Его слова произвели на журналистку сильное впечатление. Но ее следующий вопрос был каверзным.
— Доктор, признаете ли вы, что вас критиковали за непомерную плату, которую вы взимаете за ваши услуги?
— Непомерная — ваше слово. Мои гонорары, за исключением спартанских расходов на жизнь, идут на развитие клиники и проведение внутриутробных исследований.
— Доктор, признаете ли вы, что большой процент ваших пациенток составляли женщины, у которых уже под вашим наблюдением несколько раз случались выкидыши, даже после того, как они в точности следовали предписанному вами режиму и платили вам десять тысяч долларов плюс все больничные и лабораторные расходы?
— С моей стороны было бы безумием заявлять, что я могу довести до положенного срока любую трудную беременность. Да. Были случаи, когда желанная беременность наступала, но заканчивалась внезапным выкидышем. После нескольких таких случаев я предлагаю моей пациентке усыновить ребенка и помогаю организовать это.
— За отдельную плату.
— Леди, я полагаю, вам платят за то, что вы берете у меня интервью. Почему бы вам не потратить свое время на работу на общественных началах?
Глупо было огрызаться на журналистку. Глупо было рисковать вызвать ее неприязнь, давать основания подрывать доверие к нему, слишком глубоко залезать в его прошлое. Он сказал ей, что до женитьбы на Уинифред был главным акушером в Ливерпуле. Но, конечно, не упомянул больницу Христа в Девоне.
Следующим вопросом она хотела загнать его в ловушку.
— Доктор, вы делаете аборты, не так ли?
— Да, делаю.
— Разве это совместимо с работой акушера? Пытаться спасти один плод и уничтожать другой?
— Матка — это колыбель. Я презираю аборты. И мне жаль тех женщин, которые приходят без всякой надежды зачать ребенка, потому что их матки продырявлены глупыми, неумелыми, невнимательными врачами. Я думаю, что все — включая моих коллег — поразились бы, если бы узнали, как много женщин лишают себя надежды на материнство из-за того, что решили отложить это материнство, сделав аборт. Я хотел бы, чтобы все женщины донашивали детей. Но тем, кто этого не желает, я, по крайней мере, могу обеспечить уверенность в том, что когда они захотят ребенка, то смогут забеременеть и родить.
Это объяснение было принято хорошо. Журналистка смягчилась.
Он кончил есть. Откинулся на спинку стула и налил себе еще вина. Он чувствовал себя прекрасно, комфортно. Законы меняются. Через несколько лет он сможет заявить о своем гении, не боясь обвинений. Венджи Льюис, Эдна Берне, Уинифред, Клэр… они не попадут в статистику. К тому времени и след их простынет.
Он смаковал вино, снова наполнил бокал и снова выпил. Он устал. Завтра утром назначено кесарево сечение — еще один трудный случай, который добавит ему славы. Тяжелая беременность, но у плода сильное сердце, он должен родиться без осложнений. Мать — из семьи Пэйн, занимающей высокое положение в обществе, отец — Дилано Олдрич, член правления Фонда Рокфеллера. Это семья, чье ходатайство будет иметь значение, если девонский скандал когда-нибудь снова выплывет на поверхность.
Осталось только одно препятствие. Он принес карту Кэти Демайо домой. И сейчас он начнет готовить карту для замены, ту, которую покажет полиции после ее смерти.
Вместо того, что она ему говорила о продолжительных менструациях в течение последнего года, он напишет: «Пациентка жалуется на частые и внезапные кровотечения, не имеющие отношения к менструальным циклам». Запись о рыхлости стенок матки, возможно, наследственной, которая устраняется обычным выскабливанием, он заменит записью о васкулярных нарушениях. Слегка пониженный гемоглобин превратится в хроническое понижение гемоглобина до опасного уровня.
Он пошел в библиотеку. Карта, подписанная КЭТЛИН ДЕМАЙО, которую он принес из кабинета, лежала на письменном столе. Он достал из ящика новый конверт и написал на нем имя Кэти. Полчаса напряженно работал, сверяясь с первоначальной историей болезни. Наконец он закончил. Он возьмет переделанную карту в клинику. Добавил несколько пунктов в больничную карту, которую положит в стенной сейф, когда все будет кончено.
Пациентка попала в легкую автомобильную аварию в понедельник вечером, 15 февраля. В 2 часа ночи пациентка, находившаяся под действием снотворного, наблюдала из окна палаты за тем, как врач переносил останки Венджи Льюис. Пациентка все еще не понимает, что виденное было действительным событием, а не галлюцинацией. Пациентка слегка травмирована после аварии, и у нее длительная менструация. Она неизбежно сумеет ясно вспомнить то, что видела, и по этой причине ее нельзя оставить в живых, она представляет собой угрозу врачу.
Пациентке сделали переливание крови в понедельник вечером в отделении скорой помощи больницы. Врач назначил второе переливание под предлогом подготовки к субботней операции. Врач также назначил регулярный прием антикоагулянта, кумадина, вплоть до вечера пятницы.
Он сжал губы и положил ручку. Легко было представить, как он закончит этот отчет.
Пациентка поступила в больницу в 6 часов вечера в пятницу, 19 февраля. Жалобы на головокружение и общую слабость. В 9 часов вечера врач, сопровождаемый сестрой Рендж, обнаружил у пациентки кровотечение. Давление быстро падало. Срочная операция с вливанием цельной крови была проведена в 9.45.
Пациентка, Кэтлин Ноэль Демайо, скончалась в 10 часов вечера.
Он улыбнулся, предвкушая завершение этого неприятного дела. Каждая деталь была тщательно спланирована, даже назначение сестры Рендж на дежурство в пятницу вечером. Она была молодой, неопытной и боялась его.
Положив карту во временное хранилище в верхнем ящике стола, он поднялся в спальню и крепко проспал до шести утра.
Тремя часами позже он сделал кесарево сечение миссис Дилано Олдрич, в результате чего на свет появился здоровый мальчик, и принял как должное слезные благодарности пациентки и ее мужа.
31
Заупокойная служба по Венджи Льюис началась в четверг в десять часов утра в часовне похоронного бюро Миннеаполиса. Крис Льюис стоял рядом с родителями Венджи, и сердце его разрывалось от жалости. Их приглушенные рыдания отзывались у него в ушах ударами молота. Мог ли он что-то изменить? Лежала бы Венджи сейчас в гробу, если бы он с самого начала не потакал ей? Если бы несколько лет назад он настоял, чтобы она пошла с ним к консультанту по семейным отношениям, спасло бы это их брак? Он предлагал, но она отказалась. «Я не нуждаюсь ни в каких консультантах, — заявила Венджи. — И не воображай, будто каждый раз, когда я чем-то расстроена, что-то не так именно со мной. Все наоборот. Тебя никогда ничего не расстраивает, тебе плевать на все и на всех. Дело не во мне, а в тебе».
Ах, Венджи, Венджи. Может, правда где-то посередине? Ему стало все равно уже в самом начале их брака.
Родители Венджи пришли в ярость, когда услышали, что ее нельзя похоронить, что тело должны отправить обратно на восток.
— Зачем?
— Не знаю. — Не было смысла говорить что-то еще. Не теперь.
«О, благодать, спасен тобой я из пучины бед, — часовню наполнил высокий голос солиста. — Был мертв и чудом стал живой».
Несколько месяцев назад, летом, жизнь казалась ему унылой и безнадежной. Потом он пришел на ту вечеринку на Гавайях. И встретил Джоан. Он ясно помнил тот миг, когда увидел ее. Она сидела на террасе вместе с другими. Она что-то сказала, все рассмеялись, и она тоже: глаза ее сощурились, губы раскрылись, голова откинулась назад. Он взял бокал и подошел к ним. И не отходил от Джоан весь вечер. Если бы медэксперт подозревал неладное, он не отдал бы тело Венджи во вторник. Что заставило его изменить точку зрения?
Он вспомнил о звонке Эдны. Что она рассказала другим? Могла ли она пролить свет на смерть Венджи? Перед отлетом из Миннеаполиса нужно позвонить доктору Салему, выяснить, что такого он знал о Венджи, почему его так потрясла ее беременность. Зачем Венджи записалась к нему на прием?
У Венджи был кто-то другой. Теперь он в этом уверен. Предположим, Венджи покончила с собой в присутствии этого человека, и тот привез ее домой? У нее было полно возможностей связаться с другим мужчиной. Он не бывал дома как минимум по две недели. Может, она познакомилась с кем-то, когда они переехали в Нью-Джерси.
Но разве стала бы Венджи причинять себе боль?
Никогда!
Священник читал последнюю молитву: «…когда все слезы будут осушены…» Крис проводил родителей Венджи в приемную и выслушал соболезнования от друзей, пришедших на службу. Родители Венджи собирались остаться с родственниками. Они согласились на кремацию в Нью-Джерси с тем, чтобы урну с прахом доставили домой, и они похоронили бы ее на семейном участке.
Наконец Крис смог уйти. В начале двенадцатого он приехал в «Атлетический клуб» в центре Миннеаполиса и поднялся на четырнадцатый этаж. Там на застекленной террасе он заказал «Кровавую Мэри» и подошел с ней к телефону.
Дозвонившись до кабинета доктора Салема, он сказал:
— Это муж Венджи Льюис. Я звоню по срочному делу и хочу немедленно поговорить с доктором.
— Мне очень жаль, — ответила медсестра, — но доктор Салем только что улетел в Нью-Йорк на съезд Американской медицинской ассоциации. Он вернется на следующей неделе.
— В Нью-Йорк… — Крис на мгновение задумался. — Не могли бы вы сказать, где он обычно останавливается? Мне необходимо с ним поговорить.
— Думаю, что имею право вам это сказать, — нерешительно произнесла медсестра. — Я уверена, что доктор Салем собирается связаться с вами. Он просил найти ваш домашний телефон, и я знаю, что он взял с собой медицинскую карту вашей жены. Но на тот случай, если он вас не застанет, вы сможете найти его в «Эссекс Хаус» рядом с Центральным парком. Его добавочный — 3219.
Крис достал из бумажника маленькую записную книжку, повторил информацию и быстро ее записал.
Верхняя часть страницы была уже заполнена. На ней был адрес Эдны Берне и указания, как проехать к ней в Ривер-Эдж.
32
В полдень Скотт собрал совещание. Он вызвал к себе ту же четверку, которая полтора дня' назад обсуждала дело Венджи Льюис.
Это совещание было другим. Войдя в кабинет, Кэти сразу почувствовала напряженность в воздухе. Там сидела Морин с ручкой и бумагой наготове.
— Позавтракаем сэндвичами прямо здесь, — сказал Скотт. — В половине второго я должен вернуться в суд, так что нужно быстро разобраться с Крисом Льюисом.
Этого она и ожидала. Скотт ведет прицельный огонь по Крису. Она посмотрела на Морин. Девушка явно нервничала. Все началось с утреннего поручения, подумала Кэти.
Морин перехватила ее взгляд и слегка улыбнулась. Кэти кивнула:
— Угу. Как обычно. — И добавила: — Удалось что-нибудь узнать?
Морин взглянула на Скотта, но он изучал досье и не обращал на них внимания.
— Пока не слишком много. Доктор Фухито не состоит ни в Американской медицинской ассоциации, ни в Медицинском обществе Вэлли. Он много занимается детьми в психиатрической больнице «Вэлли Пайнз». Я оставила сообщение в Массачусетском университете. Он закончил там медицинский колледж.
— Кто тебе сказал? — спросила Кэти.
— Слышала от кого-то, — ответила Морин.
Кэти почувствовала уклончивость этого ответа, но прежде чем смогла продолжить, в кабинет вошли Ричард, Чарли и Фил. Они быстро сказали Морин, что хотят есть, и Ричард сел рядом с Кэти, положил руку на спинку ее стула и дотронулся до затылка теплыми сильными пальцами.
— Да ты вся напряжена. — Он слегка помассировал ей шею.
Скотт поднял глаза и откашлялся.
— Итак, все вы уже знаете, что ребенок Венджи Льюис обладал явными признаками монголоидной расы, — начал он. — Это открывает перед нами две возможности. Первая: приближались роды, она запаниковала и покончила с собой. Наверное, с ума сходила от мысли, что не сможет выдать младенца за ребенка Льюиса. Вторая: Кристофер Льюис обнаружил, что у его жены был роман, и убил ее. Исследуем эту вероятность. Предположим, что он неожиданно приехал домой в понедельник вечером. Они поссорились. Почему она так спешила вернуться в Миннеаполис? Боялась мужа? Не забудьте, он не признался в том, что она собиралась домой, намеревалась уехать раньше, чем он вернется из полета. По словам Кэти, психиатр заявил, что она выбежала из кабинета почти в истерике.
— Психиатр — японец, — вставила Кэти. — Морин сейчас его проверяет.
Скотт посмотрел на нее:
— Думаешь, у них с Венджи что-то было?
— Пока у меня нет никаких предположений, — ответила Кэти. — Тот факт, что он восточной расы, не означает, что Венджи не знала другого человека восточной расы. Но Фухито нервничал, когда я вчера разговаривала с ним, и тщательно подбирал каждое слово. И, безусловно, не сказал мне всей правды.
— Что приводит нас к Эдне Берне, — заключил Скотт. — Что у тебя, Ричард? Она упала или ее толкнули?
Ричард пожал плечами:
— Нельзя исключить, что она упала сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37