нет, скорее – экзорцизм.
Одна из дочерей хозяев взяла в руки гитару, и юноша запел. И голос, и мелодии едва пробивались сквозь шум разгулявшейся снаружи стихии.
Бродил бродяга Арвид
Среди полей и холмов,
Под сенью лесных дрожелистов
И вдоль поющих ручьев.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Шептал бродяге ветер,
И в воздухе пахло травой,
Светили на небе две лунные лампы,
Холмы блестели росой.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Свою вспоминая подружку,
Что ждала, где солнца свет,
Он замер, увидев сиянье звезд,
Где звезд в самом деле нет.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
А там под огромной скалою
Во мраке неверных теней
Резвился, приплясывал
Древний народец
Среди золотых огней.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
И в танце каждый аутлинг,
Как ветер, огонь и вода.
Все пляшут под звуки серебряных струн
И не устают никогда.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Навстречу ему вдруг выходит
Царица ветров и тьмы.
И звездами блещет
Царицы взгляд,
И холодом дышит зимы.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Любовь, словно свет небесный,
Во взгляде ее горит.
Становится с Арвидом рядом Царица…
– Хватит! – Барбро, сжав кулаки, вскочила со стула. По ее щекам бежали слезы. – Как вы можете… такое… про этих тварей… Они же украли Джимми…
Выбежав из комнаты, Барбро поднялась по лестнице в гостевую спальню. Но балладу про Арвида она все-таки допела сама, и случилось это спустя несколько часов, когда они остановились на перевале, куда не осмеливались забираться даже самые отчаянные бродяги.
Все семейство Айронсов настойчиво уговаривало их оставить свои планы и не ходить в запретные земли, но они стояли на своем, и прощание получилось очень сдержанным. Оказавшись вдвоем в машине, движущейся на север, они тоже поначалу молчали. Однако мало-помалу Шерринфорд разговорил Барбро, попросив рассказать о себе. Через некоторое время, вспоминая дом и старых соседей, она даже отчасти забыла о своем горе. И как-то незаметно, за разговором, Барбро сделала несколько важных открытий: например, что под строгими профессиональными манерами Шерринфорда на самом деле скрывается гурман, поклонник оперы, и что она ему, оказывается, небезразлична. Или что она сама все еще умеет смеяться и ценить красоту раскинувшихся вокруг диких земель. Неожиданно Барбро поняла, почувствовав себя при этом немного виноватой, что в ее жизни есть и другие надежды помимо той единственной – вернуть сына, которого подарил ей Тим.
– Я уверен, что он жив, – сказал Шерринфорд и нахмурился. – Откровенно говоря, я теперь жалею, что взял тебя с собой. Мне думалось, мы просто соберем кое-какие факты, но тут вырисовывается нечто большее. Если нам встретятся настоящие похитители Джимми, они могут оказаться и настоящей угрозой. Возможно, мне следует повернуть к ближайшему поселению и вызвать самолет, чтобы тебя забрали обратно.
– Черта с два я улечу обратно, – ответила Барбро. – Тебе все равно нужен кто-то, кто знает местные условия, и, кроме того, я очень неплохо стреляю.
– М-м-м… Помимо всего прочего вышла бы и большая задержка по времени. Мало того, что придется делать объезд, нужно будет также ждать, когда пройдет эта вспышка солнечной активности, и только потом мы сможем связаться с ближайшим аэропортом…
Следующей «ночью» Шерринфорд распаковал и подключил оставшееся оборудование. Какие-то приборы Барбро узнала: например, термодетектор. Другие были ей совершенно незнакомы. Многие из них делали перед выездом на заказ, копируя современные образцы с родной планеты Шерринфорда. О том, что это за приборы, он почти ничего не говорил.
– Я ведь уже высказывал предположение, – пояснил он, оправдываясь, – что наши противники обладают телепатическими способностями.
Барбро удивленно вскинула брови.
– Ты имеешь в виду, что Царица и ее люди действительно могут читать мысли?
– Но ведь отчасти легенды про них так и пугают, верно? Хотя на самом деле ничего сверхъестественного в этом феномене нет. Его изучали и достаточно хорошо изучили много веков назад, еще на Земле. Научные микрозаписи в Рождественской Посадке содержат множество сведений о телепатии. У вас на Роланде просто не было пока повода ими воспользоваться, так же как данными о лазерной галактической связи и постройке космических кораблей.
– И как же телепатия работает?
Шерринфорд догадался, что она спрашивает не столько из интереса, сколько ради успокоения, и поэтому ответил намеренно сухо:
– Человеческий организм вырабатывает длинноволновое излучение, которое, в принципе, может модулироваться нервной системой. На практике слабость сигнала и малая способность передавать информацию вызывает определенные трудности при его улавливании и измерении. Наши далекие предки пользовались более надежными чувствами – зрением и слухом. Поэтому способность к телепатическому общению у нас едва-едва развита. Однако исследователи обнаружили несколько видов инопланетных существ, которые в своих собственных условиях развили систему больше, чем мы, и добились ощутимых эволюционных преимуществ. Насколько я понимаю, такими существами могут стать, в частности, те, кто получает мало света и прячется в дневное время. Видимо, они могут обрести способность улавливать на небольшом расстоянии даже слабые телепатические излучения человека и заставлять его примитивные чувства резонировать в ответ на сильные устрашающие импульсы.
– Это объяснило бы очень многое… – произнесла Барбро слабым голосом.
– Сейчас мы вместе с машиной экранированы гасящим полем, – сказал Шерринфорд, – но оно распространяется всего на несколько метров в сторону от шасси. Если бы ты знала, что именно я собираюсь делать, то за пределами поля их разведчик мог бы получить предупреждение прямо из твоих мыслей. У меня самого подсознание отлично тренировано, и снаружи я думаю обо всем этом только по-французски. Любое сообщение, чтобы его было можно понять, должно иметь определенную структуру, а структура этого языка довольно сильно отличается от английского. На Роланде английский – единственный язык, и Древние наверняка его уже выучили.
Барбро кивнула. Пока он рассказывал ей об общем плане, который и так был слишком очевиден, чтобы его скрыть. Проблема заключалась в том, чтобы найти контакт с аутлингами, если те существуют. До сих пор они лишь изредка показывались одному, от силы нескольким жителям этой глухомани. И способность вызывать галлюцинации только помогала им. Они наверняка старались бы держаться подальше от любой большой экспедиции на их территории – с большой группой людей им, возможно, просто не справиться. А вот два человека, осмелившиеся нарушить запрет, скорее всего не вызовут у них никаких опасений. И это будет самая первая исследовательская группа, не только работающая, исходя из предположений, что аутлинги действительно существуют, но и оснащенная современными ресурсами инопланетной полицейской технологии…
Во время той стоянки ничего не произошло. Шерринфорд сказал, что он ничего здесь и не ожидал. Так близко от поселений Древние всегда держались осторожно. На своих же собственных землях они, возможно, будут смелее.
К наступлению следующей «ночи» машина зашла уже довольно далеко на территорию аутлингов. Когда Шерринфорд остановился на небольшой поляне и выключил мотор, со всех сторон будто накатила тяжелая гнетущая тишина. Они вышли из кабины. Барбро достала плитку и занялась приготовлением ужина. Шерринфорд тем временем собирал дрова, решив, что позже им, возможно, захочется разжечь костер, и это немного скрасит остаток суток. Время от времени он поглядывал на запястье, где вместо часов поблескивал радиоиндикатор, показывающий, что регистрируют приборы в машине.
Да и зачем здесь нужны часы? За сияющей пеленой северного сияния медленно ползли ленивые созвездия. Луна Альда зависла над далеким снежным пиком, заливая его серебряным блеском. Остальные же горы скрывались под густым покровом леса – в основном из дрожелиста, и лишь кое-где выглядывали из густой тени пушистые белые кроны плумабланки. Неподалеку, словно тусклые фонари, светились гроздями цветов несколько огненных деревьев. От густого кустарника ветер доносил приятный сладковатый запах. В синих сумерках виделось удивительно далеко. А где-то совсем рядом журчал ручей и насвистывала птица.
– Красивые здесь места, – сказал Шерринфорд, когда они закончили ужин, но еще не разожгли костер.
– Но все-таки какие-то чужие, – тихо-тихо ответила Барбро. – Мне иногда кажется, что это все не для нас. Можем ли мы надеяться покорить этот мир?
– Человек бывал и в более странных местах, – произнес Шерринфорд, указывая трубкой на звезды.
– Да… Я… Видно, у меня это осталось еще с детства, которое прошло среди дальнопоселенцев, но, знаешь, глядя на звезды, я не могу думать о них как о газообразных сферах, чьи энергетические параметры давно измерены, а планеты исхожены. Нет. Они маленькие, холодные, волшебные. С ними связана жизнь каждого из нас, а когда мы умираем, они шепчут нам что-то даже в могилах. – Она потупила взгляд. – Я, конечно, понимаю, что это чушь.
Даже в темноте Барбро заметила, как напряглись у него мышцы лица.
– Почему же, – сказал Шерринфорд. – С точки зрения эмоций физика – это большая чушь. И в конце концов, спустя несколько поколений, мысль начинает следовать за чувствами. В сердце своем человек отнюдь не рационален. Он вполне может перестать верить в науку, если она уже не кажется верной… Эта баллада, которую они так и не закончили, – почему она так на тебя подействовала?
– Я не могла слушать, как их… превозносят. Так мне, по крайней мере, показалось. Извини, что я все испортила.
– Насколько я понял, это всего лишь одна баллада из целого цикла ей подобных?
– М-м-м… Мне никогда не приходило в голову считать их. На Роланде, похоже, просто нет времени для фольклористики или, вернее, никто еще просто не занимался этим всерьез. А вот сейчас, когда ты спросил, мне самой стало удивительно, сколько существует песен и сказок, в которых присутствует тема Арвида.
– Хотел просить тебя пересказать, что там дальше. Не трудно?
– Не трудно. Если хочешь, я сделаю еще лучше. Сейчас достану мультилиру и спою.
И она спела, правда пропуская в конце строфы, где аккорды становились громче и звонче, гипнотизирующий рефрен везде, кроме самого конца баллады. Барбро стояла на фоне звезд и северного сияния, а Шеррифорд глядел на нее не отрываясь.
…Становится с Арвидом рядом Царица
И тихо ему говорит:
«Сойди с коня, о Арвид,
Останься навеки тут.
Зачем тебе быть человеком?
Ведь это тяжелый труд».
«Я должен вернуться к людям –
Таков был его ответ. –
Ведь ждет меня там подружка,
Где солнечный яркий свет.
И ждет меня там работа,
И ждут меня там друзья,
А если я все это брошу,
То разве я – это я?
Оставь свои чары, Царица,
Ты можешь меня погубить,
Но все же тебе при всей твоей власти
Свободы меня не лишить».
Объятая северным светом,
В глазах – лютый холод зимы,
Стояла, прекрасна и недоступна,
Царица ветров и тьмы.
Хрустальный смех Царицы
Наполнил презреньем слова:
«Тебя заставлю я страдать
Без чар и волшебства.
Ведь жить ты будешь долго,
В памяти вечно храня
Наш лунный свет и музыку нашу,
Наш ветер, росу и меня.
Все эти воспоминанья –
Они ходят следом, как тень,
И даже во сне они будут рядом,
Когда кончается день.
И в будни, и в праздник с друзьями
Печаль тебя будет глодать.
Ты будешь помнить, кто ты есть
И кем ты мог бы стать.
С той глупой, скучной женщиной
Живи хоть целый век.
Иди же к себе, бродяга Арвид,
Ведь свободен ты, человек».
В мгновение ока исчезло
Веселье на склоне горы,
И Арвид остался один в лунном свете,
Рыдая до самой зари.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Допев, Барбро сразу отложила мультилиру в сторону. В ветвях деревьев, не переставая, шумел ветер. Шерринфорд долго молчал, потом наконец спросил:
– И подобные истории играют значительную роль в жизни дальнопоселенцев?
– Можно и так сказать, – ответила Барбро. – Хотя не все они о сверхъестественном. Есть баллады и сказки о любви, о героизме. Тоже вполне традиционные темы.
– Я не думаю, что здесь эта традиция выросла сама по себе, – произнес он бесцветным голосом. – По правде сказать, я думаю, очень многие из ваших песен и сказок сочинены не людьми.
Шерринфорд замолчал и больше к этой теме не возвращался. Спать они легли рано.
А спустя несколько часов их разбудил сигнал тревоги.
Жужжание сигнала, хотя тихое и неназойливое, разбудило их мгновенно. На всякий случай они спали не раздеваясь. Через купол фургона пробивались слабые отблески северного сияния, но этого света было вполне достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Одна из дочерей хозяев взяла в руки гитару, и юноша запел. И голос, и мелодии едва пробивались сквозь шум разгулявшейся снаружи стихии.
Бродил бродяга Арвид
Среди полей и холмов,
Под сенью лесных дрожелистов
И вдоль поющих ручьев.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Шептал бродяге ветер,
И в воздухе пахло травой,
Светили на небе две лунные лампы,
Холмы блестели росой.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Свою вспоминая подружку,
Что ждала, где солнца свет,
Он замер, увидев сиянье звезд,
Где звезд в самом деле нет.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
А там под огромной скалою
Во мраке неверных теней
Резвился, приплясывал
Древний народец
Среди золотых огней.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
И в танце каждый аутлинг,
Как ветер, огонь и вода.
Все пляшут под звуки серебряных струн
И не устают никогда.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Навстречу ему вдруг выходит
Царица ветров и тьмы.
И звездами блещет
Царицы взгляд,
И холодом дышит зимы.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Любовь, словно свет небесный,
Во взгляде ее горит.
Становится с Арвидом рядом Царица…
– Хватит! – Барбро, сжав кулаки, вскочила со стула. По ее щекам бежали слезы. – Как вы можете… такое… про этих тварей… Они же украли Джимми…
Выбежав из комнаты, Барбро поднялась по лестнице в гостевую спальню. Но балладу про Арвида она все-таки допела сама, и случилось это спустя несколько часов, когда они остановились на перевале, куда не осмеливались забираться даже самые отчаянные бродяги.
Все семейство Айронсов настойчиво уговаривало их оставить свои планы и не ходить в запретные земли, но они стояли на своем, и прощание получилось очень сдержанным. Оказавшись вдвоем в машине, движущейся на север, они тоже поначалу молчали. Однако мало-помалу Шерринфорд разговорил Барбро, попросив рассказать о себе. Через некоторое время, вспоминая дом и старых соседей, она даже отчасти забыла о своем горе. И как-то незаметно, за разговором, Барбро сделала несколько важных открытий: например, что под строгими профессиональными манерами Шерринфорда на самом деле скрывается гурман, поклонник оперы, и что она ему, оказывается, небезразлична. Или что она сама все еще умеет смеяться и ценить красоту раскинувшихся вокруг диких земель. Неожиданно Барбро поняла, почувствовав себя при этом немного виноватой, что в ее жизни есть и другие надежды помимо той единственной – вернуть сына, которого подарил ей Тим.
– Я уверен, что он жив, – сказал Шерринфорд и нахмурился. – Откровенно говоря, я теперь жалею, что взял тебя с собой. Мне думалось, мы просто соберем кое-какие факты, но тут вырисовывается нечто большее. Если нам встретятся настоящие похитители Джимми, они могут оказаться и настоящей угрозой. Возможно, мне следует повернуть к ближайшему поселению и вызвать самолет, чтобы тебя забрали обратно.
– Черта с два я улечу обратно, – ответила Барбро. – Тебе все равно нужен кто-то, кто знает местные условия, и, кроме того, я очень неплохо стреляю.
– М-м-м… Помимо всего прочего вышла бы и большая задержка по времени. Мало того, что придется делать объезд, нужно будет также ждать, когда пройдет эта вспышка солнечной активности, и только потом мы сможем связаться с ближайшим аэропортом…
Следующей «ночью» Шерринфорд распаковал и подключил оставшееся оборудование. Какие-то приборы Барбро узнала: например, термодетектор. Другие были ей совершенно незнакомы. Многие из них делали перед выездом на заказ, копируя современные образцы с родной планеты Шерринфорда. О том, что это за приборы, он почти ничего не говорил.
– Я ведь уже высказывал предположение, – пояснил он, оправдываясь, – что наши противники обладают телепатическими способностями.
Барбро удивленно вскинула брови.
– Ты имеешь в виду, что Царица и ее люди действительно могут читать мысли?
– Но ведь отчасти легенды про них так и пугают, верно? Хотя на самом деле ничего сверхъестественного в этом феномене нет. Его изучали и достаточно хорошо изучили много веков назад, еще на Земле. Научные микрозаписи в Рождественской Посадке содержат множество сведений о телепатии. У вас на Роланде просто не было пока повода ими воспользоваться, так же как данными о лазерной галактической связи и постройке космических кораблей.
– И как же телепатия работает?
Шерринфорд догадался, что она спрашивает не столько из интереса, сколько ради успокоения, и поэтому ответил намеренно сухо:
– Человеческий организм вырабатывает длинноволновое излучение, которое, в принципе, может модулироваться нервной системой. На практике слабость сигнала и малая способность передавать информацию вызывает определенные трудности при его улавливании и измерении. Наши далекие предки пользовались более надежными чувствами – зрением и слухом. Поэтому способность к телепатическому общению у нас едва-едва развита. Однако исследователи обнаружили несколько видов инопланетных существ, которые в своих собственных условиях развили систему больше, чем мы, и добились ощутимых эволюционных преимуществ. Насколько я понимаю, такими существами могут стать, в частности, те, кто получает мало света и прячется в дневное время. Видимо, они могут обрести способность улавливать на небольшом расстоянии даже слабые телепатические излучения человека и заставлять его примитивные чувства резонировать в ответ на сильные устрашающие импульсы.
– Это объяснило бы очень многое… – произнесла Барбро слабым голосом.
– Сейчас мы вместе с машиной экранированы гасящим полем, – сказал Шерринфорд, – но оно распространяется всего на несколько метров в сторону от шасси. Если бы ты знала, что именно я собираюсь делать, то за пределами поля их разведчик мог бы получить предупреждение прямо из твоих мыслей. У меня самого подсознание отлично тренировано, и снаружи я думаю обо всем этом только по-французски. Любое сообщение, чтобы его было можно понять, должно иметь определенную структуру, а структура этого языка довольно сильно отличается от английского. На Роланде английский – единственный язык, и Древние наверняка его уже выучили.
Барбро кивнула. Пока он рассказывал ей об общем плане, который и так был слишком очевиден, чтобы его скрыть. Проблема заключалась в том, чтобы найти контакт с аутлингами, если те существуют. До сих пор они лишь изредка показывались одному, от силы нескольким жителям этой глухомани. И способность вызывать галлюцинации только помогала им. Они наверняка старались бы держаться подальше от любой большой экспедиции на их территории – с большой группой людей им, возможно, просто не справиться. А вот два человека, осмелившиеся нарушить запрет, скорее всего не вызовут у них никаких опасений. И это будет самая первая исследовательская группа, не только работающая, исходя из предположений, что аутлинги действительно существуют, но и оснащенная современными ресурсами инопланетной полицейской технологии…
Во время той стоянки ничего не произошло. Шерринфорд сказал, что он ничего здесь и не ожидал. Так близко от поселений Древние всегда держались осторожно. На своих же собственных землях они, возможно, будут смелее.
К наступлению следующей «ночи» машина зашла уже довольно далеко на территорию аутлингов. Когда Шерринфорд остановился на небольшой поляне и выключил мотор, со всех сторон будто накатила тяжелая гнетущая тишина. Они вышли из кабины. Барбро достала плитку и занялась приготовлением ужина. Шерринфорд тем временем собирал дрова, решив, что позже им, возможно, захочется разжечь костер, и это немного скрасит остаток суток. Время от времени он поглядывал на запястье, где вместо часов поблескивал радиоиндикатор, показывающий, что регистрируют приборы в машине.
Да и зачем здесь нужны часы? За сияющей пеленой северного сияния медленно ползли ленивые созвездия. Луна Альда зависла над далеким снежным пиком, заливая его серебряным блеском. Остальные же горы скрывались под густым покровом леса – в основном из дрожелиста, и лишь кое-где выглядывали из густой тени пушистые белые кроны плумабланки. Неподалеку, словно тусклые фонари, светились гроздями цветов несколько огненных деревьев. От густого кустарника ветер доносил приятный сладковатый запах. В синих сумерках виделось удивительно далеко. А где-то совсем рядом журчал ручей и насвистывала птица.
– Красивые здесь места, – сказал Шерринфорд, когда они закончили ужин, но еще не разожгли костер.
– Но все-таки какие-то чужие, – тихо-тихо ответила Барбро. – Мне иногда кажется, что это все не для нас. Можем ли мы надеяться покорить этот мир?
– Человек бывал и в более странных местах, – произнес Шерринфорд, указывая трубкой на звезды.
– Да… Я… Видно, у меня это осталось еще с детства, которое прошло среди дальнопоселенцев, но, знаешь, глядя на звезды, я не могу думать о них как о газообразных сферах, чьи энергетические параметры давно измерены, а планеты исхожены. Нет. Они маленькие, холодные, волшебные. С ними связана жизнь каждого из нас, а когда мы умираем, они шепчут нам что-то даже в могилах. – Она потупила взгляд. – Я, конечно, понимаю, что это чушь.
Даже в темноте Барбро заметила, как напряглись у него мышцы лица.
– Почему же, – сказал Шерринфорд. – С точки зрения эмоций физика – это большая чушь. И в конце концов, спустя несколько поколений, мысль начинает следовать за чувствами. В сердце своем человек отнюдь не рационален. Он вполне может перестать верить в науку, если она уже не кажется верной… Эта баллада, которую они так и не закончили, – почему она так на тебя подействовала?
– Я не могла слушать, как их… превозносят. Так мне, по крайней мере, показалось. Извини, что я все испортила.
– Насколько я понял, это всего лишь одна баллада из целого цикла ей подобных?
– М-м-м… Мне никогда не приходило в голову считать их. На Роланде, похоже, просто нет времени для фольклористики или, вернее, никто еще просто не занимался этим всерьез. А вот сейчас, когда ты спросил, мне самой стало удивительно, сколько существует песен и сказок, в которых присутствует тема Арвида.
– Хотел просить тебя пересказать, что там дальше. Не трудно?
– Не трудно. Если хочешь, я сделаю еще лучше. Сейчас достану мультилиру и спою.
И она спела, правда пропуская в конце строфы, где аккорды становились громче и звонче, гипнотизирующий рефрен везде, кроме самого конца баллады. Барбро стояла на фоне звезд и северного сияния, а Шеррифорд глядел на нее не отрываясь.
…Становится с Арвидом рядом Царица
И тихо ему говорит:
«Сойди с коня, о Арвид,
Останься навеки тут.
Зачем тебе быть человеком?
Ведь это тяжелый труд».
«Я должен вернуться к людям –
Таков был его ответ. –
Ведь ждет меня там подружка,
Где солнечный яркий свет.
И ждет меня там работа,
И ждут меня там друзья,
А если я все это брошу,
То разве я – это я?
Оставь свои чары, Царица,
Ты можешь меня погубить,
Но все же тебе при всей твоей власти
Свободы меня не лишить».
Объятая северным светом,
В глазах – лютый холод зимы,
Стояла, прекрасна и недоступна,
Царица ветров и тьмы.
Хрустальный смех Царицы
Наполнил презреньем слова:
«Тебя заставлю я страдать
Без чар и волшебства.
Ведь жить ты будешь долго,
В памяти вечно храня
Наш лунный свет и музыку нашу,
Наш ветер, росу и меня.
Все эти воспоминанья –
Они ходят следом, как тень,
И даже во сне они будут рядом,
Когда кончается день.
И в будни, и в праздник с друзьями
Печаль тебя будет глодать.
Ты будешь помнить, кто ты есть
И кем ты мог бы стать.
С той глупой, скучной женщиной
Живи хоть целый век.
Иди же к себе, бродяга Арвид,
Ведь свободен ты, человек».
В мгновение ока исчезло
Веселье на склоне горы,
И Арвид остался один в лунном свете,
Рыдая до самой зари.
Вьется под деревом наш хоровод,
Где огнецвет цветет.
Допев, Барбро сразу отложила мультилиру в сторону. В ветвях деревьев, не переставая, шумел ветер. Шерринфорд долго молчал, потом наконец спросил:
– И подобные истории играют значительную роль в жизни дальнопоселенцев?
– Можно и так сказать, – ответила Барбро. – Хотя не все они о сверхъестественном. Есть баллады и сказки о любви, о героизме. Тоже вполне традиционные темы.
– Я не думаю, что здесь эта традиция выросла сама по себе, – произнес он бесцветным голосом. – По правде сказать, я думаю, очень многие из ваших песен и сказок сочинены не людьми.
Шерринфорд замолчал и больше к этой теме не возвращался. Спать они легли рано.
А спустя несколько часов их разбудил сигнал тревоги.
Жужжание сигнала, хотя тихое и неназойливое, разбудило их мгновенно. На всякий случай они спали не раздеваясь. Через купол фургона пробивались слабые отблески северного сияния, но этого света было вполне достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9