут достойно. Только как бы мы сами не показались элохимам опасными для их тайных целей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86