Кроме того, я — учитель Эллильсара. Какой урок он извлечет из подобного поведения? Наконец, зачем вам все это — только ради приключений? Право слово, игра не стоит свеч».
— Мне почему-то казалось, что мнение Короля не слишком вас беспокоит, — заметила госпожа Кэ-Фниру. — Что же касается остального… — мы еще продолжим с вами этот разговор. В другой раз.
«Как вам угодно». Моррел поклонился и продолжал спускаться по лестнице, зная, что сзади его провожает взглядом госпожа фаворитка. Что было в этом взгляде? — трудно разобрать. Да он и не собирался. Просто спускался вниз — забот хватало и без этой… дамы.
Во дворе уже дожидались Таллиб с Эллильсаром. Перед там, как сесть в седло, Моррел взмахнул пальцами, передавая что-то своему смуглокожему спутнику. Принц с удовольствием отметил, что уже различает два знака: «прав» и «подожди». Таллиб согласно кивнул.
Троица покинула двор башни и выехала в город.
Миновав городские ворота, Моррел направил коня по знакомому пути, к деревне. Эллильсар растерянно оглядывался по сторонам, не понимая, что же хочет показать ему учитель.
Огороды, огороды, огороды — с высохшими поникшими листьями, со вспотевшими, перемазанными в земле с ног до головы крестьянами, которые даже не поднимают взгляд, когда высокие господа проезжают мимо.
Засуха. Сушь.
Моррел достал пергамент и перо.
«Смотри на это хорошенько. Через несколько лет ты потребуешь у меня объяснений всему происходящему — вот почему сейчас тебе необходимо запомнить эту картину. И подумать над всем самому. Смотри».
— Но почему это происходит?
«Смотри. Это — Сушь. Именно так, с большой буквы. Крестьяне верят, что такая беда приходит раз в век, когда люди на земле перестают верить в Бога. Дьявол, чьи узы в этом случае слабеют, забирается на небо, чтобы напиться. Он находит Божественный родник и, припав к нему пересохшими губами, пьет; и родник мелеет, ибо жажда Дьявола неистребима. И дождь не проливается на землю, всю воду выпивает Дьявол. И это происходит до тех пор, пока люди опять не начинают верить в Бога. Иногда Сушь длится неделю, иногда затягивается на года».
— Вот ты и дал обьяснения, — заметил принц.
Моррел отрицательно покачал головой.
Работавший на одном из огородов парень внезапно вскинулся, секунду раздумывал, а потом побежал в их сторону, смешно размахивая руками.
— Простите, высокие господа, что задерживаю вас, но… — он смущенно посмотрел в лицо немого учителя, перевел взгляд на Таллиба. — Позапрошлой ночью вы изволили щедро заплатить за мою грошовую услугу. Я безмерно благодарен вам, только… Видит Бог, я предпочел бы вернуть вам тот мешочек, а получить вместо него такой же, наполненный медяками! Посудите сами, господин, что делать мне с червонным золотом? — ни продать, ни заплатить сборщикам налогов!
Таллиб нахмурился, но мелькание рук немого остановило резкие слова, готовые слететь с языка.
— Мой господин считает, что ты прав. Получи-ка, — порывшись, смуглокожий отыскал-таки худенький мешочек с медяками и швырнул смерду.
— Подождите, я мигом. Тотчас же верну вам золото, — сказал Юзен.
— Не стоит, — остановил его Таллиб. — Авось и оно когда-нибудь пригодится.
Не слушая благодарностей, высокие господа отправились дальше, а парень так и остался стоять в дорожной пыли, глядя на кожаный мешочек в своих ладонях. Теперь можно было не бояться Грабителей. Теперь…
Удивленная Шанна, присмотревшись, заметила, что по щекам сына текут слезы — самые настоящие слезы. А три всадника уже растаяли в сухом дрожащем воздухе, словно их и вовсе не было рядом с деревней. Может и не было?..
Часть вторая
Король и принц с учителем вернулись в башню почти одновременно. Наверное, именно поэтому госпожа Кэ-Фниру отложила разговор с Моррелом до лучших времен — да так все и оставила. Потому что Королю внезапно надоел Зенхард, он засобирался обратно, в столицу, и «предложил» своей фаворитке сопровождать его.
Эллильсар же наоборот, не хотел ехать в Кринангиз — не хотел и все тут. Впрочем, Король не слишком расстраивался по этому поводу. Он пожал плечами, оставил в башне половину своих телохранителей и уехал, распростившись с Готарком Насу-Эльгадом и повелев ему беречь сына, как… зеницу ока? что там! — значительно тщательнее, чем зеницу ока. А поскольку Глава матери Очистительницы был также одним из главных лиц в Зенхарде, заняться этим ему не составило труда.
Раздражало одно — все больше и больше времени наследник престола проводил с немым учителем, а разобраться в этом человеке Готарк Насу-Эльгад до сих пор не мог. Шпионы докладывали, что Таллиб и Моррел переговариваются только на языке жестов; даже с принцем они все чаще и чаще используют именно его, пренебрегая звуками. А при таких условиях — много ли поймешь?
Глава Инквизитии недовольно морщился и подумывал о том, не нанять ли себе учителей этой самой «безмолвной речи», но другие, более важные заботы, отвлекали внимание. В связи с Сушью, которая не желала прекращаться, участились случаи ереси; несколько раз вспыхивали бунты, восстания. Мать Очистительница очищала оступившихся, как могла, вытягивая из их бренных тел грехи вместе с признаниями в совершении оных.
Тяжелое время, куда уж тут до немого учителя. Да и, признаться, ничего крамольного за Моррелом замечено не было. Эллильсар же, если и изменялся, то только в положительную сторону.
Казалось бы, все в порядке, но Готарк Насу-Эльгад чувствовал: ничего не в порядке. Слишком уж нормально ведет себя странный немой, слишком уж порядочно: в порочных связях замечен не был, горячительными напитками не злоупотребляет, не сквернословит (эта статья донесений неизменно вызывала у Главы матери Очистительницы ироническую усмешку — хорошо шпионы!), даже в азартные игры не играет. «Впору думать, что это Ангел спустился с небес, дабы помочь нам в тяжкий час», — мрачно хмыкал Готарк Насу-Эльгад.
А тяжесть нынешних времен усугубилась еще и необычным изменением в королевском характере. Да, правитель и раньше не отличался добрым нравом, любил различные утехи, которые могли показаться излишне жестокими, но теперь… Беглых смердов, в последнее время появившихся в огромных количествах, Король мучил так, что заплечных дел мастера из самой Инкивизитии могли позавидовать. А дикие скачки по лесу за затравленными смердами, а сожженные деревни, которые осмелились взбунтоваться; а виселицы вдоль дороги?.. Нет, что-то было не в порядке в стране, что-то прогнило и теперь разваливалось на глазах, а всему виной, как ни крути, оставалась Сушь
— которую не побороть, от которой не отвернуться. В таких условиях Готарк Насу-Эльгад забыл о немом начисто, дел хватало по горло, дел неотложных; и с каждым днем этих дел становилось все больше и больше.
Страна жила в напряжении. И ладно, если бы месяц или два, но ведь уже несколько лет, на грани катастрофы, на грани срыва — и до сих пор держалась, невесть на чем! Мудрецы разводили руками: невероятно! Впрочем, век мудрецов нынче стал укорачиваться, — простые люди не любили их туманных и страшных предсказаний, а высокие господа имели предостаточно более насущных проблем, чем выслушивание чьих-то плохих предчувствий. Им вполне хватало своих.
Прошло шесть лет — срок немалый, особенно в нынешние смутные времена. Сушь изредка давала слабину, словно играла с людьми, — как кот с мышью. Летом жара опускалась на головы и огороды дурманящим туманом, зимой мороз пробирал до костей, так что не спасали ни очаги, ни вина, ни теплые одежды, ни толстые стены. Дуло изо всех щелей; холод, казалось, пробирался между отдельными кирпичиками и щекотал под платьем господ. Иногда Готарк Насу-Эльгад искренне удивлялся: как выживают в такие зимы крестьяне? Хотя, признаться, становилось их все меньше и меньше, часть перемерла с голоду да холоду, часть сбежала в леса, где и отыскала свою погибель; многих затравили Губители. Остальные же не торопились заводить детей, а от нежелательного прибавления в семействе избавлялись, как придется; так что уже несколько раз в реке под Зенхардом находили утопленных младенцев. Ни специальный указ, ни постоянные проверки Грабителей с Губителями не давали желаемого результата — кому ж нужен лишний рот в семье, в такие то времена?!
А потом случилось несчастье — Король, будучи на охоте и во хмелю, упал с коня и сломал себе обе ноги. Сам Готарк Насу-Эльгад с трудом представлял, как можно умудриться заработать такое приключение, но…
Прибыл гонец, запыханный и изнервничавшийся, с растрепанным взглядом — подал срочное письмо, из которого Глава Инквизитии мог убедиться: таки сломал.
Готарк Насу-Эльгад собрался и, вместе с принцем и свитой, направился к столице, проведать больного правителя.
x x x
— А ведь когда-то в этой деревне было полным-полно народу, — лениво заметил Анвальд. Изарк кивнул.
Мимо них тянулись мертвые дома, заброшенные огороды… Бродячие псы предпочитали покинуть тень дырявого забора и убраться подальше от людей. Впрочем, как только всадники проезжали мимо, собаки с эдакой разморенной ленцой возвращались на свои места у бывших разговорных бревен, позевывали, демонстрируя алые языки и желтоватые зубы, и провожали взглядами процессию. Теперь они были здесь хозяевами — они, а не уставшие потеющие люди на тощих конях.
«Время — самый страшный судия, — подумал Готарк Насу-Эльгад. — Его приговора не избежать, его добродетель неподкупна, рано или поздно, так или иначе, оно добирается до нас. Кто знает, может быть, настанет день, когда проходящие мимо смерды, будут смотреть на башню и говорить то же самое, что говорит сейчас Анвальд, а одичавшие куры станут рыться в цветнике у кухни, отыскивая затерявшиеся клубни тюльпанов? Если даже и так, надеюсь, я не доживу до этого».
Тем не менее, перемены грозили стране — полувымершая деревня была еще одним подтверждением грядущих катастроф. Каким-то немыслимым образом Королю удавалось поддерживать страну, не давая ей развалиться на отдельные враждующие куски, но теперь, после травмы… Сможет ли молодой Эллильсар заменить правителя?
Готарк Насу-Эльгад невольно покосился на рослого юношу, который ехал впереди, рядом с Таллибом и Моррелом. Длинные рыжые волосы, обычно собранные в пучок, но сейчас распущенные, подрагивали от легкого ветерка, ровная спина, уверенный взгляд, точные жесты — нет, все-таки не исключено, что Эллильсар сможет управлять страной. Смог бы… — когда б не Сушь.
«Маловато опыта у мальчика для таких-то дел, маловато. Да и у кого из нас есть опыт в делах такого рода?»
Глава Инквизитии хмуро посмотрел на заборы, застывшие вдоль дороги. «Времена меняются, старик, а ты не успеваешь меняться вместе с ними. Кажется, твое время ушло, а твой Бог никому не нужен; прихожане шепчутся о том, что будь Распятый Господь наш на небе, Он бы не попустил такой беды. Ереси не унять — заплечных дел мастеров на всех не хватит. И… у них тоже есть семьи».
— Кажется, за нами наблюдают, — заметил Изарк.
Анвальд, руководивший отрядом стражников, пожал плечами:
— Пускай наблюдают. Небось, не каждый день мимо их халуп проезжает принц.
Но знаком приказал Изарку и еще двоим приотстать.
— Откуда? — спросил он, не оглядываясь.
— Из-за того плетня, что мы проехали, — так же невозмутимо, словно речь шла о вчерашней попойке, объяснил Изарк. — Да, где лежит здоровый черный пес. Ага.
— Думаешь, что-то серьезное?
Изарк лениво улыбнулся, потянулся за флягой с водой, притороченной к седлу:
— Вряд ли. Скорее всего какой-то безумный крестьянин, у которого не хватило сил перебраться в леса к вольным братьям, пялится и думает, что было бы неплохо жить, как мы. Зря так думает.
— Все-таки съезди, проверь дорогу, — приказал Анвальд. — Мало ли…
И вернулся обратно к процессии.
— Что-то не так? — спросил Таллиб.
— Ерунда, — ответил Анвальд. — Ерунда.
Смуглокожий кивнул — тратить силы на слова было бы слишком расточительно. Жара.
Готарк Насу-Эльгад рассеянно нащупал рукоять меча и подумал, что, наверное, не сможет даже поднять его, а об ударе и речи быть не может. Пора, ой пора на покой! В его-то годы заниматься делами — дурной тон. Но замены нет, и уйти сейчас никак нельзя, пускай даже и очень хочется.
Лес потихоньку наползал от горизонта, дышал в лица распаренным воздухом, словно пьяница — бражными парами.
«Кажется, сегодня что-то произойдет», — жестами показал принц. Моррел рассеянно кивнул. Потом добавил: «Не исключено. Ничего страшного».
Эллильсар посмотрел на подползающий лес. В последнее время с учителем происходило что-то странное: он отвечал невпопад; неожиданно замолкал, глядя в пространство перед собой, а еще чаще — в небо. Он выглядел раздраженным, хотя и не пытался срывать свое плохое настроение на других. И еще: как-то непонятно смотрел на меч принца, особенно ужесточил условия тренировок, и всегда норовил отработать самые рискованные варианты схватки, подставляясь под удар, словно стремился /умереть/ прикоснуться обнаженной кожей шеи к лезвию подаренного им же меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
— Мне почему-то казалось, что мнение Короля не слишком вас беспокоит, — заметила госпожа Кэ-Фниру. — Что же касается остального… — мы еще продолжим с вами этот разговор. В другой раз.
«Как вам угодно». Моррел поклонился и продолжал спускаться по лестнице, зная, что сзади его провожает взглядом госпожа фаворитка. Что было в этом взгляде? — трудно разобрать. Да он и не собирался. Просто спускался вниз — забот хватало и без этой… дамы.
Во дворе уже дожидались Таллиб с Эллильсаром. Перед там, как сесть в седло, Моррел взмахнул пальцами, передавая что-то своему смуглокожему спутнику. Принц с удовольствием отметил, что уже различает два знака: «прав» и «подожди». Таллиб согласно кивнул.
Троица покинула двор башни и выехала в город.
Миновав городские ворота, Моррел направил коня по знакомому пути, к деревне. Эллильсар растерянно оглядывался по сторонам, не понимая, что же хочет показать ему учитель.
Огороды, огороды, огороды — с высохшими поникшими листьями, со вспотевшими, перемазанными в земле с ног до головы крестьянами, которые даже не поднимают взгляд, когда высокие господа проезжают мимо.
Засуха. Сушь.
Моррел достал пергамент и перо.
«Смотри на это хорошенько. Через несколько лет ты потребуешь у меня объяснений всему происходящему — вот почему сейчас тебе необходимо запомнить эту картину. И подумать над всем самому. Смотри».
— Но почему это происходит?
«Смотри. Это — Сушь. Именно так, с большой буквы. Крестьяне верят, что такая беда приходит раз в век, когда люди на земле перестают верить в Бога. Дьявол, чьи узы в этом случае слабеют, забирается на небо, чтобы напиться. Он находит Божественный родник и, припав к нему пересохшими губами, пьет; и родник мелеет, ибо жажда Дьявола неистребима. И дождь не проливается на землю, всю воду выпивает Дьявол. И это происходит до тех пор, пока люди опять не начинают верить в Бога. Иногда Сушь длится неделю, иногда затягивается на года».
— Вот ты и дал обьяснения, — заметил принц.
Моррел отрицательно покачал головой.
Работавший на одном из огородов парень внезапно вскинулся, секунду раздумывал, а потом побежал в их сторону, смешно размахивая руками.
— Простите, высокие господа, что задерживаю вас, но… — он смущенно посмотрел в лицо немого учителя, перевел взгляд на Таллиба. — Позапрошлой ночью вы изволили щедро заплатить за мою грошовую услугу. Я безмерно благодарен вам, только… Видит Бог, я предпочел бы вернуть вам тот мешочек, а получить вместо него такой же, наполненный медяками! Посудите сами, господин, что делать мне с червонным золотом? — ни продать, ни заплатить сборщикам налогов!
Таллиб нахмурился, но мелькание рук немого остановило резкие слова, готовые слететь с языка.
— Мой господин считает, что ты прав. Получи-ка, — порывшись, смуглокожий отыскал-таки худенький мешочек с медяками и швырнул смерду.
— Подождите, я мигом. Тотчас же верну вам золото, — сказал Юзен.
— Не стоит, — остановил его Таллиб. — Авось и оно когда-нибудь пригодится.
Не слушая благодарностей, высокие господа отправились дальше, а парень так и остался стоять в дорожной пыли, глядя на кожаный мешочек в своих ладонях. Теперь можно было не бояться Грабителей. Теперь…
Удивленная Шанна, присмотревшись, заметила, что по щекам сына текут слезы — самые настоящие слезы. А три всадника уже растаяли в сухом дрожащем воздухе, словно их и вовсе не было рядом с деревней. Может и не было?..
Часть вторая
Король и принц с учителем вернулись в башню почти одновременно. Наверное, именно поэтому госпожа Кэ-Фниру отложила разговор с Моррелом до лучших времен — да так все и оставила. Потому что Королю внезапно надоел Зенхард, он засобирался обратно, в столицу, и «предложил» своей фаворитке сопровождать его.
Эллильсар же наоборот, не хотел ехать в Кринангиз — не хотел и все тут. Впрочем, Король не слишком расстраивался по этому поводу. Он пожал плечами, оставил в башне половину своих телохранителей и уехал, распростившись с Готарком Насу-Эльгадом и повелев ему беречь сына, как… зеницу ока? что там! — значительно тщательнее, чем зеницу ока. А поскольку Глава матери Очистительницы был также одним из главных лиц в Зенхарде, заняться этим ему не составило труда.
Раздражало одно — все больше и больше времени наследник престола проводил с немым учителем, а разобраться в этом человеке Готарк Насу-Эльгад до сих пор не мог. Шпионы докладывали, что Таллиб и Моррел переговариваются только на языке жестов; даже с принцем они все чаще и чаще используют именно его, пренебрегая звуками. А при таких условиях — много ли поймешь?
Глава Инквизитии недовольно морщился и подумывал о том, не нанять ли себе учителей этой самой «безмолвной речи», но другие, более важные заботы, отвлекали внимание. В связи с Сушью, которая не желала прекращаться, участились случаи ереси; несколько раз вспыхивали бунты, восстания. Мать Очистительница очищала оступившихся, как могла, вытягивая из их бренных тел грехи вместе с признаниями в совершении оных.
Тяжелое время, куда уж тут до немого учителя. Да и, признаться, ничего крамольного за Моррелом замечено не было. Эллильсар же, если и изменялся, то только в положительную сторону.
Казалось бы, все в порядке, но Готарк Насу-Эльгад чувствовал: ничего не в порядке. Слишком уж нормально ведет себя странный немой, слишком уж порядочно: в порочных связях замечен не был, горячительными напитками не злоупотребляет, не сквернословит (эта статья донесений неизменно вызывала у Главы матери Очистительницы ироническую усмешку — хорошо шпионы!), даже в азартные игры не играет. «Впору думать, что это Ангел спустился с небес, дабы помочь нам в тяжкий час», — мрачно хмыкал Готарк Насу-Эльгад.
А тяжесть нынешних времен усугубилась еще и необычным изменением в королевском характере. Да, правитель и раньше не отличался добрым нравом, любил различные утехи, которые могли показаться излишне жестокими, но теперь… Беглых смердов, в последнее время появившихся в огромных количествах, Король мучил так, что заплечных дел мастера из самой Инкивизитии могли позавидовать. А дикие скачки по лесу за затравленными смердами, а сожженные деревни, которые осмелились взбунтоваться; а виселицы вдоль дороги?.. Нет, что-то было не в порядке в стране, что-то прогнило и теперь разваливалось на глазах, а всему виной, как ни крути, оставалась Сушь
— которую не побороть, от которой не отвернуться. В таких условиях Готарк Насу-Эльгад забыл о немом начисто, дел хватало по горло, дел неотложных; и с каждым днем этих дел становилось все больше и больше.
Страна жила в напряжении. И ладно, если бы месяц или два, но ведь уже несколько лет, на грани катастрофы, на грани срыва — и до сих пор держалась, невесть на чем! Мудрецы разводили руками: невероятно! Впрочем, век мудрецов нынче стал укорачиваться, — простые люди не любили их туманных и страшных предсказаний, а высокие господа имели предостаточно более насущных проблем, чем выслушивание чьих-то плохих предчувствий. Им вполне хватало своих.
Прошло шесть лет — срок немалый, особенно в нынешние смутные времена. Сушь изредка давала слабину, словно играла с людьми, — как кот с мышью. Летом жара опускалась на головы и огороды дурманящим туманом, зимой мороз пробирал до костей, так что не спасали ни очаги, ни вина, ни теплые одежды, ни толстые стены. Дуло изо всех щелей; холод, казалось, пробирался между отдельными кирпичиками и щекотал под платьем господ. Иногда Готарк Насу-Эльгад искренне удивлялся: как выживают в такие зимы крестьяне? Хотя, признаться, становилось их все меньше и меньше, часть перемерла с голоду да холоду, часть сбежала в леса, где и отыскала свою погибель; многих затравили Губители. Остальные же не торопились заводить детей, а от нежелательного прибавления в семействе избавлялись, как придется; так что уже несколько раз в реке под Зенхардом находили утопленных младенцев. Ни специальный указ, ни постоянные проверки Грабителей с Губителями не давали желаемого результата — кому ж нужен лишний рот в семье, в такие то времена?!
А потом случилось несчастье — Король, будучи на охоте и во хмелю, упал с коня и сломал себе обе ноги. Сам Готарк Насу-Эльгад с трудом представлял, как можно умудриться заработать такое приключение, но…
Прибыл гонец, запыханный и изнервничавшийся, с растрепанным взглядом — подал срочное письмо, из которого Глава Инквизитии мог убедиться: таки сломал.
Готарк Насу-Эльгад собрался и, вместе с принцем и свитой, направился к столице, проведать больного правителя.
x x x
— А ведь когда-то в этой деревне было полным-полно народу, — лениво заметил Анвальд. Изарк кивнул.
Мимо них тянулись мертвые дома, заброшенные огороды… Бродячие псы предпочитали покинуть тень дырявого забора и убраться подальше от людей. Впрочем, как только всадники проезжали мимо, собаки с эдакой разморенной ленцой возвращались на свои места у бывших разговорных бревен, позевывали, демонстрируя алые языки и желтоватые зубы, и провожали взглядами процессию. Теперь они были здесь хозяевами — они, а не уставшие потеющие люди на тощих конях.
«Время — самый страшный судия, — подумал Готарк Насу-Эльгад. — Его приговора не избежать, его добродетель неподкупна, рано или поздно, так или иначе, оно добирается до нас. Кто знает, может быть, настанет день, когда проходящие мимо смерды, будут смотреть на башню и говорить то же самое, что говорит сейчас Анвальд, а одичавшие куры станут рыться в цветнике у кухни, отыскивая затерявшиеся клубни тюльпанов? Если даже и так, надеюсь, я не доживу до этого».
Тем не менее, перемены грозили стране — полувымершая деревня была еще одним подтверждением грядущих катастроф. Каким-то немыслимым образом Королю удавалось поддерживать страну, не давая ей развалиться на отдельные враждующие куски, но теперь, после травмы… Сможет ли молодой Эллильсар заменить правителя?
Готарк Насу-Эльгад невольно покосился на рослого юношу, который ехал впереди, рядом с Таллибом и Моррелом. Длинные рыжые волосы, обычно собранные в пучок, но сейчас распущенные, подрагивали от легкого ветерка, ровная спина, уверенный взгляд, точные жесты — нет, все-таки не исключено, что Эллильсар сможет управлять страной. Смог бы… — когда б не Сушь.
«Маловато опыта у мальчика для таких-то дел, маловато. Да и у кого из нас есть опыт в делах такого рода?»
Глава Инквизитии хмуро посмотрел на заборы, застывшие вдоль дороги. «Времена меняются, старик, а ты не успеваешь меняться вместе с ними. Кажется, твое время ушло, а твой Бог никому не нужен; прихожане шепчутся о том, что будь Распятый Господь наш на небе, Он бы не попустил такой беды. Ереси не унять — заплечных дел мастеров на всех не хватит. И… у них тоже есть семьи».
— Кажется, за нами наблюдают, — заметил Изарк.
Анвальд, руководивший отрядом стражников, пожал плечами:
— Пускай наблюдают. Небось, не каждый день мимо их халуп проезжает принц.
Но знаком приказал Изарку и еще двоим приотстать.
— Откуда? — спросил он, не оглядываясь.
— Из-за того плетня, что мы проехали, — так же невозмутимо, словно речь шла о вчерашней попойке, объяснил Изарк. — Да, где лежит здоровый черный пес. Ага.
— Думаешь, что-то серьезное?
Изарк лениво улыбнулся, потянулся за флягой с водой, притороченной к седлу:
— Вряд ли. Скорее всего какой-то безумный крестьянин, у которого не хватило сил перебраться в леса к вольным братьям, пялится и думает, что было бы неплохо жить, как мы. Зря так думает.
— Все-таки съезди, проверь дорогу, — приказал Анвальд. — Мало ли…
И вернулся обратно к процессии.
— Что-то не так? — спросил Таллиб.
— Ерунда, — ответил Анвальд. — Ерунда.
Смуглокожий кивнул — тратить силы на слова было бы слишком расточительно. Жара.
Готарк Насу-Эльгад рассеянно нащупал рукоять меча и подумал, что, наверное, не сможет даже поднять его, а об ударе и речи быть не может. Пора, ой пора на покой! В его-то годы заниматься делами — дурной тон. Но замены нет, и уйти сейчас никак нельзя, пускай даже и очень хочется.
Лес потихоньку наползал от горизонта, дышал в лица распаренным воздухом, словно пьяница — бражными парами.
«Кажется, сегодня что-то произойдет», — жестами показал принц. Моррел рассеянно кивнул. Потом добавил: «Не исключено. Ничего страшного».
Эллильсар посмотрел на подползающий лес. В последнее время с учителем происходило что-то странное: он отвечал невпопад; неожиданно замолкал, глядя в пространство перед собой, а еще чаще — в небо. Он выглядел раздраженным, хотя и не пытался срывать свое плохое настроение на других. И еще: как-то непонятно смотрел на меч принца, особенно ужесточил условия тренировок, и всегда норовил отработать самые рискованные варианты схватки, подставляясь под удар, словно стремился /умереть/ прикоснуться обнаженной кожей шеи к лезвию подаренного им же меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10