При помощи цветных карандашей и линейки текст заключался в рамку, а заканчивался игривой фразой: "Жду ответа, как соловей лета!"
Таких писем приходило огромное количество, и поскольку Пухляк был впервые удостоен столь лестного и приятного внимания, то старался ответить на каждое, не растеряв ни одной поклонницы и, наоборот, подогревая их интерес к своей особе.
Ввиду того что сам герой не мог связать на бумаге двух слов, однажды он явился к поэту Светику и рассказал ему о своих затруднениях.
- Нет ничего проще! - сказал Светик. - Я сочиню образец ответного письма, и тебе останется только переписывать. Не каждому ведь дано изящно и красиво изъясняться, - прибавил он не без самодовольства. - Приходи завтра.
Образец Пухляку понравился, однако его смутило количество слов, которые ему предстояло переписывать собственноручно. Когда Светик закончил чтение, Пухляк его искренне поблагодарил, но тут же попросил текст сократить, поскольку такую писанину (а у него насчитывалось более ста корреспонденток) просто физически не осилить.
Светик пожал плечами и вычеркнул несколько не самых удачных, по его мнению, абзацев.
Сокращённый вариант Пухляку понравился больше, но всё ещё был чересчур обременителен.
В конце концов, в результате долгих препирательств, письмо было сведено к нескольким абзацам. Оно начиналось словами: "О прекрасная невидимая Собеседница!", а заканчивалось надрывным воплем: "Вы вселили в меня надежду и заставили биться сердце, очерствевшее в жестоких испытаниях! Благодарю Вас! О, благодарю..."
Немного ошарашенный таким стилем, Пухляк всё же от души поблагодарил автора и собрался уходить. Но Светик неожиданно предъявил ему условие:
- Вот что, братец, погоди. Я постарался, так уж и ты будь любезен, выполни мою просьбу.
Пухляк нехотя вернулся; он уже раньше подумал, что даром ничего не делается и Светик обязательно потребует от него какую-нибудь услугу.
- Видишь ли, братец... - начал развивать свою мысль Светик. - Дело в том, что нас, поэтов, не очень-то жалует читатель. Для того чтобы получить широкую известность, нужно буквально в лепешку расшибиться...
- Зачем же в лепешку, - возразил Пухляк. - Тебя все и так знают.
- Ах, да кто меня знает! Знают только здесь, в этом захудалом городишке. А попробуй-ка заставь кого-нибудь, допустим, в Центральной директории взять с полки книжку никому не известного поэта Светика, когда рядом стоит роскошно изданный том стихов знаменитого Пегасика! В то время когда мои стихи ничуть, ничуть не хуже! Ты согласен?
Пухляк поспешно закивал головой, хотя стихов никогда не читал, а о Пегасике слышал впервые. Он силился понять, чего именно может потребовать от него Светик.
- Так вот, не затруднит ли тебя, дорогой друг, дополнительно вкладывать в каждый конверт листок с моими стихами? Понимаешь, если мои стихи будут под рукой у столь огромного количества романтически настроенных читательниц, появится хороший шанс утереть нос этому зазнавшемуся Пегасику.
Уяснив, что делать ему, в сущности, ничего не придётся, Пухляк легко согласился вкладывать в письма стихотворения Светика. Тем более, рассудил он, что увлечение поэзией пойдет только на пользу его собственному образу.
И Пухляк принялся за работу.
Старательно, высунув язык, он выводил на бумаге текст, начинавшийся словами: "О прекрасная невидимая Собеседница!" - а затем вкладывал письмо вместе со стихотворением Светика в конверт.
Помимо краткости текст письма был удобен ещё и тем, что в нём не указывалось имя адресата, и это гарантировало от неизбежной путаницы с именами поклонниц. Имя и адрес он писал уже на конверте, каждый из которых аккуратно облизывал и приглаживал. (Эти облизывания не прошли даром: язык у него однажды распух от клея, и Пухляк не спустился к обеду, впервые в жизни лишившись аппетита. Осмотрев язык, доктор Глюк строго-настрого запретил ему лизать клей, посоветовав употреблять для этой цели кисточку и стакан с водой.)
В описываемое время Пухляк работал уже над вторым кругом корреспонденции, и к этой теме мы вернёмся, но несколько позднее.
Под шелест бумаги и конвертов, доносившийся из-за стенки, Карлуша заснул. Ему приснилось, что Студент придумал воздушный шар, изготовленный из бумаги. Такой огромный заклеенный почтовый конверт с адресом и печатью. И адрес кажется Карлуше знакомым: "Зелёная горка, Ясноглазке".
Вот гигантский конверт надулся, поднялся в воздух, и гномы полезли в привязанную к нему корзину. Один только Карлуша не успевает и хватается за болтающуюся из корзины верёвку. Под ним оказываются санки, и верёвка тянет его за воздушным шаром.
Шар-конверт с трудом летит, вернее, тащится по ветру и теряет пассажиров. Наконец он окончательно рассыпается маленькими конвертами и листочками писем, а Карлуша отпускает верёвку и продолжает скользить вперед. Он понимает, что скоро попадёт в Зелёную горку и увидит Ясноглазку, с которой когда-то подружился, но так и не написал ей письмо, хотя обещал.
Вот и её дом, не дом, а дворец, весь ледяной. Ясноглазка встречает его на пороге, зовёт в дом, но Карлуша отмахивается: "Сейчас, сейчас, ещё чуточку посплю..." Откуда-то появляется доктор Глюк и говорит сердито: "Видали? Он спит! Натворил делов, а теперь спит!"
Он хорошенько встряхивает Карлушу, пружины кровати взвизгивают, и тот просыпается.
Никакого дворца и Ясноглазки. Над кроватью стоит Глюк, позади ещё несколько любопытных.
- ...Когда все работали, он спал! Посуду не вымыл! Котёл испортил!.. И опять спит! Ну что с таким лодырем и вредителем прикажете делать?..
Карлуша вскочил с кровати и принялся тереть глаза.
- Сами вы все... - огрызнулся он и выбежал из комнаты.
На следующий день, после короткой оттепели, на снегу образовался наст. Это всех обрадовало, потому что теперь можно было подготовить на Мутной реке место для новогоднего праздника - залить каток прямо на поверхности снежной корки. Такой метод для жителей Песочного города был не в новинку, поэтому за дело взялись дружно и уверенно. Карлуша тоже хотел пойти, но вспомнил о своей обиде и вместо того, чтобы трудиться вместе со всеми, целый день катался на санках с гор.
Вернувшись домой голодный и усталый, он принялся искать в столовой свою порцию обеда, которую всегда оставляли опоздавшему. Но всё уже было вымыто и прибрано, запаянный котел с остывшей водой стоял на плите.
Карлуша взял хлеба отправился к себе в комнату, съел и заснул как убитый.
За ужином Глюк поинтересовался:
- А где у нас Карлуша пропадает? Я и за обедом его не видел.
- Он весь день на санках катался, а теперь спит, - сообщил Пухляк.
- Ну тогда пусть спит, - сказал Глюк. - Вы его не будите. Я вчера на него наорал сгоряча, вот он, наверное, и рассердился.
- На сердитых воду возят, - заметил Шестерёнка.
- Нет, нет, вы его не обижайте, - заступился Глюк. - Он хороший, только со странностями. Обед ему оставить не забыли?
- Не забыли, - сказал дежурный по кухне Зануда. - Я ему хорошую порцию оставил.
- Погоди, погоди, - встревожился Шестерёнка. - Получается, что это я его обед стрескал. Я в мастерской задержался, а потом увидел на столе обед и съел... Я ведь подумал, что это для меня оставили.
Все забеспокоились, что Карлуша остался без обеда, но Пухляк сказал, что волноваться тут совершенно нечего, поскольку он сам видел, как Карлуша нёс в комнату хлеб.
- Ну тогда ничего, - успокоился Глюк. - Тогда пускай спит. Только вы ему ужин обязательно оставьте.
Карлуша открыл глаза глубокой ночью. Он выспался, настроение было паршивое, и он стал думать обо всех своих обидах - настоящих и выдуманных. А поскольку фантазия у него была очень богатая, выдуманных обид нагромоздилось такое количество, что его буквально прошибла слеза. И для того, чтобы страдания получили какое-то логическое завершение, он решил отомстить. Так, чтобы все почувствовали себя виноватыми.
Карлуша выдрал из тетради листок и написал:
Ухожу от вас навсегда. Если замёрзну в лесу и не вернусь, обо мне не беспокойтесь. Спасибо вам за всё.
Последние слова показались ему настолько многозначительными и пронзительными, что слёзы закапали из обоих глаз. Оставив записку на тумбочке, он влез в валенки, набросил на плечи полушубок, сгрёб в охапку лыжи и палки и, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился по лестнице.
Из-за соседней двери высунулся Пухляк. Он тоже спал днём и от этого теперь мучился бессонницей. Увидев, что Карлуша уходит куда-то с лыжами посреди ночи, Пухляк растворил дверь в его комнату и включил свет. От лёгкого дуновения записка слетела с тумбочки и упорхнула под кровать. Не заметив этого, Пухляк тихонько вышел и спустился вниз. В темноте скрипнула наружная дверь и послышались удаляющиеся шаги.
Пухляк включил свет, огляделся и увидел на столе ужин, оставленный для Карлуши. Недолго поколебавшись, он сел за стол и с удовольствием умял чужую порцию.
Затем он вернулся к себе в комнату и лёг на кровать. Приятное ощущение сытости заглушило тревогу, его снова стало клонить ко сну. По поводу увиденного он решил на всякий случай никому ничего не говорить.
Выбравшись на ощупь из дома, Карлуша пробрался в мастерскую Взломщика и Шестерёнки и залез в салон подсыхающей после покраски "Метелицы". От удушливого химического запаха голова у него слегка закружилась. Он лёг на заднее сиденье, прикрылся полушубком и свернулся калачиком.
И снова ему привиделся сон, но на этот раз не столько удивительный, сколько тревожный и страшный.
Он увидел Ослика, который смотрел на него и силился что-то сказать.
- Ослик! - одновременно обрадовался и испугался Карлуша. - Ах, как давно мы не виделись! Прости, что я так долго о тебе не вспоминал...
Тут он увидел, что вокруг зияет чёрное космическое пространство - они находятся на внешней, безжизненной оболочке Луны. На Ослике не было космического скафандра, и Карлуше сделалось за него страшно.
- Ослик! - закричал Карлуша. - Почему ты здесь? Что случилось?
Вместо ответа Ослик опустился на четвереньки и жалобно проблеял:
- Помоги-и-и-те!.. Спаси-и-и-те!..
Карлуша бросился к другу, но в этот момент поверхность Луны треснула, раскололась надвое, и между ними с ужасным грохотом разверзлась и стала шириться пропасть. Всё посыпалось, из расщелины ударила струя дыма, похожего на облако белого порошка. Ослика не стало видно, вся Луна затряслась, заходила ходуном и начала разваливаться на куски. Карлуша взмахнул руками и полетел в пустоту...
Глава вторая
Как Карлушу хотели высадить в снег, но пожалели и оставили.
Как изобретатель Тормашкин потерял голос.
Творческие мучения писателя Баяна.
Карлуша выясняет, что кое-кто состоит с ним в переписке
Сани тряхнуло на пригорке, и Карлуша с криком "ой!" скатился на пол. Когда он медленно поднялся и выглянул из-за спинки переднего сиденья, его взору открылась удивительная картина: навстречу стремительно летела сверкающая на солнце снежная равнина, а из водительской кабины на него в упор, широко раскрыв глаза, смотрели Взломщик и Шестерёнка.
Едва не зарулив в овраг, Взломщик заглушил двигатель и тоном, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался:
- Послушай, Шестерёнка, тебе не кажется, что к нам сюда забрался шпион?
- Да, смотри, сидит какой-то...
- А ты его, случайно, не знаешь?
- Нет... впервые вижу такого. Наверное, какой-нибудь вредитель. Надаём ему сейчас по шее, посадим в снег да и поедем дальше.
- Правильно, - согласился Взломщик, - нечего ему здесь делать. А ну давай его за руки, за ноги...
Карлуша, тревожно переводивший взгляд с одного на другого, в испуге завопил:
- Стойте! Не надо в снег! Я не шпион, я не вредитель! Я - Карлуша!..
- Ах, так ведь это же Карлуша! - будто только что признал его Шестерёнка. - Та самая выдающаяся личность! Позвольте автограф. Распишитесь, не сочтите за труд. Во-он там, на снегу, подальше, за тем пригорком, будьте любезны.
- Да, теперь я тоже его узнал, - сказал Взломщик. - Надо эту личность развернуть обратно, в Песочный город. Только ведь мы уже проехали больше половины дороги... И когда он только успел спрятаться!
- Братцы! - воскликнул Карлуша со всей искренностью. - Честное слово, я не хотел прятаться! То есть я даже не знал, что вы куда-нибудь поедете, я только спрятаться хотел... то есть...
Увидев, что Карлуша не врет, а только путается, Взломщик и Шестерёнка решили оставить его в покое. "Метелица" рванула с места, и в дороге постепенно прояснилось следующее.
Ранним утром, когда все спали, в коридоре задребезжали настойчивые звонки, и заспанный Взломщик поплёлся к телефону.
- Вас беспокоит писатель Баян! - зазвучал в трубке мягкий, но настойчивый голос. - Писатель Баян. Помните, вы как-то были у нас в Парке?
- Да, да, конечно, рад вас слышать, дружище!
- Простите, что беспокою вас в столь ранний час, но у нас произошло чепе!
- Что произошло?
- Че-пе! Чрезвычайное происшествие! Срочно необходима ваша помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Таких писем приходило огромное количество, и поскольку Пухляк был впервые удостоен столь лестного и приятного внимания, то старался ответить на каждое, не растеряв ни одной поклонницы и, наоборот, подогревая их интерес к своей особе.
Ввиду того что сам герой не мог связать на бумаге двух слов, однажды он явился к поэту Светику и рассказал ему о своих затруднениях.
- Нет ничего проще! - сказал Светик. - Я сочиню образец ответного письма, и тебе останется только переписывать. Не каждому ведь дано изящно и красиво изъясняться, - прибавил он не без самодовольства. - Приходи завтра.
Образец Пухляку понравился, однако его смутило количество слов, которые ему предстояло переписывать собственноручно. Когда Светик закончил чтение, Пухляк его искренне поблагодарил, но тут же попросил текст сократить, поскольку такую писанину (а у него насчитывалось более ста корреспонденток) просто физически не осилить.
Светик пожал плечами и вычеркнул несколько не самых удачных, по его мнению, абзацев.
Сокращённый вариант Пухляку понравился больше, но всё ещё был чересчур обременителен.
В конце концов, в результате долгих препирательств, письмо было сведено к нескольким абзацам. Оно начиналось словами: "О прекрасная невидимая Собеседница!", а заканчивалось надрывным воплем: "Вы вселили в меня надежду и заставили биться сердце, очерствевшее в жестоких испытаниях! Благодарю Вас! О, благодарю..."
Немного ошарашенный таким стилем, Пухляк всё же от души поблагодарил автора и собрался уходить. Но Светик неожиданно предъявил ему условие:
- Вот что, братец, погоди. Я постарался, так уж и ты будь любезен, выполни мою просьбу.
Пухляк нехотя вернулся; он уже раньше подумал, что даром ничего не делается и Светик обязательно потребует от него какую-нибудь услугу.
- Видишь ли, братец... - начал развивать свою мысль Светик. - Дело в том, что нас, поэтов, не очень-то жалует читатель. Для того чтобы получить широкую известность, нужно буквально в лепешку расшибиться...
- Зачем же в лепешку, - возразил Пухляк. - Тебя все и так знают.
- Ах, да кто меня знает! Знают только здесь, в этом захудалом городишке. А попробуй-ка заставь кого-нибудь, допустим, в Центральной директории взять с полки книжку никому не известного поэта Светика, когда рядом стоит роскошно изданный том стихов знаменитого Пегасика! В то время когда мои стихи ничуть, ничуть не хуже! Ты согласен?
Пухляк поспешно закивал головой, хотя стихов никогда не читал, а о Пегасике слышал впервые. Он силился понять, чего именно может потребовать от него Светик.
- Так вот, не затруднит ли тебя, дорогой друг, дополнительно вкладывать в каждый конверт листок с моими стихами? Понимаешь, если мои стихи будут под рукой у столь огромного количества романтически настроенных читательниц, появится хороший шанс утереть нос этому зазнавшемуся Пегасику.
Уяснив, что делать ему, в сущности, ничего не придётся, Пухляк легко согласился вкладывать в письма стихотворения Светика. Тем более, рассудил он, что увлечение поэзией пойдет только на пользу его собственному образу.
И Пухляк принялся за работу.
Старательно, высунув язык, он выводил на бумаге текст, начинавшийся словами: "О прекрасная невидимая Собеседница!" - а затем вкладывал письмо вместе со стихотворением Светика в конверт.
Помимо краткости текст письма был удобен ещё и тем, что в нём не указывалось имя адресата, и это гарантировало от неизбежной путаницы с именами поклонниц. Имя и адрес он писал уже на конверте, каждый из которых аккуратно облизывал и приглаживал. (Эти облизывания не прошли даром: язык у него однажды распух от клея, и Пухляк не спустился к обеду, впервые в жизни лишившись аппетита. Осмотрев язык, доктор Глюк строго-настрого запретил ему лизать клей, посоветовав употреблять для этой цели кисточку и стакан с водой.)
В описываемое время Пухляк работал уже над вторым кругом корреспонденции, и к этой теме мы вернёмся, но несколько позднее.
Под шелест бумаги и конвертов, доносившийся из-за стенки, Карлуша заснул. Ему приснилось, что Студент придумал воздушный шар, изготовленный из бумаги. Такой огромный заклеенный почтовый конверт с адресом и печатью. И адрес кажется Карлуше знакомым: "Зелёная горка, Ясноглазке".
Вот гигантский конверт надулся, поднялся в воздух, и гномы полезли в привязанную к нему корзину. Один только Карлуша не успевает и хватается за болтающуюся из корзины верёвку. Под ним оказываются санки, и верёвка тянет его за воздушным шаром.
Шар-конверт с трудом летит, вернее, тащится по ветру и теряет пассажиров. Наконец он окончательно рассыпается маленькими конвертами и листочками писем, а Карлуша отпускает верёвку и продолжает скользить вперед. Он понимает, что скоро попадёт в Зелёную горку и увидит Ясноглазку, с которой когда-то подружился, но так и не написал ей письмо, хотя обещал.
Вот и её дом, не дом, а дворец, весь ледяной. Ясноглазка встречает его на пороге, зовёт в дом, но Карлуша отмахивается: "Сейчас, сейчас, ещё чуточку посплю..." Откуда-то появляется доктор Глюк и говорит сердито: "Видали? Он спит! Натворил делов, а теперь спит!"
Он хорошенько встряхивает Карлушу, пружины кровати взвизгивают, и тот просыпается.
Никакого дворца и Ясноглазки. Над кроватью стоит Глюк, позади ещё несколько любопытных.
- ...Когда все работали, он спал! Посуду не вымыл! Котёл испортил!.. И опять спит! Ну что с таким лодырем и вредителем прикажете делать?..
Карлуша вскочил с кровати и принялся тереть глаза.
- Сами вы все... - огрызнулся он и выбежал из комнаты.
На следующий день, после короткой оттепели, на снегу образовался наст. Это всех обрадовало, потому что теперь можно было подготовить на Мутной реке место для новогоднего праздника - залить каток прямо на поверхности снежной корки. Такой метод для жителей Песочного города был не в новинку, поэтому за дело взялись дружно и уверенно. Карлуша тоже хотел пойти, но вспомнил о своей обиде и вместо того, чтобы трудиться вместе со всеми, целый день катался на санках с гор.
Вернувшись домой голодный и усталый, он принялся искать в столовой свою порцию обеда, которую всегда оставляли опоздавшему. Но всё уже было вымыто и прибрано, запаянный котел с остывшей водой стоял на плите.
Карлуша взял хлеба отправился к себе в комнату, съел и заснул как убитый.
За ужином Глюк поинтересовался:
- А где у нас Карлуша пропадает? Я и за обедом его не видел.
- Он весь день на санках катался, а теперь спит, - сообщил Пухляк.
- Ну тогда пусть спит, - сказал Глюк. - Вы его не будите. Я вчера на него наорал сгоряча, вот он, наверное, и рассердился.
- На сердитых воду возят, - заметил Шестерёнка.
- Нет, нет, вы его не обижайте, - заступился Глюк. - Он хороший, только со странностями. Обед ему оставить не забыли?
- Не забыли, - сказал дежурный по кухне Зануда. - Я ему хорошую порцию оставил.
- Погоди, погоди, - встревожился Шестерёнка. - Получается, что это я его обед стрескал. Я в мастерской задержался, а потом увидел на столе обед и съел... Я ведь подумал, что это для меня оставили.
Все забеспокоились, что Карлуша остался без обеда, но Пухляк сказал, что волноваться тут совершенно нечего, поскольку он сам видел, как Карлуша нёс в комнату хлеб.
- Ну тогда ничего, - успокоился Глюк. - Тогда пускай спит. Только вы ему ужин обязательно оставьте.
Карлуша открыл глаза глубокой ночью. Он выспался, настроение было паршивое, и он стал думать обо всех своих обидах - настоящих и выдуманных. А поскольку фантазия у него была очень богатая, выдуманных обид нагромоздилось такое количество, что его буквально прошибла слеза. И для того, чтобы страдания получили какое-то логическое завершение, он решил отомстить. Так, чтобы все почувствовали себя виноватыми.
Карлуша выдрал из тетради листок и написал:
Ухожу от вас навсегда. Если замёрзну в лесу и не вернусь, обо мне не беспокойтесь. Спасибо вам за всё.
Последние слова показались ему настолько многозначительными и пронзительными, что слёзы закапали из обоих глаз. Оставив записку на тумбочке, он влез в валенки, набросил на плечи полушубок, сгрёб в охапку лыжи и палки и, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился по лестнице.
Из-за соседней двери высунулся Пухляк. Он тоже спал днём и от этого теперь мучился бессонницей. Увидев, что Карлуша уходит куда-то с лыжами посреди ночи, Пухляк растворил дверь в его комнату и включил свет. От лёгкого дуновения записка слетела с тумбочки и упорхнула под кровать. Не заметив этого, Пухляк тихонько вышел и спустился вниз. В темноте скрипнула наружная дверь и послышались удаляющиеся шаги.
Пухляк включил свет, огляделся и увидел на столе ужин, оставленный для Карлуши. Недолго поколебавшись, он сел за стол и с удовольствием умял чужую порцию.
Затем он вернулся к себе в комнату и лёг на кровать. Приятное ощущение сытости заглушило тревогу, его снова стало клонить ко сну. По поводу увиденного он решил на всякий случай никому ничего не говорить.
Выбравшись на ощупь из дома, Карлуша пробрался в мастерскую Взломщика и Шестерёнки и залез в салон подсыхающей после покраски "Метелицы". От удушливого химического запаха голова у него слегка закружилась. Он лёг на заднее сиденье, прикрылся полушубком и свернулся калачиком.
И снова ему привиделся сон, но на этот раз не столько удивительный, сколько тревожный и страшный.
Он увидел Ослика, который смотрел на него и силился что-то сказать.
- Ослик! - одновременно обрадовался и испугался Карлуша. - Ах, как давно мы не виделись! Прости, что я так долго о тебе не вспоминал...
Тут он увидел, что вокруг зияет чёрное космическое пространство - они находятся на внешней, безжизненной оболочке Луны. На Ослике не было космического скафандра, и Карлуше сделалось за него страшно.
- Ослик! - закричал Карлуша. - Почему ты здесь? Что случилось?
Вместо ответа Ослик опустился на четвереньки и жалобно проблеял:
- Помоги-и-и-те!.. Спаси-и-и-те!..
Карлуша бросился к другу, но в этот момент поверхность Луны треснула, раскололась надвое, и между ними с ужасным грохотом разверзлась и стала шириться пропасть. Всё посыпалось, из расщелины ударила струя дыма, похожего на облако белого порошка. Ослика не стало видно, вся Луна затряслась, заходила ходуном и начала разваливаться на куски. Карлуша взмахнул руками и полетел в пустоту...
Глава вторая
Как Карлушу хотели высадить в снег, но пожалели и оставили.
Как изобретатель Тормашкин потерял голос.
Творческие мучения писателя Баяна.
Карлуша выясняет, что кое-кто состоит с ним в переписке
Сани тряхнуло на пригорке, и Карлуша с криком "ой!" скатился на пол. Когда он медленно поднялся и выглянул из-за спинки переднего сиденья, его взору открылась удивительная картина: навстречу стремительно летела сверкающая на солнце снежная равнина, а из водительской кабины на него в упор, широко раскрыв глаза, смотрели Взломщик и Шестерёнка.
Едва не зарулив в овраг, Взломщик заглушил двигатель и тоном, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался:
- Послушай, Шестерёнка, тебе не кажется, что к нам сюда забрался шпион?
- Да, смотри, сидит какой-то...
- А ты его, случайно, не знаешь?
- Нет... впервые вижу такого. Наверное, какой-нибудь вредитель. Надаём ему сейчас по шее, посадим в снег да и поедем дальше.
- Правильно, - согласился Взломщик, - нечего ему здесь делать. А ну давай его за руки, за ноги...
Карлуша, тревожно переводивший взгляд с одного на другого, в испуге завопил:
- Стойте! Не надо в снег! Я не шпион, я не вредитель! Я - Карлуша!..
- Ах, так ведь это же Карлуша! - будто только что признал его Шестерёнка. - Та самая выдающаяся личность! Позвольте автограф. Распишитесь, не сочтите за труд. Во-он там, на снегу, подальше, за тем пригорком, будьте любезны.
- Да, теперь я тоже его узнал, - сказал Взломщик. - Надо эту личность развернуть обратно, в Песочный город. Только ведь мы уже проехали больше половины дороги... И когда он только успел спрятаться!
- Братцы! - воскликнул Карлуша со всей искренностью. - Честное слово, я не хотел прятаться! То есть я даже не знал, что вы куда-нибудь поедете, я только спрятаться хотел... то есть...
Увидев, что Карлуша не врет, а только путается, Взломщик и Шестерёнка решили оставить его в покое. "Метелица" рванула с места, и в дороге постепенно прояснилось следующее.
Ранним утром, когда все спали, в коридоре задребезжали настойчивые звонки, и заспанный Взломщик поплёлся к телефону.
- Вас беспокоит писатель Баян! - зазвучал в трубке мягкий, но настойчивый голос. - Писатель Баян. Помните, вы как-то были у нас в Парке?
- Да, да, конечно, рад вас слышать, дружище!
- Простите, что беспокою вас в столь ранний час, но у нас произошло чепе!
- Что произошло?
- Че-пе! Чрезвычайное происшествие! Срочно необходима ваша помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61