Он был настолько смущен, что боялся об этом даже подумать.
Она ему улыбалась.
– Простите. Должно быть, я...
– Пустяки, вы сказали это во сне, – возразила она.
«Вот смотрю я на вас и думаю, может, я все еще сплю?» Эти слова сами по себе возникли в его сознании, и он непроизвольно шевелил губами, повторяя их.
– Что? – спросила красавица.
Она посмотрела на него с таким видом, словно твердо решила не сводить с него глаз до тех пор, пока не получит ответ. Дивер совсем смутился и выложил практически все, что было у него на уме.
– Я сказал, что если вы часть моего сна, то я не хочу просыпаться.
Мужчина за рулем весело расхохотался. Диверу понравился его смех. Но женщина не стала смеяться. Она лишь улыбнулась и прищурила глаза, а потом опустила взгляд на его колени. Все это она проделала с таким безукоризненным совершенством, что Дивер почувствовал себя почти на седьмом небе от счастья.
– Кэти, ты уже очаровала этого бедного рейнджера, – сказал водитель.– Не обращайте на нее внимания, друг мой. Она большой специалист в области обольщения симпатичных незнакомцев, которых обнаруживает в кабине семейного грузовика. Если вы ее поцелуете, она превратится в лягушку.
– Вы так сладко спали,– сказала Кэти,– а потом сделали такой комплимент, что любая женщина, наверное, поверила бы в искренность ваших слов.
Только теперь Дивер окончательно проснулся и понял, что разговаривает с незнакомыми ему людьми и что совсем не стоит говорить им то, что у него на уме или пытаться с ними шутить. В придорожных гостиницах, где Дивер частенько останавливался, еще будучи водителем грузовика по сбору всякого хлама, он всегда разговаривал с официантками примерно в таком тоне. Он делал им самые изысканные комплименты в надежде, что они примут их за чистую монету. Поначалу он флиртовал и подшучивал над ними, так как считал это единственно возможным способом общения с женщинами. Он не мог заставить себя грубо разговаривать с ними, как это делали водители постарше, и поэтому вел с ними изысканные беседы. Но скоро он отказался от своего шутливого тона, потому что эти женщины вечно прожигали его своими подозрительными взглядами, пытаясь понять, не насмехается ли он над ними. Но если они убеждались в том, что это не так, ну тогда они приходили в такой восторг, что их глаза начинали светиться каким-то внутренним светом.
Но тогда ему было лет семнадцать-восемнадцать, то есть намного меньше, чем женщинам, с которыми он встречался. Он им нравился, и они обращались с ним, как с ласковым младшим братом. Но эта женщина была младше и сидела, плотно прижавшись к нему в такой маленькой кабине, что их дыхания переплетались. Небо за окном было сумрачным, и неяркий свет, проникавший в кабину, оставлял на ее лице мягкие розовые тени. Теперь он полностью проснулся и чувствовал смущение.
Нехорошо флиртовать с женщиной прямо на глазах у ее брата.
– Меня зовут Дивер Тиг, – представился он.– Сегодня ночью я вас не видел.
– Сегодня ночью меня не существовало, – сказала она. – Я пришла к вам во сне и вот теперь я здесь.
Она засмеялась, но ее смех не был хихиканьем или грубым хохотом, это был низкий грудной звук, теплый и располагающий.
– Дивер Тиг,– сказал водитель,– смею заверить вас, что моя сестра Кэти Хепберн Ааль лучшая актриса во всем Дезерете, а то что вы видете сейчас – это роль Джульетты.
– Титании, – поправила его Кэти. Произнося одно это слово, она вдруг превратилась в изысканную и опасную красавицу. Ее голос звучал еще более четко и правильно, чем голос ее матери. Это был голос повелительницы Вселенной.
– Медеи, – с отвращением в голосе отозвался ее брат. Дивер догадался, что речь идет об именах, но не понял, что они означают.
– Меня зовут Тули, – представился водитель.
– Питер О'Тул Ааль, – уточнила Кэти. – Его так назвали в честь великого актера.
Тули ухмыльнулся.
– Папашу не особенно волновало, хотим мы заниматься семейным бизнесом или нет. Рад познакомиться с вами, Дивер.
Все это время Кэти не сводила с Дивера глаз.
– Олли сказал, что вы знаете дядю Ройала.
– Нет,– возразил Дивер.– Я просто знаю о нем.
– Я думала, что вы, конные рейнджеры, работаете под его началом.
Может быть, именно поэтому она и уселась рядом с ним? В надежде услышать рассказы об их знаменитом дядюшке.
– Он командует всадниками сопровождения.
– Вы хотите стать всадником сопровождения?
Это была не та тема, которую он мог обсудить с любым встречным. Большинство молодых людей, согласившихся работать рейнджерами, надеялись на то, что когда-нибудь они станут всадниками Ройала. Но тем, кому удавалось стать ими, обычно еще не было и двадцати пяти, а это означало, что перед тем как обратиться с просьбой принять их в ряды всадников сопровождения, они пять или шесть лет провели в седле. Дивер же подал заявление, когда ему было уже двадцать пять лет, а его стаж работы в качестве конного рейнджера еще не достиг и четырех лет. Так что за исключением парочки немолодых коллег, большинство рейнджеров только посмеялись бы, узнав о том, как страстно Дивер желает вступить в ряды всадников Ройала Ааля.
– Может быть, это произойдет, а может быть, и нет, – сказал Дивер.
– Я надеюсь, что ваше желание исполнится, – сказала она.
Теперь настал его черед пристально всматриваться в ее лицо, пытаясь определить, не насмехается ли она над ним. Но он увидел, что у нее и в мыслях этого не было. Она искренне желала ему добра. Он кивнул, не зная, что еще сказать.
– Вы поскачете на край земли, чтобы помочь людям прийти сюда и оказаться в безопасности, – сказала она.
– И будете обезвреживать ракеты, – добавил Тули.
– Осталось уже не так много необезвреженных ракет, – сказал Дивер.
Этой фразой он фактически поставил точку на завязавшейся было беседе. Впрочем, Дивер давно привык к тому, что именно его слова, повисшие в воздухе, заставляли его собеседников прикусить языки. Однажды он попытался извиниться и объяснить, что имел в виду, и тем самым прервать неловкую паузу. Однако в последнее время Дивер понял, что в беседах с незнакомцами он не говорит ничего лишнего. Просто они не в силах с ним долго разговаривать, вот и все. Они ничего не имели против него. Просто он не был тем человеком, с которым можно поболтать.
Дивер пожалел о том, что не знает их дядю, иначе он мог бы рассказать им о нем. Если их отец в течение длительного времени враждует с Ройалом, то они едва ли что-нибудь знают о своем дядюшке. Странно, что родственники самого любимого героя Дезерета знают о нем ничуть не больше любого человека, который читает газеты.
Тем временем они въехали на вершину холма.
– Вот там Хэтчвилл, – показал рукой Тули.
Дивер понятия не имел о том, насколько они удалились от приграничных пастбищ и углубились в зону осваиваемых земель. Но исходя из размеров Хэтчвилла, он решил, что этому городку лет двенадцать-пятнадцать. Он находился на значительном удалении от пустыни, и земли вокруг него уже давно были освоены. Здесь было многочисленное население.
Снизив скорость, Тули включил пониженную передачу. Ухом человека, привыкшего следить за состоянием грузовика, на котором он переезжал с места на место в поисках брошенного имущества, Дивер прислушался к шуму мотора.
– Для такого старого грузовика двигатель работает вполне прилично,– сказал он.
– Вы так считаете? – спросил Тули. Когда речь зашла о двигателе, он сразу же оживился. От исправной работы мотора зависело то, сумеют ли эти люди заработать себе на жизнь.
– Его надо отрегулировать.
– Несомненно, – согласился Тули, сделав гримасу.
– Вероятно, в карбюраторе не очень хорошая горючая смесь.
Несколько смутившись, Тули рассмеялся:
– Разве карбюраторы что-то смешивают? Я всегда считал, что они просто сидят там и карбюрируют.
– За грузовиком следит Олли, – сказала Кэти.
В этот момент проснулась маленькая девочка, сидевшая между ними.
– Мы еще не приехали?
Между тем они уже проезжали мимо первых домов окраин города. Было уже достаточно светло. Вот-вот должно было взойти солнце.
– Кэти, ты не помнишь, где в Хэтчвилле находится площадка для представлений? – спросил Тули.
– Я не могу отличить Хэтчвилла от Хебера, – сказала Кэти.
– Хебер похож на чашу, его со всех сторон окружают горы, – сказала Дженни.
– Значит, это Хэтчвилл, – сказала Кэти.
– Я об этом догадывался, – заметил Тули.
Они остановились у городской ратуши, и несмотря на то, что утро было холодным, вся труппа выстроилась вокруг грузовика. Тем временем Олли и Кэти вошли в здание, чтобы найти там кого-нибудь, кто выдал бы им бумагу с указанием места, разрешенного для проведения представлений. Дивер решил, что в столь ранний час они найдут лишь ночного сторожа, который поддерживает связь с Зарахемлой – такой был в каждом городе. Но Дивер не стал говорить им об этом. Пусть идут, в конце концов, это их дело, а не его.
Дивер был уверен в том, что они вернутся с пустыми руками.
– Ночной сторож не смог выдать нам разрешение, – сказал Олли, – но поле, где можно дать представление, находится восточнее Второй Северной улицы. Оно не огорожено забором.
– Он встретил нас с подлинно христианским радушием, – сказала Кэти с озорной улыбкой. Олли хихикнул. Их ужимки развеселили Дивера.
Тули покачал головой:
– Захолустные тупицы.
Кэти перешла на тягучий деревенский говор, с его характерным утробным «р». Дивер подумал, что кончиком языка она, должно быть, касается гортани.
– И вам лучше оставаться там до девяти, а в девять вы снова пр-р-ридете сюда и получите р-р-раз-р-решение, потому что мы здесь уважаем законопор-р-рядок.
Как и все остальные, Дивер не смог удержаться от смеха, хотя акцент, над которым она насмехалась, во многом был присущ и его речи.
Но Маршалл не смеялся. Он приводил в порядок свои взъерошенные после сна волосы, пытаясь расчесать их пальцами.
– Все они неблагодарные, подозрительные и безмозглые фанатики. Хотел бы я знать, что они делали бы всю осень, если бы к ним не заехала ни одна бродячая труппа. Нам ведь ничто не мешает поехать дальше.
В столь ранний час он мог позволить себе пренебречь осторожностью. В его словах Диверу послышались фальшивые нотки, и он почувствовал облегчение, так как, хотя и случайно, но он все же убедился в том, что на самом деле Маршалл не такой уж скрытный человек.
– Но, Маршалл, – обратилась к нему Скарлетт, – ты ведь знаешь, что наше призвание исходит от Пророка, а не от жителей этого маленького городка. Если они настолько безмозглы и ограниченны, то разве не наша обязанность расширить их кругозор? Разве не по этой причине мы здесь?
Кэти нарочито громко вздохнула:
– Почему ты постоянно ссылаешься на религию, мама? Мы здесь для того, чтобы заработать на жизнь.
Ее тон не был резким и оскорбительным, но эти слова были восприняты, как пощечина. Скарлетт тотчас закрыла лицо руками и отвернулась. По ее щекам текли слезы. Маршалл, казалось, вот-вот обрушит на Кэти лавину таких отборных ругательств, что между ними начнется настоящая война. Что касается Олли, то он радостно улыбался, словно эта сцена была лучшим шоу из всех, что ему довелось увидеть в этом году.
Тем временем Тули шагнул к Диверу и сказал:
– Ну вот, Дивер Тиг, теперь вы видите, как это бывает у нас, лицедеев. Мы из всего должны сделать грандиозный спектакль.
Это напомнило остальным, что среди них незнакомец. Все моментально изменилось. Скарлетт улыбнулась Диверу. Кэти непринужденно рассмеялась, как будто все это было шуткой. Маршалл, с видом мудреца, кивнул головой, и Дивер понял, что сейчас он скажет что-нибудь в своей обычной изысканной манере.
Дивер подумал, что сейчас самое время поблагодарить их всех и, забрав седло, отправиться на поиски места, где можно, укрывшись от ветра, вздремнуть, а потом сообщить о себе в Моаб. Тогда члены семейства Аалей смогут спорить друг с другом до хрипоты. Расставание с ними вполне устраивало Дивера – для них он стал объектом благотворительности, на которую они не потратили ни цента, а для него они были способом добраться до ближайшего города. Каждый получил то, что хотел, и теперь можно было попрощаться.
Но все эти планы рухнули, когда выяснилось, что Маршаллу пришла в голову фактически та же самая мысль: Диверу пора уходить. Но он решил, что парню не хватит ума самому это понять. Поэтому Маршалл, улыбаясь и кивая головой, положил руки на плечи Дивера и произнес:
– Полагаю, сынок, что тебе захочется остаться здесь и подождать, пока в восемь часов откроются все учреждения.
Его слова не обидели Дивера – ведь они намекали на то, что он сам был намерен сделать, и это его вполне устраивало. Люди имеют право скрывать от посторонних свои семейные неурядицы. Но то, что фактически прогоняя, он его обнял и назвал «сынок», так рассердило Дивера, что ему захотелось кого-нибудь ударить.
Когда он был маленьким, мормоны всегда поступали с ним именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50