Человек, стоявший в темноте, держал в правой руке разводной ключ. Он не сводил с Кареллы глаз и выжидал.
Карелла осмотрел верстак, примечая все, на что обратил его внимание Гроссман, в том числе и пятно на полке там, где стояла банка из-под кофе, которую конфисковали сотрудники лаборатории. По наитию и потому, что полицейские любят смотреть не только сверху, но и внизу, Карелла опустился на колени и заглянул под верстак, но, если что и было на полу, струя из шланга, которым орудовал Капловиц, все смыла. Карелла поднялся на ноги. На брюках не было ни пылинки.
Человек выжидал в темноте недалеко от раковины.
Карелла повернулся и пошел в сторону раковины.
Человек стиснул в руке разводной ключ, который нашел за раковиной, где тот лежал на случай, если случится засор. Он схватил ключ через несколько секунд после того, как положил на место решетку от водостока, а ее он положил через секунду после того, как услышал, что открылась дверь и кто-то вошел в подвал. Ему пришлось спешить, и решетка легла неплотно. Если кто-нибудь на нее наступит...
Карелла шел прямо к раковине.
Его нога очутилась в четырех дюймах от металлической решетки. Наступи он на нее, он бы сразу обнаружил, что она лежит неплотно, скорей всего, нагнулся бы посмотреть, и вот тут-то получил бы удар по голове разводным ключом. Но он шагнул в четырех дюймах от решетки, ничего не задел, не нагнулся посмотреть, а поэтому и не получил удара по голове. Он поглядел на раковину, отошел к стиральной машине, открыв крышку, заглянул в нее, ожидая найти бог знает что, а затем, опустив руки, вздохнул. Потом вздохнул еще раз.
Человек в темноте ждал.
Пожав плечами, Карелла направился к лестнице. Поднявшись наверх, выключил свет, открыл дверь и вышел из подвала, плотно затворив за собой дверь.
Человек, стоявший возле раковины, не двинулся с места.
Он ждал.
Он решил, что просчитает до ста и только тогда выйдет. Он просчитал бы до ста, затем поднял бы снова решетку на водостоке и положил ее как следует, потому что четко знал, почему она зацепилась и не ушла в пазы. Он просчитал бы до ста, только чтобы удостовериться, что полицейский не вздумал вернуться обратно. Он и так уже ошибся, решив, что он уходит, когда увидел, как он ушел после разговора с Капловицем. На этот раз ошибки быть не должно.
Он не спеша досчитал уже до пятидесяти семи, когда дверь, ведущая на лестницу, снова отворилась и в подвале появился другой полицейский.
Этот полицейский был в форме.
Этого полицейского звали Ральф Кори, у него были свои причины спуститься этим утром в подвал, и он понятия не имел, что четыре дюйма будут стоить ему жизни. Кори ждал возможности очутиться здесь с той самой минуты, когда неделю назад, в понедельник, у него состоялась беседа с Кареллой, но в подвале все время кто-то был: то сотрудники лаборатории, то проклятые полицейские фотографы, то репортеры, то еще черт знает кто. Кори очень хотел спуститься сюда, потому что всякий раз, когда в подвале шла игра в кости, Джордж Лассер давал ему двадцать пять долларов, из которых десять Кори отдавал патрульным, а пятнадцать оставлял себе. Но после беседы с Кареллой Кори вспомнил еще одно, что обычно делал Джордж Лассер, и вот эта привычка Джорджа не давала ему покоя, заставляя стремиться проникнуть в подвал. Он вспомнил, как однажды разговаривал с Лассером, стоя у верстака, в тот день, когда должна была состояться игра, и как Лассер заносил в маленькую черную книжечку какие-то цифры. Оказалось, что Лассер просто подводил итог своей торговле дровами, и Кори вспомнил об этом только в понедельник семь дней назад, когда Карелла начал допытываться, что и почему. Именно тогда Кори и пришли на память те цифры, что были записаны в маленькой черной книжечке аккуратным, четким почерком Лассера, одна под другой строгой колонкой:
Миссис Горман – (Зс, 4111) – 2.00 – 15/12
Миссис Албертсон – (1а, 4111) – 0.50 – 19/12
Миссис Кармайкл – (4а, 4113) – 6.00 – 22/12
Миссис Ди Нагро – (2в, 4113) – 4.00 – 22/12
Именно Кори пришла в голову мысль, а не вел ли аккуратный, методичный Джордж Лассер, который фиксировал все эти ничтожные доходы, полученные им за продажу дров, – два доллара, полдоллара, шесть долларов – такой же реестр своих расходов, поскольку они составляли целых двадцать пять долларов всякий раз, когда шла игра. Ему привиделась страничка в этой черной книжечке, где аккуратным мелким почерком Лассера было записано:
Кори – 25.00 – 7.11
Кори – 25.00 – 16/11
Кори – 25.00 – 4/12
Кори пошарил по стене в поисках выключателя, ничего не нашел и решил, что где-то, по-видимому, должен быть шнур. Он поводил руками над головой, задев лампочку, поправил ее, отыскал шнур и включил свет. В подвале таилась тишина.
Он вспомнил, что Лассер делал свои записи, стоя у верстака. Туда он и направился сейчас.
Он слишком давно служил в полиции, чтобы не почувствовать, что подвал не такой, как всегда. Почти мгновенно он насторожился, волоски на затылке вздыбились, но в чем эта необычность – он не понял, пока не приблизился к верстаку. С первого же взгляда он заметил, что из ряда аккуратно установленных банок и коробок на средней полке одна исчезла, и сразу подумал, не в той ли банке или коробке Джордж Лассер хранил свою черную записную книжечку. Волоски на затылке продолжали торчать, как иголки у дикобраза; Ральф Кори ощущал опасность, смертельную опасность, а думал, что его ждет всего лишь увольнение со службы в полиции. Сильный запах бил ему в ноздри, но он ассоциировал его с запахом лаборатории этого проклятого еврея Сэма Гроссмана, который перелистывает своими лапами книжечку с записями выплат человеку по фамилии Кори, из чего этот итальяшка Карелла, конечно, не замедлит сделать определенные выводы.
Кори попятился от верстака. Во рту у него вдруг пересохло. Углом глаза он заметил раковину в свете огня, повернулся и быстро направился к ней. Подойдя к раковине, носком ботинка он задел за решетку над водостоком и чуть не упал.
– Какого черта... – выругался он вслух и нагнулся посмотреть, обо что споткнулся. Сквозь металлические прутья решетки он заметил, что в бетонном колодце что-то лежит. На это что-то упал свет, и оно заблестело. На мгновенье Кори решил, что это деньги. Половину своей жизни он прослужил в полиции, вымогая деньги, и это что-то, черт побери, было тоже похоже на деньги. Если бы он схватил то, что лежало в колодце, так же быстро, как хватал взятки при исполнении служебных обязанностей, если бы наклонился чуть скорее, его голова оказалась бы на четыре дюйма ниже того места, куда пришелся удар разводным ключом. Но только он отреагировал на блеск металла в колодце водостока, только начал наклоняться, чтобы схватить его, как из тьмы возник разводной ключ. Удар был нанесен мгновенно, беззвучно и с силой. Ключ раскроил Кори череп и завяз в мозгу, который за две минуты до этого мыслил о возможном увольнении его владельца из полиции.
Человек, который нанес удар, вытащил ключ из головы Кори и понес его к мусорному баку возле бункера с углем. С ключа капала кровь. Он вытащил из бака обрывок газеты и досуха обтер ключ. На ручке крови не было, но он не сомневался, что остались отпечатки пальцев. Он перевернул ключ, держа его за головку одним куском газеты, в то время как другим обтер ручку. Потом, глянув на пол, увидел, что, пока нес ключ к баку, запачкал кровью ботинки, а поэтому оторвал еще кусок газеты и стер капли крови с ботинок. Собрав все испачканные куски газеты, он бросил их в топку, где горел огонь, и, подождав, пока бумага не сгорела, закрыл дверцу топки.
Разводной ключ он кинул в мусорный бак и подошел к раковине. Наклонившись, он поднял металлическую решетку и взял предмет, который стоил Ральфу Кори его жизни.
Это была медная пуговица.
Теперь погиб полицейский. Сначала убили управляющего домом. А теперь еще и полицейского. И это большая разница.
Чтобы понять, что означает убийство полицейского, вы должны сначала четко осознать, что существует только две категории людей, которые решаются на подобное преступление. Это сумасшедшие и наркоманы. Сумасшедший не может отвечать за свои поступки, а наркоман просто не соображает, что делает. Разумный же человек ни при каких обстоятельствах не пойдет на убийство полицейского. Человек, который способен мыслить, на убийство полицейского не пойдет хотя бы потому, что это чистое безумие и глупость. И самое главное, совершенно бесполезное занятие. Если убить одного полицейского, всегда найдется другой, который займет его место, поэтому какой же в этом толк? Подобное убийство вызывает у блюстителей порядка лишь злость, раздражение по малейшему пустяку, особенно в январе, когда самое время лежать под теплым одеялом с какой-нибудь девицей и мечтать о поездке в Майами. Кому нужен в январе мертвый полицейский, который лежит, воняет и только вызывает лишние волнения?
От живых-то полицейских только и жди беды. А уж хуже мертвого полицейского нет ничего на свете.
В 87-м участке не было ни одного полицейского, кто бы не испытывал участия, восхищения, уважения или доверия к убитому полицейскому, который был когда-то сержантом Ральфом Кори.
Но дело было не только в этом.
Некто поступил весьма неразумно, рассуждали они, ударив Кори по голове разводным ключом как раз тогда, когда он был занят расследованием убийства управляющего домом, случившегося несколько дней назад. Если бедный, трудолюбивый муниципальный служащий не может спуститься в подвал, чтобы в свободное от работы время кое-что выяснить, не подвергаясь нападению, рассуждали они, значит, в нашем проклятом богом городе творится нечто неладное. Если позволить каждому жителю этого проклятого города, когда ему заблагорассудится, бить полицейского по голове, рассуждали они, значит, состоять на муниципальной службе становится довольно опасно. А если сидеть сложа руки и ждать, пока люди окончательно дадут себе волю и начнут бегать по улицам с разводным ключом в руках и, встречая регулировщика на углу, не задумываясь бить его по голове, дела пойдут совсем плохо. Нельзя позволить толпе метаться по улицам, размахивая разводными ключами, и убивать первого встречного, облаченного в синюю форму, нет, сэр, позволить этого нельзя, потому что тогда возникнет хаос, да, самый настоящий хаос.
Вот как рассуждало большинство сотрудников 87-го участка. Кроме того, их охватил страх. Кому, черт побери, нужна работа, на которой тебя могут прихлопнуть в любую минуту?
Поэтому почти каждый полицейский этого участка, да и сотни других во всем городе, испытывая совершенно справедливое возмущение, оправданный гнев и естественный страх, принялись за поиски убийцы. Карелле и Хейзу осталось только задаваться вопросом, что предпримет этот легион жаждущих мщения людей в синей форме, поскольку вряд ли кто-либо из них был знаком с фактами преступления и лишь немногие знали о том, что убийство Кори было связано с имевшим место десять дней назад убийством Джорджа Лассера. Детективы предполагали, что, поскольку был убит полицейский, значит, убийца ненавидел полицейских, но больше склонялись к тому, что смерть Кори была лишь следствием предыдущего убийства и не имела ничего общего с тем фактом, что Кори был полицейским. А раз так, то они никак не могли понять, чем так возмущены все остальные. Они упорно трудились над этим делом, начиная с третьего января, и вдруг все всполошились только из-за того, что нечистоплотный полицейский был убит разводным ключом.
В гибели Кори их беспокоила только причина случившегося. Если он на что-то наткнулся в подвале, то на что именно? Или, если отбросить возможность того, что он отыскал нечто, являющееся угрозой для убийцы, что иное могло послужить причиной для убийства? Договорился ли он встретиться с кем-то в подвале? Знал ли, кто убийца? Вымогал ли очередную взятку, на сей раз имеющую прямое отношение к убийству?
– У нас в городе нельзя справиться с двумя вещами, – давным-давно кто-то сказал Карелле. – С убийством и наркоманией.
Вот об этом Карелла и размышлял сейчас. Если полицейский оставляет без внимания игру в кости, если он оставляет без внимания водителя, проехавшего на красный свет, если он все это оставляет без внимания, и всякий раз за деньги, что помешает ему оставить без внимания и убийство, если и на этом он сумеет заработать?
Готов ли был Кори так поступить?
Какую сумму он требовал?
Сообразил ли убийца, что есть иной способ заставить Кори замолчать навсегда, исключить возможность того, что он будет требовать еще и еще?
А ведь такая возможность существовала.
К сожалению, только два человека могли это подтвердить. Прежде всего, сам Ральф Кори, но он был мертв. И его убийца, но они не имели ни малейшего понятия о том, кто он такой.
Прошла среда.
А за ней и четверг.
В пятницу состоялись похороны сержанта Ральфа Кори.
Бабушка Кареллы всегда считала пятницу «черным днем». Она не имела в виду пятницу тринадцатого числа и не какую-то определенную пятницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20