Обильные возлияния Неда, похоже, совсем не сказались на его слухе.
– Вышвырните на улицу, – прорычал он. – Пусть собаки и коршуны съедят все.
Джейн неодобрительно сдвинула брови и мягко запротестовала:
– Право, дорогой, было бы намного лучше раздать продукты бедным.
Нед сделал еще один большой глоток вина и зажмурился.
– Ладно, пусть так, – пожал он плечами.
Пока Джейн тихо отдавала распоряжения слуге, Нед разглядывал вино в бокале.
– Б-бе-д-дные будут с тобой всегда, – нараспев произнес он. – Особенно в наши дни. Куда пойти бедным нищим за милостыней. Проклятые протестанты не подумали об этом, когда закрывали все монастыри, и мужские и женские. Ты согласен, мистер Вулф?
– Да, осмелюсь заметить, они об этом не подумали, – неловко согласился Мартин. Оба Лэмберта всегда проявляли осторожность и не афишировали свою принадлежность к католикам. Мартин знал, что Джейн носила простое распятие, но прятала его, оставляя виднеться только золотую цепь. Что до Неда, то Мартин до сих пор вообще никогда не слышал, чтобы тот хоть слово проговорил на тему религии.
Джейн возвратилась как раз вовремя, чтобы услышать самый последний бред ее брата. Она положила руку ему на плечо:
– Бог призывает всех нас проявлять щедрость, Нед. Не только святых отцов.
– Ты достаточно щедра за нас обоих. М-моя с-сест-ра святая, Маркус. Вы знали это?
Мартин улыбнулся Джейн.
– Конечно она, благородная и добродетельная дама.
– К черту! Нет! Я говорю вам, что она святая, – возразил Нед. – Святая, и точка!
– Эдвард! – Джейн предупредительно сжала его плечо. Она удрученно бросила на Мартина взгляд. – Клянусь вам, это не так.
Нед слезливо улыбнулся и погладил сестру по руке. И тут его лицо неожиданно потемнело. Он сильно удивил, если не напугал Мартина и Джейн, внезапно вылив содержимое своего бокала в пустой камин.
Согнувшись пополам, он уткнулся лицом в ладони и застонал.
– Что же мне теперь делать? Что же мне делать? Я думал, что, пресмыкаясь перед королевой, я сумею получить хоть какое-нибудь теплое местечко при дворе. Я обязан был сообразить. Она предпочитает протестантов и темнокожих цыган, таких, как этот старый дурак Лестер. В-вы знаете, он был любовником королевы. Они вместе замышляли убить его жену.
– Нед, ради всего святого, прошу тебя. Из-за подобных разговоров ты окажешься в Тауэре. – Джейн бросила тревожный взгляд на Мартина.
– Не волнуйтесь, миледи, – поспешил он успокоить ее. – Я знаком со всеми старыми сплетнями. И не обращаю на них внимания и уж тем более не стану повторять их.
– Почему нет? Все вокруг это болтают, – пробормотал Нед и затем снова запричитал, постанывая: – Я уничтожен. Я раз-зорился на этом уж-ужине. Вы только представьте, сколько я потратил денег! Денег Джейн.
– Это не имеет значения, дорогой мой. – Джейн успокаивающе погладила брата по спине. – Я же не против.
– Зато я против , гори все синим пламенем. – Нед судорожно вздернул голову. – Я не хочу всю оставшуюся жизнь прожить, держась за юбку своей с-сестры.
– Долг женщины заботиться о своей семье.
– Это слова нашего папаши, – презрительно усмехнулся Нед. Взглянув на Мартина, он спросил: – Вы знали, что семья дважды торговала Джейн, лишь бы спасти состояние достопочтенного семейства? Один раз ее продали болезненному мальчику, а затем старику с подагрой. Бедная маленькая телка.
Джейн неловко опустила голову, пряча от смущения глаза, и Мартину захотелось отвесить этому юнцу хорошенькую оплеуху. Неблагоразумная идея, учитывая, что Нед был пьян. Это привело бы к драке или, того хуже, вызову на поединок, и еще больше привело бы в смятение Джейн.
Нед вывернулся на стуле, чтобы подмигнуть осоловелым глазом сестре.
– Больше никогда, Джейни. Следующий раз ты выйдешь замуж только по любви, за красивого крепкого малого, который и в постели будет тебе мил. Я займусь нашим состоянием. Если все пойдет хорошо, я стану богатейшим и самым могущественным человеком в Англии.
Когда он снова повернулся к Мартину, на лице его светлости внезапно появилось загадочное выражение. Он драматично приложил палец к губам и сказал:
– Ш-ш-ш-ш. Вулф, старина, вы умеете хранить тайны?
«Нет!!!»
Мартину удалось выдавить из себя натянутую улыбку.
– Я пытаюсь. Но думаю, что сейчас неподходящее время для признаний, ваша светлость. Отложим до того момента, когда вы будете способны рассуждать здраво.
– С чего вы взяли, что я сейчас не способен рассуждать здраво. – Нед попытался встать, немного раскачиваясь при этом. – Я хочу показать вам… кое-что…
– Нет, Нед, нет! – Если Джейн казалась встревоженной до этого момента, то теперь она вся побелела от испуга. – Я уверена, Маркусу совсем неинтересно…
– А я уверен, он заинтересуется. И даже захочет участвовать в моем предприятии.
Джейн вцепилась в брата, но он грубо стряхнул ее руку. Подозвав Мартина, чтобы тот следовал за ним, Нед, покачиваясь, направился к кухне.
Мартин неуверенно посмотрел на Джейн. Хотя она и смотрела на него умоляюще, но только безнадежно развела руками. Мартину не осталось никакого выбора, кроме как следовать за Недом, но он делал это с тяжелым сердцем.
Черт бы побрал этого безответственного молодого идиота. Неужели Уолсингем оказался прав насчет Неда, и этот юнец вовлечен в заговор Бабингтона? Неужели пьяный идиот готов сам преподнести Мартину на блюдечке доказательство, столь необходимое министру Елизаветы?
Когда Нед, пошатываясь, добрел до кухни, слуги исчезли оттуда, как испуганные тени. Нед схватил свечу.
– Сюда, – произнес он почти нечленораздельно, проводя Мартина через дверь, за которой начиналась лестница из грубого камня, винтом спускающаяся в подвалы. Мартин осторожно последовал за ним, Джейн шелестела юбками позади мужчин.
Мартин предложил ей руку, чтобы помочь спуститься по истертым узеньким ступенькам. Она вцепилась в него с почти безумным ужасом, как если бы хотела остановить его.
«Черт побери, не меня, а своего братца ей следовало остановить», – подумал Мартин.
Нетвердо держась на ногах, Нед едва не потерял равновесие, покачнувшись на последней ступеньке. Мартин вырвал у него свечу, прежде чем пьяный идиот успел спалить весь дом.
Мерцающая свеча осветила подвал, заполненный бочками вина и пива. В дальнем конце винного погреба находилась тяжелая дубовая дверь. Нед пробрался туда, покачиваясь на ходу, залез под камзол и выудил оттуда большой железный ключ.
«Все это плохо кончится», – подумал Мартин. Подвал дома, таинственная дверь, от которой только его светлость имел ключ.
А то, что находилось за этой дверью, делало его сестру больной от предчувствия. Какая-то ужасная тайна, которой Джейн, очевидно, боялась, боялась, что Нед проговорится и раскроет эту тайну.
«Тогда почему, – закипел Мартин от гнева, – она ничего не делала и только заламывала руки? Почему она не препятствовала Неду? Если бы это был брат Кэт, ирландка не выжидала бы неизвестно чего. Она ударом кулака сшибла бы его с ног, лишь бы не позволить ему разоблачить себя».
Нед изрыгал проклятия, снова и снова пытаясь повернуть ключ в пьяных усилиях справиться с замком, а Мартин тайком вытер пот, бусинками выступивший на лбу. Он даже не понял, почему в такой момент подумал о Кэт, ни с того ни с сего сравнив ее с Джейн.
Может, из-за отчаяния, охватившего его в ожидании. Нед собирался показать ему нечто, спрятанное за таинственной дверью. А вдруг там окажется именно то свидетельство измены, которое Мартин не посмеет скрыть от Уолсингема.
У Мартина появилась надежда, что Нед сломает треклятый ключ в замке. Но раздался громкий щелчок. Нед навалился на тяжеленную дверь, и она распахнулась со зловещим скрипом. Прислонясь к косяку, лорд Оксбридж улыбался по-идиотски самодовольной улыбкой и жестом приглашал Мартина первым зайти вовнутрь.
Сзади послышался тихий шепот. Мартин оглянулся. Джейн молитвенно сложила руки на груди и почти беззвучно шевелила губами. Проклятие, эта женщина молилась?! Что же, будь оно трижды неладно, находилось в той комнате?
У Мартина все похолодело внутри, но он расправил плечи и переступил через порог. Дальше уже ничего не способствовало сохранению самообладания, когда он, подняв свечу и распахнув от ужаса глаза, смотрел на то, что ждало его внутри.
ГЛАВА 8
Ночь водворилась за окном спальни Мег как черное стеганое одеяло, сигнализируя, что пришла пора спать. Но у девочки сна не было ни в одном глазу. Подойдя к окну в трепещущей вокруг босых ног ночной сорочке, она открыла оконную створку. Высунувшись за окно настолько, насколько ей хватало смелости, она поднесла к глазу подзорную трубу. Она собрала это устройство сама, закрепив выпуклое стекло в металлическую трубку, тщательно следуя инструкциям. Как и все остальное, описанное в «Книге теней», устройство предназначалось для зловещей цели, чтобы выслеживать врага, получая преимущество в военных действиях.
Но единственный враг, которого Мег стремилась победить, поселился в ее собственной душе. Она навела подзорную трубу на темное небо и, затаив дыхание, изучала комету. Похоже, из ночи в ночь комета становилась немного ярче. Она горела так, будто вот-вот выжжет отверстие в небе.
Предвестница зла. И астрологи, и святые отцы соглашались с этим. Комета предвещала некое катастрофическое изменение, чей-то злой рок. Мег оставалось только молиться, чтобы это зло не коснулось ее судьбы. Она опустила подзорную трубу, устроилась на скамье у окна и прерывисто вздохнула. Ее судьба…
«С самого момента твоего рождения, о нет, даже прежде, тебе предначертано величие. Дочери Земли свалят троны и лишат всех мужчин их власти. Мегаэра, тебе одной предначертано повести нас к этой эре нашей славы. Королева среди королев, могущественнейшая ведьма, являвшаяся когда-либо миру».
Мег прижала колени к груди, крепко обняла их и, уткнувшись лицом в колени, зажала руками уши, чтобы заглушить раздававшийся в голове голос матери.
– Забудь, забудь, забудь, – нараспев повторяла она не то молитву, не то заклинание. Этого ее отец хотел больше всего. Впрочем, еще он хотел, чтобы она стала приличной англичанкой, которая ничего не знает о ядах, шприцах или «Книге теней». Она отчаянно хотела сделать ему приятное, но почему ей все труднее становится выполнять его желание?
«Вовсе не так уж легко забыть свое прошлое, пытаясь отрицать в себе ту, которой ты рождена быть. Мудрая женщина учится быть правдивой с самой собою», – так говорила ей Кэт.
Но что, если ты действительно рождена быть самим злом, и тебе предначертано стать темной и могущественной волшебницей, «Серебряной розой»?
Мег вздрогнула, чувствуя, как в ней нарастает волна гнева против Катрионы. Они с папой прекрасно жили до того, как появилась эта ирландка со всеми ее страшными предостережениями и никому не нужными советами.
Теперь голос maman снова звучал в голове Мег. И папа стал так нервничать, что Мег сомневалась, позволит ли он теперь ей вообще выйти за порог дома. И все из-за какой-то Катрионы О'Хэнлон! Да еще вдобавок ко всем обидам и бедам эта ирландская выскочка смела критиковать хорошую и добрую королеву Елизавету.
Лучше бы Кэт никогда не появлялась здесь. Лучше бы морская пучина разверзлась и поглотила Кэт, прежде… Нет!!! Мег со всхлипом прервала свою мысль. Подняв голову, она с испугом оглядела комнату. Не хватало ей еще какого-нибудь зловредного духа, подслушивающего ее желание.
– Я ничего такого не думала. Я ничего такого не хочу, – отчаянно шептала она, вся дрожа. Она слишком явственно помнила рассказ Агги о том бедняге, который умер от злых мыслей. Точно так же, как ее maman…
Легкий стук в дверь заставил Мег вздрогнуть, сердце заколотилось о ребра. Она стремительно вскочила со скамьи у окна. Ей едва хватило времени, чтобы спрятать подзорную трубу в складки своей ночной рубашки, прежде чем Кэт появилась в дверях.
Кэт нерешительно остановилась на пороге. После того как Мартин уехал на банкет, девочка избегала Кэт и даже ужинала у себя, правда с ее разрешения.
– Можно войти? – спросила Кэт, закрывая за собой дверь.
– Мне кажется, вы уже вошли, – проворчала Мег. – Папа сказал, что вы должны спать здесь, чтобы иметь возможность сторожить меня, не пугая слуг. Он не хочет больше просыпаться от звуков сражения на метлах.
Девочка показала на походный тюфяк, который организовали для Кэт у камина, сопровождая свой жест многострадальным вздохом.
– Сомневаюсь, что вам тут будет очень удобно.
– Я спала и в худших условиях. В пещерах, в лесной чаще, в хлеву и заброшенных хижинах. – Эти слова Кэт вызвали краткую вспышку любопытства в глазах Мег, как Кэт и задумала. Но девочка подавила свой интерес и с каменным выражением лица прошла к своей кровати. – И привыкла чувствовать себя много лучше на твердой земле, чем на самом распрекрасном пуховом ложе, – докончила Кэт, облокотившись на каминную доску. Пока Кэт снимала ботинки, Мег картинно взбивала одеяло и подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55