Все, что говорит претор, – беспардонная ложь. Эту историю изобрел епископ Гжекий, чтобы обелить, как он и обещал, имя принцессы.
– Посол орков очень недоволен, однако не может резко протестовать, так как несколько орков были застигнуты в церкви – в святом для нас месте, куда оркам заходить категорически запрещается. Наш добрый король испытал чувство облегчения, когда узнал, что его дочь не предается противоправным занятиям. Подобный исход всех удовлетворил, хотя, полагаю, на самом деле события развивались по-иному.
Я говорю ему, что интуиция его не обманывает, и подробно рассказываю, как было дело. При этом я не забываю поведать и о недостойном поведении самого епископа Гжекия. Претор буквально шокирован масштабом махинаций служителя Церкви. Я надеюсь, что с этого момента влияние Гжекия при королевском дворе начнет неуклонно снижаться. Епископ наверняка зол на меня, поэтому будет не вредно настроить против него Цицерия. Претор обеспокоен полученными от меня сведениями и спешит уйти, но все же находит время сказать, что, по его мнению, с порученной работой я справился вполне успешно.
Еще бы! С принцессы сняты обвинения, и скоро город будет знать, что всю заваруху начали ненавистные орки, решившие украсть Пурпурную ткань эльфов. Думаю, в этом есть доля истины. Все беды начались с того момента, когда они наняли для кражи ткани Гликсия, но вскоре события стали развиваться так стремительно, что орки утратили над ними контроль.
Претор также сообщает мне, что проинформировал посла Ниожа о том, что Аттилана убили орки, поскольку молодому атташе стало известно об их преступных намерениях. Претор – очень умный человек. Подобное объяснение дает возможность нашему городу выиграть время. Однако я не сомневаюсь в том, что Ниож нас рано или поздно все равно уничтожит.
Я, честно говоря, не знаю, кто убил дипломата – понтифекс, встреченный мною рядом с его домом, или эльфы. Скорее всего – эльфы. Однако теперь, когда вина за убийство возложена на орков, это не имеет никакого значения.
– Наши союзники эльфы, отправившие Пурпурную ткань в Турай, удовлетворены не полностью, – продолжает Цицерий. – Мы, конечно, можем во всем обвинять орков, но ткань тем не менее не обнаружена. Да, кстати! Вам неизвестно, где она может находиться?
Я качаю головой, ожидая, что Цицерий сейчас начнет допрос с пристрастием, Я еще не совсем забыл, как консул Калий обвинял меня во лжи. Однако, к моему немалому удивлению, претор оставляет эту тему.
– Что же, – говорит он, – я не могу требовать от вас чудес. Я благодарен вам уже за то, что вы не допустили суда над моим сыном и спасли его репутацию. Так же как и репутацию принца. Моральную проблему, заслуживает он того или нет, мы оставляем в стороне.
Претор направляется к выходу. Однако у самой двери останавливается, оборачивается и произносит:
– Принцесса Ду-Акаи просила меня передать вам ее глубочайшую признательность.
С этими словами Цицерий резко распахивает дверь и выходит. Помещение заполняет запах дыма от тлеющих на улице зданий.
Я размышляю над последними словами претора. Неплохо. Совсем неплохо. Принцесса меня полюбила, и, пользуясь этим, я, возможно, смогу вскарабкаться по социальной лестнице на пару ступеней выше. Не исключено, что мне даже удастся выбраться из округа Двенадцати морей. Едва за претором успевает закрыться дверь, как в комнате возникает Макри. Почти все время его визита она проторчала за другой дверью. И, естественно, подслушивала.
– Похоже, что твоя судьба меняется к лучшему. Фракс. Все тобой довольны. Городские власти. королевская семейка... Даже ребята из Братства слезли с твоего горба.
Я согласно киваю. То, что она говорит, – сущая правда. Мое положение теперь гораздо лучше, чем было несколько дней назад. Часть моих недругов усмирена, другие отбыли в неизвестном направлении. Остались, правда, члены Братства, которые держат на меня зуб за то, что я вмешиваюсь в их дела. Гликсий Драконоборец, увы, пережил беспорядки и наверняка попытается мне отомстить. Но ни Братство, ни колдун меня не пугают. С ними я уж как-нибудь разберусь.
Я едва не падаю, споткнувшись о какой-то валяющийся на полу предмет. Оказывается, что это бутылка пива, когда-то случайно закатившаяся под кушетку. Вылив в себя почти все содержимое бутылки, я долго смотрю на обгорелые руины домов за окном.
– Похоже, ты все же чем-то недоволен, – замечает Макри.
– А по-моему, я доволен всем, – отвечаю я, поворачиваясь к ней.
– Почему же в таком случае ты печален, как ниожская шлюха?
Я не спеша приканчиваю пиво и ровным голосом произношу:
– Мне не нравится, когда меня пытаются обвести вокруг пальца, Макри. Даже если это делаешь ты.
Макри изумленно поднимает брови, но я говорю ей, чтобы она перестала строить из себя невинность.
– Ты же прекрасно знаешь, что Пурпурную ткань эльфов украла Ассоциация благородных дам. И перестань делать вид, будто ты удивлена и шокирована моими словами. Это у тебя плохо получается, поскольку ты слишком мало времени провела в цивилизованном обществе.
Макри не перестает удивляться, заявляя, что понятия не имеет, о чем идет речь.
– Ах вот как? А я-то, глупец, все время спрашивал себя, какое отношение ко всему этому имеет Ханама. Убийцы не разыскивают похищенные предметы, их призвание – убивать людей. Конечно, они могли стремиться заполучить ткань для своей Гильдии, чтобы создать защищенную от воздействия магии комнату. Но если так, то почему в деле принимала участие только одна Ханама? Почему за тканью не охотились и другие убийцы? Ведь их так много. Даже, пожалуй, слишком. Но на моем пути постоянно появлялась только она. Избавиться от этой женщины довольно трудно, и это вчера почувствовали на себе знакомые тебе эльфы, Макри продолжает хранить молчание. Я же продолжаю говорить:
– Едва увидев мертвых эльфов, я понял, что их убила Ханама. Ножи прон – зили их сердца раньше, чем они успели понять, что происходит. Прекрасно сработано! Но сделать это крайне сложно с учетом того, что эльфов практически невозможно застать врасплох. Кроме того, всем известно, что в случае опасности скорость всех их движений значительно возрастает. Но эти двое, видимо, двигались недостаточно быстро, чтобы увернуться от ударов Ханамы. Ранее им удалось оглушить ее только потому, что она наполовину утонула в накатившей на нас волне. Поначалу я удивлялся, каким образом она догадалась, что ткань у эльфов. Я был готов поклясться, что сообразил это первым. Но потом вспомнил, что упоминал об эльфах в присутствии принцессы и чуть позже в доме Лисутариды. Одна из них сообщила о моем открытии Ханаме. Причем сделала это очень быстро. Чудная компания эта твоя Ассоциация благородных дам, Макри! Подумать только... Принцессы. Убийцы. Волшебницы. И работающие в таверне девицы.
Закончив свою речь, я принимаюсь сверлить Макри взглядом.
– Итак, ты хочешь сказать, что я снабжала их информацией? – произносит она. Судя по тону, мои слова ей совсем не нравятся.
– А разве нет?
– Нет! И если Ассоциация благородных дам действительно охотилась за Пурпурной тканью эльфов, это для меня новость. Но зачем, по-твоему, она ей потребовалась?
– По той же самой причине, в силу которой в нашем городе крадут и другие предметы. Ассоциация похитила ткань ради денег. Ты сама говорила мне, что благородным дамам необходимо добыть пятьдесят тысяч, чтобы выкупить лицензию. Ящик для сбора пожертвований в округе Двенадцати морей много вам принести не сможет. Но солидные тридцать тысяч, которые можно выручить за ткань, существенно меняют дело.
Макри все возмущенно отрицает.
– Я даже не думаю, что Ханама входит в Ассоциацию благородных дам. Ведь она же профессиональная убийца!
– Что с этого? Может, она считает, что дела в Гильдии идут не так хорошо, как надо, и надеется, что для улучшения положения Ассоциация поможет продвинуть на руководящие посты в Гильдии убийц побольше женщин. И теперь я понимаю, почему тогда на берегу она назвала тебя по имени. В то время это обращение показалось мне чересчур дружеским для человека, который видел тебя только раз, да и то в драке. Кроме того, принцесса шлет тебе свой привет...
Стоя в противоположных углах комнаты, мы смотрим друг другу в глаза. Затем Макри подбегает ко мне и, приблизив свой нос к моему, произносит:
– Слушай. Фракс! – Столь враждебного тона я у нее раньше не слышал. Возможно, что ты и прав насчет Ассоциации. Не знаю. Не исключено, что Ханама добыла ткань для нее. Надеюсь, что это так. Мы очень нуждаемся в деньгах. Но мне точно известно одно: я в этом деле не участвовала. Ни при каких обстоятельствах я не стала бы у тебя за спиной делиться сведениями о твоем бизнесе, потому что ты мой единственный друг в этом проклятом городе.
Ее взгляд пылает гневом. Я отвечаю ей тем же. Враждебное молчание длится несколько секунд. Но этого достаточно, чтобы я смог понять: у меня в этом вонючем городе тоже не слишком много друзей.
– По-моему, ты перетрудилась, Макри, – говорю я. – Пойдем вниз, я налью тебе что-нибудь выпить.
ГЛАВА 31
После событий, связанных с Заклятием Восьмимильного Ужаса, волна насилия, ранее захлестнувшая Турай, идет на убыль. Нас все еще ожидают выборы. Братство и Сообщество друзей по-прежнему борются за рынки наркотиков, но наиболее яркие проявления вражды стали реже, а некоторые и вовсе сошли на нет. Граждане Турая заняты восстановлением своих жилищ и пытаются наладить нормальную жизнь.
Церий избежал суда благодаря тем доказательствам, которые я предъявил консулу, а сведения о попытках принца Фризен-Акана заняться оптовым импортом наркотиков так и не стали достоянием общественности. Оба этих обстоятельства весьма радуют Цицерия. Претор прекрасно понимает, что его репутацию спас я.
Как часто бывает, национальная катастрофа сплотила граждан вокруг королевской семьи, и власть теперь скорее всего останется в руках традиционалистов. Цицерий, как крупный политик точно прочувствовав момент, произносит в сенате серию блестящих речей, в которых призывает граждан встать плечом к плечу для восстановления города. Думаю, это существенно повышает его шансы на предстоящих выборах.
«Достославная и правдивая хроника всех мировых событий» с прискорбием сообщает о том, что недавний мятеж обернулся еще одной невосполнимой потерей для Турая. В одном из темных проулков города был найден мертвым один из наиболее могущественных городских магов Тас Восточная Зарница. Из спины волшебника торчала арбалетная стрела. Газета недоумевает, каким образом в руки безумного бунтовщика смогло попасть столь смертоносное оружие.
Сарина Беспощадная избавилась от своего союзника даже быстрее, чем я предполагал.
– Естественно, – замечает Макри, – если ты получил десять тысяч гуранов, то зачем делиться? Скажи, Фракс, а ты по-прежнему хочешь с ней повстречаться?
– Даже очень. Чем раньше Сарина появится в Турае, тем лучше. Тогда я смогу получить вознаграждение, обещанное за ее поимку. Она у меня узнает, кто тут первая спица в колеснице!
«Секира мщения» снова приводится в порядок. В округе Двенадцати морей, как и во всем городе, архитекторы и рабочие-строители, истекая потом под палящим летним солнцем, трудятся без сна и отдыха, дабы привести Турай в пристойный вид. Стаи изгнанных с насиженных мест сталов сражаются за право свить гнезда под крышами новых зданий. Для оплаты большей части восстановительных работ король открывает подвалы своей сокровищницы, хотя прожженные циники утверждают, будто он просто пытается купить для своих сторонников дополнительные голоса на выборах.
Лично я пребываю в прекрасной форме. Я получил жирный куш у Цицерия. Меня отблагодарила принцесса. Да и эльфы выдали мне в виде аванса весьма ценный золотой единорог. Кроме того, я заработал репутацию человека, который делает то, что обещает.
– Значит, ты перебираешься обратно в Тамлин? – спрашивает Макри. Она занята больше, чем обычно, обслуживая умирающих от жажды каменщиков, кровельщиков и архитекторов.
– Пока нет, Макри, – отвечаю я. – Традиционалисты, возможно, и считают меня хорошим детективом, но доброго соседа они во мне еще не видят. До того, как меня снова пригласят во дворец, должно пройти некоторое время.
– Кто, по-твоему, выиграет выборы?
– Скорее всего Цицерий. И это хорошо. Особенно теперь, после того как сенатор Лодий и популяры меня окончательно невзлюбили. Надо признать, что врагов я себе создаю с неимоверной легкостью.
Все перерывы между сменами Макри посвящает занятиям. Она торчит у себя в комнате в окружении книг и свитков. Несмотря на печальный опыт, приобретенной ею на Поляне Фей, Макри с помощью Каби снова проткнула нос какой-то железякой и чувствует себя совершенно счастливой.
Я извлекаю из кармана два ожерелья и одно протягиваю ей.
Макри смотрит на подарок с большим подозрением.
– Это лоскутья Пурпурной ткани эльфов, которые мы наматывали себе на шею в ночь Восьмимильного Ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31