Рана уже не мешала Витри держать топор. Она полностью зажила после того, как магиня еще дважды лечила ее на привалах. Он срубил и очистил от сучьев оба дерева, связал их в плот, а Лила все не появлялась. Лоанец присел дожидаться ее и вдруг увидел лодку, отчалившую с восточного края берега.
Человек в лодке греб неумело, но размашисто.
– Витри! – услышал он голос Лилы, которую не заметил, увлекшись наблюдением. – Я прошла далеко по берегу. Там ничего нет, но у меня появилась мысль…
– Посмотри туда, – перебил ее Витри. – Это ведь он, посланец Каморры! Он нашел лодку – неужели на берегу живут люди?!
Действительно, Боварран нашел лодку, но не у людей, а в прибрежном племени уттаков. Племя встретило его враждебно, но «дабба-нунф» и здесь подействовало безотказно. Он взял лучшую лодку и поплыл на остров, а ограбленные дикари не посмели даже высунуться из леса, куда они сбежали от страшного посетителя. С лодки Боварран заметил две фигурки на берегу океана и уверился, что они преследуют его. Конечно, полууттак не боялся этих людей, показавшихся ему слабыми и безоружными, но что-то похожее на беспокойство поселилось у него внутри.
– Опять мы отстали! – с досадой сказала Лила, не отрывая взгляда от полууттака. – Ты сделал плот, Витри?
Лоанец указал на собственное творение.
– Плот не выдержит и одного человека, – сказал он. – Нужно еще хотя бы два бревна.
– Их нет. Но я сейчас попробую другое… – В голосе Лилы прозвучало необычное оживление. Она встала на широкий камень у самой воды и запела.
Это была старинная, протяжная песня, сохранившаяся еще со времен первого правителя. Легкий и чистый голос женщины взлетел и разлился над океаном, рассказывая о бездонных глубинах… о кораблях скорлупками качающихся на волнах… о бесконечных расстояниях, о тяжелых зимних штормах, о гигантских волнах, одиноко бредущих по океану… о глубинном звере-дорфироне – спасителе моряков… о могучем и добром дорфироне, который приходит на помощь, когда нет надежды… Лила обращалась к дорфирону, просила его, уговаривала, повторяя и повторяя зовущий, взволнованный напев.
Зеркальная поверхность воды зашевелилась и разошлась кругами. Из глубины показался мокрый и блестящий панцирь водяного гиганта, затем клиновидная, покрытая щитками голова. Дорфирон остановился у самого берега, наполовину высунувшись из воды. Длинное тело водяного броненосца было прикрыто тремя округлыми роговыми пластинами, заходящими друг за друга, горизонтальный лопатовидный хвост загребал воду, удерживая зверя на плаву.
– Вот и лодка. – Лила кивнула Витри, чтобы он следовал за ней, и взобралась на мокрую спину дорфирона. Лоанец не задумываясь вскарабкался позади магини и обхватил ее за пояс. Последние несколько дней перевернули его представления об опасности.
Витри почувствовал, как напряжена его спутница, и понял, что она силой магии удерживает зверя в подчинении. Она развернула дорфирона и направила к острову, похлопывая его ладонями то справа, то слева. Дорфирон мощно плыл, загребая лапами-ластами против течения, остров Керн приближался, и вскоре жесткая морда водяного броненосца уткнулась в песчаный берег. Лила отпустила зверя и села выливать воду из башмаков.
– Получилось, – подняла она к лоанцу осунувшееся, но довольное лицо. – Мы обогнали его.
Витри не сразу понял, что она говорит о посланце Каморры, – слишком заняты были его мысли диковинным зверем. Он посмотрел туда, куда указывала магиня. Человека в лодке сносило к восточному краю острова, он с трудом выгребал против течения.
– Невероятно, – сказал Витри, имея в виду дорфирона. – Как ты это сделала? Это песня-заклинание, да?
– Сама не знаю, – ответила Лила. – Шантор говорил мне, что любое слово может стать заклинанием, если сумеешь вжиться в него. Эта песня – мне всегда казалось, что в меня входит частица океана, когда я пою ее. А сейчас… я почувствовала себя океаном… это по мне, как морщины по лицу, проходили гигантские волны, это на моей поверхности качались корабли. Я отыскала в себе дорфирона – он был близко и щипал подводную траву. Они, оказывается, едят траву, Витри!
У Витри отлегло от сердца. Дорфирон был не опаснее Буцека.
– А затем я стала дорфироном и поплыла наверх, к нам. Труднее всего оказалось действовать за себя, но не выпускать дорфирона из повиновения.
– Значит, теперь ты в любое время можешь вызвать дорфирона? – восхитился Витри.
– Не уверена. Такая магия забирает много сил, к тому же нужно особое внутреннее состояние. Я не так велика, чтобы в любое время вмещать в себя океан.
Последние слова Лилы не убавили восхищения у лоанца. Украдкой он придирчиво рассмотрел магиню пытаясь увидеть в ней хоть какие-то признаки ее удивительной способности. Но сколько Витри ни глядел на нее, он видел все ту же маленькую, уставшую женщину, похожую на деревенского подростка в своих промокших до колен крестьянских штанах и с растрепавшимися от ветра короткими волосами. Эти маги ничем не отличались от обычных людей… и все-таки отличались.
Альмарен миновал уттакскую стоянку и пошел западным берегом, чтобы держаться подальше от дикарей. Его беспокоило, что уже несколько дней ему не встречалось никаких человеческих следов. Жрица и ее спутник могли попасться уттакам – несмотря на магию, она была всего-навсего женщиной, да и сопровождавший ее мальчик вряд ли был хорошим воином. Полусонный от жары, Альмарен шел вдоль подножия обрыва по голому каменистому берегу Руны. Вдруг уттакская стрела, лежащая на пути, мгновенно согнала с него всю дрему.
Ни охотников, ни жертв нигде не было. Вокруг валялось еще несколько стрел. За камнями он увидел капли крови, они непостижимо ярко выделялись на однообразно-сером фоне. Альмарен понял почему, когда провел пальцами по каплям – кровь была свежей, не успевшей засохнуть. Совсем недавно эта стрела попала… в кого?! Он заторопился вперед, будто там маячил ответ на поставленную загадку, но вскоре обрыв отвесной стеной вплотную подступил к реке. Следовать дальше этим путем было невозможно.
Альмарен растерялся, не понимая, куда исчез тот, чью кровь он видел на камнях. С места, где стоял маг, было два пути – либо назад, либо в Руну. Второй путь казался немыслимым, поэтому Альмарен пошел назад. Когда он вернулся к стрелам, то увидел, что редкие капли крови ведут вверх, на обрыв.
Выругав себя за глупость, он полез следом, но и там никого не встретил.
Еще двое суток, до самого океана, Альмарен шел в одиночестве. В жаркий полдень, поднимаясь на затяжной подъем, он услышал песню, доносящуюся с берега. Голос женщины, легкий и чистый, струился, как горный родник по Оккадским скалам, взлетал и замирал, восторгался и тосковал, и умолял, умолял его о чем-то прекрасном. Альмарен замер на полушаге, боясь пропустить каждый звук, слетающий с губ невидимой певицы. Когда песня смолкла, он, забыв о жаре и усталости, бегом преодолел последний подъем, с которого открывалась бесконечная голубизна океана.
Нет, Альмарен остановился наверху не для того, чтобы полюбоваться видом на океан. Задыхаясь от бега и волнения, он искал глазами тех, за кем гнался от самого Бетлинка, – черную жрицу и ее спутника. Он увидел их посреди пролива на спине огромного бочкообразного существа. А чуть дальше, к востоку, – лодку и в ней человека, изо всех сил выгребающего против течения.
Сломя голову Альмарен спустился вниз с обрыва, хотя было ясно, что он опоздал. На берегу лежал крохотный плот, аккуратно сработанный, но не способный поднять и одного человека. Решение мгновенно сложилось в голове молодого мага. Он разделся, уложил на плот меч и вещи, закрепил их веревками, спустил плот на воду и, толкая его перед собой, поплыл через пролив.
Из-за сильного течения он едва не проскочил остров. Плот снесло далеко к востоку – еще немного и он угодил бы в открытый океан. Когда вконец обессилевший маг вытащил свое суденышко на песок на берегу давно никого не было. Превозмогая усталость, он оделся и пошел вглубь острова Керн, по направлению к вулкану.
III
Вернувшись на поляну у ручья, Ромбар увидел, что ночная тьма сменилась сизыми предрассветными сумерками. Он незаметно для себя пробыл в замке целую ночь. «Вернулся с пустыми руками, переполошил весь замок, и кто знает, вышел ли бы оттуда живым, если бы не Вайк… – мысленно подытожил он ночные события. – А я-то его брать с собой не хотел, да Норрен уговорил, к счастью».
Ромбар поискал клыкана взглядом, чтобы поощрить его. Пес сидел у двери подземного хода и зализывал раны. Встревоженный Ромбар осмотрел пса. Обе раны – и на боку, и на лопатке – были нанесены уттакской секирой, и обе были неопасны.
– Хорошая собачка… – приласкал он клыкана, – прочная… Вояка ты мой храбрый…
Пес оскалился в собачьей улыбке, до корней обнажившей белые клыки.
– Нам надо уходить отсюда. Сдюжишь? – Ромбар заговорил с псом, как с человеком, почему-то чувствуя уверенность, что тот понимает его. Клыкан поднялся, всем видом выразив готовность отправиться в путь.
Кони, вся четверка, паслись у ручья. Ромбар заседлал и завьючил своего Тулана, затем Наля. Чуть подумав, он взнуздал и остальных коней.
«Лучше уж вернуть таких красавцев хозяину, чем бросать их на произвол судьбы… Теперь я как тимайский торговец лошадьми, едущий на ярмарку в Цитион», – позабавился он собственным видом, вскакивая в седло и посылая Тулана вперед.
К следующему полудню Ромбар добрался до Оранжевого алтаря. На подходе его остановил патруль, выставленный на лесной дороге Вальборном, но, узнав друга правителя Бетлинка, так лихо расправлявшегося с уттаками в бою за алтарь, воины дружно приветствовали его и пропустили дальше.
В поселке он оставил коней на попечение воинов и отыскал Вальборна. Правитель Бетлинка, увидев Ромбара, с радостной улыбкой пошел навстречу.
– Это вы. Магистр?! Вернулись?! Надеюсь, ваша поездка была успешной?
Ромбар медлил с ответом. Он не привык рассказывать о своих неудачах. Взгляд Вальборна остановился на израненной шкуре клыкана.
– У вас была стычка, – понял он и спросил с тревогой в голосе:
– Альмарен?!
– Нет-нет, с ним все в порядке, – поспешил ответить Ромбар. – То есть… когда мы расставались, он был жив и цел.
– Разве вы расстались?
– Вот об этом я и хочу поговорить с вами, Вальборн. Он отправился на Керн за Красным камнем.
– Один?
– Я обещал Норрену вернуться, когда его армия подойдет к Босхану, а это случится самое позднее через две недели. Я там действительно нужен, иначе я не послал бы парня одного. Вальборн понимающе кивнул.
– Поверьте мне, Вальборн, от того, удастся ли Альмарену получить Красный камень, может зависеть исход всей войны. Поэтому я прошу вас – помогите ему!
– Конечно, помогу, в любом случае, зависит от этого что-то или не зависит, – просто сказал Вальборн. – Что я должен делать?
– Через месяц он пойдет обратно. Нужно помочь ему добраться до Босхана.
– Я понял. Не сомневайтесь, Магистр, мы встретим его и проводим до Босхана. Я пошлю Тревинера, это как раз для него.
– Вот и прекрасно, – с облегчением сказал Ромбар. – Теперь я уеду отсюда со спокойной душой.
– Разве вы уезжаете прямо сейчас, Магистр? Давайте хотя бы отобедаем вместе… – Вальборн выглянул в дверь и потребовал обед на двоих. – Да вы и не все мне рассказали, не так ли?
– Самое главное я уже сказал. Что вас еще интересует?
– Черная жрица. Вы ее догнали? Я чувствую себя виноватым, что не прислушался к ней.
– Нет. До Бетлинка мы их не видели. Они опередили нас.
– Но это невозможно! – Вальборн встревожился. – Значит, они либо наскочили на уттаков и погибли, либо спрятались в лесу, приняв вас за врагов.
– Оказалось, есть и третья возможность, – усмехнулся Ромбар. – Они стянули у вас двух великолепных коней и преспокойно доскакали до замка верхом.
Я привел коней назад. Пожалуй, это единственное, что мне удалось в поездке.
– Мне никто не говорил о пропаже коней, – недоуменно сказал Вальборн. – Впрочем, могли и не доложить. Кони – забота воинов, я не обязан следить за ними.
Внесли обед, и Вальборн пригласил своего собеседника за стол.
– Присаживайтесь. Так какая у вас там была стычка?
– Я был в замке, – нехотя ответил Ромбар. Ему показалось невежливым совсем не отвечать на вопрос Вальборна. – Дело в том, что Каморра присвоил мою вещь. Мне не удалось вернуть ее, но я присвоил кое-что из его вещей.
Вальборн внимательно посмотрел на Ромбара;
– Что это за вещь, за которой потребовалось ехать в Бетлинк?
– Она не имеет отношения к нашим совместным делам, – покривил душой Ромбар. – Зато я узнал там одно важное заклинание – «дабба-нунф».
Вальборн так и зашелся хохотом.
– Я достаточно близко знаю уттаков, – сказал он, отсмеявшись, – и кое-что из их языка – тоже. Если бы мне пришло в голову, что это важное заклинание может заинтересовать вас, я давно научил бы вас ему.
– Сначала выслушайте меня, Вальборн, а там посмотрим, захотите ли вы смеяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50