Дрон летел следом.
— Шераданин, почему тебе захотелось это увидеть? — тихо спросила Дизиэт.
— Хм… — Он сделал глубокий вздох, вздрогнув при этом от боли, и покачал блестящей от пота бритой головой.
— Почему тебе захотелось приехать сюда, Шераданин? — несколько иначе задала вопрос Сма. — Ведь её здесь нет, она живёт совсем в другом месте.
— Знаю, — выдохнул он. — Я это знаю.
— Так почему, Шераданин?
Он немного помолчал, затем ответил:
— Так, воспоминания… даже не предполагал, что с ним сделают такое…
— Что сделают?
— Не думал, что они превратят его в ландшафтное украшение… или в аттракцион.
— Что, корабль?
Он посмотрел на неё как на сумасшедшую.
— Да, — кивнул он. — Да, корабль.
Насколько было видно Скаффену-Амтиско, вдалеке на бетонной подушке возвышался корпус большого старого линкора. Дрон связался с «Ксенофобом», который сейчас составлял подробную карту планеты.
— Алло, корабль! Закалве очень интересуется развалиной в парке. Не могу понять, почему. Не поможешь мне?
— Скаффен-Амтиско, я сейчас занят: мне осталось отобразить один континент, рельеф дна океана и нижний горизонт почвы.
— Они никуда не денутся, а информация мне нужна сейчас.
— Терпение, Скаффен-Амтиско.
«Педантичная машина», — подумал дрон, обрывая связь. Следуя за людьми, он обратил внимание на информационный автомат и активировал его. «Судно, которое вы видите перед собой…» На прослушивание этого уйдут века! Для ускорения дрон применил эффектор и голос превратился в пронзительную трель, затем автомат выпустил струю чёрного дыма, орошая гравий перед собой расплавленным пластиком. Они вошли в тень разрушенного корабля и вслед за какой-то супружеской парой с двумя маленькими детьми поднялись по узкой лестнице под тентом на главную палубу. Он сел на скамейку и поднял взгляд на возвышающийся над ним «Стабериндо» со следами сажи от пламени двухвековой давности. Орудийные башни валялись, словно вскрытые консервные банки; с разбитых вдребезги прожекторов и скособоченных тарелок радаров свисали оплавленнные провода и антенны.
Покачав головой, Закалве с усмешкой пробормотал:
— Прямо какой-то музей.
Он был одет в простую тёмную одежду, которая выглядела столь неуместной здесь, где местное население предпочитало яркие тона. По сравнению с ними даже серый элегантный костюм Дизиэт выглядел мрачновато.
— Это и есть преследующий тебя призрак из прошлого?
Он кивнул.
Сма обвела взглядом парк и исчезавший за ним в туманной дали город.
— Это то самое место, где ты родился?
Он, казалось, не услышал вопроса. Женщина заглянула ему в глаза и невольно вздрогнула. Сколько же лет Шераданину?
— Пошли. Да… Дизиэт. — Он вымученно улыбнулся. — Прошу, отвези меня к ней.
Сма пожала плечами. Они направились к лестнице. Остановившись, чтобы дать ему возможность перевести дыхание, Сма наклонилась к брошке на лацкане своего строгого костюма.
— Скаффен-Амтиско?
— Да?
— Интересующая нас дама находится на прежнем месте?
— Именно так, — подтвердил голос дрона. — Хотите воспользоваться модулем?
— Нет, — сказал он. — Лучше поездом…
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно.
— Шераданин, — вздохнула Сма, — давай перед поездкой обратимся к врачу.
— Нет.
— Прямо и направо — станция метро, затем до «Центральной», — сообщил дрон. — Поезда на Кураз отходят с восьмой платформы.
— Ладно, — неохотно согласилась Сма, искоса взглянув на своего подопечного. Тот сосредоточенно смотрел на усыпанную гравием дорожку, будто решал, как ему передвигать по ней ноги. Он вскинул голову, когда они проходили под форштевнем превращённого в руины линкора. Дизиэт наблюдала за выражением на его лице и никак не могла решить, что на нём было написано: благоговейный страх, неуверенность или ужас.
Вестибюль станции, с её высокими гулкими сводами, заполненный до отказа народом, поражал удивительной чистотой. Солнечный свет переливался на гранях стеклянного потолка. Скаффен-Амтиско довольно удачно изображал чемоданчик не оттягивая руки Дизиэт, зато на другой руке повис раненый мужчина более чем тяжёлым грузом.
К платформе подошёл поезд, и они сели в него, сопровождаемые любопытными взглядами прохожих. Закалве сразу обмяк на сиденье и упорно рассматривал стену вагона перед собой, игнорируя мелькавший за окном пейзаж.
— Ты плохо выглядишь, Шераданин, — заметил стоявший на столике дрон.
— Все лучше, чем выглядеть чемоданом, — парировал он.
— Очень остроумно, — обиделся дрон и обратился к «Ксенофобу». — Корабль, ты уже закончил составлять карты?
— Нет.
— «Ксенофоб»! Ты не мог бы занять малую часть своего быстродействующего мозга выяснением того, почему Закалве так заинтересовался развалиной кораблём?
— Полагаю, что да, но… подожди-ка, вот что у нас есть…
Он опустил веки, а когда поднял их, его зрачки странно увеличились. Теперь он смотрел в окно на проносившиеся мимо празднично-яркие городские кварталы, но Сма почему-то казалось, что видит он другой город, или может быть, и тот же самый, но существовавший давным-давно.
— Я здесь родился… Он закашлялся, почти сгибаясь пополам и держась за бок. — Давным-давно…
Женщина слушала его. Слушал дрон. Слушал «Ксенофоб».
Он рассказывал историю о доме, усадьбе расположенной между городом и морем. О прекрасном саде и трёх, позже — четырёх детях, которые выросли в одном доме и вместе играли у пруда с каменным кораблём. Упомянул он и о двух матерях-подругах, и о строгом отце, и о другом — томившемся в тюрьме, а потом казнённом…
Рассказал о том, как им запретили гулять без охраны, как была похищена винтовка, как напали на дом наёмные убийцы… об осколке кости Даркензы, который пронзил его грудь, едва не достигнув сердца… Он начал заметно сдавать, голос был еле слышен. Сма жестом подозвала официанта, толкавшего перед собой тележку с напитками, и протянула раненому бокал с водой. Он сделал глоток, закашлялся и потом только изредка подносил бокал к губам, смачивая их.
— … но началась война, и двое мальчиков — теперь уже мужчин, оказались в разных лагерях.
— Очень увлекательно, — поделился с дроном «Ксенофоб», — пожалуй, я кое-что проверю.
— Давно пора, — заметил дрон и снова обратился в слух.
Теперь речь шла об осаде, в которой принимал участие «Стабериндо», о том, как войска пошли на приступ, а мальчик, что играл в саду, стал мужчиной, который совершил страшный поступок — он рассказал им, что однажды получили от Элетиомела брат и сестра захваченной им девушки. Брат, в приступе отчаяния, хотел покончить с собой, бросив на произвол судьбы армию и сестру. Ливуэта не простила его, но последовала за ним на планету, почти сплошь покрытую айсбергами, но там потеряла его след. Откуда ей было знать, что жизнь брата совершенно изменилась после встречи с некоей дамой во время снежной бури.
Ливуэта прекратила поиски и отправилась в долгое путешествие, стараясь избавиться от своих воспоминаний…
— Шераданин! — Сма мягко накрыла его ладонь своей.
Он бросил взгляд в окно на проносившуюся мимо прерию, похожую на золотое море, и провёл рукой по тщательно выбритой голове, словно приглаживая длинные волосы.
Кураз перебывал всем: огнём и льдом, сушей и водой. Некогда этот перешеек представлял собой сплошные скалы и ледники, потом превратился в страну лесов, когда в результате катаклизмов внутри планеты материки изменили своё местоположение, и климат, соответственно, тоже изменился. Позже леса уступили место пустыне. А потом на перешеек упал астероид, два океана слились в один и пыль от взрыва закрыла солнце, спровоцировав настоящий ледниковый период, который привёл к гибели множество видов.
Дизиэт нашла в кармашке сиденья информационную брошюру о Куразе, прочитав две страницы, она на мгновение оторвала от неё взгляд и посмотрела на сидевшего рядом с ней мужчину. Тот заснул, и лицо его выглядело измученным и старым.
— Шераданин, что с тобой? — прошептала она, качая головой.
— Стремление умереть, — пробормотал дрон, — с экстравертными осложнениями.
Сма опять покачала головой и вернулась к чтению. Раненый метался во сне, и Скаффен постоянно проверял его состояние.
Дизиэт почему-то вспомнила дом под плотиной, откуда её забрал «Ксенофоб». Как это было давно… каким далёким казался теперь этот далёкий солнечный день! Похоже, она испытывает ностальгию, вот чего никак не ожидала от себя!
… Кураз за свою долгую историю побывал крепостью, тюрьмой, просто городом, мишенью. Теперь же почти всю территорию города занимала больница.
Поезд устремился в туннель, проделанный в скале, и спустя несколько минут сбавил ход, а затем остановился у платформы. Пройдя через вокзал, они встали на пешеходную дорожку, которая доставила их прямо в вестибюль больницы. Им пришлось некоторое время ждать среди растений в широких кадках, пока дрон, по-прежнему изображая чемоданчик у ног Сма, разбирался с ближайшим компьютером.
— Получилось, — тихо объявил он. — Подойди к регистратору и назови свою фамилию. Я заказал тебе пропуск.
— Идём, Закалве, — Сма помогла ему подняться с кушетки.
— Просто отведи меня к ней.
— Позволь мне, Шераданин, сначала поговорить с ней…
— Нет, пойдём, сейчас же!
Нужное им отделение располагалось на одном из верхних этажей. Свет лился через высокие окна, за которыми можно было разглядеть океан — линию дрожащего голубого марева под светлым небом. По просторному коридору им навстречу шла высокая женщина — седая, морщинистая, но с молодыми глазами — держа в руках поднос с высокими бортиками, заставленный всевозможными коробочками и бутылочками. Ливуэта Закалве бросила на них внимательный взгляд и остановилась.
Он стоял с закрытыми глазами, потом открыл их и быстро заморгал, приглядываясь к ней.
— Ливви? Ливви?
— Здравствуйте, госпожа Закалве, — поздоровалась Сма.
Женщина презрительно смотрела на Дизиэт, которая пыталась из последних сил удержать медленно оседающего на пол раненого, затем медленно покачала головой. Сма на какую-то долю секунды подумала, что она сейчас скажет: «Нет, я не Ливуэта».
— Зачем все это? — тихо проговорила Ливуэта Закалве.
Голос её остался молодым, подумал дрон, но его размышления прервал «Ксенофоб», сообщив поразительные сведения, раздобытые им в архивах. (В самом деле? — просигналил кораблю Скаффен. — Умер?)
— Зачем вы это делаете? — продолжала женщина. — Зачем вы нас мучаете?
— Ливви… — тихо простонал он.
— Прошу прощения, госпожа Закалве, — вмешалась Дизиэт, — но… он так хотел видеть вас.
— Ливви, пожалуйста, поговори со мной, позволь мне…
— Похоже, он болен, — ровным тоном заметила Ливуэта.
— Болен, — не вдаваясь в подробности, подтвердила Сма.
— Проводите его сюда. — Она отперла дверь, за которой оказалась небольшая палата, всю обстановку которой составляли койка, стол и стул. Поставив на стол поднос с лекарствами, госпожа Закалве скрестила руки на груди, тогда как раненый с помощью Дизиэт опустился на койку. Сма обратилась к Ливу эте.
— Я оставлю вас наедине. Мы побудем в коридоре.
— Нет, — покачала головой та, со странным безразличием глядя на сидящего на койке мужчину.
— Я хочу, чтобы они ушли… — Закашлявшись, он едва не свалился на пол. Сма пришла ему на помощь.
— Чего ты не можешь сказать при них? Разве они не знают…
— Ливви, пожалуйста, — перебил её он, — я хочу поговорить с тобой наедине.
— Нам не о чём разговаривать.
Дрон услышал чьи-то шаги, в дверь постучали. Ливуэта открыла её, и в палату вошла молоденькая медсестра. Обратившись к Ливуэте и назвав её старшей медсестрой, она сообщила, что пора готовить к осмотру одного из пациентов.
Ливуэта посмотрела на часы.
— Мне пора.
— Пожалуйста… — В его глазах стояли слёзы.
— Это бессмысленно, — покачала головой пожилая женщина. Она обратилась к Сма: — Не приводите больше его ко мне.
— Ливви! — Он рухнул на койку, скорчившись и дрожа. На шее и руках заметно пульсировали сосуды. Дрон ощутил изменения в вибрациях мозговых волн.
— Шераданин, всё в порядке. — Сма опустилась на колени перед койкой и обняла его за плечи. Скаффен-Амтиско определил, что конфигурации мозговых волн больного изменились.
Ливуэта внезапно стукнула кулаком по столу.
— Не называйте его так!
— Как именно? — Сма удивлённо смотрела на неё. «Всё-таки иногда она плохо соображает», подумал дрон.
— Не называйте его Шераданином.
— Почему!?
— Это не его имя.
— Разве? — Сма выглядела озадаченной. Дрон теперь постоянно следил за током крови, поступавшей в мозг — близились неприятности.
— Да, не его.
— Но… он же ваш брат, Шераданин Закалве?
— Нет. — Госпожа Закалве взяла одной рукой поднос с лекарствами, а другой открыла дверь. — Нет, не брат.
— Аневризма! — сообщил дрон и пронёсся, рассекая воздух, к койке. Применив эффектор, Скаф-фен провёл анестезию и искусственную вентиляцию лёгких;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Шераданин, почему тебе захотелось это увидеть? — тихо спросила Дизиэт.
— Хм… — Он сделал глубокий вздох, вздрогнув при этом от боли, и покачал блестящей от пота бритой головой.
— Почему тебе захотелось приехать сюда, Шераданин? — несколько иначе задала вопрос Сма. — Ведь её здесь нет, она живёт совсем в другом месте.
— Знаю, — выдохнул он. — Я это знаю.
— Так почему, Шераданин?
Он немного помолчал, затем ответил:
— Так, воспоминания… даже не предполагал, что с ним сделают такое…
— Что сделают?
— Не думал, что они превратят его в ландшафтное украшение… или в аттракцион.
— Что, корабль?
Он посмотрел на неё как на сумасшедшую.
— Да, — кивнул он. — Да, корабль.
Насколько было видно Скаффену-Амтиско, вдалеке на бетонной подушке возвышался корпус большого старого линкора. Дрон связался с «Ксенофобом», который сейчас составлял подробную карту планеты.
— Алло, корабль! Закалве очень интересуется развалиной в парке. Не могу понять, почему. Не поможешь мне?
— Скаффен-Амтиско, я сейчас занят: мне осталось отобразить один континент, рельеф дна океана и нижний горизонт почвы.
— Они никуда не денутся, а информация мне нужна сейчас.
— Терпение, Скаффен-Амтиско.
«Педантичная машина», — подумал дрон, обрывая связь. Следуя за людьми, он обратил внимание на информационный автомат и активировал его. «Судно, которое вы видите перед собой…» На прослушивание этого уйдут века! Для ускорения дрон применил эффектор и голос превратился в пронзительную трель, затем автомат выпустил струю чёрного дыма, орошая гравий перед собой расплавленным пластиком. Они вошли в тень разрушенного корабля и вслед за какой-то супружеской парой с двумя маленькими детьми поднялись по узкой лестнице под тентом на главную палубу. Он сел на скамейку и поднял взгляд на возвышающийся над ним «Стабериндо» со следами сажи от пламени двухвековой давности. Орудийные башни валялись, словно вскрытые консервные банки; с разбитых вдребезги прожекторов и скособоченных тарелок радаров свисали оплавленнные провода и антенны.
Покачав головой, Закалве с усмешкой пробормотал:
— Прямо какой-то музей.
Он был одет в простую тёмную одежду, которая выглядела столь неуместной здесь, где местное население предпочитало яркие тона. По сравнению с ними даже серый элегантный костюм Дизиэт выглядел мрачновато.
— Это и есть преследующий тебя призрак из прошлого?
Он кивнул.
Сма обвела взглядом парк и исчезавший за ним в туманной дали город.
— Это то самое место, где ты родился?
Он, казалось, не услышал вопроса. Женщина заглянула ему в глаза и невольно вздрогнула. Сколько же лет Шераданину?
— Пошли. Да… Дизиэт. — Он вымученно улыбнулся. — Прошу, отвези меня к ней.
Сма пожала плечами. Они направились к лестнице. Остановившись, чтобы дать ему возможность перевести дыхание, Сма наклонилась к брошке на лацкане своего строгого костюма.
— Скаффен-Амтиско?
— Да?
— Интересующая нас дама находится на прежнем месте?
— Именно так, — подтвердил голос дрона. — Хотите воспользоваться модулем?
— Нет, — сказал он. — Лучше поездом…
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно.
— Шераданин, — вздохнула Сма, — давай перед поездкой обратимся к врачу.
— Нет.
— Прямо и направо — станция метро, затем до «Центральной», — сообщил дрон. — Поезда на Кураз отходят с восьмой платформы.
— Ладно, — неохотно согласилась Сма, искоса взглянув на своего подопечного. Тот сосредоточенно смотрел на усыпанную гравием дорожку, будто решал, как ему передвигать по ней ноги. Он вскинул голову, когда они проходили под форштевнем превращённого в руины линкора. Дизиэт наблюдала за выражением на его лице и никак не могла решить, что на нём было написано: благоговейный страх, неуверенность или ужас.
Вестибюль станции, с её высокими гулкими сводами, заполненный до отказа народом, поражал удивительной чистотой. Солнечный свет переливался на гранях стеклянного потолка. Скаффен-Амтиско довольно удачно изображал чемоданчик не оттягивая руки Дизиэт, зато на другой руке повис раненый мужчина более чем тяжёлым грузом.
К платформе подошёл поезд, и они сели в него, сопровождаемые любопытными взглядами прохожих. Закалве сразу обмяк на сиденье и упорно рассматривал стену вагона перед собой, игнорируя мелькавший за окном пейзаж.
— Ты плохо выглядишь, Шераданин, — заметил стоявший на столике дрон.
— Все лучше, чем выглядеть чемоданом, — парировал он.
— Очень остроумно, — обиделся дрон и обратился к «Ксенофобу». — Корабль, ты уже закончил составлять карты?
— Нет.
— «Ксенофоб»! Ты не мог бы занять малую часть своего быстродействующего мозга выяснением того, почему Закалве так заинтересовался развалиной кораблём?
— Полагаю, что да, но… подожди-ка, вот что у нас есть…
Он опустил веки, а когда поднял их, его зрачки странно увеличились. Теперь он смотрел в окно на проносившиеся мимо празднично-яркие городские кварталы, но Сма почему-то казалось, что видит он другой город, или может быть, и тот же самый, но существовавший давным-давно.
— Я здесь родился… Он закашлялся, почти сгибаясь пополам и держась за бок. — Давным-давно…
Женщина слушала его. Слушал дрон. Слушал «Ксенофоб».
Он рассказывал историю о доме, усадьбе расположенной между городом и морем. О прекрасном саде и трёх, позже — четырёх детях, которые выросли в одном доме и вместе играли у пруда с каменным кораблём. Упомянул он и о двух матерях-подругах, и о строгом отце, и о другом — томившемся в тюрьме, а потом казнённом…
Рассказал о том, как им запретили гулять без охраны, как была похищена винтовка, как напали на дом наёмные убийцы… об осколке кости Даркензы, который пронзил его грудь, едва не достигнув сердца… Он начал заметно сдавать, голос был еле слышен. Сма жестом подозвала официанта, толкавшего перед собой тележку с напитками, и протянула раненому бокал с водой. Он сделал глоток, закашлялся и потом только изредка подносил бокал к губам, смачивая их.
— … но началась война, и двое мальчиков — теперь уже мужчин, оказались в разных лагерях.
— Очень увлекательно, — поделился с дроном «Ксенофоб», — пожалуй, я кое-что проверю.
— Давно пора, — заметил дрон и снова обратился в слух.
Теперь речь шла об осаде, в которой принимал участие «Стабериндо», о том, как войска пошли на приступ, а мальчик, что играл в саду, стал мужчиной, который совершил страшный поступок — он рассказал им, что однажды получили от Элетиомела брат и сестра захваченной им девушки. Брат, в приступе отчаяния, хотел покончить с собой, бросив на произвол судьбы армию и сестру. Ливуэта не простила его, но последовала за ним на планету, почти сплошь покрытую айсбергами, но там потеряла его след. Откуда ей было знать, что жизнь брата совершенно изменилась после встречи с некоей дамой во время снежной бури.
Ливуэта прекратила поиски и отправилась в долгое путешествие, стараясь избавиться от своих воспоминаний…
— Шераданин! — Сма мягко накрыла его ладонь своей.
Он бросил взгляд в окно на проносившуюся мимо прерию, похожую на золотое море, и провёл рукой по тщательно выбритой голове, словно приглаживая длинные волосы.
Кураз перебывал всем: огнём и льдом, сушей и водой. Некогда этот перешеек представлял собой сплошные скалы и ледники, потом превратился в страну лесов, когда в результате катаклизмов внутри планеты материки изменили своё местоположение, и климат, соответственно, тоже изменился. Позже леса уступили место пустыне. А потом на перешеек упал астероид, два океана слились в один и пыль от взрыва закрыла солнце, спровоцировав настоящий ледниковый период, который привёл к гибели множество видов.
Дизиэт нашла в кармашке сиденья информационную брошюру о Куразе, прочитав две страницы, она на мгновение оторвала от неё взгляд и посмотрела на сидевшего рядом с ней мужчину. Тот заснул, и лицо его выглядело измученным и старым.
— Шераданин, что с тобой? — прошептала она, качая головой.
— Стремление умереть, — пробормотал дрон, — с экстравертными осложнениями.
Сма опять покачала головой и вернулась к чтению. Раненый метался во сне, и Скаффен постоянно проверял его состояние.
Дизиэт почему-то вспомнила дом под плотиной, откуда её забрал «Ксенофоб». Как это было давно… каким далёким казался теперь этот далёкий солнечный день! Похоже, она испытывает ностальгию, вот чего никак не ожидала от себя!
… Кураз за свою долгую историю побывал крепостью, тюрьмой, просто городом, мишенью. Теперь же почти всю территорию города занимала больница.
Поезд устремился в туннель, проделанный в скале, и спустя несколько минут сбавил ход, а затем остановился у платформы. Пройдя через вокзал, они встали на пешеходную дорожку, которая доставила их прямо в вестибюль больницы. Им пришлось некоторое время ждать среди растений в широких кадках, пока дрон, по-прежнему изображая чемоданчик у ног Сма, разбирался с ближайшим компьютером.
— Получилось, — тихо объявил он. — Подойди к регистратору и назови свою фамилию. Я заказал тебе пропуск.
— Идём, Закалве, — Сма помогла ему подняться с кушетки.
— Просто отведи меня к ней.
— Позволь мне, Шераданин, сначала поговорить с ней…
— Нет, пойдём, сейчас же!
Нужное им отделение располагалось на одном из верхних этажей. Свет лился через высокие окна, за которыми можно было разглядеть океан — линию дрожащего голубого марева под светлым небом. По просторному коридору им навстречу шла высокая женщина — седая, морщинистая, но с молодыми глазами — держа в руках поднос с высокими бортиками, заставленный всевозможными коробочками и бутылочками. Ливуэта Закалве бросила на них внимательный взгляд и остановилась.
Он стоял с закрытыми глазами, потом открыл их и быстро заморгал, приглядываясь к ней.
— Ливви? Ливви?
— Здравствуйте, госпожа Закалве, — поздоровалась Сма.
Женщина презрительно смотрела на Дизиэт, которая пыталась из последних сил удержать медленно оседающего на пол раненого, затем медленно покачала головой. Сма на какую-то долю секунды подумала, что она сейчас скажет: «Нет, я не Ливуэта».
— Зачем все это? — тихо проговорила Ливуэта Закалве.
Голос её остался молодым, подумал дрон, но его размышления прервал «Ксенофоб», сообщив поразительные сведения, раздобытые им в архивах. (В самом деле? — просигналил кораблю Скаффен. — Умер?)
— Зачем вы это делаете? — продолжала женщина. — Зачем вы нас мучаете?
— Ливви… — тихо простонал он.
— Прошу прощения, госпожа Закалве, — вмешалась Дизиэт, — но… он так хотел видеть вас.
— Ливви, пожалуйста, поговори со мной, позволь мне…
— Похоже, он болен, — ровным тоном заметила Ливуэта.
— Болен, — не вдаваясь в подробности, подтвердила Сма.
— Проводите его сюда. — Она отперла дверь, за которой оказалась небольшая палата, всю обстановку которой составляли койка, стол и стул. Поставив на стол поднос с лекарствами, госпожа Закалве скрестила руки на груди, тогда как раненый с помощью Дизиэт опустился на койку. Сма обратилась к Ливу эте.
— Я оставлю вас наедине. Мы побудем в коридоре.
— Нет, — покачала головой та, со странным безразличием глядя на сидящего на койке мужчину.
— Я хочу, чтобы они ушли… — Закашлявшись, он едва не свалился на пол. Сма пришла ему на помощь.
— Чего ты не можешь сказать при них? Разве они не знают…
— Ливви, пожалуйста, — перебил её он, — я хочу поговорить с тобой наедине.
— Нам не о чём разговаривать.
Дрон услышал чьи-то шаги, в дверь постучали. Ливуэта открыла её, и в палату вошла молоденькая медсестра. Обратившись к Ливуэте и назвав её старшей медсестрой, она сообщила, что пора готовить к осмотру одного из пациентов.
Ливуэта посмотрела на часы.
— Мне пора.
— Пожалуйста… — В его глазах стояли слёзы.
— Это бессмысленно, — покачала головой пожилая женщина. Она обратилась к Сма: — Не приводите больше его ко мне.
— Ливви! — Он рухнул на койку, скорчившись и дрожа. На шее и руках заметно пульсировали сосуды. Дрон ощутил изменения в вибрациях мозговых волн.
— Шераданин, всё в порядке. — Сма опустилась на колени перед койкой и обняла его за плечи. Скаффен-Амтиско определил, что конфигурации мозговых волн больного изменились.
Ливуэта внезапно стукнула кулаком по столу.
— Не называйте его так!
— Как именно? — Сма удивлённо смотрела на неё. «Всё-таки иногда она плохо соображает», подумал дрон.
— Не называйте его Шераданином.
— Почему!?
— Это не его имя.
— Разве? — Сма выглядела озадаченной. Дрон теперь постоянно следил за током крови, поступавшей в мозг — близились неприятности.
— Да, не его.
— Но… он же ваш брат, Шераданин Закалве?
— Нет. — Госпожа Закалве взяла одной рукой поднос с лекарствами, а другой открыла дверь. — Нет, не брат.
— Аневризма! — сообщил дрон и пронёсся, рассекая воздух, к койке. Применив эффектор, Скаф-фен провёл анестезию и искусственную вентиляцию лёгких;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40