Это так и называлось: рассказы из первых рук – и у «орлов» была страстишка: угадать по передаваемым хроникам, к чему Дед причастен и сможет что-то рассказать. Поэтому слушали они, навострив ушки, и испытующе поглядывали на Ило. Тот сидел, скрестив ноги, руки на коленях.
– От сотрясения океанского дна в районе Южного Полярного круга произошло опускание восточного побережья Гондваны, – сообщил автомат ИРЦ, – Биогеологический институт начинает там работы по наращиванию материкового кораллового слоя. Для участия в них приглашаются добровольцы-глубинники.
Координаты побережья, где в ближайшие годы нельзя вести крупное строительство, следующие…
Взгляды в шар, на полузалитые на просевшем берегу здания, на треснувшую арку кораллового моста через канал – испытующий взгляд двенадцати пар глаз на Ило: нет, вроде ничего – и снова на шар.
…Берн тоже один раз выступил с «рассказом из первых рук». Как-то вечером в шаре появилось продолговатое лицо Эоли. Эолинг 38 отвечал на вопросы о перспективах «обратного зрения» для считывания памяти.
Ило мог бы сам (и с большей, пожалуй, доходчивостью) рассказать детям об этих исследованиях. Но дал слово Берну, участнику первого результативного опыта.
Тот постарался: рассказал об опыте, о своем участии, а заодно и о встрече с эхху в лесу – она заинтересовала малышей больше всего остального, больше даже «обратного зрения».
Впечатление об опыте отложилось у них мимолетной игрой: один подступал, сверля глазами, а другой пятился, начинал мычать:
«Мыамыа!..»
Новое изображение в шаре Берн принял сначала за сцену из спектакля: столько напряженного драматизма было в фигуре человека в скафандре и прозрачном шлеме. Он стоял, полуобернувшись к бело-голубой вспышке; слепящие, странно оборванные снопы света вырывались из овала у его ног. Скафандр скрадывал пластику тела, но все равно были понятны ужас и решимость, охватившие человека. Казалось, сейчас он шагнет, начнет делать то тяжелое, но необходимое, к чему привели его обстоятельства и воля.
Но человек не двигался, не оборачивался. Фигура отдалилась, стал виден пьедестал в форме носа ракеты, надпись по нему алыми символами, ниже – огни снующих по площади машин.
– Вы видите памятник Неизвестному астронавту, – объявил мужской голос. – Он создан группой скульпторов-космосстроевцев и установлен сегодня на Круглой площади Лунного Космоцентра…
Ия, устроившаяся на траве рядом с Ило, посмотрела на него, сказала уличающе:
– Ой, Де-ед! А ведь ты в этом участвовал.
– В чем? – скосил тот глаза на нее. – В Пятой экспедиции?
– Ну, Дед… из той экспедиции никто не вернулся, это известно. В ней ты участвовать не мог. Но все равно, по-моему, здесь без тебя не обошлось.
– Ишь!.. – Ило повернулся к Берну: – У девочки есть чутье, которое стоит развить.
Теперь оживились все малыши:
– Ой, Де-ед, ты что-то знаешь о Неизвестном? Расскажи!
– Расскажи, расскажи. Дед!
– Ух, Иища! – со страшной завистью произнес Фе, который еще ни разу ничего не угадал. Девочка довольно потупилась.
– Может, дослушаем сообщения?
– Не надо! ИРЦ, мы благодарим! – махнул в сторону шара Эри.
– Мы благодарим, ИРЦ! – подхватили другие. Свечение в шаре начало гаснуть.
– Нет не так. – Ило поднял голову, скомандовал: – ИРЦ, дать изображение скульптуры Неизвестного крупно. Задержка. Отлично… Ну, слушайте. Только предупреждаю: о том, что произошло у Тризвездия, я знаю не больше других.
Касался я этого события в другое время и в другом месте.
Звездолет «Тризвездие» стартовал в 70 году. Это был самый крупный из построенных кораблей. Тризвездие Омега-Эридана было главным пунктом в его программе глубокой космической разведки. Тогда… точнее, 47 лет спустя после старта Пятой, я был транспортным диспетчером на Космосстрое, хлопотал около грузов, следующих на Орбиту энергетиков. Работа обыкновенная: следить по экранам и табло за движением ракетных составов, делать замечания водителям о нарушениях режимов разгона-обгона-торможения-по-ворота-и-так-далее, назначать очередность грузов… И еще: препираться с поставщиками и заказчиками, которых – и тех, и других – не устраивает оптимальный график доставки грузов. – Ило усмехнулся. – Это удивительное дело, до чего оптимальные: рассчитанные компьютерами графики никогда никого не устраивают! Каждый считает свой груз самым важным, самым срочным…
– Ты не о том рассказываешь, – заерзал на траве Эри, – Ты про Неизвестного!..
– Не все сразу. Так вот: нахожусь я в диспетчерском зале, прохаживаюсь в магнитных башмаках около пульта. На Земле подо мной день, над куполом солнечно-звездная ночь. На экране бородатый землянин из Арктиды требует, чтобы его аппараты лазерной сварки пошли на Орбиту сегодняшним экспрессом. Я ему замечаю, что для такого случая надо бы ему сконструировать свои аппараты вдвое легче и компактней. Он осведомляется, занимаюсь ли таким делом я сам.
Отвечаю, что нет и не собираюсь, потому что лазерная сварка…
Эри вызывающе шумно вздохнул:
– Уф-ф…
Ило скосил на него глаза.
– …потому что лазерная сварка устарела, и я не понимаю, зачем он стремится с ней на Орбиту энергетиков? На Земле не удалось пристроить? Землянин начинает заикаться, я протягиваю руку, переключаюсь на другой вызов – как вдруг…
Ило замолк, кашлянул. Поднялся без помощи рук, распрямляя скрещенные ноги.
– Что-то в горле запершило. Надо попить водички, – и не торопясь удалился во тьму, к питьевому фонтанчику.
– Де-ед!
– Ну, Ило!.. – понеслось вслед.
«Орлы» провожали биолога такими полными отчаяния взглядами, будто он уходил навсегда.
– А все ты! – Ло ткнул локтем в бок ошеломленного таким поворотом событий Эри.
– Да! Вечно он суется! – подхватили девочки. – Ты же знаешь, что Дед не любит, когда перебивают.
– Выскочка! Задавака!
– Сам задавался! Вот как дам…
– А ну, дай!..
Кто-то вскочил на ноги, кто-то выпятил грудь, у кого-то губы сложились в трагическую подковку… Еще секунда, и Берну пришлось бы вмешаться. Но вернулся Ило, и сразу установилась такая тишина, что все услышали, как в пруду сонно плеснула рыба.
– Как вдруг, – с того же слова продолжил Ило, без помощи рук опускаясь в прежнюю позу, – звонок и рапорт патрульного робота-бакена: «В среднюю зону 4-го сектора пространства вторглось массивное тело. Скорость 150 мегаметров в секунду, вектор 61^o восточной долготы и 5^o южной широты. Траектория пересекается с грузовой трассой к Орбите».
Я прыгнул через половину зала к пульту экстраординарных действий – предусмотрен такой для космических диспетчеров. Занес палец над кнопкой «Уничтожение метеоров», чтобы выпустить на тело аннигилятные торпеды. Когда на трассу, где составы идут один за другим, вторгается глыба со скоростью половина от световой, колебаться нельзя. И – застыл с поднятой рукой, потому что робот продолжал: «Тело имеет форму ракеты 1Р. На позывные не отвечает.
Навигационные огни погашены. Признаков управляемости не обнаруживает».
1Р – одноместная разведочная! Ракета с человеком? Или чужой корабль?! Наши 1Р не развивают такую скорость. Откуда же она… Но эти мысли хлынули потом.
В тот момент я действовал, как электронная машина, может, даже чуть быстрей – от патрульного бакена к неизвестной ракете ринулись, распустив огненные хвосты, три электромагнитных перехватчика. Они всегда наготове на случай, если какой-то транспорт утратит управляемость. Нажать-отпустить еще две кнопки – работ сам корректирует полет перехватчиков. Одновременно правой рукой нажать-отпустить, нажать-отпустить, переключить, закрыть ладонью ряд фотоэлементов; перебросить предплечьем шеренгу рычажков – так я расчистил от транспортов опасный участок трассы: одни составы притормозил, другим приказал свернуть, третьим повысил скорость…
Нет, ребята, не такое это простое дело – нажимать кнопки. Если бы мы, компания молодых транспортных диспетчеров, не придумывали для развлечения или тренировки всевозможные головоломные ситуации, не соревновались бы в их быстрейшем разрешении, кто знает, справился ли бы я с реальной!
– И такую задачу вы решали вперегонки? – не удержался Эри.
На него недовольно покосились.
– Нет, в том-то и дело. Я же говорю, никогда еще в Солнечной не двигалась с такой скоростью ракета. Но получилось. Шальная 1Р проскочила в «окно» на трассе, перехватчики за ней. Догнали, облепили с боков. Правда, их запасов топлива далеко не хватило, чтобы погасить ее скорость. Но я тем временем оповестил все службы космоса; за ракетой направили недостроенный звездолет «Вега». Через две недели он прибуксировал ее к сборочному ангару… – Ило помолчал. – Собственно, сам я дальше этой ракетой не занимался.
– Ничего, рассказывай!
– Рассказывай, будто ты сам!..
– Сам я ею не занимался, – повторил биолог, – но, конечно, следил за сообщениями ИРЦ, связывался с причастными к исследованию ракеты товарищами.
Даже слетал между дежурствами к тому ангару – поглядеть.
Это в самом деле была одноместная разведочная – такими оснащают звездолеты, как теплоходы моторными шлюпками. Она повидала виды, эта ракета. Передняя часть была вся изъедена метеорной пылью. Под оспинами и окалиной не сразу удалось найти опознавательные символы: три звездочки треугольником, а под ними «1Р-9/12». На «Тризвездии» их и было двенадцать.
Внутри был полный разгром. Даже не то слово «разгром»: оттуда было удалено все: кресло, приборные доски, рычаги, пульт управления, переборки, баллоны с воздухом, контейнеры с водой и пищей; обивка содрана, кабели сняты. Но сделано это было умело, с толком: переборки обрезаны у самых стен, оставшиеся провода схемы управления спаяны и кратчайшим путем протянуты к курсовому автомату. Проделавший это хорошо знал, может быть, сам конструировал такие ракеты. Нетронутым остался только отсек аннигиляторного двигателя, сделанный из нейтрида. Топливные бункеры были пусты.
Это была первая и последняя весть о Пятой экспедиции. Разведракете типа 1Р удалось невозможное – совершить межзвездный перелет. По скорости и времени рассчитали дистанцию: как раз от Омега-Эридана… Исследователи изучали внутренность пустой ракеты сантиметр за сантиметром. Наконец, нашли в трех местах заклеенные кусочки магнитной пленки. Десятилетия полета с такой скоростью, воздействия перегрева и полей сделали свое – шорохи, трески, гулы почти начисто смазали человеческую речь. Дешифровщики из Центра дальней связи ухватились за это «почти». Месяц они просеивали шумы, выделяли из них логическими фильтрами размытые гармоники смысла. С каждой пленкой работала отдельная группа в полном неведении о результатах у остальных. Собрались, сопоставили. Текст совпал с точностью до порядка слов… ИРЦ, – возвысил голос Ило, – показать крупно пьедестал!
Фигура астронавта ушла вверх. В шар вплыл округлый цоколь: блок ракеты 1Р-9/12. По нему шли огненные строки:
«У Тризвездия Омега-Эридана в плоскости вращения белого карлика плотный астероидный пояс антивещества. Звездолет погиб. Измените систему метеорной защиты».
Алый свет литер озарял лица малышей.
– И все. Ни одного лишнего слова, – помолчав, продолжал Ило. – Ни единого слова о себе. Почему? Не хватило времени? Вряд ли. Скорее, просто показалось мелким, сообщив главное – об открытии, опасности и беде, – дополнять это необязательными сведениями о своей особе. Выделять себя среди всех погибших.
– А… что там произошло? – спросил Эри. Дед в раздумье повел плечами.
– «Измените систему метеорной защиты». Эти четыре слова немного проливают свет, позволяют что-то предположить… Вы видели хроники о Залежи в Тризвездии, видели этот широченный диск астероидов вокруг белого карлика Омега-Эридана, ныне Звезды Неизвестного. Он похож на соединенные вместе кольца Сатурна, только гораздо обширнее. Две других звезды – Омега-2 и Омега-3 – красная и желтая – подсвечивают с разных сторон это галактическое Эльдорадо. Необыкновенное зрелище. И на внешнем краю астероидного поля, где оно расплывается, комья антивещества мельчают, осталась громадная «дыра», вмятина пустоты с поперечником в тысячу километров. Это место аннигиляции звездолета.
Наверное, все было, как обычно: звездолет повис на удаленной от центральной звезды орбите, разведракету 1Р-9/12 послали искать – поскольку там нет планет – астероид покрупнее для развертывания базы. Наверно, локаторы звездолета заблаговременно и на предельной дистанции засекли метеоры, траектории которых могли пересечься с кораблем. Это не опасность, система аннигилятной защиты срабатывает автоматически: выстреливает самонаводящейся пушкой в метеорные тела миллиграммовые пульки из антисвинца. Легкая вспышка в ста километрах от корабля обращает метеор в пар и излучение, в ничто. Но эти метеоры сами были из антивещества…
Ведомая Неизвестным 1Р-9 отлетела достаточно далеко, аннигиляционный взрыв звездолета ее не задел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– От сотрясения океанского дна в районе Южного Полярного круга произошло опускание восточного побережья Гондваны, – сообщил автомат ИРЦ, – Биогеологический институт начинает там работы по наращиванию материкового кораллового слоя. Для участия в них приглашаются добровольцы-глубинники.
Координаты побережья, где в ближайшие годы нельзя вести крупное строительство, следующие…
Взгляды в шар, на полузалитые на просевшем берегу здания, на треснувшую арку кораллового моста через канал – испытующий взгляд двенадцати пар глаз на Ило: нет, вроде ничего – и снова на шар.
…Берн тоже один раз выступил с «рассказом из первых рук». Как-то вечером в шаре появилось продолговатое лицо Эоли. Эолинг 38 отвечал на вопросы о перспективах «обратного зрения» для считывания памяти.
Ило мог бы сам (и с большей, пожалуй, доходчивостью) рассказать детям об этих исследованиях. Но дал слово Берну, участнику первого результативного опыта.
Тот постарался: рассказал об опыте, о своем участии, а заодно и о встрече с эхху в лесу – она заинтересовала малышей больше всего остального, больше даже «обратного зрения».
Впечатление об опыте отложилось у них мимолетной игрой: один подступал, сверля глазами, а другой пятился, начинал мычать:
«Мыамыа!..»
Новое изображение в шаре Берн принял сначала за сцену из спектакля: столько напряженного драматизма было в фигуре человека в скафандре и прозрачном шлеме. Он стоял, полуобернувшись к бело-голубой вспышке; слепящие, странно оборванные снопы света вырывались из овала у его ног. Скафандр скрадывал пластику тела, но все равно были понятны ужас и решимость, охватившие человека. Казалось, сейчас он шагнет, начнет делать то тяжелое, но необходимое, к чему привели его обстоятельства и воля.
Но человек не двигался, не оборачивался. Фигура отдалилась, стал виден пьедестал в форме носа ракеты, надпись по нему алыми символами, ниже – огни снующих по площади машин.
– Вы видите памятник Неизвестному астронавту, – объявил мужской голос. – Он создан группой скульпторов-космосстроевцев и установлен сегодня на Круглой площади Лунного Космоцентра…
Ия, устроившаяся на траве рядом с Ило, посмотрела на него, сказала уличающе:
– Ой, Де-ед! А ведь ты в этом участвовал.
– В чем? – скосил тот глаза на нее. – В Пятой экспедиции?
– Ну, Дед… из той экспедиции никто не вернулся, это известно. В ней ты участвовать не мог. Но все равно, по-моему, здесь без тебя не обошлось.
– Ишь!.. – Ило повернулся к Берну: – У девочки есть чутье, которое стоит развить.
Теперь оживились все малыши:
– Ой, Де-ед, ты что-то знаешь о Неизвестном? Расскажи!
– Расскажи, расскажи. Дед!
– Ух, Иища! – со страшной завистью произнес Фе, который еще ни разу ничего не угадал. Девочка довольно потупилась.
– Может, дослушаем сообщения?
– Не надо! ИРЦ, мы благодарим! – махнул в сторону шара Эри.
– Мы благодарим, ИРЦ! – подхватили другие. Свечение в шаре начало гаснуть.
– Нет не так. – Ило поднял голову, скомандовал: – ИРЦ, дать изображение скульптуры Неизвестного крупно. Задержка. Отлично… Ну, слушайте. Только предупреждаю: о том, что произошло у Тризвездия, я знаю не больше других.
Касался я этого события в другое время и в другом месте.
Звездолет «Тризвездие» стартовал в 70 году. Это был самый крупный из построенных кораблей. Тризвездие Омега-Эридана было главным пунктом в его программе глубокой космической разведки. Тогда… точнее, 47 лет спустя после старта Пятой, я был транспортным диспетчером на Космосстрое, хлопотал около грузов, следующих на Орбиту энергетиков. Работа обыкновенная: следить по экранам и табло за движением ракетных составов, делать замечания водителям о нарушениях режимов разгона-обгона-торможения-по-ворота-и-так-далее, назначать очередность грузов… И еще: препираться с поставщиками и заказчиками, которых – и тех, и других – не устраивает оптимальный график доставки грузов. – Ило усмехнулся. – Это удивительное дело, до чего оптимальные: рассчитанные компьютерами графики никогда никого не устраивают! Каждый считает свой груз самым важным, самым срочным…
– Ты не о том рассказываешь, – заерзал на траве Эри, – Ты про Неизвестного!..
– Не все сразу. Так вот: нахожусь я в диспетчерском зале, прохаживаюсь в магнитных башмаках около пульта. На Земле подо мной день, над куполом солнечно-звездная ночь. На экране бородатый землянин из Арктиды требует, чтобы его аппараты лазерной сварки пошли на Орбиту сегодняшним экспрессом. Я ему замечаю, что для такого случая надо бы ему сконструировать свои аппараты вдвое легче и компактней. Он осведомляется, занимаюсь ли таким делом я сам.
Отвечаю, что нет и не собираюсь, потому что лазерная сварка…
Эри вызывающе шумно вздохнул:
– Уф-ф…
Ило скосил на него глаза.
– …потому что лазерная сварка устарела, и я не понимаю, зачем он стремится с ней на Орбиту энергетиков? На Земле не удалось пристроить? Землянин начинает заикаться, я протягиваю руку, переключаюсь на другой вызов – как вдруг…
Ило замолк, кашлянул. Поднялся без помощи рук, распрямляя скрещенные ноги.
– Что-то в горле запершило. Надо попить водички, – и не торопясь удалился во тьму, к питьевому фонтанчику.
– Де-ед!
– Ну, Ило!.. – понеслось вслед.
«Орлы» провожали биолога такими полными отчаяния взглядами, будто он уходил навсегда.
– А все ты! – Ло ткнул локтем в бок ошеломленного таким поворотом событий Эри.
– Да! Вечно он суется! – подхватили девочки. – Ты же знаешь, что Дед не любит, когда перебивают.
– Выскочка! Задавака!
– Сам задавался! Вот как дам…
– А ну, дай!..
Кто-то вскочил на ноги, кто-то выпятил грудь, у кого-то губы сложились в трагическую подковку… Еще секунда, и Берну пришлось бы вмешаться. Но вернулся Ило, и сразу установилась такая тишина, что все услышали, как в пруду сонно плеснула рыба.
– Как вдруг, – с того же слова продолжил Ило, без помощи рук опускаясь в прежнюю позу, – звонок и рапорт патрульного робота-бакена: «В среднюю зону 4-го сектора пространства вторглось массивное тело. Скорость 150 мегаметров в секунду, вектор 61^o восточной долготы и 5^o южной широты. Траектория пересекается с грузовой трассой к Орбите».
Я прыгнул через половину зала к пульту экстраординарных действий – предусмотрен такой для космических диспетчеров. Занес палец над кнопкой «Уничтожение метеоров», чтобы выпустить на тело аннигилятные торпеды. Когда на трассу, где составы идут один за другим, вторгается глыба со скоростью половина от световой, колебаться нельзя. И – застыл с поднятой рукой, потому что робот продолжал: «Тело имеет форму ракеты 1Р. На позывные не отвечает.
Навигационные огни погашены. Признаков управляемости не обнаруживает».
1Р – одноместная разведочная! Ракета с человеком? Или чужой корабль?! Наши 1Р не развивают такую скорость. Откуда же она… Но эти мысли хлынули потом.
В тот момент я действовал, как электронная машина, может, даже чуть быстрей – от патрульного бакена к неизвестной ракете ринулись, распустив огненные хвосты, три электромагнитных перехватчика. Они всегда наготове на случай, если какой-то транспорт утратит управляемость. Нажать-отпустить еще две кнопки – работ сам корректирует полет перехватчиков. Одновременно правой рукой нажать-отпустить, нажать-отпустить, переключить, закрыть ладонью ряд фотоэлементов; перебросить предплечьем шеренгу рычажков – так я расчистил от транспортов опасный участок трассы: одни составы притормозил, другим приказал свернуть, третьим повысил скорость…
Нет, ребята, не такое это простое дело – нажимать кнопки. Если бы мы, компания молодых транспортных диспетчеров, не придумывали для развлечения или тренировки всевозможные головоломные ситуации, не соревновались бы в их быстрейшем разрешении, кто знает, справился ли бы я с реальной!
– И такую задачу вы решали вперегонки? – не удержался Эри.
На него недовольно покосились.
– Нет, в том-то и дело. Я же говорю, никогда еще в Солнечной не двигалась с такой скоростью ракета. Но получилось. Шальная 1Р проскочила в «окно» на трассе, перехватчики за ней. Догнали, облепили с боков. Правда, их запасов топлива далеко не хватило, чтобы погасить ее скорость. Но я тем временем оповестил все службы космоса; за ракетой направили недостроенный звездолет «Вега». Через две недели он прибуксировал ее к сборочному ангару… – Ило помолчал. – Собственно, сам я дальше этой ракетой не занимался.
– Ничего, рассказывай!
– Рассказывай, будто ты сам!..
– Сам я ею не занимался, – повторил биолог, – но, конечно, следил за сообщениями ИРЦ, связывался с причастными к исследованию ракеты товарищами.
Даже слетал между дежурствами к тому ангару – поглядеть.
Это в самом деле была одноместная разведочная – такими оснащают звездолеты, как теплоходы моторными шлюпками. Она повидала виды, эта ракета. Передняя часть была вся изъедена метеорной пылью. Под оспинами и окалиной не сразу удалось найти опознавательные символы: три звездочки треугольником, а под ними «1Р-9/12». На «Тризвездии» их и было двенадцать.
Внутри был полный разгром. Даже не то слово «разгром»: оттуда было удалено все: кресло, приборные доски, рычаги, пульт управления, переборки, баллоны с воздухом, контейнеры с водой и пищей; обивка содрана, кабели сняты. Но сделано это было умело, с толком: переборки обрезаны у самых стен, оставшиеся провода схемы управления спаяны и кратчайшим путем протянуты к курсовому автомату. Проделавший это хорошо знал, может быть, сам конструировал такие ракеты. Нетронутым остался только отсек аннигиляторного двигателя, сделанный из нейтрида. Топливные бункеры были пусты.
Это была первая и последняя весть о Пятой экспедиции. Разведракете типа 1Р удалось невозможное – совершить межзвездный перелет. По скорости и времени рассчитали дистанцию: как раз от Омега-Эридана… Исследователи изучали внутренность пустой ракеты сантиметр за сантиметром. Наконец, нашли в трех местах заклеенные кусочки магнитной пленки. Десятилетия полета с такой скоростью, воздействия перегрева и полей сделали свое – шорохи, трески, гулы почти начисто смазали человеческую речь. Дешифровщики из Центра дальней связи ухватились за это «почти». Месяц они просеивали шумы, выделяли из них логическими фильтрами размытые гармоники смысла. С каждой пленкой работала отдельная группа в полном неведении о результатах у остальных. Собрались, сопоставили. Текст совпал с точностью до порядка слов… ИРЦ, – возвысил голос Ило, – показать крупно пьедестал!
Фигура астронавта ушла вверх. В шар вплыл округлый цоколь: блок ракеты 1Р-9/12. По нему шли огненные строки:
«У Тризвездия Омега-Эридана в плоскости вращения белого карлика плотный астероидный пояс антивещества. Звездолет погиб. Измените систему метеорной защиты».
Алый свет литер озарял лица малышей.
– И все. Ни одного лишнего слова, – помолчав, продолжал Ило. – Ни единого слова о себе. Почему? Не хватило времени? Вряд ли. Скорее, просто показалось мелким, сообщив главное – об открытии, опасности и беде, – дополнять это необязательными сведениями о своей особе. Выделять себя среди всех погибших.
– А… что там произошло? – спросил Эри. Дед в раздумье повел плечами.
– «Измените систему метеорной защиты». Эти четыре слова немного проливают свет, позволяют что-то предположить… Вы видели хроники о Залежи в Тризвездии, видели этот широченный диск астероидов вокруг белого карлика Омега-Эридана, ныне Звезды Неизвестного. Он похож на соединенные вместе кольца Сатурна, только гораздо обширнее. Две других звезды – Омега-2 и Омега-3 – красная и желтая – подсвечивают с разных сторон это галактическое Эльдорадо. Необыкновенное зрелище. И на внешнем краю астероидного поля, где оно расплывается, комья антивещества мельчают, осталась громадная «дыра», вмятина пустоты с поперечником в тысячу километров. Это место аннигиляции звездолета.
Наверное, все было, как обычно: звездолет повис на удаленной от центральной звезды орбите, разведракету 1Р-9/12 послали искать – поскольку там нет планет – астероид покрупнее для развертывания базы. Наверно, локаторы звездолета заблаговременно и на предельной дистанции засекли метеоры, траектории которых могли пересечься с кораблем. Это не опасность, система аннигилятной защиты срабатывает автоматически: выстреливает самонаводящейся пушкой в метеорные тела миллиграммовые пульки из антисвинца. Легкая вспышка в ста километрах от корабля обращает метеор в пар и излучение, в ничто. Но эти метеоры сами были из антивещества…
Ведомая Неизвестным 1Р-9 отлетела достаточно далеко, аннигиляционный взрыв звездолета ее не задел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42