А ты, Пакс, пересыпь малину в котелок и сунь его в мешок. Ну, Сабен, что там?
— Похоже, им сейчас не до нас будет, — ответил он. — На стенах форта много народу. Слушайте, там же и наши! И с оружием. Молодцы, ребята Хальверика, правильно поступили. А внизу что творится! Сколько же этих черно-желтых! Так и кишат под стенами. Я думаю, мы можем уходить. Но на всякий случай лучше не вставать в полный рост. Канна, ты как — сможешь передвигаться на четвереньках или пригнувшись?
— Учитывая, что в противном случае придется лежать здесь и дожидаться, пока нас схватят, то, конечно, смогу.
То ползком, то на четвереньках они стали пробираться к опушке леса. Канна послала Сабена вперед, а Пакс чуть задержалась, чтобы, раздавив оставшиеся корзины, припрятать их в гуще зарослей крапивы и не оставлять за собой столь явных следов.
Пакс видела, что Канне с трудом дается ползти на четвереньках. К счастью, во время частых визитов в малинник они проложили множество тропинок, и сейчас не нужно было с треском продираться через кусты.
Когда они добрались до опушки, начали сгущаться сумерки. Ниже по склону, в форте и вокруг него, зажглись факелы. Оказавшись за стеной орешника, в тени густых крон высоких деревьев, беглецы встали во весь рост и углубились в чащу. Найдя укрытие под корнями вывороченного бурей огромного дерева, они сели, чтобы отдышаться и обсудить дальнейшие планы. Даже в темноте Пакс заметила, что Канна была намного бледнее обычного.
— Так, что у нас есть? — начала Канна. — Помимо трех кинжалов — полные фляги воды, полкотелка малины… что еще? Так, у меня в мешке кусок сыра, у Сабена — что? — отлично, немного вяленого мяса…
— Можно будет готовить в котелке, — сказала Пакс.
— Если будет что готовить, — усмехнулся Сабен. — Сейчас не это главное. Канна, как ты себя чувствуешь?
— Могло быть и хуже, — буркнула она.
— Ты должна съесть сыр и мясо, — сказала ей Пакс. — Я помню, что при потере крови врачи требовали, чтобы я много ела.
Канна попыталась протестовать, но Пакс была непреклонна:
— Пойми, так будет лучше для всех. На сегодня мы с Сабеном обойдемся малиной, но нам нужно, чтобы ты восстановила силы хоть чуть-чуть.
— Я вот думаю, не начнут ли они облаву сегодня же вечером, — предположил Сабен, отправив в рот пригоршню ягод.
— Надеюсь, что нет. Все зависит от того, сколько они прошли и как идет штурм. — Пакс, к своему удивлению, обнаружила, что готова зевнуть, хотя спать ей вовсе не хотелось. — Слушай, Канна, хорошо, что мы послушались тебя и взяли плащи, чтобы валяться на колючей траве. Боюсь, ночью нам будет нежарко.
— Чтобы не замерзнуть, можно попытаться уйти еще подальше от форта, — предложил Сабен.
— Нет, — возразила Пакс. — Только заблудимся в темноте да шум поднимем, продираясь напролом. А ты что скажешь. Канна? — спросила она, вспомнив, что Канна была старше и опытнее их обоих.
— Ты права. Сейчас уже слишком темно. А кроме того, я хотела бы выяснить, кто они, что замышляют и куда двигаются. Для герцога это будет важной информацией. Вся загвоздка в том, что дело это опасное, а мы не можем рисковать.
Помолчав, Канна вдруг обратилась к товарищам совсем другим тоном:
— Слушайте, я знаю, что вы оба не поклоняетесь Геду. И все же я попрошу вас присоединиться к моей молитве.
— Я в общем-то не против, — пожал плечами Сабен. — А святой Гед не рассердится, обнаружив, что к нему обращаются те, кто не является его последователями?
— Нет, — ответила Канна. — Гед приветствует всех достойных воинов.
В полумраке Пакс услышала, как звякнула тонкая цепочка: это Канна сняла с шеи медальон, символ верующих в Геда. Послышалось негромкое бормотание Канны:
— Святой Гед, покровитель воинов и защитник слабых, укрепи наши руки и согрей наши души, вдохнови нас на будущие битвы. Дай смелости нашим друзьям и посей смятение во вражеском строго.
— …во вражеском строю, — повторили Пакс и Сабен.
Пакс чувствовала себя странно, обращаясь к незнакомому богу, но решила, что такая простая и честная молитва не может быть понята неправильно. Канна убрала медальон и легла на землю, закутавшись в плащ. Пакс сняла свой и укрыла подругу.
— Ложись спать, — сказала она Сабену. — Я дежурю первой.
Тот кивнул и, завернувшись в плащ, лег рядом с Канной. Пакс села, прислонившись спиной к стволу дерева, и прислушалась к звукам, доносившимся со стороны форта, пытаясь понять, что они значат. Она гадала, кто из ее друзей успел добежать до форта и сейчас сдерживал натиск противника, а кто был убит или схвачен. Кроме того, она все время вспоминала слова Арколина о том, что этот форт — тихое, забытое всеми место, где самый большой неприятностью могут быть долгие хождения в окрестных лесах в поисках бандитов, грабящих зерно у крестьян. А тут — сначала рота Хальверика всерьез вознамерилась овладеть этой крепостью, а теперь эта неизвестная армия. Кто они, эти желто-черные? Столько вопросов — и ни одного ответа.
Достав из ножен кинжал, Пакс привычно решила подточить его и уже полезла в карман за точильным камнем, когда ее осенило, что скрежещущий звук далеко разнесется по ночному лесу и может привлечь внимание нежелательных слушателей. Обругав себя за беспечность, Пакс убрала точило, а затем, протерев лезвие куском тряпки, опустила кинжал в ножны.
Сколько она просидела неподвижно, думая о том, что случилось, сказать было трудно: плотная листва над головой закрывала небо и звезды. Бой у форта затих, только ветер шелестел в ветвях деревьев. От нечего делать Пакс расплела и затянула потуже косу. Становилось прохладнее, и она поплотнее поджала под себя ноги, обхватив колени руками. Где-то вдалеке послышалась барабанная дробь, заставив ее мысли снова вернуться к неразрешимому пока что вопросу: кто, чья армия осадила их форт, и почему был убит в спину выехавший на переговоры капитан.
Время явно перевалило за полночь. Стало совсем холодно. Пакс даже пожалела, что отдала Канне свой плащ — двоим спящим, лежавшим тесно прижавшись друг к другу, было теплее. Сабен вдруг начал храпеть; Пакс дотянулась до него и прикоснулась рукой к плечу.
— Не храпи, — сказала она негромко.
Сабен промычал что-то неразборчивое и, перевернувшись на другой бок, снова уснул.
Пакс встала и резко помахала руками, чтобы согреться. Это помогло, но ненадолго. Свежий ночной ветер проникал даже в густые заросли леса. Пакс сама не заметила, как застучала зубами.
— Пакс. — Голос Канны прозвучал так неожиданно, что Паксенаррион чуть не подпрыгнула на месте.
— Тьфу ты, напугала. Тебе чего?
— Я проснулась и услышала, что ты стучишь зубами. На, держи свой плащ.
— Нет-нет, не надо…
— Давай без глупостей. Еще не хватало тебе простудиться. — Канна усмехнулась. — Ты этим звяканьем весь лес перебудишь. Хорошо еще, если черно-желтые примут тебя за дятла…
Пакс фыркнула, зажав рот рукой, и помогла Канне снять второй плащ.
Сабен заворочался и, проснувшись, спросил:
— Что случилось?
— Ничего, — откликнулась Канна. — Не видишь, мы с Пакс новые платья примеряем?
— А, понятно, — улыбнулся Сабен. — Давай-ка меняться, Пакс. По-моему, уже пора. Залезай на мое место, тут тепло.
— С-спасибо. — Завернувшись в теплый плащ, Паксенаррион юркнула на место, нагретое Сабеном, и некоторое время пролежала дрожа от холода, пока не согрелась. Затем она крепко уснула.
Пробуждение было неожиданным и кошмарным. Ладонь Сабена плотно легла на ее рот. Лишь убедившись, что Пакс полностью сбросила с себя сон, убрал руку. Причина этой предосторожности была ясна: где-то совсем рядом слышался стук лошадиных копыт. Канна тоже лежала неподвижно, внимательно прислушиваясь. Между деревьями поползли плотные облака тумана, покрывая все вокруг, включая плащи и туники, слоем мелких серебристых капелек воды.
Лошади подходили все ближе, слышалось позвякивание упряжи, поскрипывание кожаных седел. Неожиданно раздались отчетливо различимые голоса всадников:
— Да нет здесь никого. Если бы кто-то и сбежал, в такую погоду мы точно накрыли бы их в той хижине дровосека. Ни один нормальный человек не стал бы торчать ночью под открытым небом, зная, что рядом есть крыша.
— Точно. А если кого мы и упустили, так наверняка беглецы уже ушли далеко отсюда.
— Нет, мы подошли к форту уже под вечер. Ночью никто через лес не попрется. Не забывай, эти наемники ведь не местные и окрестностей не знают… Похоже, остался только тот большой малинник по склону, но эскадрон Паллека его еще вчера обшарил.
— Да уж, обшарил. Пустили несколько дюжин стрел в кусты да поорали страшными голосами. Хотя, я думаю, такое приглашение кого хочешь заставит вылезти. Но это пусть остается на совести лентяя Паллека. А нам приказано обыскать этот участок — и мы будем это делать, пока нас не отзовут назад.
— Согласен… Я только вот что думаю: мы же шли снять осаду с Ротенгри. Чего это начальству приспичило брать штурмом этот заштатный форт ради того, чтобы взять в плен с полкогорты наемников? Их после штурма больше и не останется.
— Не знаю. Начальству виднее. Сдается мне, что господин что-то задумал. Может быть, он хочет перерезать всех солдат этого герцога… ну, как его там… его еще Рыжебородым называют. Наверное, это сможет натравить его на тех зеленых и заставит уйти из-под Ротенгри.
— Может и так. Да, наш господин Синьява — мастер на всякие фокусы.
Голоса стали стихать, продвигаясь дальше вдоль лесной опушки.
Троица беглецов долго сидела неподвижно в своем убежище, прежде чем перевела дух.
— Значит, они повсюду разыскивают тех, кто не успел добежать до форта и не был убит в первые минуты, — прошептал Сабен.
— Я не совсем поняла, зачем им понадобилось штурмовать форт, — сказала Пакс.
— Синьява… Синьява, — бормотала Канна. — А, вспомнила! Хорошего мало, если это действительно он.
— А кто это?
— Было бы лучше, если бы я ошибалась, но, по-моему, Синьява — это и есть Медовый Кот. Слышали о нем?
Пакс и Сабен передернулись:
— Да уж, наслышаны… Но что нам теперь делать?
— Пробираться к нашим. Герцогу эти сведения важны как ничто другое. Эх, знать бы еще, куда они поведут пленных.
— И будут ли они упорно штурмовать форт, чтобы взять в плен остальных.
— Да, сколько всего узнать нужно: куда они идут, когда и по какой дороге…
— Может быть, я смогу подобраться к ним поближе и выяснить что-нибудь, — предложила Пакс.
— Подожди, — ответил Сабен. — Туман, конечно, прячет нас, но и наскочить на патруль в такой пелене — тоже проще простого.
— Дорогу-то мы найдем? — спросила Канна.
— Да, — успокоила ее Пакс. — Мне кажется, что нужно уйти еще немного на юг через лес, а затем свернуть на запад и выйти на дорогу.
Сабен помог Канне встать, и беглецы, осторожно ступая, замирая при каждом звуке, стали углубляться в лес. Продираясь в густых зарослях в предрассветных сумерках, Сабен вдруг поинтересовался:
— Слушай, Пакс, а откуда ты сейчас знаешь, где юг?
— Помнишь вид со стены? На южном холме, на самом гребне, торчали пихты, выстроившись словно на параде. Я еще подумала, не высадили ли их так ровно специально.
— Как ты их отличаешь? Издалека мне что пихта, что сосна…
— Не забывай, откуда я родом, — усмехнулась Пакс. — Уж пихту-то я отовсюду отличу.
Действительно, вскоре они подошли к вершине холма, пригнувшись, пересекли поросший лишь кустами участок склона, перевалили через гребень с ровным рядом пихт и чуть быстрее стали спускаться по дальней стороне пригорка.
— Ну а теперь? — спросил Сабен.
— Теперь — остановимся ненадолго и прикинем, что к чему, — сказала Пакс, поглядывая на бледную и изрядно запыхавшуюся Канну.
Найдя несколько валунов, приятели уселись между ними, прислонившись спинами к камню. Пакс достала из вещмешка котелок с остатками малины. Сунув в рот горсть ягод, она поинтересовалась:
— А есть у кого-нибудь огниво?
— Зачем тебе? — удивился Сабен. — Не будешь же ты здесь разводить костер.
— Здесь нет, а попозже понадобится.
Сабен покачал головой:
— Я свое оставил в форте. Чего его было с собой таскать?
Канна пошарила в поясном кошельке и сказала:
— У меня с собой.
— Вот и отлично, — заявила Пакс. — Наши дела не так уж плохи. У нас есть чем разжечь костер, есть в чем готовить…
— Только готовить нечего, — напомнил Сабен.
— Ну и что? Могло быть и хуже. Мы, по крайней мере, живы и не в плену. Если бы еще и Канну не зацепило…
— Если бы да кабы… — передразнила ее Канна. — Ничего страшного. Побаливает, конечно, когда рукой двигаю, но так и должно быть.
Несмотря на уверенный тон Канны, Пакс заметила, что ее голос был слабее, чем обычно. Подумав, Пакс заявила:
— Не знаю, как вы, а я хочу отдохнуть.
— Согласен, — подмигнул ей Сабен. — Теперь скажи мне вот что: как ты вычислила юг, я понял. Но вот на западе я что-то никаких пихт не припомню…
Паксенаррион, несколько минут назад еще сама не знавшая, как они будут искать запад без солнца, вдруг вспомнила:
— Ближайшая каменная гряда идет приблизительно с востока на запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Похоже, им сейчас не до нас будет, — ответил он. — На стенах форта много народу. Слушайте, там же и наши! И с оружием. Молодцы, ребята Хальверика, правильно поступили. А внизу что творится! Сколько же этих черно-желтых! Так и кишат под стенами. Я думаю, мы можем уходить. Но на всякий случай лучше не вставать в полный рост. Канна, ты как — сможешь передвигаться на четвереньках или пригнувшись?
— Учитывая, что в противном случае придется лежать здесь и дожидаться, пока нас схватят, то, конечно, смогу.
То ползком, то на четвереньках они стали пробираться к опушке леса. Канна послала Сабена вперед, а Пакс чуть задержалась, чтобы, раздавив оставшиеся корзины, припрятать их в гуще зарослей крапивы и не оставлять за собой столь явных следов.
Пакс видела, что Канне с трудом дается ползти на четвереньках. К счастью, во время частых визитов в малинник они проложили множество тропинок, и сейчас не нужно было с треском продираться через кусты.
Когда они добрались до опушки, начали сгущаться сумерки. Ниже по склону, в форте и вокруг него, зажглись факелы. Оказавшись за стеной орешника, в тени густых крон высоких деревьев, беглецы встали во весь рост и углубились в чащу. Найдя укрытие под корнями вывороченного бурей огромного дерева, они сели, чтобы отдышаться и обсудить дальнейшие планы. Даже в темноте Пакс заметила, что Канна была намного бледнее обычного.
— Так, что у нас есть? — начала Канна. — Помимо трех кинжалов — полные фляги воды, полкотелка малины… что еще? Так, у меня в мешке кусок сыра, у Сабена — что? — отлично, немного вяленого мяса…
— Можно будет готовить в котелке, — сказала Пакс.
— Если будет что готовить, — усмехнулся Сабен. — Сейчас не это главное. Канна, как ты себя чувствуешь?
— Могло быть и хуже, — буркнула она.
— Ты должна съесть сыр и мясо, — сказала ей Пакс. — Я помню, что при потере крови врачи требовали, чтобы я много ела.
Канна попыталась протестовать, но Пакс была непреклонна:
— Пойми, так будет лучше для всех. На сегодня мы с Сабеном обойдемся малиной, но нам нужно, чтобы ты восстановила силы хоть чуть-чуть.
— Я вот думаю, не начнут ли они облаву сегодня же вечером, — предположил Сабен, отправив в рот пригоршню ягод.
— Надеюсь, что нет. Все зависит от того, сколько они прошли и как идет штурм. — Пакс, к своему удивлению, обнаружила, что готова зевнуть, хотя спать ей вовсе не хотелось. — Слушай, Канна, хорошо, что мы послушались тебя и взяли плащи, чтобы валяться на колючей траве. Боюсь, ночью нам будет нежарко.
— Чтобы не замерзнуть, можно попытаться уйти еще подальше от форта, — предложил Сабен.
— Нет, — возразила Пакс. — Только заблудимся в темноте да шум поднимем, продираясь напролом. А ты что скажешь. Канна? — спросила она, вспомнив, что Канна была старше и опытнее их обоих.
— Ты права. Сейчас уже слишком темно. А кроме того, я хотела бы выяснить, кто они, что замышляют и куда двигаются. Для герцога это будет важной информацией. Вся загвоздка в том, что дело это опасное, а мы не можем рисковать.
Помолчав, Канна вдруг обратилась к товарищам совсем другим тоном:
— Слушайте, я знаю, что вы оба не поклоняетесь Геду. И все же я попрошу вас присоединиться к моей молитве.
— Я в общем-то не против, — пожал плечами Сабен. — А святой Гед не рассердится, обнаружив, что к нему обращаются те, кто не является его последователями?
— Нет, — ответила Канна. — Гед приветствует всех достойных воинов.
В полумраке Пакс услышала, как звякнула тонкая цепочка: это Канна сняла с шеи медальон, символ верующих в Геда. Послышалось негромкое бормотание Канны:
— Святой Гед, покровитель воинов и защитник слабых, укрепи наши руки и согрей наши души, вдохнови нас на будущие битвы. Дай смелости нашим друзьям и посей смятение во вражеском строго.
— …во вражеском строю, — повторили Пакс и Сабен.
Пакс чувствовала себя странно, обращаясь к незнакомому богу, но решила, что такая простая и честная молитва не может быть понята неправильно. Канна убрала медальон и легла на землю, закутавшись в плащ. Пакс сняла свой и укрыла подругу.
— Ложись спать, — сказала она Сабену. — Я дежурю первой.
Тот кивнул и, завернувшись в плащ, лег рядом с Канной. Пакс села, прислонившись спиной к стволу дерева, и прислушалась к звукам, доносившимся со стороны форта, пытаясь понять, что они значат. Она гадала, кто из ее друзей успел добежать до форта и сейчас сдерживал натиск противника, а кто был убит или схвачен. Кроме того, она все время вспоминала слова Арколина о том, что этот форт — тихое, забытое всеми место, где самый большой неприятностью могут быть долгие хождения в окрестных лесах в поисках бандитов, грабящих зерно у крестьян. А тут — сначала рота Хальверика всерьез вознамерилась овладеть этой крепостью, а теперь эта неизвестная армия. Кто они, эти желто-черные? Столько вопросов — и ни одного ответа.
Достав из ножен кинжал, Пакс привычно решила подточить его и уже полезла в карман за точильным камнем, когда ее осенило, что скрежещущий звук далеко разнесется по ночному лесу и может привлечь внимание нежелательных слушателей. Обругав себя за беспечность, Пакс убрала точило, а затем, протерев лезвие куском тряпки, опустила кинжал в ножны.
Сколько она просидела неподвижно, думая о том, что случилось, сказать было трудно: плотная листва над головой закрывала небо и звезды. Бой у форта затих, только ветер шелестел в ветвях деревьев. От нечего делать Пакс расплела и затянула потуже косу. Становилось прохладнее, и она поплотнее поджала под себя ноги, обхватив колени руками. Где-то вдалеке послышалась барабанная дробь, заставив ее мысли снова вернуться к неразрешимому пока что вопросу: кто, чья армия осадила их форт, и почему был убит в спину выехавший на переговоры капитан.
Время явно перевалило за полночь. Стало совсем холодно. Пакс даже пожалела, что отдала Канне свой плащ — двоим спящим, лежавшим тесно прижавшись друг к другу, было теплее. Сабен вдруг начал храпеть; Пакс дотянулась до него и прикоснулась рукой к плечу.
— Не храпи, — сказала она негромко.
Сабен промычал что-то неразборчивое и, перевернувшись на другой бок, снова уснул.
Пакс встала и резко помахала руками, чтобы согреться. Это помогло, но ненадолго. Свежий ночной ветер проникал даже в густые заросли леса. Пакс сама не заметила, как застучала зубами.
— Пакс. — Голос Канны прозвучал так неожиданно, что Паксенаррион чуть не подпрыгнула на месте.
— Тьфу ты, напугала. Тебе чего?
— Я проснулась и услышала, что ты стучишь зубами. На, держи свой плащ.
— Нет-нет, не надо…
— Давай без глупостей. Еще не хватало тебе простудиться. — Канна усмехнулась. — Ты этим звяканьем весь лес перебудишь. Хорошо еще, если черно-желтые примут тебя за дятла…
Пакс фыркнула, зажав рот рукой, и помогла Канне снять второй плащ.
Сабен заворочался и, проснувшись, спросил:
— Что случилось?
— Ничего, — откликнулась Канна. — Не видишь, мы с Пакс новые платья примеряем?
— А, понятно, — улыбнулся Сабен. — Давай-ка меняться, Пакс. По-моему, уже пора. Залезай на мое место, тут тепло.
— С-спасибо. — Завернувшись в теплый плащ, Паксенаррион юркнула на место, нагретое Сабеном, и некоторое время пролежала дрожа от холода, пока не согрелась. Затем она крепко уснула.
Пробуждение было неожиданным и кошмарным. Ладонь Сабена плотно легла на ее рот. Лишь убедившись, что Пакс полностью сбросила с себя сон, убрал руку. Причина этой предосторожности была ясна: где-то совсем рядом слышался стук лошадиных копыт. Канна тоже лежала неподвижно, внимательно прислушиваясь. Между деревьями поползли плотные облака тумана, покрывая все вокруг, включая плащи и туники, слоем мелких серебристых капелек воды.
Лошади подходили все ближе, слышалось позвякивание упряжи, поскрипывание кожаных седел. Неожиданно раздались отчетливо различимые голоса всадников:
— Да нет здесь никого. Если бы кто-то и сбежал, в такую погоду мы точно накрыли бы их в той хижине дровосека. Ни один нормальный человек не стал бы торчать ночью под открытым небом, зная, что рядом есть крыша.
— Точно. А если кого мы и упустили, так наверняка беглецы уже ушли далеко отсюда.
— Нет, мы подошли к форту уже под вечер. Ночью никто через лес не попрется. Не забывай, эти наемники ведь не местные и окрестностей не знают… Похоже, остался только тот большой малинник по склону, но эскадрон Паллека его еще вчера обшарил.
— Да уж, обшарил. Пустили несколько дюжин стрел в кусты да поорали страшными голосами. Хотя, я думаю, такое приглашение кого хочешь заставит вылезти. Но это пусть остается на совести лентяя Паллека. А нам приказано обыскать этот участок — и мы будем это делать, пока нас не отзовут назад.
— Согласен… Я только вот что думаю: мы же шли снять осаду с Ротенгри. Чего это начальству приспичило брать штурмом этот заштатный форт ради того, чтобы взять в плен с полкогорты наемников? Их после штурма больше и не останется.
— Не знаю. Начальству виднее. Сдается мне, что господин что-то задумал. Может быть, он хочет перерезать всех солдат этого герцога… ну, как его там… его еще Рыжебородым называют. Наверное, это сможет натравить его на тех зеленых и заставит уйти из-под Ротенгри.
— Может и так. Да, наш господин Синьява — мастер на всякие фокусы.
Голоса стали стихать, продвигаясь дальше вдоль лесной опушки.
Троица беглецов долго сидела неподвижно в своем убежище, прежде чем перевела дух.
— Значит, они повсюду разыскивают тех, кто не успел добежать до форта и не был убит в первые минуты, — прошептал Сабен.
— Я не совсем поняла, зачем им понадобилось штурмовать форт, — сказала Пакс.
— Синьява… Синьява, — бормотала Канна. — А, вспомнила! Хорошего мало, если это действительно он.
— А кто это?
— Было бы лучше, если бы я ошибалась, но, по-моему, Синьява — это и есть Медовый Кот. Слышали о нем?
Пакс и Сабен передернулись:
— Да уж, наслышаны… Но что нам теперь делать?
— Пробираться к нашим. Герцогу эти сведения важны как ничто другое. Эх, знать бы еще, куда они поведут пленных.
— И будут ли они упорно штурмовать форт, чтобы взять в плен остальных.
— Да, сколько всего узнать нужно: куда они идут, когда и по какой дороге…
— Может быть, я смогу подобраться к ним поближе и выяснить что-нибудь, — предложила Пакс.
— Подожди, — ответил Сабен. — Туман, конечно, прячет нас, но и наскочить на патруль в такой пелене — тоже проще простого.
— Дорогу-то мы найдем? — спросила Канна.
— Да, — успокоила ее Пакс. — Мне кажется, что нужно уйти еще немного на юг через лес, а затем свернуть на запад и выйти на дорогу.
Сабен помог Канне встать, и беглецы, осторожно ступая, замирая при каждом звуке, стали углубляться в лес. Продираясь в густых зарослях в предрассветных сумерках, Сабен вдруг поинтересовался:
— Слушай, Пакс, а откуда ты сейчас знаешь, где юг?
— Помнишь вид со стены? На южном холме, на самом гребне, торчали пихты, выстроившись словно на параде. Я еще подумала, не высадили ли их так ровно специально.
— Как ты их отличаешь? Издалека мне что пихта, что сосна…
— Не забывай, откуда я родом, — усмехнулась Пакс. — Уж пихту-то я отовсюду отличу.
Действительно, вскоре они подошли к вершине холма, пригнувшись, пересекли поросший лишь кустами участок склона, перевалили через гребень с ровным рядом пихт и чуть быстрее стали спускаться по дальней стороне пригорка.
— Ну а теперь? — спросил Сабен.
— Теперь — остановимся ненадолго и прикинем, что к чему, — сказала Пакс, поглядывая на бледную и изрядно запыхавшуюся Канну.
Найдя несколько валунов, приятели уселись между ними, прислонившись спинами к камню. Пакс достала из вещмешка котелок с остатками малины. Сунув в рот горсть ягод, она поинтересовалась:
— А есть у кого-нибудь огниво?
— Зачем тебе? — удивился Сабен. — Не будешь же ты здесь разводить костер.
— Здесь нет, а попозже понадобится.
Сабен покачал головой:
— Я свое оставил в форте. Чего его было с собой таскать?
Канна пошарила в поясном кошельке и сказала:
— У меня с собой.
— Вот и отлично, — заявила Пакс. — Наши дела не так уж плохи. У нас есть чем разжечь костер, есть в чем готовить…
— Только готовить нечего, — напомнил Сабен.
— Ну и что? Могло быть и хуже. Мы, по крайней мере, живы и не в плену. Если бы еще и Канну не зацепило…
— Если бы да кабы… — передразнила ее Канна. — Ничего страшного. Побаливает, конечно, когда рукой двигаю, но так и должно быть.
Несмотря на уверенный тон Канны, Пакс заметила, что ее голос был слабее, чем обычно. Подумав, Пакс заявила:
— Не знаю, как вы, а я хочу отдохнуть.
— Согласен, — подмигнул ей Сабен. — Теперь скажи мне вот что: как ты вычислила юг, я понял. Но вот на западе я что-то никаких пихт не припомню…
Паксенаррион, несколько минут назад еще сама не знавшая, как они будут искать запад без солнца, вдруг вспомнила:
— Ближайшая каменная гряда идет приблизительно с востока на запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72