Дамон лег и обнял себя руками за плечи и подтянул колени к животу, но согреться все равно не удалось. От невыносимого холода Грозный Волк впал в полуобморочное состояние. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем сознание вновь вернулось, и Дамон почувствовал, что постепенно ему вновь становится теплее. Он, наконец, смог втянуть в легкие достаточное количество воздуха и попытался встать, но поскользнулся в грязи и упал. Пошарив вокруг, Грозный Волк нащупал лозу дикого винограда и с трудом воздел себя на ноги.
Он уже собирался вернуться к Мэлдреду и Вейреку, несмотря на то, что не испытывал никакого желания предстать перед ними жалким и беспомощным, но внезапно Дамон ощутил, что ему стало еще теплее. Ногу под чешуйкой словно огнем опалило, и пульсирующие горячие волны начали распространяться по телу Грозного Волка в такт с биением сердца. Жар усилился, и бывший рыцарь с силой сжал кулаки, вонзая ногти в ладони, но не почувствовал ничего, кроме всепоглощающего жара, – боль от нанесенных ран не могла пересилить муки, которые причиняла чешуйка.
– Нет! – выдохнул он. – Останови это!
Грозный Волк пошел по течению, повторяя эти слова как заклинание, способное прекратить чудовищные пытки, но, сделав несколько шагов, совершенно обессилел, упал навзничь и покатился вниз. Его левый каблук зацепился за корень, торчащий из земли, когда голова Дамона уже окунулась в воду.
Медленный поток раскачивал длинные волосы бывшего рыцаря, словно водоросли. Жар стал еще сильнее, толчки огненной боли участились, легкие разрывались от нехватки воздуха, все тело содрогалось, руки и ноги не желали подчиняться. Дамон молил о потере сознания, смерти, о чем угодно, что остановило бы эти страдания. Грозный Волк не помнил, каким образом переместился так, что лицо оказалось над поверхностью воды, и долго кашлял, пока его желудок избавлялся от пищи, которую получил за день. Затем, собрав остатки сил, Дамон начал биться лбом о камни, в надежде, что новая боль поможет превозмочь изнуряющие судороги. Нога дернулась и отцепилась от корня. Грозный Волк скатился по мокрой осоке, растянувшись в ручье во весь рост.
Лежа на мелководье, он чувствовал, как приятная прохлада омывает полыхающее лицо. Тем не менее, жар усиливался, тело сотрясалось в конвульсиях. Дамон проклинал себя за то, что не может превозмочь эту боль. Досталось и Рыцарю Тьмы вместе с красной драконицей – за то, что обрекли его на все эти муки.
Грозный Волк попытался удержать ускользающее сознание, но тут же начал падать в глубины своей памяти, пока не оказался на окруженной стеной деревьев поляне в Соламнии.
Он вновь стоял, склонившись над раненым Рыцарем Тьмы, держа его руку в своей и пытаясь хоть как-то облегчить последние минуты уходящей жизни. Вновь рыцарь попросил Дамона снять с него кольчугу, и тот, выполнив просьбу, увидел сияющую красную чешуйку, вросшую в плоть под доспехом. Последним усилием рыцарь вырвал чешуйку из своей груди и, прежде чем Дамон понял, что происходит, вдавил ее туда, куда смог дотянуться, – в бедро Грозного Волка.
Чешуйка мгновенно приросла, и Дамону показалось, что к его коже приложили раскаленное добела тавро. Это было самое болезненное ощущение из всех, когда-либо испытанных им. Но хуже боли был позор: Великая Малистрикс, красная драконица, которая самолично вырвала эту пластинку брони из своего хвоста, стала посредством нее управлять Грозным Волком как марионеткой. Несколько месяцев спустя таинственный мглистый дракон и серебряная драконица по имени Сильвара провели над Дамоном древний магический обряд, который лишил Малис возможности контролировать Грозного Волка. Вскоре после этого у него начались приступы боли.
Сначала они были редкими, непродолжительными и достаточно слабыми. Тогда Дамон считал, что лучше уж терпеть, чем быть марионеткой, управляемой чужой волей. Но потом приступы стали чаще и продолжались дольше, а сама боль усилилась. Грозный Волк долгое время пытался избавиться от этой напасти. К кому только он не обращался: от мудрецов и целителей до оборванных торговцев снадобьями, но это не дало результата. Тогда Дамон отправился на поиски меча Таниса, который, по слухам, обладал способностью находить для своего владельца разнообразные предметы. Но когда бывший рыцарь приказал мечу указать ему средство избавления от чешуйки, тот явил лишь какие-то смутные, необъяснимые видения.
– Покончить с этим! – прошипел Дамон сквозь судорожно сжатые зубы. – Покончить с собой – и это прекратится. Только глупец способен надеяться, что целительница Мэла существует.
Мысль о самоубийстве уже посещала Грозного Волка, но всякий раз он либо не мог набраться храбрости, то находил причину уверять себя, что все еще может измениться к лучшему. Сейчас этой причиной была таинственная чародейка, обитающая в Пыльных Равнинах.
– Если она существует…
Недавно Дамон даже подумал, что приступы наконец-то прекратились – с последнего раза прошло почти четыре недели. Однако какая-то часть его сознания была уверена, что это случится сегодня вечером и будет намного хуже, чем раньше. Во время предыдущих приступов он, в конце концов, не выдерживал боли и терял сознание, но сейчас подобной милости ждать не приходилось.
Сознание услужливо явило Дамону образы огромной красной владычицы Малис, мглистого дракона и серебряной драконицы, потом над ним распахнулись бронзовые и синие крылья, сверкнула чешуя. Грозный Волк уже не понимал, игра ли этоего воспаленного воображения или же в небе действительно кружат драконы разных цветов. Не отреагировала ли чешуйка Малистрикс именно на их приближение?
Он лежал в ручье почти час. Грудь бывшего рыцаря тяжело вздымалась, легкие со свистом втягивали воздух с запахом гнили, а перед закатившимися глазами проплывали бронзовые, синие и черные драконы, вызванные из глубин его памяти.
Когда наплывы жары и озноба пошли на убыль, Грозный Волк выкарабкался из воды и отыскал на берегу место посуше. Лежа на спине, он смотрел на бесчисленные звезды, проглядывающие сквозь листву, и пытался унять бешеный стук крови в ушах. Вскоре теплый воздух высушил его одежду, и Дамон поднялся на ноги.
Сняв штаны, он согнулся почти пополам и принялся осматривать правое бедро. Большая черная чешуйка слабо заблестела в ночи и осветила еще несколько чешуек, размером не больше стальной монеты, выросших возле ее граней. Дамон пересчитал чешуйки. Их оказалось одиннадцать – на две больше, чем несколько недель назад.
– Что со мной происходит? – выдохнул Грозный Волк.
Мэлдред знал о крупной чешуйке, некогда принадлежавшей красной владычице. Палин Маджере, Ферил и другие тоже знали о ней. Но никто не догадывался, что вокруг нее начали прорастать мелкие – до сих пор этот печальный факт удавалось сохранить в тайне.
Дамон подумал о том, чтобы пробраться обратно в лагерь и похитить у Мэлдреда нож. Он мог это сделать так же тихо, как любой другой вор, – полуэльфийка была превосходной наставницей. Грозный Волк собрался оставить Мэлдреда и Вейрека одних, уйти подальше и с помощью ножа закончить свое жалкое существование, а вместе с ним и все страдания.
– Я должен это сделать, – громко произнес Дамон.
Он запрокинул раскалывающуюся голову, чтобы снова посмотреть на звезды, и не увидел ни одного знакомого созвездия. «Между этим приступом и предыдущим прошло несколько недель, – напомнил себе Грозный Волк, – Несколько недель свободы, в которые мы с Мэлдредом беззаботно предавались удовольствиям в различных городах Блотена. Надо быть благодарным судьбе уже за это».
– Я должен это сделать, – повторил он. Но это означало бы, что Дамон позволил одержать над собой победу какой-то чешуйке, а он не причислял себя к тем людям, которые легко сдаются. Конечно, многие идеалы были утрачены. Бороться за освобождение Кринна оказалось бессмысленно – стало ясно, что драконов-владык одолеть невозможно. Почти все друзья Дамона погибли, а те, что остались… Ферил покинула его, Палин, маг, ничего не смог поделать с чешуйкой, Фиона и Риг, кстати, всегда питавший к нему неприязнь, разочаровались в нем. Впрочем, он в них тоже. Да, он разочаровался в большинстве из оставшихся в живых. Но не в Мэлдреде.
– Да, я должен это сделать, – в третий раз произнес Грозный Волк. – Но пока еще рано. – Целительница, которую показала карта, не шла у него из головы. Она была последней надеждой Дамона. Но до того как искать ее, надо было найти пиратские сокровища. – Значит, будем искать целительницу.
Но до этого было необходимо выручить Рикали. Правда, у него не было желания спасать кого бы то ни было, кроме себя, поэтому Дамон решил, что если они не доберутся до Полагнара в ближайшие день-два, то он постарается отговорить Мэлдреда от этой затеи и убедить его отправиться за сокровищами. Вейрек должен беспокоиться о жене, а он, Дамон, о том, как избавиться от чешуйки. Грозный Волк понимал, что живет исключительно для себя, и не намеревался отступать от этого, поэтому был готов уничтожить любого, кто заступит ему путь.
– Будь я проклят! – слабо прорычал бывший рыцарь.
Изможденный суровым испытанием, он вернулся к поросшему лишайниками дереву, возле которого сидел с вечера. Мэлдред и Вейрек по-прежнему спали, не заметив его отсутствия. Дамон взял флягу с элем. Небо уже окрасилось в бледно-розовые тона – это означало, что до рассвета осталось около часа. Грозный Волк снова сел, опершись спиной о ствол, достал флягу и сделал большой глоток. Пиво помогало успокоить пульсацию в голове, которая обычно продолжалась несколько часов после приступа. Он выпил почти все, заткнул горлышко пробкой и приготовился ждать пробуждения спутников.
Глава 8
Мангровый лес
Живая стена высотой около ста футов, образованная сплетением деревьев, густых кустарников и усыпанных цветами виноградных лоз, тянулась с севера на юг, теряясь за горизонтом.
Здесь прерывалась кратчайшая дорога в Полагнар, показанная магической картой. Мэлдред стоял в замешательстве и проверял, не произошло ли ошибки.
– А твоя карта не может сказать, как далеко простирается это… ну… вот… – У Вейрека не нашлось слов, чтобы описать преграду из густо переплетенных растений. – К Полагнару можно попасть иначе? – Поскольку Мэлдред промолчал, молодой человек обернулся к Дамону. – Прошло три дня, как они забрали мою Рики. Может быть, есть более короткий путь?
Грозный Волк глубоко вздохнул. Запахи здесь были насыщенными и приятно отличались от зловония разлагающихся растений и гнилых водоемов, которого за последнее время он нанюхался предостаточно. Подсвеченные солнцем брызги, сыплющиеся под порывами ветра с воздушных корней, переливались всеми цветами радуги. Дамон осторожно ступил вперед. Дно под ногами резко понижалось, а вода сразу же поднялась до пояса. Грозный Волк с трудом отделил от общего сплетения ветку и подтянул к себе.
Мэлдред принюхался и произнес:
– Это мангровые деревья.
– Именно так, друг мой. И если ты меня спросишь, я отвечу: очень странные с виду и, похоже, опасные. Чтобы миновать их, понадобится лишнее время. Может быть, оставим поиски и…
Мэлдред пронзил друга взглядом.
– Что такое мангровые деревья? – спросил Вейрек, всматриваясь в воду.
– Нечто в высшей степени неприятное, – отозвался Мэлдред.
– Но я правда не знаю, что… – продолжал Вейрек.
– Все это – мангровые деревья, – сердито сказал Дамон, указывая рукой на заросли, а затем и в воду. – Попасть в такой лес – очень дурной знак. Лучше убираться отсюда подальше.
– Тогда мы просто обойдем этот лес, если так нужно, чтобы найти мою Рики, и… – Вейрек уже собирался повернуть на юг.
– Я уверен, – прервал молодого человека Мэлдред, – что воровки не повели Рики в обход – это заняло бы слишком много времени. Я уверен и в том, что у Дамона не хватит терпения для такого путешествия.
Силач снова сверился с магической картой, осторожно сунул пергамент в трубку, спрятал ее в карман и присоединился к Дамону. Раздвигая наименее плотно прилегающие друг к другу ветви, он с большим трудом пробил некое подобие дорожки и скрылся в толще живой зеленой стены.
– Замечательно… – мрачно проворчал Дамон и последовал за другом.
Последним в лес вошел Вейрек.
Они продирались вперед, протискиваясь между веретенообразными стволами, едва успевая закрыть глаза, когда ветки толщиной в палец хлестали по лицу. Через некоторое время они вышли к участку, поросшему толстыми острыми шипами. Грозный Волк, двигавшийся позади Мэлдреда, на ходу вытащил нож из-за пояса друга, чтобы проредить поросль, и заметил, что стоит им миновать расчищенный участок, как листва немедленно вырастает заново и становится еще гуще.
– Мэл, ты же можешь использовать магию, – напомнил Дамон. – Почему бы тебе не применить ее и не сделать наш путь немного легче.
– Моя магия подчиняет стихии земли и огня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Он уже собирался вернуться к Мэлдреду и Вейреку, несмотря на то, что не испытывал никакого желания предстать перед ними жалким и беспомощным, но внезапно Дамон ощутил, что ему стало еще теплее. Ногу под чешуйкой словно огнем опалило, и пульсирующие горячие волны начали распространяться по телу Грозного Волка в такт с биением сердца. Жар усилился, и бывший рыцарь с силой сжал кулаки, вонзая ногти в ладони, но не почувствовал ничего, кроме всепоглощающего жара, – боль от нанесенных ран не могла пересилить муки, которые причиняла чешуйка.
– Нет! – выдохнул он. – Останови это!
Грозный Волк пошел по течению, повторяя эти слова как заклинание, способное прекратить чудовищные пытки, но, сделав несколько шагов, совершенно обессилел, упал навзничь и покатился вниз. Его левый каблук зацепился за корень, торчащий из земли, когда голова Дамона уже окунулась в воду.
Медленный поток раскачивал длинные волосы бывшего рыцаря, словно водоросли. Жар стал еще сильнее, толчки огненной боли участились, легкие разрывались от нехватки воздуха, все тело содрогалось, руки и ноги не желали подчиняться. Дамон молил о потере сознания, смерти, о чем угодно, что остановило бы эти страдания. Грозный Волк не помнил, каким образом переместился так, что лицо оказалось над поверхностью воды, и долго кашлял, пока его желудок избавлялся от пищи, которую получил за день. Затем, собрав остатки сил, Дамон начал биться лбом о камни, в надежде, что новая боль поможет превозмочь изнуряющие судороги. Нога дернулась и отцепилась от корня. Грозный Волк скатился по мокрой осоке, растянувшись в ручье во весь рост.
Лежа на мелководье, он чувствовал, как приятная прохлада омывает полыхающее лицо. Тем не менее, жар усиливался, тело сотрясалось в конвульсиях. Дамон проклинал себя за то, что не может превозмочь эту боль. Досталось и Рыцарю Тьмы вместе с красной драконицей – за то, что обрекли его на все эти муки.
Грозный Волк попытался удержать ускользающее сознание, но тут же начал падать в глубины своей памяти, пока не оказался на окруженной стеной деревьев поляне в Соламнии.
Он вновь стоял, склонившись над раненым Рыцарем Тьмы, держа его руку в своей и пытаясь хоть как-то облегчить последние минуты уходящей жизни. Вновь рыцарь попросил Дамона снять с него кольчугу, и тот, выполнив просьбу, увидел сияющую красную чешуйку, вросшую в плоть под доспехом. Последним усилием рыцарь вырвал чешуйку из своей груди и, прежде чем Дамон понял, что происходит, вдавил ее туда, куда смог дотянуться, – в бедро Грозного Волка.
Чешуйка мгновенно приросла, и Дамону показалось, что к его коже приложили раскаленное добела тавро. Это было самое болезненное ощущение из всех, когда-либо испытанных им. Но хуже боли был позор: Великая Малистрикс, красная драконица, которая самолично вырвала эту пластинку брони из своего хвоста, стала посредством нее управлять Грозным Волком как марионеткой. Несколько месяцев спустя таинственный мглистый дракон и серебряная драконица по имени Сильвара провели над Дамоном древний магический обряд, который лишил Малис возможности контролировать Грозного Волка. Вскоре после этого у него начались приступы боли.
Сначала они были редкими, непродолжительными и достаточно слабыми. Тогда Дамон считал, что лучше уж терпеть, чем быть марионеткой, управляемой чужой волей. Но потом приступы стали чаще и продолжались дольше, а сама боль усилилась. Грозный Волк долгое время пытался избавиться от этой напасти. К кому только он не обращался: от мудрецов и целителей до оборванных торговцев снадобьями, но это не дало результата. Тогда Дамон отправился на поиски меча Таниса, который, по слухам, обладал способностью находить для своего владельца разнообразные предметы. Но когда бывший рыцарь приказал мечу указать ему средство избавления от чешуйки, тот явил лишь какие-то смутные, необъяснимые видения.
– Покончить с этим! – прошипел Дамон сквозь судорожно сжатые зубы. – Покончить с собой – и это прекратится. Только глупец способен надеяться, что целительница Мэла существует.
Мысль о самоубийстве уже посещала Грозного Волка, но всякий раз он либо не мог набраться храбрости, то находил причину уверять себя, что все еще может измениться к лучшему. Сейчас этой причиной была таинственная чародейка, обитающая в Пыльных Равнинах.
– Если она существует…
Недавно Дамон даже подумал, что приступы наконец-то прекратились – с последнего раза прошло почти четыре недели. Однако какая-то часть его сознания была уверена, что это случится сегодня вечером и будет намного хуже, чем раньше. Во время предыдущих приступов он, в конце концов, не выдерживал боли и терял сознание, но сейчас подобной милости ждать не приходилось.
Сознание услужливо явило Дамону образы огромной красной владычицы Малис, мглистого дракона и серебряной драконицы, потом над ним распахнулись бронзовые и синие крылья, сверкнула чешуя. Грозный Волк уже не понимал, игра ли этоего воспаленного воображения или же в небе действительно кружат драконы разных цветов. Не отреагировала ли чешуйка Малистрикс именно на их приближение?
Он лежал в ручье почти час. Грудь бывшего рыцаря тяжело вздымалась, легкие со свистом втягивали воздух с запахом гнили, а перед закатившимися глазами проплывали бронзовые, синие и черные драконы, вызванные из глубин его памяти.
Когда наплывы жары и озноба пошли на убыль, Грозный Волк выкарабкался из воды и отыскал на берегу место посуше. Лежа на спине, он смотрел на бесчисленные звезды, проглядывающие сквозь листву, и пытался унять бешеный стук крови в ушах. Вскоре теплый воздух высушил его одежду, и Дамон поднялся на ноги.
Сняв штаны, он согнулся почти пополам и принялся осматривать правое бедро. Большая черная чешуйка слабо заблестела в ночи и осветила еще несколько чешуек, размером не больше стальной монеты, выросших возле ее граней. Дамон пересчитал чешуйки. Их оказалось одиннадцать – на две больше, чем несколько недель назад.
– Что со мной происходит? – выдохнул Грозный Волк.
Мэлдред знал о крупной чешуйке, некогда принадлежавшей красной владычице. Палин Маджере, Ферил и другие тоже знали о ней. Но никто не догадывался, что вокруг нее начали прорастать мелкие – до сих пор этот печальный факт удавалось сохранить в тайне.
Дамон подумал о том, чтобы пробраться обратно в лагерь и похитить у Мэлдреда нож. Он мог это сделать так же тихо, как любой другой вор, – полуэльфийка была превосходной наставницей. Грозный Волк собрался оставить Мэлдреда и Вейрека одних, уйти подальше и с помощью ножа закончить свое жалкое существование, а вместе с ним и все страдания.
– Я должен это сделать, – громко произнес Дамон.
Он запрокинул раскалывающуюся голову, чтобы снова посмотреть на звезды, и не увидел ни одного знакомого созвездия. «Между этим приступом и предыдущим прошло несколько недель, – напомнил себе Грозный Волк, – Несколько недель свободы, в которые мы с Мэлдредом беззаботно предавались удовольствиям в различных городах Блотена. Надо быть благодарным судьбе уже за это».
– Я должен это сделать, – повторил он. Но это означало бы, что Дамон позволил одержать над собой победу какой-то чешуйке, а он не причислял себя к тем людям, которые легко сдаются. Конечно, многие идеалы были утрачены. Бороться за освобождение Кринна оказалось бессмысленно – стало ясно, что драконов-владык одолеть невозможно. Почти все друзья Дамона погибли, а те, что остались… Ферил покинула его, Палин, маг, ничего не смог поделать с чешуйкой, Фиона и Риг, кстати, всегда питавший к нему неприязнь, разочаровались в нем. Впрочем, он в них тоже. Да, он разочаровался в большинстве из оставшихся в живых. Но не в Мэлдреде.
– Да, я должен это сделать, – в третий раз произнес Грозный Волк. – Но пока еще рано. – Целительница, которую показала карта, не шла у него из головы. Она была последней надеждой Дамона. Но до того как искать ее, надо было найти пиратские сокровища. – Значит, будем искать целительницу.
Но до этого было необходимо выручить Рикали. Правда, у него не было желания спасать кого бы то ни было, кроме себя, поэтому Дамон решил, что если они не доберутся до Полагнара в ближайшие день-два, то он постарается отговорить Мэлдреда от этой затеи и убедить его отправиться за сокровищами. Вейрек должен беспокоиться о жене, а он, Дамон, о том, как избавиться от чешуйки. Грозный Волк понимал, что живет исключительно для себя, и не намеревался отступать от этого, поэтому был готов уничтожить любого, кто заступит ему путь.
– Будь я проклят! – слабо прорычал бывший рыцарь.
Изможденный суровым испытанием, он вернулся к поросшему лишайниками дереву, возле которого сидел с вечера. Мэлдред и Вейрек по-прежнему спали, не заметив его отсутствия. Дамон взял флягу с элем. Небо уже окрасилось в бледно-розовые тона – это означало, что до рассвета осталось около часа. Грозный Волк снова сел, опершись спиной о ствол, достал флягу и сделал большой глоток. Пиво помогало успокоить пульсацию в голове, которая обычно продолжалась несколько часов после приступа. Он выпил почти все, заткнул горлышко пробкой и приготовился ждать пробуждения спутников.
Глава 8
Мангровый лес
Живая стена высотой около ста футов, образованная сплетением деревьев, густых кустарников и усыпанных цветами виноградных лоз, тянулась с севера на юг, теряясь за горизонтом.
Здесь прерывалась кратчайшая дорога в Полагнар, показанная магической картой. Мэлдред стоял в замешательстве и проверял, не произошло ли ошибки.
– А твоя карта не может сказать, как далеко простирается это… ну… вот… – У Вейрека не нашлось слов, чтобы описать преграду из густо переплетенных растений. – К Полагнару можно попасть иначе? – Поскольку Мэлдред промолчал, молодой человек обернулся к Дамону. – Прошло три дня, как они забрали мою Рики. Может быть, есть более короткий путь?
Грозный Волк глубоко вздохнул. Запахи здесь были насыщенными и приятно отличались от зловония разлагающихся растений и гнилых водоемов, которого за последнее время он нанюхался предостаточно. Подсвеченные солнцем брызги, сыплющиеся под порывами ветра с воздушных корней, переливались всеми цветами радуги. Дамон осторожно ступил вперед. Дно под ногами резко понижалось, а вода сразу же поднялась до пояса. Грозный Волк с трудом отделил от общего сплетения ветку и подтянул к себе.
Мэлдред принюхался и произнес:
– Это мангровые деревья.
– Именно так, друг мой. И если ты меня спросишь, я отвечу: очень странные с виду и, похоже, опасные. Чтобы миновать их, понадобится лишнее время. Может быть, оставим поиски и…
Мэлдред пронзил друга взглядом.
– Что такое мангровые деревья? – спросил Вейрек, всматриваясь в воду.
– Нечто в высшей степени неприятное, – отозвался Мэлдред.
– Но я правда не знаю, что… – продолжал Вейрек.
– Все это – мангровые деревья, – сердито сказал Дамон, указывая рукой на заросли, а затем и в воду. – Попасть в такой лес – очень дурной знак. Лучше убираться отсюда подальше.
– Тогда мы просто обойдем этот лес, если так нужно, чтобы найти мою Рики, и… – Вейрек уже собирался повернуть на юг.
– Я уверен, – прервал молодого человека Мэлдред, – что воровки не повели Рики в обход – это заняло бы слишком много времени. Я уверен и в том, что у Дамона не хватит терпения для такого путешествия.
Силач снова сверился с магической картой, осторожно сунул пергамент в трубку, спрятал ее в карман и присоединился к Дамону. Раздвигая наименее плотно прилегающие друг к другу ветви, он с большим трудом пробил некое подобие дорожки и скрылся в толще живой зеленой стены.
– Замечательно… – мрачно проворчал Дамон и последовал за другом.
Последним в лес вошел Вейрек.
Они продирались вперед, протискиваясь между веретенообразными стволами, едва успевая закрыть глаза, когда ветки толщиной в палец хлестали по лицу. Через некоторое время они вышли к участку, поросшему толстыми острыми шипами. Грозный Волк, двигавшийся позади Мэлдреда, на ходу вытащил нож из-за пояса друга, чтобы проредить поросль, и заметил, что стоит им миновать расчищенный участок, как листва немедленно вырастает заново и становится еще гуще.
– Мэл, ты же можешь использовать магию, – напомнил Дамон. – Почему бы тебе не применить ее и не сделать наш путь немного легче.
– Моя магия подчиняет стихии земли и огня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42