Сквозь нее, хотя и нечетко, просвечивала стена.
- Ну и дела! Интересно, как он действует? Ага, должно быть, он покрывает скафандр особой пленкой, которая, не задерживая, пропускает световое излучение. А ну поворотись-ка, сынку! - весело процитировал он Тараса Бульбу и стал обрабатывать из баллончика Катю, пока девушка совсем не исчезла.
Катя подбежала к зеркалу и не увидела в нем ничего, кроме стены и мебели! Ей стало даже немного жутко.
- Неужели дезодорант-невидимка существует уже давно, а об этом никто не знает? - спросила она.
- В этом институте работают настоящие ученые, - с гордостью сказал Егор. Они не гонятся за славой: для них главное наука. Они поклялись не разглашать ничего из того, что ими открыто и держат своё слово. Представляешь, что бы было, если бы стало известно о мгновенном замораживателе или баллончике-невидимке! Как бы это облегчило работу спецслужб, шпионов, воров! Например, сбрызнулся из баллончика и украл секретную карту или прицепил к поезду дополнительный вагон с наркотиками, обрызгал его и шмыг через границу! Даже и прятаться ни от кого не надо.
После того, как и Егор стал невидимым, ребята, захватив с собой запасной баллончик и замораживающий пульверизатор, вышли во двор. В арке, опасливо озираясь, стоял Паша. Их он, разумеется, не видел. Вид у Паши был унылый, а в руке он держал тарелочку с икрой, прихваченную всё из того же "Метрополя" и черпал в ней хоть какое-то утешение.
Егор не удержался от искушения и, подойдя к Паше, похлопал его по плечу. Паша, на котором тоже был скафандр с усиливающими пневмомышцами, выронил тарелочку и от ужаса взвился над землей метра на четыре.
- Маменька, сматываемся! Нас засекли! - завопил он.
- Маменька, стой! Это мы! - крикнула Катя.
- Кто мы? - опасливо поинтересовался Паша, замирая в воздухе.
- Да мы: Катя и Егор. Свои!
- А почему я вас не вижу? Или вы тоже стали привидениями?
- Мы теперь временно невидимки. Нашли тут один препаратик, - уточнил Егор.
- Ну тогда ладно, если не обманываете, я, пожалуй, вернусь. Маменька, поставь меня на ноги! - попросил Паша, приближаясь к друзьям и едва не налетая на них.
- Ты узнал, где Аттила? И где Дон-Жуан с Федором? - нетерпеливо спросила Катя.
Паша опасливо покосился в сторону, откуда доносился голос. Ему было непривычно разговаривать с пустотой. Впрочем желание похвастать быстро излечило его от робости.
- Ага, узнал, - затараторил он. - Это всё Маменька! Поймала возле Исторического музея того сутулого майора, что арестовывал вас в первый раз. Тот как меня увидел, стал орать и за пистолет хвататься, но Маменька подняла его метров на триста над землей и сделала вид, что роняет. Он перепугался и всё нам рассказал. Рассказал, что президент в Горках-9 и как туда добраться. Туда же, он сказал, повезли и Дон-Жуана с Федором.
- А что вы потом сделали с этим майором? Он нас не заложит? - спросила Катя.
- Едва ли, - хихикнул Паша. - Маменька забросила его в Египет на островок среди болота с крокодилами. Едва ли он скоро оттуда выплывет, да и с африканскими языками у него, судя по всему, неважно.
- Тогда полетели в Горки-9! У нас остался всего час! Зови Маменьку! - Егор порывисто рванулся с места.
- А чего её звать? Она и так здесь. Маменька, полетели! - велел Паша. Судя по голосу, он всё больше и больше вживался в роль деспота - любимого маменькиного сынка.
Бросив дразнить воробьев неуловимой хлебной коркой, ускользавшей у них из-под самых клювов, полтергейстиха подхватила всю троицу и стремительно понесла над городом.
Вот уже внизу показался Юго-Запад - длинный ряд высотных домов, некоторые из которых, разрастаясь, занимали по целому кварталу. Горки-9 ребята вычислили по бетонному забору, возле которого у шлагбаума толпились машины с правительственными номерами. Внутрь президентской резиденции никого не пускали. Крупные чиновники, министры, политики рвались за шлагбаум, показывали удостоверения, грозились и кричали. На их лицах был ужас и испуг людей, которые недавно были почти всесильны, а теперь оказались вдруг за воротами судьбы, абсолютно никому не нужные и всё ещё не до конца поверившие в своё крушение.
С другой стороны ворот стояла сомкнутая цепь охранников, а в стороне у пулемета лежали двое, очевидно, имея приказ открывать огонь по всякому, кто прорвётся.
Не задерживаясь, друзья пронеслись над забором и опустились на грунтовую дорожку у двухэтажного президентского особняка.
- Давайте включим ловушку прямо здесь! - предложил Паша.
- Слишком далеко. Сквозь бункер может не сработать. Нужно подобраться поближе, - прошептал Гений. - Проникаем внутрь, только тихо! Маменька, веди себя тихо, без фокусов!
У лестницы стояли двое охранников и тревожно поглядывали на часы. Видимо, оба боялись, что не успеют укрыться в бункере, когда будет отдан сигнал о пуске ракет. Внезапно один охранник случайно взглянул на грунтовую дорожку и челюсть у него медленно стала отвисать: по дорожке, уверенно шагая, шла одинокая ступня. Это Паша нечаянно наступил в лужу и смыл со ступни защитную пленку.
Ступня пересекла дорожку и затопала вверх по лестнице, направляясь ко входу в резиденцию. Первой мыслью охранника было закричать в рацию, поднять тревогу, дать очередь из пистолета-пулемёта, но он вдруг спохватился, что его самого могут пристрелить, причем пристрелить свои же, так как нервы у всех напряжены до предела. Начальник охраны был человек суровый, и ему точно не понравятся впечатлительные охранники, которым мерещатся одиноко шагающие ступни и которые без особого повода открывают огонь у самой резиденции.
- Ты ничего не видел? - на всякий случай спросил охранник у своего напарника.
- Нет, ничего, а в чем дело? - напрягся тот.
- Ни в чем. Я просто так спросил.
Он закрыл глаза, а когда открыл их, то ступня уже исчезла. Охранник облегченно вздохнул и не обратил внимания на то, что дверь резиденции чуть приоткрылась и сразу после этого закрылась.
Следующая пара охранников стояла у лифта.
- Что будем делать с этими? Они точно услышат, если мы вызовем лифт. Может, Маменьку попросить разобраться? - шепнул Паша, державший в охапке ловушку.
- Спрячь лучше свою ступню! Охранниками я сам займусь! - посоветовал Егор.
Гений прокрался к лифту и нажал на кнопку вызова.Услышав звук в шахте лифта, охранники забеспокоились.
- Почему сработала система? Ты получал подтверждение? - крикнул один.
- Может, из бункера вызвали? - спросил другой.
- Да нет, датчик у нас горит. Что-то тут не так! Вызывай тревожную группу!
Охранник потянулся было к кнопке тревоги на стене, но внезапно раздалось шипение - и он застыл, покрытый белой изморозью, как ледяная статуя. Его рука так и не дотянулась до кнопки. Второй охранник замер, а потом рука его потянулась к кобуре. Возможно, он успел бы выстрелить, но тут в дело вмешалась заботливая Маменька. Пистолет вдруг вырвался у офицера из рук и завис в воздухе. Пока охранник старался его поймать, на голову ему опустилась кадка с веерной пальмой, и он замер на полу.
- Хорошо поработала, Маменька! - одобрил Гений, и они втроем зашли в подошедший лифт. Кабина тронулась и стала опускаться вниз.
- Как-то всё слишком легко, - задумчиво сказал Паша. - Ни тебе видеокамер, ни дополнительных систем. Справился с охранниками и поезжай себе, как в обычном доме.
- Действительно странно! - согласился Егор.
Внезапно движение лифта замедлилось, и он остановился посреди шахты. На его боковой панели замигала красная лампочка, и зажглась надпись: "Для продолжения движения вставьте ключ доступа."
- Ну вот, накаркали! И что мы теперь будем делать? - возмущенно спросила Катя.
- Не знаю, - признался Егор.
- И ключа у тебя нет?
- Откуда? Видишь, здесь даже замочной скважины нет, куда его вставлять. Значит, это не обычный ключ, а электронный, вроде автомобильной пищалки.
- А если нам попытаться разжать дверцы и вылезти?
- Ты с ума сошел! Дверцы бронированные, а под нами метров сорок отвесной шахты. Кажется, мы здесь надолго застряли, - вздохнул Гений.
* * *
Аттила прошелся по бункеру быстрой порывистой походкой, столь непривычной прежде для старого и рыхлого тела президента. Затем он круто повернулся на каблуках и, наклонившись к ребятам так близко, что они услышали его хриплое дыхание, произнёс:
- Когда-то я не задумываясь велел бы разорвать вас конями, сбросить со стены или поднять на копья! Но сейчас я не стану этого делать. Я отсрочу вашу казнь, жалкие червяки, и вы узрите, как земля вновь содрогнется под моей железной поступью и все воскликнут: "Это вернулся Аттила! Бич Божий!" Теперь я не жалею, что старый лекарь тогда дал мне яд и мне пришлось томиться в кувшине. Я растратил бы свою ненависть впустую. Тогда я не умел бы завоевать весь мира, а теперь смогу! Какое могучее оружие, какие железные армии - и все они будут подвластны мне!
Аттила стиснул кулаки и потряс ими, обращаясь к небесам, которые находились где-то там, далеко, за сотней метров грунта и песка. В этот миг Аттила показался Дон-Жуану безумцем.
- Еще при жизни я вызывал у всех ненависть и страх. Меня не любили, но боялись, смертельно боялись, даже собаки и лошади, которых я никогда раньше не видел. Меня не боялся лишь мой вороной жеребец, бешеный, огромный и злой. Этот жеребец был мне под стать. В стойле он искалечил двух рабов-конюхов, а в бою бил копытами и грыз коней и всадников, всех, кто попадался нам на пути. На Каталаунских полях в Галлии нас разбили. Мои галлы бились как львы, но союзники струсили и обнажили фланги. Позднее я люто расчитался с ними. Сжег их города, а их вожди, клянусь, они пожалели, что не погибли в бою. Победители не преследовали нас, они боялись меня даже разбитым. Я собрал войска и встал лагерем у Дуная. Весной ко мне должно было прибыть подкрепление из степей, и земля вновь задрожала бы под моими ратями. И тут почти перед самым триумфом, перед неминуемой победой я был изменнически отравлен, а моя душа помещена в этот проклятый кувшин. Долгие века длилось моё заточение, и ненависть моя все возростала. Я знал, что идут века, чередуются поколения, меняется сама жизнь, а я все лежу на речном дне, прикрытый тяжелыми плитами, потерявший всё, кроме моей ненависти. Но вот пробил час, мой могильник был разграблен, вы разбили кувшин и настал час мне рассчитаться со всеми! Руины, кровь... Всё это не пугает меня! Пусть погибнут потомки тех, кто когда-то враждовал со мной, и на их трупах, на сожженых городах я воздвигну свою власть, которая будет безграничной.
- А если победит не Россия, а какое-нибудь другое государство? - спросил Дон-Жуан.
- Для меня это неважно. Неужели ты думаешь, я испытываю привязанность к этой стране или к этому немощному телу? - Аттила поднял руку, разглядывая ее словно нечто чуждое и постороннее себе. - Мне без разницы, кто победит. Когда наступит час, я переселюсь в другое тело - тело президента той страны, который выиграет войну. Или я буду странствовать из тела в тело и наслаждаться азартом битвы. Я еще не решил, как я поступлю.
Внезапно стоящий на столе телефон издал короткую трель. Аттила повернулся к нему, видно, вспоминая что это и зачем он нужен. Потом снял трубку и заговорил уже другим голосом - старым голосом порабощенного им президента.
- Кто? Министр обороны? Хорошо, соедините... Да, слушаю... Нет, я не отменил свой приказ. Ровно за десять минут до истечения срока ультиматума начинайте массовый пуск ракет по заданным целям... Одновременно дайте войскам приказ переходить государственную границу. Что? Согласование с думой и кабинетом министров? Плевать я хотел на согласование! Понимаю ли я, что начнется мировая война? Отлично понимаю. По-вашему ракеты строились для того, чтобы ржаветь в шахтах? Вы генерал или кто? Предупреждаю, если вы не выполните приказ, пожалеете, что родились на свет. Вы и так жалеете, но выполните? Отлично, я знал, что вы надежный человек.
Аттила положил трубку и посмотрел на часы.
- Что за дурацкое изобретение этти ваши стрелки! Прежде мы определяли время по солнцу, а расстояние считали днями в седле, - сказал он.
Федор взглянул на циферблат его часов и увидел, что уже без двадцати шесть. Сейчас весь мир находится в напряжении, а пальцы всех военных замерли на пусковых кнопках. Еще немного и будет поздно. Не станет ни самого Федора, ни его брата Егора, ни их родителей - сотни миллионов людей превратятся в прах и пепел и лишь дома с выжжеными окнами будут напоминать о времени, когда на Земле обитали люди.
И Федор решил рискнуть. Когда ничего другого не остается, риск становится единственным выходом. Он подпрыгнул и выбросил в прыжке ногу, метя президенту в подбородок. Если бы удалось отправить президента в нокаут, кто знает, вдруг у них появился бы хоть маленький шанс?
За мгновение до того, как нога Федора врезалась в цель, Аттила резко поднял голову, и в тот же миг Федора отшвырнула назад незримая сила.
- Болван! - усмехнулся Аттила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
- Ну и дела! Интересно, как он действует? Ага, должно быть, он покрывает скафандр особой пленкой, которая, не задерживая, пропускает световое излучение. А ну поворотись-ка, сынку! - весело процитировал он Тараса Бульбу и стал обрабатывать из баллончика Катю, пока девушка совсем не исчезла.
Катя подбежала к зеркалу и не увидела в нем ничего, кроме стены и мебели! Ей стало даже немного жутко.
- Неужели дезодорант-невидимка существует уже давно, а об этом никто не знает? - спросила она.
- В этом институте работают настоящие ученые, - с гордостью сказал Егор. Они не гонятся за славой: для них главное наука. Они поклялись не разглашать ничего из того, что ими открыто и держат своё слово. Представляешь, что бы было, если бы стало известно о мгновенном замораживателе или баллончике-невидимке! Как бы это облегчило работу спецслужб, шпионов, воров! Например, сбрызнулся из баллончика и украл секретную карту или прицепил к поезду дополнительный вагон с наркотиками, обрызгал его и шмыг через границу! Даже и прятаться ни от кого не надо.
После того, как и Егор стал невидимым, ребята, захватив с собой запасной баллончик и замораживающий пульверизатор, вышли во двор. В арке, опасливо озираясь, стоял Паша. Их он, разумеется, не видел. Вид у Паши был унылый, а в руке он держал тарелочку с икрой, прихваченную всё из того же "Метрополя" и черпал в ней хоть какое-то утешение.
Егор не удержался от искушения и, подойдя к Паше, похлопал его по плечу. Паша, на котором тоже был скафандр с усиливающими пневмомышцами, выронил тарелочку и от ужаса взвился над землей метра на четыре.
- Маменька, сматываемся! Нас засекли! - завопил он.
- Маменька, стой! Это мы! - крикнула Катя.
- Кто мы? - опасливо поинтересовался Паша, замирая в воздухе.
- Да мы: Катя и Егор. Свои!
- А почему я вас не вижу? Или вы тоже стали привидениями?
- Мы теперь временно невидимки. Нашли тут один препаратик, - уточнил Егор.
- Ну тогда ладно, если не обманываете, я, пожалуй, вернусь. Маменька, поставь меня на ноги! - попросил Паша, приближаясь к друзьям и едва не налетая на них.
- Ты узнал, где Аттила? И где Дон-Жуан с Федором? - нетерпеливо спросила Катя.
Паша опасливо покосился в сторону, откуда доносился голос. Ему было непривычно разговаривать с пустотой. Впрочем желание похвастать быстро излечило его от робости.
- Ага, узнал, - затараторил он. - Это всё Маменька! Поймала возле Исторического музея того сутулого майора, что арестовывал вас в первый раз. Тот как меня увидел, стал орать и за пистолет хвататься, но Маменька подняла его метров на триста над землей и сделала вид, что роняет. Он перепугался и всё нам рассказал. Рассказал, что президент в Горках-9 и как туда добраться. Туда же, он сказал, повезли и Дон-Жуана с Федором.
- А что вы потом сделали с этим майором? Он нас не заложит? - спросила Катя.
- Едва ли, - хихикнул Паша. - Маменька забросила его в Египет на островок среди болота с крокодилами. Едва ли он скоро оттуда выплывет, да и с африканскими языками у него, судя по всему, неважно.
- Тогда полетели в Горки-9! У нас остался всего час! Зови Маменьку! - Егор порывисто рванулся с места.
- А чего её звать? Она и так здесь. Маменька, полетели! - велел Паша. Судя по голосу, он всё больше и больше вживался в роль деспота - любимого маменькиного сынка.
Бросив дразнить воробьев неуловимой хлебной коркой, ускользавшей у них из-под самых клювов, полтергейстиха подхватила всю троицу и стремительно понесла над городом.
Вот уже внизу показался Юго-Запад - длинный ряд высотных домов, некоторые из которых, разрастаясь, занимали по целому кварталу. Горки-9 ребята вычислили по бетонному забору, возле которого у шлагбаума толпились машины с правительственными номерами. Внутрь президентской резиденции никого не пускали. Крупные чиновники, министры, политики рвались за шлагбаум, показывали удостоверения, грозились и кричали. На их лицах был ужас и испуг людей, которые недавно были почти всесильны, а теперь оказались вдруг за воротами судьбы, абсолютно никому не нужные и всё ещё не до конца поверившие в своё крушение.
С другой стороны ворот стояла сомкнутая цепь охранников, а в стороне у пулемета лежали двое, очевидно, имея приказ открывать огонь по всякому, кто прорвётся.
Не задерживаясь, друзья пронеслись над забором и опустились на грунтовую дорожку у двухэтажного президентского особняка.
- Давайте включим ловушку прямо здесь! - предложил Паша.
- Слишком далеко. Сквозь бункер может не сработать. Нужно подобраться поближе, - прошептал Гений. - Проникаем внутрь, только тихо! Маменька, веди себя тихо, без фокусов!
У лестницы стояли двое охранников и тревожно поглядывали на часы. Видимо, оба боялись, что не успеют укрыться в бункере, когда будет отдан сигнал о пуске ракет. Внезапно один охранник случайно взглянул на грунтовую дорожку и челюсть у него медленно стала отвисать: по дорожке, уверенно шагая, шла одинокая ступня. Это Паша нечаянно наступил в лужу и смыл со ступни защитную пленку.
Ступня пересекла дорожку и затопала вверх по лестнице, направляясь ко входу в резиденцию. Первой мыслью охранника было закричать в рацию, поднять тревогу, дать очередь из пистолета-пулемёта, но он вдруг спохватился, что его самого могут пристрелить, причем пристрелить свои же, так как нервы у всех напряжены до предела. Начальник охраны был человек суровый, и ему точно не понравятся впечатлительные охранники, которым мерещатся одиноко шагающие ступни и которые без особого повода открывают огонь у самой резиденции.
- Ты ничего не видел? - на всякий случай спросил охранник у своего напарника.
- Нет, ничего, а в чем дело? - напрягся тот.
- Ни в чем. Я просто так спросил.
Он закрыл глаза, а когда открыл их, то ступня уже исчезла. Охранник облегченно вздохнул и не обратил внимания на то, что дверь резиденции чуть приоткрылась и сразу после этого закрылась.
Следующая пара охранников стояла у лифта.
- Что будем делать с этими? Они точно услышат, если мы вызовем лифт. Может, Маменьку попросить разобраться? - шепнул Паша, державший в охапке ловушку.
- Спрячь лучше свою ступню! Охранниками я сам займусь! - посоветовал Егор.
Гений прокрался к лифту и нажал на кнопку вызова.Услышав звук в шахте лифта, охранники забеспокоились.
- Почему сработала система? Ты получал подтверждение? - крикнул один.
- Может, из бункера вызвали? - спросил другой.
- Да нет, датчик у нас горит. Что-то тут не так! Вызывай тревожную группу!
Охранник потянулся было к кнопке тревоги на стене, но внезапно раздалось шипение - и он застыл, покрытый белой изморозью, как ледяная статуя. Его рука так и не дотянулась до кнопки. Второй охранник замер, а потом рука его потянулась к кобуре. Возможно, он успел бы выстрелить, но тут в дело вмешалась заботливая Маменька. Пистолет вдруг вырвался у офицера из рук и завис в воздухе. Пока охранник старался его поймать, на голову ему опустилась кадка с веерной пальмой, и он замер на полу.
- Хорошо поработала, Маменька! - одобрил Гений, и они втроем зашли в подошедший лифт. Кабина тронулась и стала опускаться вниз.
- Как-то всё слишком легко, - задумчиво сказал Паша. - Ни тебе видеокамер, ни дополнительных систем. Справился с охранниками и поезжай себе, как в обычном доме.
- Действительно странно! - согласился Егор.
Внезапно движение лифта замедлилось, и он остановился посреди шахты. На его боковой панели замигала красная лампочка, и зажглась надпись: "Для продолжения движения вставьте ключ доступа."
- Ну вот, накаркали! И что мы теперь будем делать? - возмущенно спросила Катя.
- Не знаю, - признался Егор.
- И ключа у тебя нет?
- Откуда? Видишь, здесь даже замочной скважины нет, куда его вставлять. Значит, это не обычный ключ, а электронный, вроде автомобильной пищалки.
- А если нам попытаться разжать дверцы и вылезти?
- Ты с ума сошел! Дверцы бронированные, а под нами метров сорок отвесной шахты. Кажется, мы здесь надолго застряли, - вздохнул Гений.
* * *
Аттила прошелся по бункеру быстрой порывистой походкой, столь непривычной прежде для старого и рыхлого тела президента. Затем он круто повернулся на каблуках и, наклонившись к ребятам так близко, что они услышали его хриплое дыхание, произнёс:
- Когда-то я не задумываясь велел бы разорвать вас конями, сбросить со стены или поднять на копья! Но сейчас я не стану этого делать. Я отсрочу вашу казнь, жалкие червяки, и вы узрите, как земля вновь содрогнется под моей железной поступью и все воскликнут: "Это вернулся Аттила! Бич Божий!" Теперь я не жалею, что старый лекарь тогда дал мне яд и мне пришлось томиться в кувшине. Я растратил бы свою ненависть впустую. Тогда я не умел бы завоевать весь мира, а теперь смогу! Какое могучее оружие, какие железные армии - и все они будут подвластны мне!
Аттила стиснул кулаки и потряс ими, обращаясь к небесам, которые находились где-то там, далеко, за сотней метров грунта и песка. В этот миг Аттила показался Дон-Жуану безумцем.
- Еще при жизни я вызывал у всех ненависть и страх. Меня не любили, но боялись, смертельно боялись, даже собаки и лошади, которых я никогда раньше не видел. Меня не боялся лишь мой вороной жеребец, бешеный, огромный и злой. Этот жеребец был мне под стать. В стойле он искалечил двух рабов-конюхов, а в бою бил копытами и грыз коней и всадников, всех, кто попадался нам на пути. На Каталаунских полях в Галлии нас разбили. Мои галлы бились как львы, но союзники струсили и обнажили фланги. Позднее я люто расчитался с ними. Сжег их города, а их вожди, клянусь, они пожалели, что не погибли в бою. Победители не преследовали нас, они боялись меня даже разбитым. Я собрал войска и встал лагерем у Дуная. Весной ко мне должно было прибыть подкрепление из степей, и земля вновь задрожала бы под моими ратями. И тут почти перед самым триумфом, перед неминуемой победой я был изменнически отравлен, а моя душа помещена в этот проклятый кувшин. Долгие века длилось моё заточение, и ненависть моя все возростала. Я знал, что идут века, чередуются поколения, меняется сама жизнь, а я все лежу на речном дне, прикрытый тяжелыми плитами, потерявший всё, кроме моей ненависти. Но вот пробил час, мой могильник был разграблен, вы разбили кувшин и настал час мне рассчитаться со всеми! Руины, кровь... Всё это не пугает меня! Пусть погибнут потомки тех, кто когда-то враждовал со мной, и на их трупах, на сожженых городах я воздвигну свою власть, которая будет безграничной.
- А если победит не Россия, а какое-нибудь другое государство? - спросил Дон-Жуан.
- Для меня это неважно. Неужели ты думаешь, я испытываю привязанность к этой стране или к этому немощному телу? - Аттила поднял руку, разглядывая ее словно нечто чуждое и постороннее себе. - Мне без разницы, кто победит. Когда наступит час, я переселюсь в другое тело - тело президента той страны, который выиграет войну. Или я буду странствовать из тела в тело и наслаждаться азартом битвы. Я еще не решил, как я поступлю.
Внезапно стоящий на столе телефон издал короткую трель. Аттила повернулся к нему, видно, вспоминая что это и зачем он нужен. Потом снял трубку и заговорил уже другим голосом - старым голосом порабощенного им президента.
- Кто? Министр обороны? Хорошо, соедините... Да, слушаю... Нет, я не отменил свой приказ. Ровно за десять минут до истечения срока ультиматума начинайте массовый пуск ракет по заданным целям... Одновременно дайте войскам приказ переходить государственную границу. Что? Согласование с думой и кабинетом министров? Плевать я хотел на согласование! Понимаю ли я, что начнется мировая война? Отлично понимаю. По-вашему ракеты строились для того, чтобы ржаветь в шахтах? Вы генерал или кто? Предупреждаю, если вы не выполните приказ, пожалеете, что родились на свет. Вы и так жалеете, но выполните? Отлично, я знал, что вы надежный человек.
Аттила положил трубку и посмотрел на часы.
- Что за дурацкое изобретение этти ваши стрелки! Прежде мы определяли время по солнцу, а расстояние считали днями в седле, - сказал он.
Федор взглянул на циферблат его часов и увидел, что уже без двадцати шесть. Сейчас весь мир находится в напряжении, а пальцы всех военных замерли на пусковых кнопках. Еще немного и будет поздно. Не станет ни самого Федора, ни его брата Егора, ни их родителей - сотни миллионов людей превратятся в прах и пепел и лишь дома с выжжеными окнами будут напоминать о времени, когда на Земле обитали люди.
И Федор решил рискнуть. Когда ничего другого не остается, риск становится единственным выходом. Он подпрыгнул и выбросил в прыжке ногу, метя президенту в подбородок. Если бы удалось отправить президента в нокаут, кто знает, вдруг у них появился бы хоть маленький шанс?
За мгновение до того, как нога Федора врезалась в цель, Аттила резко поднял голову, и в тот же миг Федора отшвырнула назад незримая сила.
- Болван! - усмехнулся Аттила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27