Надо было видеть, как она обрадовалась.
Довольно скоро Кристине удалось мягко, по-кошачьи, без всякого нажима втянуть меня в свою систему координат. Я начал проникаться зловещей символикой готов. Это довольно разношерстная публика в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти (бывают постарше, но эти смахивают на мастодонтов). Еще в девяностые появилось целое поколение людей, называющих себя готами. Они тянутся к мистике, романтике, философии, сатанизму, блуждают в мире внутренних изысканий. Но в большинстве своем они нарциссы и жалкие подражатели.
Готические девушки так же неоднородны, как и юноши: от депрессивных, невротичных, зацикленных на себе созданий до утонченных эстеток, способных на столь редкие качества, как преданность и даже самопожертвование. Пожалуй, Кристи относилась именно к этой категории. Беда в том, что объект любви у готик-герлз – величина переменная.
В этом движении масса заимствований из других областей. Появился некий сборный образ гота. Если вдумчивый исследователь попытается обозначить, что же такое готическая субкультура, то найдет здесь массу соответствий. С другой стороны, если кто-то чувствует себя готом, переполняется всей темой, то для него все кажется очень органично. Что касается меня, то я считал себя сочувствующим, не более…
А еще мне казалось, что весь тот опыт, получаемый благодаря знакомству с Кристи, – есть логическое продолжение экспериментов моего друга. Иногда доходило до параноидальных конструкций: якобы Кристи – проводник Макса, что мы познакомились благодаря его усилиям.
Пищи для подобных размышлений имелось предостаточно. Взять хотя бы театрализованное представление на кладбище, на которое притащила меня Кристи. Какой-то дурацкий ночной ритуал, явно срисованный из сатанистской литературы. А ее странный интерес к суицидной тематике?
Иногда мне становилось по-настоящему страшно. Оказалось, что она блестяще ориентируется в токсикологии, во всяком случае, в той ее части, что касается легкого ухода из жизни. Нет, на тот свет она вроде бы не торопилась, но я ни секунды не сомневался: появись такая возможность, и она с большим энтузиазмом усядется в то креслице, где мне довелось побывать…
Глава 8
Порой моя жизнь виделась, как сюжет моего любимого полотна Иеронима Босха «Корабль дураков». Погрязшее в грехах человечество плывет на борту ореховой скорлупки, предается удовольствиям и неминуемо движется к своему концу. Не суть, что Макс лицезрел шедевр в Лувре, а я всего лишь на репродукции. Оба мы присутствовали на этом полотне. Он – в виде человека, который держал в правой руке толстую ветку и пытался разглядеть безумным взором великую истину в темных водах Вечности. Я сидел верхом на этой ветке – с чашей в руке и с таким счастливым видом, словно истина действительно находилась в вине, а в другой руке держал посох с нелепым набалдашником, символизирующим несбывшиеся надежды.
Побывав вне собственного тела, я испытал внутреннее озарение (инсайт, если хотите). Все эти комплексы неполноценности просто потеряли смысл. А тут еще Кристи с ее компанией, которые научили меня не то чтобы абсолютной раскованности, но какому-то отрешенному взгляду на мир и собственные проблемы. Тогда я не задумывался, хорошо это или плохо, – скорее плохо, ибо тот диковатый случай как нельзя лучше описывает состояние абсолютного пофигизма того периода моей жизни.
В те времена мне болезненно не хватало денег. Готическая девушка стоила недорого, но и не то чтобы бесплатно. Для работы на «скорой» я еще не созрел. Однако у меня открылся иной талант – игрока в покер. Он обнаружился совершенно случайно и явился очень приятным сюрпризом. Это как внезапно открывшийся талант к живописи у человека, который всю жизнь занимался ремонтом раздолбанных сельских комбайнов.
Никто, ни один человек, не мог угадать по моей физиономии, какие у меня карты. Мы играли в тесном кругу, в основном по мелочи. Иногда я проигрывал, но чаще выигрывал. Мои традиционные партнеры: Антон, студент четвертого курса университета профсоюзов, который не столько учился, сколько просаживал папочкины деньги; Кирилл, редактор какого-то эротического таблоида (название я так и не запомнил); Зиновий, зубной техник с явными признаками игровой зависимости. Иногда в нашей компании происходила незначительная ротация: появлялись и исчезали один-два новых игрока, но костяк оставался неизменным. Собирались обычно четыре раза в месяц по выходным в холостяцкой квартире Кирилла.
В общем, сидим мы как-то в нашем классическом составе – конец апреля, покерная пятница, играем на рубли, в непосредственной близости – бочонок с голландским пивом.
– Сотня и двести сверху.
– Пас.
– Второй.
В игре только я с Кириллом. Он метнул в банк триста рублей:
– Раскрываюсь.
Мой оппонент выложил на стол три дамы и два короля. Я с абсолютно нулевой физиономией – медленно, очень медленно, играя на нервах Кирилла, – одну за другой открыл карты.
– Стрит…
Две тысячи рублей перекочевали в мою сторону, где уже собралась внушительная стопка купюр. Антон достал портмоне, задумчиво поглядел на последние пятьдесят долларов – я разменял баксы на рубли.
Кирилл мрачно проследил за денежной операцией, потянулся за бочонком, нацедил себе последний стакан:
– Следующий круг без меня. Пойду на поиски «огненной воды».
Грузный редактор таблоида опрокинул стакан, тяжело поднялся со стула и отправился на кухню ворожить с выпивкой и закуской.
В игре остались трое.
Раздали карты. Антон прикупил две, Зиновий одну, я оставил свои карты. Если бы в этот момент в комнате появился сторонний наблюдатель, он увидел бы трех молодых мужчин с невозмутимым выражением на лицах. Ни одного лишнего движения, ресницы опущены, чтобы противник не смог по блеску глаз догадаться о серьезности карт (темные очки запрещались).
На самом деле в душе у каждого бушевала буря чувств, и даже я, единственный, кто в тот вечер подружился с Фортуной, прекрасно понимал, что она может отвернуться в любой момент.
Банк быстро вырос. Антон уже не мог ответить деньгами и раздраженно бросил карты. Зиновий продолжал, но что-то мне подсказывало, что он блефовал. Вот он, талант, особая интуиция, которую профессионалы вырабатывают годами. А может, эта способность появилась у меня после памятного эксперимента? Вполне возможно.
Я произнес без намека на волнение:
– Пять сотен сверху.
Зиновий занервничал. Он понимал, что это последняя игра. Либо он вылетает, как Антон, либо срывает банк. Он посмотрел на мое невозмутимое лицо, но ничего там не прочел, зато я увидел его неуверенность и роковой азарт.
И тут Зиновий сделал ошибку. Раскройся он в тот момент, я имел бы очень бледный вид, но карточный партнер решил поднять банк. Он поднял банк на тысячу триста.
Я отсчитал три тысячи.
– Отвечаю и шестьсот сверху.
Зиновий опешил. Он рассчитывал, что я раскроюсь, а вместо этого… Зубной техник попался в ловушку. Я просто задушил его деньгами, и он ничего не мог с этим поделать. По правилам игры, чтобы раскрыться, надо поставить на кон последнюю заявленную соперником сумму, а до нее не хватало совсем чуть-чуть.
Он в который раз пересчитал наличность:
– Антон, одолжи триста.
– Все ушло.
Я сообразил, почему ушел Кирилл.
Зиновий обратил ко мне взгляд, полный мольбы:
– Влад?.. Завтра отдам!
Я отрезал:
– Нет.
Страдалец бросил на стол зажигалку «Зиппо». Я покачал головой:
– Ты знаешь правила. Играем только на наличные.
Зиновий обреченно выдохнул:
– Ушел…
Мои карты легли на стол. Два голых короля и больше ничего. У оппонента вытянулась физиономия. Ради таких минут стоит играть в покер. Я блефовал, но делал это не совсем честно.
Нервы проигравшего не выдержали. Он грязно выругался. Мат меня всегда коробил. Укладывая деньги в аккуратную стопочку, я спокойно заметил:
– Глицинчик надо пить, а не коньячок, тогда будешь спокоен, как мамонт.
– Сам ты мамонт хренов! Бабками душишь!
– Корову, что ли, проиграл?! – не выдержал я. – Ты за день столько зарабатываешь.
Тут появился Кирилл с упаковкой пива. Зиновий жадно выхватил банку и одолел ее в несколько глотков. Напиток подействовал, он слегка успокоился:
– Вот ты из себя тут Клинта Иствуда корчишь – этакий крутой парень с каменным лицом. А я знаю игру, в которой все твое спокойствие псу под хвост полетит.
– Я весь внимание.
Зиновий начал объяснять правила:
– Идея принадлежит панкам, по молодости я им очень сочувствовал.
Я не смог сдержать улыбки:
– Круто! Панкующий зубной техник!
Он пропустил мои слова мимо ушей.
– Итак, стартовый капитал у всех одинаковый. В ходе игры у кого-то заканчиваются деньги, соответственно, у другого их много. И вот тут в игре появляется новый персонаж.
Кирилл оторвался от жестянки с пивом:
– Не понял…
– Девушка.
– Для поднятия боевого духа?
– Вот именно, для поднятия – только не духа, а твоего шланга.
– Почему только его шланга? – оживился Антон.
– Не волнуйся, всем достанется поровну. Начинаем новый круг. Фишка в том, что, если кто-либо из игроков догадается, кому девочка под столом делает минет – по лицу или по непроизвольным движениям, неважно, – тот показывает на него пальцем и говорит «чоп». Угадал – забирает банк. Не угадал – должен всю сумму.
– При чем тут покер? – спросил я. – Зачем карты метать?
– В этом весь цимес!
Антон задал вопрос по существу:
– Минуточку, а что будет ставить тот, у кого деньги закончились?
– Будет просто называть ставку. Безденежный не может класть сверху больше десяти процентов, остальные участники – по кошельку.
– А как безденежный будет раскрываться?
– Никак. Он может либо уйти в пас, либо попытаться угадать, кого ублажает девица под столом. Так что даже без денег есть шанс сорвать банк. Кстати, труды девушки оплачиваем до игры и в складчину. В таком покере деньгами не задушишь.
Кирилл задумчиво почесал затылок:
– В этом что-то есть… А что, есть такие дамы, которые на это соглашаются?
– Раком до Москвы не переставишь!.. По пятьсот с носа – и я десяток приведу. У меня в соседнем подъезде бордель на выезде.
Антон задал резонный вопрос:
– А если кто-нибудь начнет имитировать?
– В том-то весь и кайф! Угадаешь – получишь бабки, нет – заплатишь сам.
– Так у нас опять в долг получается.
– Мы же не первый год знакомы! Здесь джентльмены собрались, как я понимаю. Кидалово не проходит. Кроме того, не хочешь – не играй, уходи в пас.
Уточнив детали, все согласились попробовать.
– Во всяком случае, это прикольно, – подытожил студент.
Мы собрались ровно через неделю. В тот день мы играли на квартире у автора идеи. Все шло как обычно. За исключением напряжения, которое буквально висело над карточным столом.
На этот раз мы пили не пиво, а виски, правда, потихоньку, чтобы не сильно захмелеть.
Мне всю игру перла поганая карта. Наверное, сказалась перемена места. В конце концов я не выдержал, пару раз рискнул и… остался без денег. Над столом повисла угрюмая тишина.
Зиновий достал мобильник:
– Ритусь? Ну, мы тебя ждем…
Он оглядел партнеров веселым взглядом:
– Ну что, мужики, прервемся пока.
Спустя минут десять в квартире раздался звонок.
– Проходи, не стесняйся. – Зиновий подтолкнул вперед молодую темноволосую девушку лет двадцати трех. – Прошу любить и жаловать: Рита!
Антон плотоядно взглянул на ее ножки:
– Маргарита, можно я буду вашим мастером.
Зиновий резко пресек попытку флирта:
– Фломастер ты, а не мастер… Отстань от девушки, видишь, она стесняется.
У меня такого впечатления не сложилось. Путана вела себя довольно свободно, похоже, она уже не раз побывала в этой квартире.
Зиновий что-то шепнул девушке, и та ушла на кухню.
– Так, мужчины, прошу освободить чресла от брюк и прочего и спрятать свое хозяйство под скатертью.
Он направился к выходу.
– Эй, хозяин, не мухлевать там! – предупредил Антон. – Зайду проверю!
– Обижаешь…
Зиновий вернулся через пять минут. Щеки у Марго горели, а глаза блестели, на губах играла хмельная улыбка. Я заметил, что она сняла чулки и стояла на ковре босыми ногами. Зубной техник усложнил задачу: приглушил свет, увеличил звук в музыкальном центре – при этих мерах предосторожности уловить по звуку, где под столом находится девушка, практически невозможно; по вибрации – теоретически, да, но только не после двух стаканов виски.
Банк вырос мгновенно, но самое поганое, что мне впервые пришла отличная карта. Увы, по условиям игры я мог либо сброситься, либо сказать это дурацкое слово.
Кирилл раскрываться не торопился, Антон решил играть до конца – в буквальном и переносном смысле слова. Надо сказать, Рита знала предмет блестяще. На каждого ровно по пять минут.
В банке скопилось около семисот долларов, трое игроков превратились в мумии, на мгновение разлеплявшие губы, чтобы объявить ставку. Лица напряглись, нервы натянулись, как струна, мы наблюдали больше за собой, чем за игрой и партнерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37