- Это не я!
- А кто?
- Мария Федоровна!
- Какая Мария Федоровна? - припоминая, спросил я.
- Ну что ты, не помнишь! Соседка моя! Бабушка! - воскликнула Вика.
- А-а... - только и вымолвил я с понимающим видом, шутливо оттопырив
губы.
- Мудрая бабушка! - отозвался Юра впереди...
До Москвы мы добрались без проблем...
Всю ночь напролет я пробеседовал с Юрой полушепотом, сидя у окна в
его комнате в общежитии. Вика сладко спала на Юриной кровати, и Юра нежно,
время от времени, поглядывал на нее.
На следующий день Юра проводил нас в аэропорт рано утром, я спешил
объявиться на работе, так как та запись карандашом моих паспортных данных,
сделанная капитаном милиции в помещении радиостанции, помнилась, хотя и
холодно, но близко, и мне надо было, на всякий случай, хотя бы упредить
сообщение о моем, если таковое последует, задержании. Тогда, по крайней
мере, один день можно будет объяснить, как отгул. О засвеченной пленке я
так никому и не сказал...
Надо было кончать с Викой. Всю дорогу в самолете я хладнокровно
обдумывал, а точнее, настраивался это сделать. Еще утром, там, в Москве, у
Юры, когда мы все втроем завтракали, я сидел молчаливо, и Вика наверное
начинала понимать или чувствовать приближение чего-то нехорошего, потому
что в самолете она уже совсем расстроилась, ей было неуютно сидеть в
тесном кругу моего молчания, а если я и отвечал на ее какие-нибудь
вопросы, то очень кратко и сухо...
Но, к моему счастью, все произошло абсолютно свободно, без паники,
легко для меня...
Вика мешала мне, она являлась свинцовой привязкой, может быть, именно
она больше всего удерживала меня в моем теле!
...Когда мы оба приехали из аэропорта на такси, и поднялись на Викин
этаж, и остановились у ее дверей, она уже была готова к убийству...
Ее глаза метались по сторонам под непоколебимостью моего взгляда. Ко
мне она не прикасалась, а просто - стояла рядом.
Нет! Я вовсе не был зло настроен к этой девушке, и я не ревновал! Я
должен был выполнить задуманное: убить Вику сейчас.
- Вика, - сказал я.
- Что? - тут же отозвалась она, и в ее глазах еще промелькнула
надежда!
"Нет!.. - подумал я. - Пора!.."
- Уйди прочь! - резко сказал я и равнодушно впялился глазами в бедную
девушку. - Уйди прочь! - сказал я еще раз Вике в упор, и добавил. - Я
больше не хочу тебя видеть!..
Вика прислонилась к своей двери и тихо заплакала так, будто
доплакивала то, что уже отрыдалось в душе.
Так я убил Вику...

ПРОСТИТУТКА
И снова одинокий в поселке, опустошенный от суеты дня кинотеатр.
Приземистый, доверчивый свет ночника. Я хожу в кабинете по скрипучему полу
и думаю.
Прошел целый месяц, как Вика убита... С тех пор я ее даже не видел!
Но я до сих пор так и не в силах был покинуть свое тело, хотя и продолжал
заниматься энергетическим дыханием и жить по образу, определенному
учителем.
Всего один раз, с неделю назад, мое тело, когда я лег было уже спать,
разуверившись научиться покидать его, начала сотрясать неведомая мне сила!
Будто могучие волны перекатывались от ступеней до макушки. Тело
содрогалось как резиновое, волны словно ударялись в какое-то препятствие и
пружинили в голове. Но, не находя выхода - метались по всему телу! И
улеглись наконец... Как в прошлый раз, - не случилось хлопка в макушке
(будто вылетевшей пробки), и волны не вырвались наружу, как я ни силился
им помочь: будто мою макушку заварили, запаяли, заклеили!.. И все... И
больше ничего, даже подобного, до сих пор...
И все-таки я понимал, Вика, Вика держала меня!.. Она несомненно
вспоминала Сережу и мешала ему... А думала она обо мне все потому, что я
сам был в этом виноват, все потому, что где-то что-то никак не могло
отключиться у меня в сознании, как я ни настаивал на этом! А может и
потому, что я слишком настаивал, хотел опустошенности памяти о девушке и
тем только усугублял свою принадлежность к этому, воспитанному мною
символу...
Несомненно нужно было построить противоположность, довести свою
бессознательную привязку к Вике - до абсурда, до противоречия, до
самоотрицания.
Надо было сжечь, растворить мыслительную тропу, по которой так долго
и нежно прогуливалась девушка в моем сознании.
На любовь ни в коем случае нельзя тратить энергию! Лучше, когда тебя
любят, а ты хладнокровен, чем когда любишь ты и сгораешь!
Когда любят тебя, - тебе посылают, передают энергию, но этой же
энергией, если ты среагировал на нее положительно, связывают тебя по рукам
и ногам!..
Неожиданно дверь кабинета резко открылась настежь!
Я встрепенулся!.. Еще бы!..
В двух шагах от меня, я сразу же узнал ее, стояла в разноцветном
восточном халате, и кто бы мог подумать, - Екатерина!
- Екатерина Васильевна? - пробормотал я и отступил пару шагов назад.
- Не ждали? - сказал она своим осипшим от сигарет голосом.
В этот момент на моей руке прожужжали электронные часы. Машинально я
протянул потяжелевшую руку к лицу, чтобы глянуть, который час.
- Не трудитесь, Сергей Александрович, - двенадцать! Самое время, не
правда ли?
Я ничего не сказал на это, молчал... Не шевелившись, стоял я в тупике
кабинета... Нет, я не боялся ведьму, это мое тело, оно упрямилось
подчиняться мне...
- Ну, что? - спросила Екатерина.
- А что? - переспросил я.
- От тебя не требуется много, - сказал она. - Но одну-то ты в
состоянии сегодня обслужить?
- Тебя? - поинтересовался я.
- Да! - подытожила ведьма. - Пойдем наверх, в библиотеку, попьем
чайку.
- Пойдем, - согласился я.
Когда мы вышли в темную тишину малого фойе, в руках у Екатерины
откуда-то появилась зажженная свеча...
Мы поднимались по ступенькам на второй этаж, и две наших тени властно
сопровождали нас, проплывая над нами.
Вскоре мы оказались в книгохранилищной комнате библиотеки. Здесь,
прямо на полу была разостлана кипельнно-белая постель. Ведьма поставила
свечу на стол и обратилась ко мне:
- Садись, попою чайком...
Я послушно сел на стул, но задрал на секунду голову на потолок и
глянул на тени, а когда снова обратил внимание на стол, то убедился, что
передо мною уже стоит в черной подставке стакан горячего чая. Чай
золотисто шевелился в стакане, будто кипел.
- Не бойся, не обожжешься! - успокоила Екатерина.
Я взял стакан, осторожно поднес его к напряженным губам и только
хотел сделать крохотный глоток, как чая в мгновение не стало! Даже черной
подставки со стаканом не оказалось у меня в руке...
Ведьма неистово расхохоталась!
Потом она подошла ко мне и бесцеремонно уселась на колени.
- Ты хотел сделать глоток? Тебя мучает жажда? Да? Я тебе помогу ее
утолить!
Екатерина умело стянула с меня свитер. Затем расстегнула и сняла с
меня рубашку, освободила меня от майки...
- Ну, что, голенький мой?! - спросила она и, не дожидаясь ответа,
сочно вцепилась своими горячими губами в мои губы и гибко обвила руками
мою шею.
Я сидел, будто вкопанный, и повиновался.
Нацеловавшись, ведьма погладила мою мускулистую грудь, нащупала и
расшевелила своими острыми пальчиками смуглые ядрышки моих сосков и
принялась покусывать из острыми зубками.
И вот ведьма встала с моих коленей, подошла к постели, остановилась,
помедлила секунду-другую и сорвала с себя разноцветно переливающийся
халат.
С минуту я продолжал сидеть на стуле, околдованный блеском голого
тела ведьмы. Я ощущал, как обсыхают обслюнявленные ядрышки моих сосков...
Я встал со стула и потянулся к ведьме. И когда я обнял ее, она, будто
подкошенная, ослабела, обмякла у меня в руках, и тяжесть ее тела начала
увлекать меня за собой на постель.
Екатерина ложилась так женственно и уступчиво, но слегка капризничая
в едва ощутимых движениях бедер, что, когда я подмял ее тело, у меня все
преждевременно содрогнулось, и мне стало не по себе, и я стыдливо оставил
Екатерину, и, глубоко вдохнув, лег рядом с нею на спину, и замер...
- Слабачок, - просипела возле моего уха ведьма и пожурила меня,
потрепав за щеку.
- Что поделать, - снова вздохнул я. - Я уже месяц не был с
женщиной...
- Ладно, на первый раз прощаем, - сказала ведьма.
Где-то с пару минут мы пролежали молча... Я набирался новых сил.
- Екатерина, - позвал я.
- Что, уже?! - обрадовалась она.
- Да...
Прошло часа два - два с половиной. Мы лежали, утомленные, поодаль
друг от друга, отдыхая. Приподнявшись на локти, я предложил ведьме:
- А хочешь, я тебе прочту стихотворение?
- Новое? - весело поинтересовалась ведьма в искорках радости.
- Да! - подтвердил я ее догадку.
- Читай!
И я заговорил, снова опрокинувшись на спину, заговорил громко и
облегченно и посматривал на почему-то сказочно до сих пор не догоревшую
свечу на столе:
Включать сегодня, почему-то,
Электролампу не хочу!
Я запалю огарок, чудо, -
Медово-желтую свечу...
Смотрю я влажными глазами,
Как обливается, горя,
Она горячими слезами, -
Моя настольная ЗАРЯ!..
Я закончил читать.
Екатерина любила стихи, и сейчас, завороженная, прижалась ко мне.
- Хорошо! - сказал ведьма. - Ты знаешь, а я тебе, пожалуй, скажу одну
очень важную для тебя вещь.
- Какую? - спросил я.
- Ведь меня специально подослали, чтобы совратить тебя!
- Организовать новую привязку? - уточнил я.
- Да!.. Чтобы ты не научился выходить из тела! У тебя золотистое
начало, правда, с помесью светло-коричневого и коричневого, но и этого
достаточно! Ты мешаешь кое-кому!..
- Я понимаю, - проговорил я. - Но почему же ты мне все это выложила?
- Потому что ты - настоящий мужчина и поэт! И мне тебя жаль... Они
тебя погубят... Так задумано... Ведь все равно ты где-то, да промахнешься,
и тогда... - она замолчала.
Я тоже молчал...
- О чем думаешь? - через некоторое время спросила ведьма.
- О Наташе... - ответил я.
- О той, что похоронили? - поинтересовалась Екатерина.
- Как - похоронили?! - подскочил я с подушки от неожиданности.
- Да так!.. Как всех хоронят!
- А когда? Она же была жива?..
- С месяц назад, - сказал Екатерина и добавила, припоминая. - Да ты
как раз в Москве был, вот, на открытии... - и больше она ничего не
сказала, умолкнув. Но меня уже не интересовало то, что им известно: где и
зачем я был, я снова, но опечаленно, лег на подушку.
- Красивая она была в гробу: лежала в подвенечном платье, -
вспоминала ведьма, будто и не для меня, а просто так, вслух.
- А дочь?! - опомнился я и всполошился. - А дочь? Ее дочь жива?!
- Какая дочь?! - удивилась Екатерина.
Тихо я перевернулся лицом в подушку и проговорил про себя: "Вот и
все..."

РАЗГОВОР С ТЕЛОМ
Тело!.. Освободи меня, дай мне вольную!.. Я раб твой, крепостной
житель...
Мне все чаще и все нестерпимее хочется порою прикоснуться к
горизонту, погладить Луну, разбушевать океан или заглянуть по ту сторону
пространства, а ты, мое неуклюжее тело, - на это не способно, и ты не
позволишь мне этого сделать, потому что тебе этого - не понять!..
Ты повелеваешь мне жить в своем одномерном пространстве, где такая
спрессованная теснота и духота, что с непостижимым трудом едва вмещаюсь в
тебя, и зачем же я в тебя втиснулся!
Но как только я начинаю протестовать и отвергать тебя, то ты, мое
тело, таешь и тускнеешь! И уверен, что если мне удастся вырваться надолго
из твоего заключения, а если повезет - навсегда, то ты погибнешь,
растворишься в пространстве моего сознания!..
Вот почему я нужен тебе, и вот почему ты ежесекундно привязываешь
меня к себе страстью всех новых и все больших ощущений! Ты хочешь, чтобы я
забыл о Свободе, забыл о своей Родине!..
А иногда, когда я совсем отчаиваюсь верить в удачу покинуть тебя, я
пробую распирать тебя, шевелиться в тебе, мое тело - изнутри! И это, хоть
нанемного, но открывает передо мною иные возможности. И я начинаю ощущать:
упругость твоих мышц, тело, и прочность твоих костей!..
О! Мое тело! И тогда я хватаю в руки музыкальные инструменты, и
многие окружающие восторгаются, будто твоей изумительной игре, тело; я
принимаюсь ласкать женщину, и она не нарадуется опять же тобою, тело!..
Каждый день ощущать твой соблазнительный вкус, мое тело, и оставаться
собою, это ли не мука!..
Все, все вокруг думают, что это ты такое красивое и веселое, мое
тело, что это ты поднимаешь тяжести и творишь грациозные жесты, что это
ты, и то - тоже ты...
А на самом деле - это я, и даже, когда ты якобы - плачешь, плачу я, а
не ты, мое тело!..
Но мало кто об этом догадывается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71