Удостоверившись, что Кайрен поблизости нет, она вновь переключила внимание на королеву. Та продолжала опираться на мраморное возвышение цилиндрической формы, на котором стоял большой бронзовый кувшин с широким горлышком, наполненный прозрачной водой. Рядом с ним лежал рог. Короче говоря, средневековый вариант фонтанчика для питья.
— Чем мы можем услужить вашему величеству? — немного отдышавшись, вежливо осведомилась Эйрин.
— Выпейте водички, — вместо ответа посоветовала Иволейна. — По-моему, вам это сейчас не помешает.
Грейс сглотнула, сразу же ощутив нестерпимую сухость в горле. Она первой схватила рог, наполнила его из кувшина и, не отрываясь, стала жадно пить. Стоило ей на миг оторваться от этого приятного занятия, как баронесса, которую жажда мучила в неменьшей степени, буквально выхватила рог у нее из рук и тоже надолго приникла к нему. Тыльной стороной ладони Грейс вытерла мокрый подбородок и губы. Вода в кувшине оказалась холодной до ломоты в зубах, но невероятно вкусной. Взглянув на Эйрин, лицо которой выражало неописуемое наслаждение, Грейс немедленно захотела попить еще. Она потянулась к рогу, но порыв ее остановила легшая на запястье узкая и изящная рука Иволейны.
— Непросто до конца утолить жажду, не так ли, сестра?
Грейс почему-то думала, что ладонь королевы будет сухой и жесткой, как слоновая кость, и немного растерялась, ощутив на коже теплое, ласковое прикосновение. Хотя прикосновение было по-птичьи легким, она успела уловить пульс — короткие трепетные толчки ровно бьющегося сердца.
Она облизала губы.
— Нам нужно идти, ваше величество. Король Бореас ждет.
Эйрин энергично закивала в подтверждение, но сама не вымолвила ни словечка, словно утратила дар речи.
Платье Иволейны струилось вокруг ее фигуры подобно бегущей речной воде — как будто было пошито не из обычной материи, а соткано из уплотнившегося воздуха.
— Хорошо, — сказала королева. — Только сначала загляните в кувшин. Думаю, вы найдете внутри кое-что любопытное.
— Что же там может быть, кроме воды? — удивилась баронесса, но Иволейна ничего не ответила — только глазами сверкнула загадочно.
Грейс и Эйрин нагнулись над кувшином, для чего им пришлось соприкоснуться головами.
Что за глупости ты себе позволяешь, Грейс? Ты должна бежать со всех ног, иначе Бореас скормит тебя своим мастифам! Да и нет там ничего, кроме обыкновенной воды…
Внезапно она ахнула и перестала дышать. Если в кувшине только вода, то почему не видно дна? Почему вместо него непроглядная тьма, которая будто цепью приковывает взор и неумолимо тянет за собой? Зрачки ее расширились и остекленели, голова закружилась. Ощущение было такое, словно она плывет на утлом плотике по бушующему океану, а вокруг только волны и темная беззвездная ночь.
— Я вижу замок…
Голос принадлежал Эйрин, но доносился откуда-то издалека. В нем звучало радостное возбуждение маленького ребенка, распаковывающего полученный в день рождения подарок.
— … у которого семь башен, — продолжала живописать увиденное в кувшине баронесса. — У ворот выстроилась сотня конных рыцарей с привязанными к остриям пик флагами. Все флаги синие, как небо. Во главе рыцарей женщина на белоснежном коне — наверное, это их королева. Она тоже вся в синем, на поясе у нее меч в драгоценных ножнах, а на голове ничего нет, и ее черные волосы свободно развеваются по ветру. О Зея, сколько в ней красоты, сколько величия…
Голос умолк. Что ж такое там ухитрилась разглядеть Эйрин? Сама Грейс пока не видела ничего. Ни семибашенного замка, ни гордой красавицы-королевы на белом скакуне — одну лишь непроницаемую темноту.
Стоп, а это еще что такое? Тьма вдруг поредела, и в ней что-то зашевелилось. Грейс прищурилась и смогла наконец разобрать, что же там таится во мраке на дне кувшина. Руки! Одни — длинные, гибкие и безволосые, другие — короткие, толстые и покрытые шерстью. Десятки, сотни слепо шарящих рук, смутно белея на темном фоне, поднимались со дна все выше и выше. И все они тянулись к ней.
— Нет!
Вода в кувшине внезапно сделалась алой. Из мрака взметнулись багровые языки пламени. Охваченные огнем, полчища рук заметались и задергались, как лапки умирающего паука. Грейс на миг показалось, что она слышит вопли сжигаемых заживо. А потом все пропало, и осталось одно только пламя — жаркое, яростное, очищающее…
— Леди Грейс!
Голос звучал строго и повелительно, но не встревоженно. Грейс с трудом оторвалась от созерцания бушующего в кувшине пожара и подняла голову. Рядом с ней изумленно хлопала глазами Эйрин. Иволейна по-прежнему наблюдала за ними обеими, вот только взгляд у нее изменился: в нем появилась расчетливость и что-то еще, чего Грейс так и не смогла определить. Леди Тресса за спиной королевы сочувственно кивнула.
Баронесса тряхнула головой.
— Что… что это было? — пролепетала она.
— Вода живет собственной жизнью и обладает определенным могуществом, — пояснила королева Толории. — И тот, кто умеет им пользоваться, может, если захочет, увидеть в обыкновенной воде прошлое или будущее. — Она стремительно подошла к ним и взяла за руки; лицо ее выражало восторг и ликование. — Ах, сестры мои, вы даже представить не можете, как я счастлива! Сомнений больше нет: каждая из вас владеет Даром — и очень сильным.
Эйрин испуганно оглянулась на Грейс. Взгляд был мимолетным, однако она успела заметить в глазах баронессы не только страх, но и какое-то новое выражение. Что это? Ожидание? Надежда? Жажда новизны? У Грейс вдруг так пересохло в горле, что она лишь огромным усилием заставила себя задать Иволейне давно мучающий ее вопрос:
— А если мы не хотим? Если мы не желаем пользоваться этим вашим Даром?
Прекрасное лицо королевы сразу сделалось отчужденным и холодным, как зимнее небо.
— Тогда вам незачем приходить в мои покои сегодня на закате дня, — сухо произнесла она, отпустила их руки, кивнула леди Трессе и, не прощаясь и не оборачиваясь, двинулась по коридору. Тресса поспешно устремилась за ней. Обе толорийки свернули за угол и скрылись из виду. Словно опомнившись от наваждения, Эйрин вдруг хлопнула себя по лбу:
— Король ждет!
Грейс не двинулась с места. Она не сводила глаз с кувшина. Со дна его, булькая, поднимались пузырьки воздуха, над поверхностью поднимался легкий пар. Это противоречило всем законам физики, но она видела это своими глазами!
— Идем же, Грейс! — нетерпеливо дернула ее за рукав баронесса. — Мы не можем дольше медлить! Но Грейс упрямо продолжала стоять.
— Сначала ответь, что ты увидела в кувшине после того, как перестала рассказывать? — спросила она, в упор глядя на подругу. Эйрин отчаянно покраснела и потупилась.
— Так, всякие глупости, — нехотя пробормотала она. — Наверняка это ничего не значит — просто игра воображения.
— Все равно я хочу знать, — уперлась на своем Грейс. Баронесса глубоко вздохнула и подняла голову. Ее сапфировые глаза вспыхнули внезапно проснувшейся надеждой.
— Там была я, Грейс! Та королева с мечом на белой лошади была я.
Ну да, конечно, Иволейна говорила, что вода отражает будущее…
— А ты что увидела, Грейс? — с любопытством спросила Эйрин.
Так что же ты увидела, Грейс? Прошлое? Или будущее?
Она проглотила горькую слюну и замотала головой.
— Ничего, Эйрин. Ничего я там не увидела. Ладно, пошли скорее, не то Бореас нас обеих сожрет на завтрак.
Грейс вышла из алькова, подхватила баронессу под руку и, не оглядываясь на кувшин, в котором начинала закипать вода, устремилась вместе с ней вперед по коридору.
72
Трэвис сидел у окна, поставив локти на широкий подоконник и уперев заросший подбородок в раскрытые ладони, и рассеянно следил за тем, как с запада наплывают низкие свинцовые облака, затягивая мутной пеленой поля, холмы и долы Кейлавана. Вскоре полоса тумана добралась и до цитадели. Потемневшее небо нависало угрожающе низко над головой и, казалось, готово было опуститься еще ниже и окончательно поглотить и без того окутанные белесой дымкой башни Кейлавера. Из окна открывался прекрасный вид на оба крепостных двора — верхний и нижний, — где как ни в чем не бывало сновали, занимаясь своими делами, служанки и конюхи, торговцы и крестьяне, оруженосцы и рыцари. Жизнь простолюдинов в этом мире едва ли была легкой, но Трэвис все равно им завидовал. По крайней мере каждый из них был чем-то занят — хотя бы тем, что пытался, ругаясь и обливаясь потом, вытянуть застрявшую в густой черной грязи тяжело нагруженную тачку.
— … но я сумел поймать его вчера вечером на выходе из королевских покоев, — привлек внимание Трэвиса голос Фолкена, с мрачным видом расхаживающего по комнате и перебирающего струны лютни, висящей на перекинутом через плечо ремне.
— И что он тебе сказал? — лениво поинтересовалась Мелия.
Волшебница сидела совсем близко у камина, но ей все равно было зябко, о чем свидетельствовала накинутая на плечи большая шерстяная шаль. Пушистый черный котенок весело возился на ковре у ее ног. Трэвис понятия не имел, откуда он взялся.
— Олрейн объяснил, что, согласно обычаю, минимальный перерыв в работе Совета после голосования составляет три дня.
— Три дня! — Бронзовая кожа на лице Мелии потемнела от гнева. — Да через три дня в этом замке соберется столько фейдримов, что для людей не останется места! И можно только гадать, насколько их идиотское решение приблизит миг освобождения Бледного Властелина! — Она нагнулась, подхватила котенка и усадила к себе на колени; тот тут же принялся играть с бахромой ее пояса.
— Досадно, не отрицаю, но ты же знаешь, как ревниво и строго относятся кейлаверцы к соблюдению обычаев — пусть даже дурацких и архаичных.
— Консерваторы несчастные!
— Можно и так сказать, — согласился бард. — Но если уж кого и винить, то короля Индаруса. Это при нем был принят закон, подробно регламентирующий процедуру созыва и проведения Совета Королей.
Мелия почесала котенка за ухом. Зрачки ее янтарных глаз превратились в две узенькие щелочки.
— Знаешь, дорогой, — промурлыкала она, — у меня возникло сильнейшее желание сделать так, чтобы этот Индарус здорово пожалел о своей совершенно неуместной прихоти.
— О чем ты, Мелия? — удивился Фолкен. — Он уж лет триста как помер!
— Ну и что? Это как раз не проблема.
Трэвис уже открыл рот, чтобы спросить, как именно собирается решить ее Мелия, но быстро передумал. С чего это он вдруг вообразил, будто Мелия с Фолкеном станут с ним откровенничать? Он слепо сопровождал их сотни лиг, наивно веря, что стоит им добраться до Кейлавера, как они непременно найдут способ вернуть его домой, в Колорадо. Но прошло уже почти двое суток, как они достигли цитадели, и ни один из них даже не вспомнил о его проблеме. Было бы не так хреново на душе, имей он возможность потрепаться с Бельтаном, но рыцарь куда-то пропал и со вчерашнего дня даже не соизволил зайти.
Так ступай и поговори с Грейс!
В первый момент идея ему понравилась, но, хорошенько все обдумав, он был вынужден от нее отказаться. Вчера на Совете он видел ее издали и был неприятно поражен той легкостью, с какой она общалась со своими титулованными друзьями — Даржем Эмбарским, умением которого владеть мечом восхищался сам Бельтан, и той симпатичной молоденькой синеглазкой-баронессой, королевской воспитанницей… как ее там? Ах да, Эйрин.
А то обстоятельство, что Грейс, как и ты, с Земли, еще ни о чем не говорит и не дает тебе никаких прав, Трэвис. В отличие от тебя она здесь пришлась ко двору> тогда как тебе в обозримом будущем об этом нечего и мечтать.
Внимание его отвлекло негромкое, но настойчивое мяуканье. Трэвис глянул вниз и увидел котенка, сбежавшего от леди Мелии и теперь трущегося о его сапог. Он поднял малыша и посадил на подоконник. Тот доверчиво смотрел на него большими желтыми глазами — точно такими же, как у Мелии.
— Я знаю, она послала тебя шпионить за мной, — шепотом пожурил котенка Трэвис, но пушистый черный комочек лишь громко замурлыкал в ответ и принялся обследовать подоконник и оконную раму. Внезапно шерсть у него на спине встала дыбом, котенок выгнул спину и злобно зашипел. Трэвис приподнялся и выглянул в окно.
— Не бойся, дурашка, — улыбнулся он. — Это всего лишь собака. К тому же она далеко внизу и никак не сможет до тебя добраться.
Он протянул руку, чтобы погладить котенка, но тот снова зашипел и молниеносно полоснул по ней крошечными, но очень острыми коготками. Трэвис вскрикнул и отдернул руку. На тыльной стороне ладони выступили пять параллельных красных бороздок, из которых тут же начала сочиться кровь.
— И ты, Брут! — укоризненно покачал головой Трэвис, машинально облизывая царапины языком.
Котенок успокоился так же внезапно, как разозлился. Уселся на подоконнике и тоже стал лизать лапу, насмешливо поглядывая на человека своими желтыми глазищами.
— Предатель!
Котенок обиделся, спрыгнул на пол и поскакал обратно к Мелии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129