..
Андрей Николаевич. На Капри.
Максим. Или на Капри - все равно. Главное - поймать момент. Не проде-
шевить, но и не задрать, не переторговаться... И продаваться не сразу,
целиком, а по частям, с перспективой.
Андрей Николаевич (без иронии). Тоже искусство.
Максим. Искусство? Да, но - другое. И в нем тоже есть свои гении и
бездари... А есть игроки. Ведь бизнес - игра.
Андрей Николаевич. Виктор - игрок?..
Максим. И еще какой!.. Мне рассказывали о его композициях: инсталля-
ции с вертолетами, вагонами противогазов для Кувейта, валютными счетами,
подержанными иномарками, верфью деревянного кораблестроения - и это все
помимо казаков, авангарда, паломнических круизов по монастырям Европы и
чуть ли не переправки ближневосточных беженцев в Скандинавию на частных
яхтах...
Андрей Николаевич (ироническое восхищение). Флибустьер!.. Конкиста-
дор!..
Максим. Я не уверен в абсолютной достоверности этой легенды, но ка-
кая-то часть правды в этих сплетнях наверняка есть.
Андрей Николаевич. Смутные времена. Все возможно. Интересное время...
Наполняет рюмку коньяком, выпивает.
Максим (взрываясь). Совсем сдурел?! Опять тебя среди ночи откачи-
вать?..
Андрей Николаевич. Лучше уж от водки помереть, чем от скуки.
Максим (сердито). Идем лучше в сарай, посмотрим инструменты!.. (Себе
под нос, ворчливо, по-испански.) Дурак старый! (Идет к двери.) Андрей
Николаевич (идет за ним,). Как ты сказал? (По-испански.) Дурак?.. Старый
дурак?.. (Хохочет, продолжает.) Однажды Мюллер и Борман решили выяснить,
на кого работает Штирлиц. Борман, зная, что в момент сильного потрясения
человек может заговорить на родном языке, вызвал Штирлица к себе и велел
Мюллеру встать за дверью. И вот когда Штирлиц переступил порог кабине-
та...
Уходят.
Некоторое время на веранде пусто. Тишина нарушается лишь какими-то
отдельными бытовыми звуками: звоном посуды, игрой в мяч на соседнем
участке, собачьим лаем. Издалека нарастает тарахтение мотора, оно приб-
лижается, глохнет, и вслед за этим из сада на галерею неторопливой уста-
лой походкой поднимается человек в черной широкополой шляпе, темных
круглых очках и светлом плаще, один рукав которого перехвачен черной
лентой чуть выше локтя. Остановившись перед приоткрытой дверью на веран-
ду, он тихо стучит по дверному косяку костяшками пальцев, но не получив
на стук никакого ответа, переступает порог и снимает шляпу, открывая
густые черные волосы с сильной проседью. Осматривается, покачивает голо-
вой как бы в такт каким-то своим мыслям, вешает шляпу на гвоздь, торча-
щий из оконной рамы. Замечает кипящий самовар, подходит, привычным дви-
жением выдергивает вилку из розетки. Берет недопитую бутылку коньяка,
смотрит на этикетку, наливает полрюмки, отпивает глоток, смакует, пока-
чивает головой, как бы удивляясь тому, что содержание бутылки соот-
ветствует тому, что заявлено на этикетке. Продолжает осматриваться, не-
торопливо скользя взглядом по стенам, по поверхности стола.
Из холла входит Татьяна.
При виде гостя молча останавливается на пороге.
Он спиной чувствует ее появление, но не оборачивается.
Смотрит в сад, смакует коньяк.
Татьяна (нерешительно, полувопросительно). Вик?..
Виктор (не оборачиваясь). Он самый.
Татьяна (осваиваясь с ситуацией). Интересно...
Виктор (резко обернувшись). Что... интересно?..
Татьяна (смотрит на него, говорит неторопливо). Не было, не было -
вдруг явился!.. (Усмехается.) Мог бы хоть позвонить для приличия.
Виктор. Я звонил. Не дозвонился - короткие гудки...
Татьяна. Странно...
Виктор. Только что, с кладбища - не веришь?.. (Достает из внутреннего
кармана плаща маленький радиотелефон, протягивает Татьяне.) Можешь сама
убедиться...
Татьяна. Я не умею им пользоваться.
Виктор (делает шаг к ней). Ничего сложного... (Показывает.) Нажимаешь
восьмерку, потом код и номер... (Набирает номер, подносит трубку к уху.)
Вот... опять гудки... (Передает ей трубку.) Татьяна (слушает). Да,
действительно... (Возвращает ему трубку.) Совсем забыла:
у нас отключили телефон.
Виктор. За что?
Татьяна. Международные...
Виктор. Европа?.. Америка?..
Татьяна. Германия.
Виктор. Все равно дорого.
Пауза.
Виктор (отпивает глоток коньяка). А ведь и в самом деле "Сократос"! В
натуре!..
(Негромко смеется, закашливается.) Татьяна. Я в этом не разбираюсь.
Виктор. Тебе легче.
Татьяна. В каком смысле?
Виктор (уклончиво). Да это я так, вообще...
Пауза.
Татьяна. А ты... откуда?
Виктор. Сейчас?
Татьяна. Естественно, сейчас...
Виктор. От Кости. С кладбища, с похорон... У нас в деревне так гово-
рили: к кому?
- к Марфе... от кого? - от Марфы. Как о живом человеке.
Татьяна. Странно, а я тебя там не видела.
Виктор. Я опоздал... Вся эта возня: венок, ленты... Поздно заказали.
Татьяна. А кто заказывал?
Виктор. Географическое общество.
Татьяна. Понятно.
Пауза.
Виктор. Сейчас серьезные люди себе все заранее обеспечивают: гроб,
участок, венок...
Татьяна. И на похороны не опаздывают?..
Виктор. Всякое бывает: найдут человека где-нибудь на свалке через
полгодика, ну и укладывают в гроб что осталось... А гробы нынче дорогие:
три тысячи, пять тысяч...
Татьяна. Долларов?
Виктор. Естественно, не рублей... (Короткая пауза.) А бывает, что и
вообще не находят... Машина сгоревшая, дом - а тела нет. Исчезло. Улету-
чилось... Так оно вроде иногда и лучше... Для семьи. Ведь остаются без
копейки - хоть на панель!..
А гроб - вещь... Его продать можно.
Татьяна. А человека как считать?.. Как без вести пропавшего?
Виктор. Конечно. Три года...
Татьяна. А потом?
Виктор. А потом все, с концами... Извольте получить страховку!..
Татьяна. Почти как на войне...
Виктор. Почему: почти?..
Татьяна. Как бы мирное время...
Виктор. Это смотря для кого...
Татьяна. Да, конечно... (Короткая пауза.) А почему географическое об-
щество?
Виктор. Как почему? (Показывает на фотографию на столе.) А паломники?
Монастыри... Афон... Святая земля.
Татьяна. Эти?
Виктор. Да уж какие есть... Хотя, конечно, всякие ломились: на
ладьях, по Днепру, через Азовское море, Евксинский понт, Босфор, Дарда-
неллы - красиво, слов нет!.. Через Пирей, Хайфу - до Каира... За три ме-
сяца. Самолетом четыре часа. Я летал...
Татьяна (с легкой издевкой). Не понравилось?..
Виктор. Почему?.. Понравилось. "Delta" - хорошая компания. Но на
ладье интереснее...
Татьяна. С Костей?
Виктор. С Костей?.. Конечно, с кем же еще!.. Дай ему Бог!.. (Смотрит
на икону, допивает коньяк, ставит рюмку на стол, неловко крестится.) И
прости его, Господи!
Татьяна. Прости?.. За что?..
Виктор (уклончиво). Кто без греха...
Татьяна. Ну, если так, то конечно...
Пауза.
Татьяна. А ты-то как с ним на ладье оказался?.. Как паломник?
Виктор. И как паломник тоже... Ты что думаешь, если у человека деньги
есть, так его уже и совесть не мучает? Я понимаю, у католиков: ин-
дульгенцию купил - и спи спокойно!.. А у нас шиш... И горько жалуюсь, и
горько слезы лью, но строк печальных не смываю...
Татьяна. У них тоже сейчас почти не практикуется.
Виктор. Но ведь совсем-то не отменили? В законе?..
Татьяна. Нет.
Виктор (смеется). Хитрые папы!.. Оставили-таки дырочку!.. (Смеется.
Меняет тон, жестко.) Ведь прекрасно знают, что ничего потом не будет, и
все равно - ломают, ломают эту комедию!
Татьяна. А гробы по пять тысяч?.. Не комедия?
Виктор. Комедия... Точнее: игра. И в этой игре так принято.
Татьяна. Вот и у них принято.
Пауза.
Татьяна. А почему ты в темных очках?
Виктор. Глаза болят.
Татьяна. Отчего?
Виктор. За компьютером пересидел... Так вижу нормально, а при ярком
свете не могу, глаза слезятся. Особенно на солнце...
Татьяна. Поставь защитный экран.
Виктор. Есть... "Эргостар". Сто сорок долларов. Не помогает...
Татьяна. Много работаешь?
Виктор. Больше учусь. Но и работаю... Притягательный механизм. Стоит
на столе как бы сам по себе, но в то же время как бы к чему-то обязыва-
ет, тревожит, внушает смутное беспокойство... Мама называет его
"компьюктор".
Татьяна. Понятно. Всю жизнь в трампарке: кондуктор - компостер -
компьюктор.
Виктор. Боцман - лоцман - мичман - кацман... Тебе неприятно?
Татьяна. Что - неприятно?
Виктор. Очки?
Татьяна. Нет, ничего... Просто непривычно.
Виктор. Я могу снять... Здесь ничего. Это когда на улице или за ру-
лем...
Снимает очки. Некоторое время смотрят друг на друга.
Татьяна. А мама что... у тебя живет?
Виктор (с некоторой заминкой). Наоборот... Я у нее.
Татьяна. Где?
Виктор (пожимая плечами). Там же, в Озерном переулке.
Татьяна. Ясно.
Виктор. Что тебе... ясно?
Татьяна (смотрит на него). Что ты живешь у мамы в Озерном переулке...
А что?
Виктор (достает носовой платок, протирает очки, говорит, растягивая
слова).
Ну-у... из этого... э-э... обстоятельства... из этого э-э... факта
можно сделать... э-э... определенные выводы...
Татьяна. Например?
Виктор. Допустим, что я купил всем соседям отдельные квартиры и зани-
маю теперь чуть ли не полэтажа... Мы с мамой занимаем. Вдвоем. Отдыхает
матушка на старости лет от коммунальных дебатов...
Татьяна. Пусть отдыхает. Она заслужила.
Виктор (кивает головой). Они там все заслужили...
Пауза.
Виктор (смотрит в сад, барабанит пальцами по оконной раме). А можно
сделать и другой вывод... Нарисовать, так сказать, другую картинку...
Татьяна молчит.
Виктор (продолжает, не оборачиваясь к ней). Комната, разделенная на
столовую и спальню платяным и книжным шкафами, поставленными в один ряд.
В углу близ окна телевизор на тумбочке, за ветхой четырехстворчатой гар-
мошкой ширмы широкая старая кровать с никелированными шишечками, тюлевые
занавески, герань на подоконнике...
Татьяна. Большой розовый куст в деревянной кадке. Темно-зеленые
пыльные листья без единого цветка... Она хоть раз в жизни цвела?
Виктор. Один раз. Давно...
Татьяна. Я не помню.
Виктор. Это было уже после тебя.
Пауза.
Виктор. И ведь было, было... Полгода назад у меня на счету было во-
семьсот тысяч долларов!.. Правда не здесь - в Женеве... И тысяч семьде-
сят наличными, дома, в тайнике... На всякий случай. (Смотрит в сад, за-
думчиво.) И счастье было так близко, так возможно... (Меняет тон.) Ну,
счастье - не счастье, а уж нашу коммуналку запросто мог расселить.
Татьяна (спокойно, почти безучастно). Что-то случилось?..
Виктор (монотонно). Случилось... Случилось... (Поворачивается к ней.)
Оружие.
Броня крепка и танки наши быстры... Хорошо, что хоть жив остался.
Татьяна. Ты такие страшные вещи говоришь.
Виктор. Обыкновенные вещи. Кто-то турок в Скандинавию переправляет -
она им, наверное, мусульманским раем представляется, кто-то их более ко-
ротким путем в тот же рай доставляет...
Татьяна. Не поняла?
Виктор. Хазават. Священная война против неверных. Получил пулю в лоб
- и в раю!
Быстро, просто и, главное, - знаешь за что!.. (Смеется холодным нежи-
вым смехом.) Татьяна (холодно). Очень весело.
Виктор. Шутка...
Татьяна молчит.
Виктор (обеспокоенно). Что?.. С Антоном что-нибудь?.. Служит? Там?
Татьяна. Не служит. Еще не служит...
Виктор (машинально). Это хорошо.
Пауза.
Виктор. Я понимаю, это все ужасно... Чьи-то мальчики там, в этом аду,
а мы здесь, коньяк пьем, разговоры разговариваем... Он... годен?
Татьяна (сухо). Вполне.
Виктор (задумчиво). Н-да...
Татьяна. А почему тебя это интересует?
Виктор. Надо постараться как-то отвертеться...
Татьяна. У тебя есть идеи?
Виктор. Идеи есть - денег нет... Хоть и говорят, что счастье не в
них, но они до некоторой степени способствуют... Некоторым даже заменя-
ют.
Татьяна. Мы не из их числа.
Виктор (рассеянно). Я не о вас...
Татьяна (сдержанно). Тогда и говорить не о чем.
Виктор (словно не слышал). А к деньгам привыкаешь, быстро привыка-
ешь...
Естественно, не к самим бумажкам, а к тому, что все можно. Во всяком
случае, в пределах твоих потребностей... У большинства, правда, потреб-
ности не ахти какие:
ну, пожрать... выпить... Машина, само собой... Но здесь уже начинают-
ся правила:
один купил шестисотый "мерс", закатил на паром, а к нему подошли и
сказали, что, мол, рано тебе еще на такой машине ездить - вежливо так
предупредили...
Татьяна. А он?
Виктор. Сглупил. Сделал вид, что не слышал... Или слышал, но не понял
- все же крутые!.. Крыша, охрана... А какая там у него охрана - пижоны,
дешевка лицензированная, магнум с глушителем увидели и уделались по са-
мые уши!.. Надели им мешки на головы, покатали пару часов по окрестнос-
тям да и выкинули в канаву вместе с хозяином... И где теперь этот
"мерс"? Вопрос риторический. Ответ тоже.
Потому что ясно, где и у кого...
Татьяна. А как же милиция?..
Виктор (смеется громко, но немножко нарочито).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Андрей Николаевич. На Капри.
Максим. Или на Капри - все равно. Главное - поймать момент. Не проде-
шевить, но и не задрать, не переторговаться... И продаваться не сразу,
целиком, а по частям, с перспективой.
Андрей Николаевич (без иронии). Тоже искусство.
Максим. Искусство? Да, но - другое. И в нем тоже есть свои гении и
бездари... А есть игроки. Ведь бизнес - игра.
Андрей Николаевич. Виктор - игрок?..
Максим. И еще какой!.. Мне рассказывали о его композициях: инсталля-
ции с вертолетами, вагонами противогазов для Кувейта, валютными счетами,
подержанными иномарками, верфью деревянного кораблестроения - и это все
помимо казаков, авангарда, паломнических круизов по монастырям Европы и
чуть ли не переправки ближневосточных беженцев в Скандинавию на частных
яхтах...
Андрей Николаевич (ироническое восхищение). Флибустьер!.. Конкиста-
дор!..
Максим. Я не уверен в абсолютной достоверности этой легенды, но ка-
кая-то часть правды в этих сплетнях наверняка есть.
Андрей Николаевич. Смутные времена. Все возможно. Интересное время...
Наполняет рюмку коньяком, выпивает.
Максим (взрываясь). Совсем сдурел?! Опять тебя среди ночи откачи-
вать?..
Андрей Николаевич. Лучше уж от водки помереть, чем от скуки.
Максим (сердито). Идем лучше в сарай, посмотрим инструменты!.. (Себе
под нос, ворчливо, по-испански.) Дурак старый! (Идет к двери.) Андрей
Николаевич (идет за ним,). Как ты сказал? (По-испански.) Дурак?.. Старый
дурак?.. (Хохочет, продолжает.) Однажды Мюллер и Борман решили выяснить,
на кого работает Штирлиц. Борман, зная, что в момент сильного потрясения
человек может заговорить на родном языке, вызвал Штирлица к себе и велел
Мюллеру встать за дверью. И вот когда Штирлиц переступил порог кабине-
та...
Уходят.
Некоторое время на веранде пусто. Тишина нарушается лишь какими-то
отдельными бытовыми звуками: звоном посуды, игрой в мяч на соседнем
участке, собачьим лаем. Издалека нарастает тарахтение мотора, оно приб-
лижается, глохнет, и вслед за этим из сада на галерею неторопливой уста-
лой походкой поднимается человек в черной широкополой шляпе, темных
круглых очках и светлом плаще, один рукав которого перехвачен черной
лентой чуть выше локтя. Остановившись перед приоткрытой дверью на веран-
ду, он тихо стучит по дверному косяку костяшками пальцев, но не получив
на стук никакого ответа, переступает порог и снимает шляпу, открывая
густые черные волосы с сильной проседью. Осматривается, покачивает голо-
вой как бы в такт каким-то своим мыслям, вешает шляпу на гвоздь, торча-
щий из оконной рамы. Замечает кипящий самовар, подходит, привычным дви-
жением выдергивает вилку из розетки. Берет недопитую бутылку коньяка,
смотрит на этикетку, наливает полрюмки, отпивает глоток, смакует, пока-
чивает головой, как бы удивляясь тому, что содержание бутылки соот-
ветствует тому, что заявлено на этикетке. Продолжает осматриваться, не-
торопливо скользя взглядом по стенам, по поверхности стола.
Из холла входит Татьяна.
При виде гостя молча останавливается на пороге.
Он спиной чувствует ее появление, но не оборачивается.
Смотрит в сад, смакует коньяк.
Татьяна (нерешительно, полувопросительно). Вик?..
Виктор (не оборачиваясь). Он самый.
Татьяна (осваиваясь с ситуацией). Интересно...
Виктор (резко обернувшись). Что... интересно?..
Татьяна (смотрит на него, говорит неторопливо). Не было, не было -
вдруг явился!.. (Усмехается.) Мог бы хоть позвонить для приличия.
Виктор. Я звонил. Не дозвонился - короткие гудки...
Татьяна. Странно...
Виктор. Только что, с кладбища - не веришь?.. (Достает из внутреннего
кармана плаща маленький радиотелефон, протягивает Татьяне.) Можешь сама
убедиться...
Татьяна. Я не умею им пользоваться.
Виктор (делает шаг к ней). Ничего сложного... (Показывает.) Нажимаешь
восьмерку, потом код и номер... (Набирает номер, подносит трубку к уху.)
Вот... опять гудки... (Передает ей трубку.) Татьяна (слушает). Да,
действительно... (Возвращает ему трубку.) Совсем забыла:
у нас отключили телефон.
Виктор. За что?
Татьяна. Международные...
Виктор. Европа?.. Америка?..
Татьяна. Германия.
Виктор. Все равно дорого.
Пауза.
Виктор (отпивает глоток коньяка). А ведь и в самом деле "Сократос"! В
натуре!..
(Негромко смеется, закашливается.) Татьяна. Я в этом не разбираюсь.
Виктор. Тебе легче.
Татьяна. В каком смысле?
Виктор (уклончиво). Да это я так, вообще...
Пауза.
Татьяна. А ты... откуда?
Виктор. Сейчас?
Татьяна. Естественно, сейчас...
Виктор. От Кости. С кладбища, с похорон... У нас в деревне так гово-
рили: к кому?
- к Марфе... от кого? - от Марфы. Как о живом человеке.
Татьяна. Странно, а я тебя там не видела.
Виктор. Я опоздал... Вся эта возня: венок, ленты... Поздно заказали.
Татьяна. А кто заказывал?
Виктор. Географическое общество.
Татьяна. Понятно.
Пауза.
Виктор. Сейчас серьезные люди себе все заранее обеспечивают: гроб,
участок, венок...
Татьяна. И на похороны не опаздывают?..
Виктор. Всякое бывает: найдут человека где-нибудь на свалке через
полгодика, ну и укладывают в гроб что осталось... А гробы нынче дорогие:
три тысячи, пять тысяч...
Татьяна. Долларов?
Виктор. Естественно, не рублей... (Короткая пауза.) А бывает, что и
вообще не находят... Машина сгоревшая, дом - а тела нет. Исчезло. Улету-
чилось... Так оно вроде иногда и лучше... Для семьи. Ведь остаются без
копейки - хоть на панель!..
А гроб - вещь... Его продать можно.
Татьяна. А человека как считать?.. Как без вести пропавшего?
Виктор. Конечно. Три года...
Татьяна. А потом?
Виктор. А потом все, с концами... Извольте получить страховку!..
Татьяна. Почти как на войне...
Виктор. Почему: почти?..
Татьяна. Как бы мирное время...
Виктор. Это смотря для кого...
Татьяна. Да, конечно... (Короткая пауза.) А почему географическое об-
щество?
Виктор. Как почему? (Показывает на фотографию на столе.) А паломники?
Монастыри... Афон... Святая земля.
Татьяна. Эти?
Виктор. Да уж какие есть... Хотя, конечно, всякие ломились: на
ладьях, по Днепру, через Азовское море, Евксинский понт, Босфор, Дарда-
неллы - красиво, слов нет!.. Через Пирей, Хайфу - до Каира... За три ме-
сяца. Самолетом четыре часа. Я летал...
Татьяна (с легкой издевкой). Не понравилось?..
Виктор. Почему?.. Понравилось. "Delta" - хорошая компания. Но на
ладье интереснее...
Татьяна. С Костей?
Виктор. С Костей?.. Конечно, с кем же еще!.. Дай ему Бог!.. (Смотрит
на икону, допивает коньяк, ставит рюмку на стол, неловко крестится.) И
прости его, Господи!
Татьяна. Прости?.. За что?..
Виктор (уклончиво). Кто без греха...
Татьяна. Ну, если так, то конечно...
Пауза.
Татьяна. А ты-то как с ним на ладье оказался?.. Как паломник?
Виктор. И как паломник тоже... Ты что думаешь, если у человека деньги
есть, так его уже и совесть не мучает? Я понимаю, у католиков: ин-
дульгенцию купил - и спи спокойно!.. А у нас шиш... И горько жалуюсь, и
горько слезы лью, но строк печальных не смываю...
Татьяна. У них тоже сейчас почти не практикуется.
Виктор. Но ведь совсем-то не отменили? В законе?..
Татьяна. Нет.
Виктор (смеется). Хитрые папы!.. Оставили-таки дырочку!.. (Смеется.
Меняет тон, жестко.) Ведь прекрасно знают, что ничего потом не будет, и
все равно - ломают, ломают эту комедию!
Татьяна. А гробы по пять тысяч?.. Не комедия?
Виктор. Комедия... Точнее: игра. И в этой игре так принято.
Татьяна. Вот и у них принято.
Пауза.
Татьяна. А почему ты в темных очках?
Виктор. Глаза болят.
Татьяна. Отчего?
Виктор. За компьютером пересидел... Так вижу нормально, а при ярком
свете не могу, глаза слезятся. Особенно на солнце...
Татьяна. Поставь защитный экран.
Виктор. Есть... "Эргостар". Сто сорок долларов. Не помогает...
Татьяна. Много работаешь?
Виктор. Больше учусь. Но и работаю... Притягательный механизм. Стоит
на столе как бы сам по себе, но в то же время как бы к чему-то обязыва-
ет, тревожит, внушает смутное беспокойство... Мама называет его
"компьюктор".
Татьяна. Понятно. Всю жизнь в трампарке: кондуктор - компостер -
компьюктор.
Виктор. Боцман - лоцман - мичман - кацман... Тебе неприятно?
Татьяна. Что - неприятно?
Виктор. Очки?
Татьяна. Нет, ничего... Просто непривычно.
Виктор. Я могу снять... Здесь ничего. Это когда на улице или за ру-
лем...
Снимает очки. Некоторое время смотрят друг на друга.
Татьяна. А мама что... у тебя живет?
Виктор (с некоторой заминкой). Наоборот... Я у нее.
Татьяна. Где?
Виктор (пожимая плечами). Там же, в Озерном переулке.
Татьяна. Ясно.
Виктор. Что тебе... ясно?
Татьяна (смотрит на него). Что ты живешь у мамы в Озерном переулке...
А что?
Виктор (достает носовой платок, протирает очки, говорит, растягивая
слова).
Ну-у... из этого... э-э... обстоятельства... из этого э-э... факта
можно сделать... э-э... определенные выводы...
Татьяна. Например?
Виктор. Допустим, что я купил всем соседям отдельные квартиры и зани-
маю теперь чуть ли не полэтажа... Мы с мамой занимаем. Вдвоем. Отдыхает
матушка на старости лет от коммунальных дебатов...
Татьяна. Пусть отдыхает. Она заслужила.
Виктор (кивает головой). Они там все заслужили...
Пауза.
Виктор (смотрит в сад, барабанит пальцами по оконной раме). А можно
сделать и другой вывод... Нарисовать, так сказать, другую картинку...
Татьяна молчит.
Виктор (продолжает, не оборачиваясь к ней). Комната, разделенная на
столовую и спальню платяным и книжным шкафами, поставленными в один ряд.
В углу близ окна телевизор на тумбочке, за ветхой четырехстворчатой гар-
мошкой ширмы широкая старая кровать с никелированными шишечками, тюлевые
занавески, герань на подоконнике...
Татьяна. Большой розовый куст в деревянной кадке. Темно-зеленые
пыльные листья без единого цветка... Она хоть раз в жизни цвела?
Виктор. Один раз. Давно...
Татьяна. Я не помню.
Виктор. Это было уже после тебя.
Пауза.
Виктор. И ведь было, было... Полгода назад у меня на счету было во-
семьсот тысяч долларов!.. Правда не здесь - в Женеве... И тысяч семьде-
сят наличными, дома, в тайнике... На всякий случай. (Смотрит в сад, за-
думчиво.) И счастье было так близко, так возможно... (Меняет тон.) Ну,
счастье - не счастье, а уж нашу коммуналку запросто мог расселить.
Татьяна (спокойно, почти безучастно). Что-то случилось?..
Виктор (монотонно). Случилось... Случилось... (Поворачивается к ней.)
Оружие.
Броня крепка и танки наши быстры... Хорошо, что хоть жив остался.
Татьяна. Ты такие страшные вещи говоришь.
Виктор. Обыкновенные вещи. Кто-то турок в Скандинавию переправляет -
она им, наверное, мусульманским раем представляется, кто-то их более ко-
ротким путем в тот же рай доставляет...
Татьяна. Не поняла?
Виктор. Хазават. Священная война против неверных. Получил пулю в лоб
- и в раю!
Быстро, просто и, главное, - знаешь за что!.. (Смеется холодным нежи-
вым смехом.) Татьяна (холодно). Очень весело.
Виктор. Шутка...
Татьяна молчит.
Виктор (обеспокоенно). Что?.. С Антоном что-нибудь?.. Служит? Там?
Татьяна. Не служит. Еще не служит...
Виктор (машинально). Это хорошо.
Пауза.
Виктор. Я понимаю, это все ужасно... Чьи-то мальчики там, в этом аду,
а мы здесь, коньяк пьем, разговоры разговариваем... Он... годен?
Татьяна (сухо). Вполне.
Виктор (задумчиво). Н-да...
Татьяна. А почему тебя это интересует?
Виктор. Надо постараться как-то отвертеться...
Татьяна. У тебя есть идеи?
Виктор. Идеи есть - денег нет... Хоть и говорят, что счастье не в
них, но они до некоторой степени способствуют... Некоторым даже заменя-
ют.
Татьяна. Мы не из их числа.
Виктор (рассеянно). Я не о вас...
Татьяна (сдержанно). Тогда и говорить не о чем.
Виктор (словно не слышал). А к деньгам привыкаешь, быстро привыка-
ешь...
Естественно, не к самим бумажкам, а к тому, что все можно. Во всяком
случае, в пределах твоих потребностей... У большинства, правда, потреб-
ности не ахти какие:
ну, пожрать... выпить... Машина, само собой... Но здесь уже начинают-
ся правила:
один купил шестисотый "мерс", закатил на паром, а к нему подошли и
сказали, что, мол, рано тебе еще на такой машине ездить - вежливо так
предупредили...
Татьяна. А он?
Виктор. Сглупил. Сделал вид, что не слышал... Или слышал, но не понял
- все же крутые!.. Крыша, охрана... А какая там у него охрана - пижоны,
дешевка лицензированная, магнум с глушителем увидели и уделались по са-
мые уши!.. Надели им мешки на головы, покатали пару часов по окрестнос-
тям да и выкинули в канаву вместе с хозяином... И где теперь этот
"мерс"? Вопрос риторический. Ответ тоже.
Потому что ясно, где и у кого...
Татьяна. А как же милиция?..
Виктор (смеется громко, но немножко нарочито).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12