Быть может, чувство стыда или воспоминание об унизительном положении, в котором он оказался в тот день, когда чуть не переломал кости беспомощной старой женщине?
— Да подождите же секундочку!
До чего упрямая бабка: то ли в самом деле не слышит, то ли не желает слышать! Ну вот, пожалуйста, опять за углом пропала. Трэвис вихрем пронесся по коридору, круто свернул за угол…
… и на полной скорости налетел на пожилого благообразного джентльмена в строгом темном костюме.
— Уй! — болезненно вскрикнул Трэвис, отлетев, как мячик, от не сдвинувшейся ни на шаг фигуры.
Мужчина наклонился и протянул ему руку.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, мастер Трэвис? — спросил он участливым тоном.
Лорд Олрейн, как всегда, выглядел безукоризненно. Столкновение ничуть не отразилось ни на нем, ни на его безупречном, хотя и несколько консервативном наряде.
Трэвис открыл рот, лихорадочно подыскивая подходящее объяснение. На ум, как назло, ничего не приходило. Не мог же он признаться в том, что гонится за полубезумной старой бабкой в грязных лохмотьях, чтобы вернуть ей такую же грязную тряпичную куклу, которой место на помойке.
— Я ищу… я ищу лорда Бельтана, — выпалил Трэвис, поднимаясь на ноги. — Вы не видели его, милорд?
— Видел, как же, причем всего пару минут назад. Он сейчас в Западном зале, упражняется в фехтовании. Ступайте до конца по этому коридору, потом спуститесь на один пролет по лестнице. Там и найдете вашего друга. — Лорд-сенешаль уже повернулся уходить, но остановился и вновь заговорил, пристально глядя на Трэвиса: — Я не ошибся, мастер Трэвис? Он ведь действительно ваш друг, не так ли?
Вопрос застал Трэвиса врасплох.
— Кто? Бельтан? — растерянно переспросил он. — Ну да… Во всяком случае, я так думаю.
— Рад это слышать, — одобрительно кивнул Олрейн. — Принц очень нуждается сейчас в друзьях. Особенно в таком друге, как вы, который, надеюсь, не позволит Бельтану забыть о том, что он добрый и хороший человек.
— Что вы имеете в виду, милорд? — еще сильнее растерялся Трэвис.
Сенешаль подошел к окну. Из него открывался изумительный вид на сад — серебряные от снега и инея ветви деревьев и кустарников, окутанные волшебным сиреневым покрывалом сгущающихся сумерек.
— Я люблю это окно, — сказал он. — Оно смотрит прямо в сердце Кейлавана. Великолепная панорама, не правда ли? Когда я гляжу на все это, то чувствую… — Олрейн не договорил; тяжело вздохнув, он снова повернулся к Трэвису: — Да, принц Бельтан добр, великодушен, благороден и больше склонен к веселью, нежели к суровости и гневу в отличие от своего покойного родителя. К сожалению, именно по этой причине Бельтан считает, что недостоин трона. Он вбил себе в голову, что ему никогда не превзойти Бельдреаса, и потому без борьбы уступил престол дяде А ведь мог бы и сам на него взойти И многие из баронов выступили бы в его поддержку.
— Бельтан сильный! — обдумав слова собеседника, убежденно заявил Трэвис. — Я уверен, из него получился бы великий король Сенешаль согласно кивнул:
— Я знаю об этом. И король Бореас тоже знает Но очень важно, чтобы сам Бельтан в это поверил. Быть может, вы, мастер Трэвис, сумеете его убедить? Я пытался однажды, но увы…
Он снова отвернулся к окну. Трэвис нахмурил брови Лорд Олрейн вел себя как-то странно, да и выглядел не совсем обычно Откуда в нем столько печали? В эти минуты сенешаль очень напоминал Трэвису его старого друга Джека Грейстоуна, хотя чем именно, он затруднился бы ответить.
— Вы хорошо себя чувствуете, милорд? — осторожно спросил он, шагнув к Олрейну
Легкая усмешка тронула губы старика, только Трэвису почему-то показалось, что в ней больше горечи, чем веселья.
— Да, мастер Трэвис, я хорошо себя чувствую, — ответил он и опять выглянул в окно. — Теперь я всегда чувствую себя хорошо Ничто не может причинить мне вреда.
Трэвис закусил губу, плохо понимая, как ему реагировать. Что он такое несет? Неужели впал в маразм и начал заговариваться?
Лорд Олрейн резко отвернулся от окна, расправил плечи и в мгновение ока обрел свой привычный облик.
— Вам лучше поспешить, мастер Трэвис, — сухо произнес он. — Не уверен, что лорд Бельтан станет вас дожидаться. Прощайте.
Трэвис проводил старого вельможу почтительным поклоном, дождался, пока тот скроется из виду, и поспешил к себе. Следующие два часа он просидел у пылающего камина, но, по неизвестной причине, так и не смог согреться.
89
Грейс стояла у окна в своей комнате и смотрела, как подкрадываются сумерки. В руках она вертела маленький стеклянный флакончик с изумрудно-зеленой жидкостью. Ей больше не нужно было производить пробу на себе — приобретенные способности позволяли почувствовать, что в этот раз отвар удался на славу. Одного глотка его будет достаточно, чтобы снять сильнейший жар, три — вызовут рвоту и галлюцинации.
Ты становишься хорошей травницей, Грейс. Слишком хорошей…
Вечером ее ожидала очередная встреча с Иволейной. Как-то так получалось, что ей ни разу не подвернулась возможность выяснить у толорийской владычицы подоплеку занятой ею на Совете позиции. Сама Грейс предпочитала винить в этом интенсивность занятий, действительно не оставляющих времени для досужих разговоров, но на самом деле она просто до сих пор робела перед своей царственной наставницей и потому цеплялась за надуманные предлоги. Однако дальше откладывать выяснение никак нельзя: перерыв в заседаниях Совета истекал, и уже завтра могло состояться повторное голосование, ключ к исходу которого находился в руках толорийки. И сегодня Грейс во чтобы то ни стало необходимо было узнать, чего хочет Иволейна. И чего добиваются колдуньи…
В дверь постучали.
Грейс от неожиданности чуть не выронила флакон. Поспешно спрятав его в кошелек на поясе, она повернулась к дверям и крикнула:
— Войдите!
Ей почему-то почудилось, что в спальню сейчас войдет Иволейна и обрушится на нее с холодной яростью, магическим путем узнав о ее шпионских намерениях. Но посетительница оказалась совсем другого рода. Она вошла мелкой семенящей походкой, почтительно наклонив голову. Молодая женщина в сереньком платьице и переднике служанки или горничной. Вьющиеся темные волосы, частично закрывающие лицо. Странно, она вроде бы не вызывала прислугу…
— Могу я чем-то помочь?
— Я очень на это надеюсь, миледи.
Девушка подняла голову, и только сейчас Грейс узнала ее. Адира, служанка, которую она вырвала из рук разгневанного лорда Ольстина и спасла от незаслуженного наказания. Это из ее уст она впервые услышала слово «колдуньи». В тот день Адира показалась Грейс бойкой и смелой девицей, не лишенной амбиций и чувства собственного достоинства. Сегодня же ее свежее симпатичное личико было покрыто грязью и потеками слез. Удивление Грейс сменилось безудержным гневом.
— Если к тебе снова приставал лорд Ольстин… — возмущенно начала она, но Адира торопливо покачала головой.
— О нет, миледи, он здесь ни при чем! — Несмотря на слезы, на ее пухлых губах появилась улыбка. — После того урока, что вы ему преподали, он в мою сторону и взглянуть боится. Спасибо вам, миледи: это вы показали мне, что женщина не должна покорно сносить все прихоти мужчины.
Сердце Грейс учащенно забилось. Она машинально приложила руку к груди. Неужели она наконец сумела кому-то помочь не скальпелем, а словом?
— Я осмелилась потревожить вас совсем по другому поводу, миледи, — продолжала Адира, чье лицо снова омрачилось, а глаза наполнились слезами. — Это мой брат. Он очень болен, и Вейла говорит, что ничем больше не может ему помочь. Я слышала… слышала, что у себя на родине вы были целительницей, миледи. А сейчас учитесь у королевы колдуний Иволейны. Я знаю об этом, потому что видела вас вместе…
Последние фразы повергли Грейс в шоковое состояние. Хорош секрет, о котором знает каждая служанка!
Заметив, как изменилось ее лицо, Адира разразилась рыданиями. Она упала на колени и вцепилась в подол юбки Грейс.
— Спасите его, миледи, умоляю вас! Неужели и вы нам не поможете?
Грейс поразила произошедшая с Адирой перемена. Куда-то исчезла уверенная в себе молодая женщина, мечтавшая научиться колдовать и не страшившаяся говорить об этом вслух. У ее ног горько плакал, умоляюще простирая руки, несчастный и отчаявшийся ребенок.
Ей не больше семнадцати, Грейс, и она смертельно напугана. Ты не можешь отказать ей в помощи!
Первое потрясение прошло. Грейс столько раз вызывали к умирающим, что все сопутствующие этому действия были давно доведены до автоматизма. Ее теплый шерстяной плащ висел на каминной решетке. Она словно предчувствовала, что он ей понадобится, когда повесила сушиться. Накинув плащ на плечи, она повернулась к девушке.
— Идем.
Десять минут спустя они пересекли базарную площадь нижнего двора и остановились перед аркой, ведущей к крепостным воротам. Грейс вопросительно посмотрела на спутницу.
— Мой брат лежит дома, миледи, адом наш внизу, в городе, — объяснила та.
Грейс мысленно выругала себя дурой. В спешке сборов ей и в голову не пришло спросить, где живет Адира. Почему-то она была уверена, что больной находится в пределах цитадели.
— — Пойдемте скорее, миледи, — дернула ее за край плаща девушка. — Вы должны успеть вернуться до того, как стража закроет ворота.
Слезы Адиры высохли, щеки разрумянились от морозца и быстрой ходьбы. Она больше не выглядела жалкой и испуганной — быть может, у этой служаночки имелись кое-какие собственные магические секреты?
Грейс механически кивнула и шагнула к арочному проему.
Что ты делаешь, Грейс? Это безумие!
Но Адира не оставила времени на раздумья. Она потянула ее за собой в слабо освещенный туннель, где двое стражников, узнав герцогиню Беккеттскую, почтительно склонились перед ней и пропустили, не задавая вопросов. Потом крепостные стены остались за спиной, и две женщины, то бегом, то скорым шагом, пустились вниз по дороге, спиралью опоясывающей Кейлаверский холм. На одном из крутых спусков Грейс поскользнулась и чуть не упала, но вот наконец и последний поворот, за которым ее взору открылся город.
В начинающихся сумерках, смешанных с дымом, поднимающимся из печных труб, было довольно трудно оценить его истинные размеры. На взгляд Грейс, в городе насчитывалось порядка четырехсот — пятисот строений. Меньшую часть из них составляли крытые черепицей каменные дома в два или три этажа, а большую — деревянные избы с почерневшей от сажи соломой на крышах. Такое количество домов грубо соответствовало численности населения где-то в районе двух тысяч, что уступало количеству обитателей цитадели, вместе с гарнизоном значительно превосходящему эту цифру. Не очень-то впечатляюще для стольного града самого сильного и густонаселенного из Семи доминионов, но не следовало забывать, что в раннем средневековье роль центров цивилизации играли не города, а укрепленные замки, да и подавляющее большинство людей проживало в деревнях. Очень многие рождались, старились и умирали, ни разу в жизни не удалившись и на десять миль от родного села. В городах же, возникавших обычно вокруг крупных крепостей и замков или близ перекрестков больших дорог, население составляло лишь незначительный процент от общего, и они исполняли роль исключительно торговых центров, а в некоторых случаях — еще и религиозных.
— Скорее, миледи, скорее! Прошу вас.
В голосе Адиры снова зазвучали тревожные нотки. Возможно, ее слезы и отчаяние все-таки не были инсценировкой и она— действительно искренне беспокоится за судьбу брата, но едва поспевающая за ней Грейс никак не могла отделаться от нарастающих подозрений.
Они перебрались через замерзший ручей по деревянному мостику и вступили в город. Грейс начала задыхаться.
Привыкнув к неистребимой вони в стенах крепости, она самонадеянно считала, что по части запахов этот мир ее больше ничем не удивит, но ударившая в ноздри невообразимая смесь далеко превосходила по убойной силе даже кейлаверские сортиры, не говоря уже о больничных коридорах Денверского мемориального.
— Идемте же, миледи! Почему вы остановились?
Грейс чуть было не обратилась в позорное бегство. Лишь мысль об ожидающем ее больном помогла преодолеть вызванный инстинктом самосохранения порыв. Плотно закрыв нос отворотом плаща и дыша Сквозь материю, она мужественно двинулась вперед.
Сумерки стремительно опускались на город, ограничивая видимость и размывая очертания домов и зданий. В планировке улиц не угадывалось ни малейшего намека на упорядоченность. Они круто сворачивали то вправо, то влево, неожиданно заканчиваясь тупиками или сужаясь до такой степени, что женщинам приходилось идти гуськом, а потом так же внезапно расширялись, выводя их к обширным зловонным лужам, служащим стоком для нечистот.
Встречных прохожих почти не попадалось, но лишь до тех пор, пока они не добрались до главной площади, в центре которой возвышался сложенный из камня крытый колодец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
— Да подождите же секундочку!
До чего упрямая бабка: то ли в самом деле не слышит, то ли не желает слышать! Ну вот, пожалуйста, опять за углом пропала. Трэвис вихрем пронесся по коридору, круто свернул за угол…
… и на полной скорости налетел на пожилого благообразного джентльмена в строгом темном костюме.
— Уй! — болезненно вскрикнул Трэвис, отлетев, как мячик, от не сдвинувшейся ни на шаг фигуры.
Мужчина наклонился и протянул ему руку.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, мастер Трэвис? — спросил он участливым тоном.
Лорд Олрейн, как всегда, выглядел безукоризненно. Столкновение ничуть не отразилось ни на нем, ни на его безупречном, хотя и несколько консервативном наряде.
Трэвис открыл рот, лихорадочно подыскивая подходящее объяснение. На ум, как назло, ничего не приходило. Не мог же он признаться в том, что гонится за полубезумной старой бабкой в грязных лохмотьях, чтобы вернуть ей такую же грязную тряпичную куклу, которой место на помойке.
— Я ищу… я ищу лорда Бельтана, — выпалил Трэвис, поднимаясь на ноги. — Вы не видели его, милорд?
— Видел, как же, причем всего пару минут назад. Он сейчас в Западном зале, упражняется в фехтовании. Ступайте до конца по этому коридору, потом спуститесь на один пролет по лестнице. Там и найдете вашего друга. — Лорд-сенешаль уже повернулся уходить, но остановился и вновь заговорил, пристально глядя на Трэвиса: — Я не ошибся, мастер Трэвис? Он ведь действительно ваш друг, не так ли?
Вопрос застал Трэвиса врасплох.
— Кто? Бельтан? — растерянно переспросил он. — Ну да… Во всяком случае, я так думаю.
— Рад это слышать, — одобрительно кивнул Олрейн. — Принц очень нуждается сейчас в друзьях. Особенно в таком друге, как вы, который, надеюсь, не позволит Бельтану забыть о том, что он добрый и хороший человек.
— Что вы имеете в виду, милорд? — еще сильнее растерялся Трэвис.
Сенешаль подошел к окну. Из него открывался изумительный вид на сад — серебряные от снега и инея ветви деревьев и кустарников, окутанные волшебным сиреневым покрывалом сгущающихся сумерек.
— Я люблю это окно, — сказал он. — Оно смотрит прямо в сердце Кейлавана. Великолепная панорама, не правда ли? Когда я гляжу на все это, то чувствую… — Олрейн не договорил; тяжело вздохнув, он снова повернулся к Трэвису: — Да, принц Бельтан добр, великодушен, благороден и больше склонен к веселью, нежели к суровости и гневу в отличие от своего покойного родителя. К сожалению, именно по этой причине Бельтан считает, что недостоин трона. Он вбил себе в голову, что ему никогда не превзойти Бельдреаса, и потому без борьбы уступил престол дяде А ведь мог бы и сам на него взойти И многие из баронов выступили бы в его поддержку.
— Бельтан сильный! — обдумав слова собеседника, убежденно заявил Трэвис. — Я уверен, из него получился бы великий король Сенешаль согласно кивнул:
— Я знаю об этом. И король Бореас тоже знает Но очень важно, чтобы сам Бельтан в это поверил. Быть может, вы, мастер Трэвис, сумеете его убедить? Я пытался однажды, но увы…
Он снова отвернулся к окну. Трэвис нахмурил брови Лорд Олрейн вел себя как-то странно, да и выглядел не совсем обычно Откуда в нем столько печали? В эти минуты сенешаль очень напоминал Трэвису его старого друга Джека Грейстоуна, хотя чем именно, он затруднился бы ответить.
— Вы хорошо себя чувствуете, милорд? — осторожно спросил он, шагнув к Олрейну
Легкая усмешка тронула губы старика, только Трэвису почему-то показалось, что в ней больше горечи, чем веселья.
— Да, мастер Трэвис, я хорошо себя чувствую, — ответил он и опять выглянул в окно. — Теперь я всегда чувствую себя хорошо Ничто не может причинить мне вреда.
Трэвис закусил губу, плохо понимая, как ему реагировать. Что он такое несет? Неужели впал в маразм и начал заговариваться?
Лорд Олрейн резко отвернулся от окна, расправил плечи и в мгновение ока обрел свой привычный облик.
— Вам лучше поспешить, мастер Трэвис, — сухо произнес он. — Не уверен, что лорд Бельтан станет вас дожидаться. Прощайте.
Трэвис проводил старого вельможу почтительным поклоном, дождался, пока тот скроется из виду, и поспешил к себе. Следующие два часа он просидел у пылающего камина, но, по неизвестной причине, так и не смог согреться.
89
Грейс стояла у окна в своей комнате и смотрела, как подкрадываются сумерки. В руках она вертела маленький стеклянный флакончик с изумрудно-зеленой жидкостью. Ей больше не нужно было производить пробу на себе — приобретенные способности позволяли почувствовать, что в этот раз отвар удался на славу. Одного глотка его будет достаточно, чтобы снять сильнейший жар, три — вызовут рвоту и галлюцинации.
Ты становишься хорошей травницей, Грейс. Слишком хорошей…
Вечером ее ожидала очередная встреча с Иволейной. Как-то так получалось, что ей ни разу не подвернулась возможность выяснить у толорийской владычицы подоплеку занятой ею на Совете позиции. Сама Грейс предпочитала винить в этом интенсивность занятий, действительно не оставляющих времени для досужих разговоров, но на самом деле она просто до сих пор робела перед своей царственной наставницей и потому цеплялась за надуманные предлоги. Однако дальше откладывать выяснение никак нельзя: перерыв в заседаниях Совета истекал, и уже завтра могло состояться повторное голосование, ключ к исходу которого находился в руках толорийки. И сегодня Грейс во чтобы то ни стало необходимо было узнать, чего хочет Иволейна. И чего добиваются колдуньи…
В дверь постучали.
Грейс от неожиданности чуть не выронила флакон. Поспешно спрятав его в кошелек на поясе, она повернулась к дверям и крикнула:
— Войдите!
Ей почему-то почудилось, что в спальню сейчас войдет Иволейна и обрушится на нее с холодной яростью, магическим путем узнав о ее шпионских намерениях. Но посетительница оказалась совсем другого рода. Она вошла мелкой семенящей походкой, почтительно наклонив голову. Молодая женщина в сереньком платьице и переднике служанки или горничной. Вьющиеся темные волосы, частично закрывающие лицо. Странно, она вроде бы не вызывала прислугу…
— Могу я чем-то помочь?
— Я очень на это надеюсь, миледи.
Девушка подняла голову, и только сейчас Грейс узнала ее. Адира, служанка, которую она вырвала из рук разгневанного лорда Ольстина и спасла от незаслуженного наказания. Это из ее уст она впервые услышала слово «колдуньи». В тот день Адира показалась Грейс бойкой и смелой девицей, не лишенной амбиций и чувства собственного достоинства. Сегодня же ее свежее симпатичное личико было покрыто грязью и потеками слез. Удивление Грейс сменилось безудержным гневом.
— Если к тебе снова приставал лорд Ольстин… — возмущенно начала она, но Адира торопливо покачала головой.
— О нет, миледи, он здесь ни при чем! — Несмотря на слезы, на ее пухлых губах появилась улыбка. — После того урока, что вы ему преподали, он в мою сторону и взглянуть боится. Спасибо вам, миледи: это вы показали мне, что женщина не должна покорно сносить все прихоти мужчины.
Сердце Грейс учащенно забилось. Она машинально приложила руку к груди. Неужели она наконец сумела кому-то помочь не скальпелем, а словом?
— Я осмелилась потревожить вас совсем по другому поводу, миледи, — продолжала Адира, чье лицо снова омрачилось, а глаза наполнились слезами. — Это мой брат. Он очень болен, и Вейла говорит, что ничем больше не может ему помочь. Я слышала… слышала, что у себя на родине вы были целительницей, миледи. А сейчас учитесь у королевы колдуний Иволейны. Я знаю об этом, потому что видела вас вместе…
Последние фразы повергли Грейс в шоковое состояние. Хорош секрет, о котором знает каждая служанка!
Заметив, как изменилось ее лицо, Адира разразилась рыданиями. Она упала на колени и вцепилась в подол юбки Грейс.
— Спасите его, миледи, умоляю вас! Неужели и вы нам не поможете?
Грейс поразила произошедшая с Адирой перемена. Куда-то исчезла уверенная в себе молодая женщина, мечтавшая научиться колдовать и не страшившаяся говорить об этом вслух. У ее ног горько плакал, умоляюще простирая руки, несчастный и отчаявшийся ребенок.
Ей не больше семнадцати, Грейс, и она смертельно напугана. Ты не можешь отказать ей в помощи!
Первое потрясение прошло. Грейс столько раз вызывали к умирающим, что все сопутствующие этому действия были давно доведены до автоматизма. Ее теплый шерстяной плащ висел на каминной решетке. Она словно предчувствовала, что он ей понадобится, когда повесила сушиться. Накинув плащ на плечи, она повернулась к девушке.
— Идем.
Десять минут спустя они пересекли базарную площадь нижнего двора и остановились перед аркой, ведущей к крепостным воротам. Грейс вопросительно посмотрела на спутницу.
— Мой брат лежит дома, миледи, адом наш внизу, в городе, — объяснила та.
Грейс мысленно выругала себя дурой. В спешке сборов ей и в голову не пришло спросить, где живет Адира. Почему-то она была уверена, что больной находится в пределах цитадели.
— — Пойдемте скорее, миледи, — дернула ее за край плаща девушка. — Вы должны успеть вернуться до того, как стража закроет ворота.
Слезы Адиры высохли, щеки разрумянились от морозца и быстрой ходьбы. Она больше не выглядела жалкой и испуганной — быть может, у этой служаночки имелись кое-какие собственные магические секреты?
Грейс механически кивнула и шагнула к арочному проему.
Что ты делаешь, Грейс? Это безумие!
Но Адира не оставила времени на раздумья. Она потянула ее за собой в слабо освещенный туннель, где двое стражников, узнав герцогиню Беккеттскую, почтительно склонились перед ней и пропустили, не задавая вопросов. Потом крепостные стены остались за спиной, и две женщины, то бегом, то скорым шагом, пустились вниз по дороге, спиралью опоясывающей Кейлаверский холм. На одном из крутых спусков Грейс поскользнулась и чуть не упала, но вот наконец и последний поворот, за которым ее взору открылся город.
В начинающихся сумерках, смешанных с дымом, поднимающимся из печных труб, было довольно трудно оценить его истинные размеры. На взгляд Грейс, в городе насчитывалось порядка четырехсот — пятисот строений. Меньшую часть из них составляли крытые черепицей каменные дома в два или три этажа, а большую — деревянные избы с почерневшей от сажи соломой на крышах. Такое количество домов грубо соответствовало численности населения где-то в районе двух тысяч, что уступало количеству обитателей цитадели, вместе с гарнизоном значительно превосходящему эту цифру. Не очень-то впечатляюще для стольного града самого сильного и густонаселенного из Семи доминионов, но не следовало забывать, что в раннем средневековье роль центров цивилизации играли не города, а укрепленные замки, да и подавляющее большинство людей проживало в деревнях. Очень многие рождались, старились и умирали, ни разу в жизни не удалившись и на десять миль от родного села. В городах же, возникавших обычно вокруг крупных крепостей и замков или близ перекрестков больших дорог, население составляло лишь незначительный процент от общего, и они исполняли роль исключительно торговых центров, а в некоторых случаях — еще и религиозных.
— Скорее, миледи, скорее! Прошу вас.
В голосе Адиры снова зазвучали тревожные нотки. Возможно, ее слезы и отчаяние все-таки не были инсценировкой и она— действительно искренне беспокоится за судьбу брата, но едва поспевающая за ней Грейс никак не могла отделаться от нарастающих подозрений.
Они перебрались через замерзший ручей по деревянному мостику и вступили в город. Грейс начала задыхаться.
Привыкнув к неистребимой вони в стенах крепости, она самонадеянно считала, что по части запахов этот мир ее больше ничем не удивит, но ударившая в ноздри невообразимая смесь далеко превосходила по убойной силе даже кейлаверские сортиры, не говоря уже о больничных коридорах Денверского мемориального.
— Идемте же, миледи! Почему вы остановились?
Грейс чуть было не обратилась в позорное бегство. Лишь мысль об ожидающем ее больном помогла преодолеть вызванный инстинктом самосохранения порыв. Плотно закрыв нос отворотом плаща и дыша Сквозь материю, она мужественно двинулась вперед.
Сумерки стремительно опускались на город, ограничивая видимость и размывая очертания домов и зданий. В планировке улиц не угадывалось ни малейшего намека на упорядоченность. Они круто сворачивали то вправо, то влево, неожиданно заканчиваясь тупиками или сужаясь до такой степени, что женщинам приходилось идти гуськом, а потом так же внезапно расширялись, выводя их к обширным зловонным лужам, служащим стоком для нечистот.
Встречных прохожих почти не попадалось, но лишь до тех пор, пока они не добрались до главной площади, в центре которой возвышался сложенный из камня крытый колодец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129