В тот момент он думал, что поступил правильно.
С того времени, как Боб первый раз разговаривал с Фаризетти, прошло уже двадцать пять лет. Профсоюз набрал мощь и силу. Теперь ни одно увольнение, ни одно изменение в оплате труда невозможно без согласия Профсоюза докеров. В его рядах сто тысяч человек. Отделения профсоюза есть на каждом космодроме, в каждом порту трудятся его члены. Да и сам Боб Даркман изменился, стал солидным и уважаемым человеком. Он заметно раздобрел и стал носить подтяжки. Теперь у него есть отличный дом в ближайшем пригороде Плобитауна, несколько машин, флаер. У него красавица жена из хорошей семьи. Двое сыновей учатся в дорогом колледже. На работу он ходит в свой собственный офис в престижном высотном здании в центре Плобитауна. Он достиг многого за последние двадцать пять лет. И мог бы достичь большего, но…
Это было ровно восемь лет назад. Боб Даркман принял участие в выборах в качестве кандидата на пост мэра Плобитауна. У него были неплохие шансы, но журналисты раскопали его связь с Фаризетти.
Пустячное дело: профсоюз отказался разгружать звездолеты конкурентов Фаризетти, доставившие партию мяса на Плобой. Пресса могла бы раскопать и что-нибудь более серьезное. Например, дела с контрабандой некондиционной говядины, или обратить внимание на факт загадочного исчезновения Сильвестра Стала — парня, решившего попытать судьбу и сместить Боба Даркмана с поста председателя профсоюза. В тот день, когда он исчез, комбинат Фаризетти выпустил на сотню банок тушенки больше…
Но для прессы оказалось достаточно и факта со звездолетами. В средствах массовой информации появилась статья, что Боб возглавляет мафиозный профсоюз, который занимается вымогательством с предпринимателей и контролирует все поставки контрабанды в Плобитаун. Это была не вся правда, но этого хватило, чтобы Боб из фаворита предвыборной гонки превратился в аутсайдера. Именно тогда Боб почувствовал, как над ним довлеет связь с Фаризетти. Из-за нее путь к вершине власти для Даркмана оказался закрыт. Правильно ли он поступил двадцать пять лет назад, согласившись сотрудничать с Фаризетти? Сейчас Боб Даркман не знал ответа на этот вопрос.
Глава 4. ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР
Боб Даркман стоял возле огромного, во всю стену, окна своего кабинета, находящегося на сотом этаже небоскреба Бигхаус в самом центре Плобитауна, и смотрел на летящие мимо флаеры. Пиджак небрежно валялся на спинке кресла, галстук ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута.
Боб Даркман смотрел на Плобитаун, раскинувшийся перед ним, и страдал от безнадежности своего положения. Никогда ему не быть мэром этого прекрасного, большого города, никогда ему как хозяину не переступить порога овального кабинета, и виной всему тот давно минувший день, когда он произнес всего два слова: «Я согласен». Тогда он не понимал, что этим самым соглашается на то, что навсегда закрывает себе путь на вершину власти и навсегда становится рабом кровожадного монстра Фаризетти. Боб Даркман был конченым политиком. И как политик он умер двадцать пять лет назад, подписав себе смертный приговор словами «я согласен».
Боб отошел от окна и повалился в кресло. На столе лежали свежие газеты «Плобитаун ньюс» и «Плобой тайм».
«Герб Кримсон — нынешний мэр Плобитауна пойман со своей секретаршей в отеле „Двойная звезда“! — кричали заголовки на первых страницах. „Мэр города был прикован к кровати наручниками. В тот момент, когда в номер ворвались сотрудники полиции нравов, мэр в обнаженном виде лежал в объятиях своей секретарши!“ Здесь же красовалась огромная цветная фотография. На ней Герб действительно был голым и в обществе симпатичной девахи, но наручников на его руках заметно не было. „Герб Кримсон — конченый политик!“ „Кто станет фаворитом начинающейся предвыборной кампании?“ Ниже, более мелким текстом были набраны другие сообщения: „Леон Смайлз, по просьбе избирателей, дал согласие на участие в предвыборной кампании на пост мэра Плобитауна“, „Джеймс Хэнк — комиссар полиции Плобитауна лично выехал на место преступления. На что рассчитывает комиссар, начавший предвыборную кампанию раньше всех, — что это прибавит ему голосов?“
Боб Даркман тяжело вздохнул. Если бы не Фаризетти, он смог бы легко выиграть предстоящие выборы. Нынешний мэр Герб Кримсон сошел с дистанции — какой прекрасный момент! Хэнк и Смайлз Бобу не конкуренты, они не знают, как делаются такого рода дела. Если бы не было Фаризетти! Если бы его кто-нибудь убил или он умер сам! Фаризетти уже не молод, почему он не умирает?
Боб Даркман пролистал «Плобой тайм» в надежде увидеть на газетных страницах некролог со знакомой фамилией. Его поиски прервал зуммер мобильного телефона. По сотовому Бобу обычно звонили либо по важным делам, либо жена. Боб достал небольшую плоскую телефонную трубочку из кармана пиджака.
— Алло.
— Боб, — голос принадлежал человеку, чью фамилию Даркман только что искал на последних страницах газеты, — ты мне срочно нужен. Приезжай немедленно.
— Отлично, Лу, я как раз думал, что давно мы с тобой не виделись. — Боб отложил газету: поиски больше не имели смысла. — Буду через полчаса.
— Жду. — Фаризетти положил на другом конце трубку. Боб некоторое время слушал монотонные гудки.
— Дьявол! — выругавшись, он отключил свою.
Боб Даркман прилетел вовремя. Адольф встретил его на крыше особняка возле флаера и проводил в кабинет Фаризетти.
Казалось, что время в особняке первого мясника Плобитауна остановилось и его хозяин не подвержен старению. За прошедшие с их первой встречи двадцать пять лет Лу совсем не изменился, лишь его курчавые, когда-то черные волосы покрыла седина, похожая на пепел сигар, которые постоянно курил Фаризетти.
Боб Даркман ни разу не слышал о том, чтобы Лу хотя бы на несколько часов покинул свой особняк. Все их встречи происходили в одном и том же кабинете, на третьем подземном этаже дома Фаризетти. Выходил ли вообще Фаризетти наружу или всю жизнь проводил под землей, как вампир, боясь солнечного света? По крайней мере, Даркман за двадцать пять лет ни разу не слышал, чтобы Фаризетти кто-нибудь видел вне дома.
— Рад, что ты смог приехать, Боб. — Фаризетти, как всегда, улыбался и курил сигару.
— Мне доставляет удовольствие навестить своего старого приятеля, Лу, — ответил Даркман.
Когда полчаса назад Боб летел во флаере на встречу с Фаризетти, он пытался угадать, о чем пойдет речь на этот раз. Зачем Лу вызвал его? Если Фаризетти не смог сказать это по телефону, значит, речь касается чего-то важного. Но чего именно? Вроде все общие дела в норме: поставка контрабандного мяса не прекращается ни на один день.
В прошлом месяце, по просьбе Фаризетти, профсоюз отказался разгружать звездолет со свининой для плобитаунского консорциума ресторанов, и свинина конкурентов Фаризетти испортилась. Свою задачу Боб выполнил. Так что же хочет от него мясник на этот раз.
— Как семья, как дети? Как твой профсоюз?
— Хорошо, Лу. Все идет своим чередом.
— Не это ли самая хорошая новость, что все идет хорошо! — улыбаясь, Фаризетти всплеснул руками, а Даркман про себя отметил все тот же жестокий холодный блеск в глазах этого страшного человека и содрогнулся. — Я отдал распоряжение отгрузить десять тонн суповых наборов для членов твоего профсоюза. Это мой подарок, пускай порадуются, ведь скоро праздник — День Свободыnote 4. — Фаризетти затянулся сигарой.
— Спасибо, Лу, — это щедрый подарок. Фаризетти выпустил сизое облако дыма, которое, медленно клубясь, поднялось вверх и расплылось по кабинету синеватым туманом. Адольф услужливо подставил боссу пепельницу, и Фаризетти стряхнул туда пепел.
«Какого черта он тянет? — подумал Даркман. — Не говорить же о суповых наборах он позвал меня».
— Знаешь, Боб, — Фаризетти показал рукой, в которой держал сигару, на картину в тяжелой золотой раме, что висела за спинкой кресла, — сколько лет этой картине?
— Нет, Лу.
— Много. Я купил ее вместе с этим домом. Мне нравятся животные, природа… Мне нравится все то, чего у меня нет, или то, чего я не могу себе позволить. Я не могу просто выйти из дому и прогуляться по парку. У меня слишком много врагов, которые только этого и ждут. Они ждут, чтобы Фаризетти потерял чувство опасности и позволил добраться до себя. — Фаризетти затянулся сигарой и глубоко вздохнул. — Раньше я думал, что смогу разделаться со всеми своими врагами; но, что удивительно, покончи я с одним, сразу возникают несколько новых. Я потерял счет своим врагам, и живым, и мертвым.
«Зачем весь этот разговор, к чему Лу клонит? Не собирается ли этот страшный человек и меня отправить на свою консервную фабрику на корм собакам?» — Даркмана охватило беспокойство.
— Я могу себе позволить есть из хрустальной посуды великолепную пищу, — продолжал тем временем Фаризетти, — приглашать к себе в дом самых дорогих певцов, чтобы они пели мне за обедом. Я могу, черт побери, гадить в золотой унитаз и смывать свое дерьмо дорогими духами, но я не могу то, что может каждый — гулять по улицам Плобитауна. Мой дом — моя тюрьма. Очень дорогая, комфортная, но тюрьма, а я узник в этой тюрьме. — Фаризетти откинулся на спинку дивана, пососал кончик сигары. — Но я кое-что придумал. Я нашел средство, которое все изменит…
«Ну, ну, черт тебя побери, что ты от меня-то хочешь? Не тяни!» — думал Даркман, кивая головой.
Фаризетти замолчал и пристально посмотрел Даркману в глаза. Бобу показалось, что Луи прочтет его мысли, и, испугавшись, он отвел взгляд в сторону.
— Боб, ты хочешь стать мэром? — вдруг спросил Фаризетти.
— В смысле? — переспросил Даркман.
— Мэром Плобитауна, — уточнил Фаризетти. — Ведь предвыборная кампания только-только началась.
На мгновение Даркман растерялся, но быстро взял себя в руки.
— Я уже пробовал однажды. Ты сам знаешь, Лу, что из этого получилось.
— С того момента прошло восемь лет.
— Не имеет никакого значения. Журналисты обязательно откопают ту историю.
— Это даже хорошо. Пусть все знают, что ты связан со мной. Это только добавит тебе голосов.
— Каким образом???
Фаризетти выдержал паузу, пуская в потолок кольца дыма.
— Что, ты думаешь, нужно избирателям? — наконец, спросил он.
— Много чего им нужно, — недовольно ответил Боб Даркман, махнув рукой. Разговор его раздражал, а тема оказалась бессмысленной. — Зарплата, жратва, два выходных в неделю. Что еще? Ну, чемпионат по футболу… Да, пожалуй, и все.
— А если у них это все есть?
— Чтобы этого было еще больше.
— Правильно, — Фаризетти заулыбался, но выражение глаз у него осталось как у акулы-людоеда, — поэтому все это и обещает каждый политик. Выборы — игра в «верю—не верю», где избиратель верит или не верит конкретному человеку. В эту игру, Боб, ты, конечно, проиграешь. Тебе не поверят, если ты будешь говорить то, что говорят все, потому что ты — «глава мафиозного профсоюза».
Последняя фраза, сказанная Фаризетти, покоробила Даркмана, и он поморщился. Фаризетти сделал вид, что не заметил этого.
— Кто поверит человеку, связанному с мафией и говорящему про борьбу с преступностью? — Фаризетти засмеялся. — Я говорю про тебя, Боб.
— Ладно, Лу, что ты предлагаешь? — не сдержав раздражения, прервал главного мясника Плобитауна Боб Даркман.
Фаризетти перестал смеяться, а Даркман сразу пожалел о своей несдержанности. Чтобы как-то загладить резкость своего вопроса, он более мягким тоном переспросил:
— Лу, мы друг друга давно знаем. Ты что-то задумал. Что? Скажи мне. Я хочу это знать.
Фаризетти как ни в чем не бывало вновь улыбнулся.
— Представь, Боб, деревню, в которой жители хотят выбрать старосту.
— Представил. — «Мерзкая ты сволочь».
— Есть несколько претендентов.
— Так.
— Вдруг все узнают, что в этом году будет засуха и весь урожай погибнет.
— Угу.
— Но один из претендентов, чьи шансы были хуже всех, говорит, что может отвести угрозу. Кого выберут люди?
— То же самое могут сказать и другие кандидаты, — заметил Даркман.
— Могут, но только у этого есть связь с Богом Солнца.
— Конечно, выберут того, у которого есть связи.
— Правильно. Поэтому выберут тебя, Боб.
«У старика Лу мания величия, — про себя подумал Даркман. — Ни с кем другим, как только с Богом Солнца, он себя сравнивать не стал. Но что он подразумевает под засухой? Устроит перебои с поставками говядины в Плобитаун? Это же просто смешно!» А вслух произнес:
— Хотелось бы больше конкретики.
— У меня есть достоверная информация, что один человек собирается достать эпидетермическую бомбуnote 5. Я в свою очередь намереваюсь завладеть ею. — Фаризетти выдержал многозначительную паузу. — Что скажешь на это, Боб?
— А конкретней? — растерялся Даркман.
— Куда конкретней, Боб. Я говорю о том, что в моих руках скоро будет самое мощное оружие в мире.
— Э-э-э, — выдавил из себя Боб Даркман.
— Это оружие будет только у меня, и все об этом узнают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
С того времени, как Боб первый раз разговаривал с Фаризетти, прошло уже двадцать пять лет. Профсоюз набрал мощь и силу. Теперь ни одно увольнение, ни одно изменение в оплате труда невозможно без согласия Профсоюза докеров. В его рядах сто тысяч человек. Отделения профсоюза есть на каждом космодроме, в каждом порту трудятся его члены. Да и сам Боб Даркман изменился, стал солидным и уважаемым человеком. Он заметно раздобрел и стал носить подтяжки. Теперь у него есть отличный дом в ближайшем пригороде Плобитауна, несколько машин, флаер. У него красавица жена из хорошей семьи. Двое сыновей учатся в дорогом колледже. На работу он ходит в свой собственный офис в престижном высотном здании в центре Плобитауна. Он достиг многого за последние двадцать пять лет. И мог бы достичь большего, но…
Это было ровно восемь лет назад. Боб Даркман принял участие в выборах в качестве кандидата на пост мэра Плобитауна. У него были неплохие шансы, но журналисты раскопали его связь с Фаризетти.
Пустячное дело: профсоюз отказался разгружать звездолеты конкурентов Фаризетти, доставившие партию мяса на Плобой. Пресса могла бы раскопать и что-нибудь более серьезное. Например, дела с контрабандой некондиционной говядины, или обратить внимание на факт загадочного исчезновения Сильвестра Стала — парня, решившего попытать судьбу и сместить Боба Даркмана с поста председателя профсоюза. В тот день, когда он исчез, комбинат Фаризетти выпустил на сотню банок тушенки больше…
Но для прессы оказалось достаточно и факта со звездолетами. В средствах массовой информации появилась статья, что Боб возглавляет мафиозный профсоюз, который занимается вымогательством с предпринимателей и контролирует все поставки контрабанды в Плобитаун. Это была не вся правда, но этого хватило, чтобы Боб из фаворита предвыборной гонки превратился в аутсайдера. Именно тогда Боб почувствовал, как над ним довлеет связь с Фаризетти. Из-за нее путь к вершине власти для Даркмана оказался закрыт. Правильно ли он поступил двадцать пять лет назад, согласившись сотрудничать с Фаризетти? Сейчас Боб Даркман не знал ответа на этот вопрос.
Глава 4. ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР
Боб Даркман стоял возле огромного, во всю стену, окна своего кабинета, находящегося на сотом этаже небоскреба Бигхаус в самом центре Плобитауна, и смотрел на летящие мимо флаеры. Пиджак небрежно валялся на спинке кресла, галстук ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута.
Боб Даркман смотрел на Плобитаун, раскинувшийся перед ним, и страдал от безнадежности своего положения. Никогда ему не быть мэром этого прекрасного, большого города, никогда ему как хозяину не переступить порога овального кабинета, и виной всему тот давно минувший день, когда он произнес всего два слова: «Я согласен». Тогда он не понимал, что этим самым соглашается на то, что навсегда закрывает себе путь на вершину власти и навсегда становится рабом кровожадного монстра Фаризетти. Боб Даркман был конченым политиком. И как политик он умер двадцать пять лет назад, подписав себе смертный приговор словами «я согласен».
Боб отошел от окна и повалился в кресло. На столе лежали свежие газеты «Плобитаун ньюс» и «Плобой тайм».
«Герб Кримсон — нынешний мэр Плобитауна пойман со своей секретаршей в отеле „Двойная звезда“! — кричали заголовки на первых страницах. „Мэр города был прикован к кровати наручниками. В тот момент, когда в номер ворвались сотрудники полиции нравов, мэр в обнаженном виде лежал в объятиях своей секретарши!“ Здесь же красовалась огромная цветная фотография. На ней Герб действительно был голым и в обществе симпатичной девахи, но наручников на его руках заметно не было. „Герб Кримсон — конченый политик!“ „Кто станет фаворитом начинающейся предвыборной кампании?“ Ниже, более мелким текстом были набраны другие сообщения: „Леон Смайлз, по просьбе избирателей, дал согласие на участие в предвыборной кампании на пост мэра Плобитауна“, „Джеймс Хэнк — комиссар полиции Плобитауна лично выехал на место преступления. На что рассчитывает комиссар, начавший предвыборную кампанию раньше всех, — что это прибавит ему голосов?“
Боб Даркман тяжело вздохнул. Если бы не Фаризетти, он смог бы легко выиграть предстоящие выборы. Нынешний мэр Герб Кримсон сошел с дистанции — какой прекрасный момент! Хэнк и Смайлз Бобу не конкуренты, они не знают, как делаются такого рода дела. Если бы не было Фаризетти! Если бы его кто-нибудь убил или он умер сам! Фаризетти уже не молод, почему он не умирает?
Боб Даркман пролистал «Плобой тайм» в надежде увидеть на газетных страницах некролог со знакомой фамилией. Его поиски прервал зуммер мобильного телефона. По сотовому Бобу обычно звонили либо по важным делам, либо жена. Боб достал небольшую плоскую телефонную трубочку из кармана пиджака.
— Алло.
— Боб, — голос принадлежал человеку, чью фамилию Даркман только что искал на последних страницах газеты, — ты мне срочно нужен. Приезжай немедленно.
— Отлично, Лу, я как раз думал, что давно мы с тобой не виделись. — Боб отложил газету: поиски больше не имели смысла. — Буду через полчаса.
— Жду. — Фаризетти положил на другом конце трубку. Боб некоторое время слушал монотонные гудки.
— Дьявол! — выругавшись, он отключил свою.
Боб Даркман прилетел вовремя. Адольф встретил его на крыше особняка возле флаера и проводил в кабинет Фаризетти.
Казалось, что время в особняке первого мясника Плобитауна остановилось и его хозяин не подвержен старению. За прошедшие с их первой встречи двадцать пять лет Лу совсем не изменился, лишь его курчавые, когда-то черные волосы покрыла седина, похожая на пепел сигар, которые постоянно курил Фаризетти.
Боб Даркман ни разу не слышал о том, чтобы Лу хотя бы на несколько часов покинул свой особняк. Все их встречи происходили в одном и том же кабинете, на третьем подземном этаже дома Фаризетти. Выходил ли вообще Фаризетти наружу или всю жизнь проводил под землей, как вампир, боясь солнечного света? По крайней мере, Даркман за двадцать пять лет ни разу не слышал, чтобы Фаризетти кто-нибудь видел вне дома.
— Рад, что ты смог приехать, Боб. — Фаризетти, как всегда, улыбался и курил сигару.
— Мне доставляет удовольствие навестить своего старого приятеля, Лу, — ответил Даркман.
Когда полчаса назад Боб летел во флаере на встречу с Фаризетти, он пытался угадать, о чем пойдет речь на этот раз. Зачем Лу вызвал его? Если Фаризетти не смог сказать это по телефону, значит, речь касается чего-то важного. Но чего именно? Вроде все общие дела в норме: поставка контрабандного мяса не прекращается ни на один день.
В прошлом месяце, по просьбе Фаризетти, профсоюз отказался разгружать звездолет со свининой для плобитаунского консорциума ресторанов, и свинина конкурентов Фаризетти испортилась. Свою задачу Боб выполнил. Так что же хочет от него мясник на этот раз.
— Как семья, как дети? Как твой профсоюз?
— Хорошо, Лу. Все идет своим чередом.
— Не это ли самая хорошая новость, что все идет хорошо! — улыбаясь, Фаризетти всплеснул руками, а Даркман про себя отметил все тот же жестокий холодный блеск в глазах этого страшного человека и содрогнулся. — Я отдал распоряжение отгрузить десять тонн суповых наборов для членов твоего профсоюза. Это мой подарок, пускай порадуются, ведь скоро праздник — День Свободыnote 4. — Фаризетти затянулся сигарой.
— Спасибо, Лу, — это щедрый подарок. Фаризетти выпустил сизое облако дыма, которое, медленно клубясь, поднялось вверх и расплылось по кабинету синеватым туманом. Адольф услужливо подставил боссу пепельницу, и Фаризетти стряхнул туда пепел.
«Какого черта он тянет? — подумал Даркман. — Не говорить же о суповых наборах он позвал меня».
— Знаешь, Боб, — Фаризетти показал рукой, в которой держал сигару, на картину в тяжелой золотой раме, что висела за спинкой кресла, — сколько лет этой картине?
— Нет, Лу.
— Много. Я купил ее вместе с этим домом. Мне нравятся животные, природа… Мне нравится все то, чего у меня нет, или то, чего я не могу себе позволить. Я не могу просто выйти из дому и прогуляться по парку. У меня слишком много врагов, которые только этого и ждут. Они ждут, чтобы Фаризетти потерял чувство опасности и позволил добраться до себя. — Фаризетти затянулся сигарой и глубоко вздохнул. — Раньше я думал, что смогу разделаться со всеми своими врагами; но, что удивительно, покончи я с одним, сразу возникают несколько новых. Я потерял счет своим врагам, и живым, и мертвым.
«Зачем весь этот разговор, к чему Лу клонит? Не собирается ли этот страшный человек и меня отправить на свою консервную фабрику на корм собакам?» — Даркмана охватило беспокойство.
— Я могу себе позволить есть из хрустальной посуды великолепную пищу, — продолжал тем временем Фаризетти, — приглашать к себе в дом самых дорогих певцов, чтобы они пели мне за обедом. Я могу, черт побери, гадить в золотой унитаз и смывать свое дерьмо дорогими духами, но я не могу то, что может каждый — гулять по улицам Плобитауна. Мой дом — моя тюрьма. Очень дорогая, комфортная, но тюрьма, а я узник в этой тюрьме. — Фаризетти откинулся на спинку дивана, пососал кончик сигары. — Но я кое-что придумал. Я нашел средство, которое все изменит…
«Ну, ну, черт тебя побери, что ты от меня-то хочешь? Не тяни!» — думал Даркман, кивая головой.
Фаризетти замолчал и пристально посмотрел Даркману в глаза. Бобу показалось, что Луи прочтет его мысли, и, испугавшись, он отвел взгляд в сторону.
— Боб, ты хочешь стать мэром? — вдруг спросил Фаризетти.
— В смысле? — переспросил Даркман.
— Мэром Плобитауна, — уточнил Фаризетти. — Ведь предвыборная кампания только-только началась.
На мгновение Даркман растерялся, но быстро взял себя в руки.
— Я уже пробовал однажды. Ты сам знаешь, Лу, что из этого получилось.
— С того момента прошло восемь лет.
— Не имеет никакого значения. Журналисты обязательно откопают ту историю.
— Это даже хорошо. Пусть все знают, что ты связан со мной. Это только добавит тебе голосов.
— Каким образом???
Фаризетти выдержал паузу, пуская в потолок кольца дыма.
— Что, ты думаешь, нужно избирателям? — наконец, спросил он.
— Много чего им нужно, — недовольно ответил Боб Даркман, махнув рукой. Разговор его раздражал, а тема оказалась бессмысленной. — Зарплата, жратва, два выходных в неделю. Что еще? Ну, чемпионат по футболу… Да, пожалуй, и все.
— А если у них это все есть?
— Чтобы этого было еще больше.
— Правильно, — Фаризетти заулыбался, но выражение глаз у него осталось как у акулы-людоеда, — поэтому все это и обещает каждый политик. Выборы — игра в «верю—не верю», где избиратель верит или не верит конкретному человеку. В эту игру, Боб, ты, конечно, проиграешь. Тебе не поверят, если ты будешь говорить то, что говорят все, потому что ты — «глава мафиозного профсоюза».
Последняя фраза, сказанная Фаризетти, покоробила Даркмана, и он поморщился. Фаризетти сделал вид, что не заметил этого.
— Кто поверит человеку, связанному с мафией и говорящему про борьбу с преступностью? — Фаризетти засмеялся. — Я говорю про тебя, Боб.
— Ладно, Лу, что ты предлагаешь? — не сдержав раздражения, прервал главного мясника Плобитауна Боб Даркман.
Фаризетти перестал смеяться, а Даркман сразу пожалел о своей несдержанности. Чтобы как-то загладить резкость своего вопроса, он более мягким тоном переспросил:
— Лу, мы друг друга давно знаем. Ты что-то задумал. Что? Скажи мне. Я хочу это знать.
Фаризетти как ни в чем не бывало вновь улыбнулся.
— Представь, Боб, деревню, в которой жители хотят выбрать старосту.
— Представил. — «Мерзкая ты сволочь».
— Есть несколько претендентов.
— Так.
— Вдруг все узнают, что в этом году будет засуха и весь урожай погибнет.
— Угу.
— Но один из претендентов, чьи шансы были хуже всех, говорит, что может отвести угрозу. Кого выберут люди?
— То же самое могут сказать и другие кандидаты, — заметил Даркман.
— Могут, но только у этого есть связь с Богом Солнца.
— Конечно, выберут того, у которого есть связи.
— Правильно. Поэтому выберут тебя, Боб.
«У старика Лу мания величия, — про себя подумал Даркман. — Ни с кем другим, как только с Богом Солнца, он себя сравнивать не стал. Но что он подразумевает под засухой? Устроит перебои с поставками говядины в Плобитаун? Это же просто смешно!» А вслух произнес:
— Хотелось бы больше конкретики.
— У меня есть достоверная информация, что один человек собирается достать эпидетермическую бомбуnote 5. Я в свою очередь намереваюсь завладеть ею. — Фаризетти выдержал многозначительную паузу. — Что скажешь на это, Боб?
— А конкретней? — растерялся Даркман.
— Куда конкретней, Боб. Я говорю о том, что в моих руках скоро будет самое мощное оружие в мире.
— Э-э-э, — выдавил из себя Боб Даркман.
— Это оружие будет только у меня, и все об этом узнают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63