Его собственное сердце стало так сильно биться, что
заглушило все, кроме слов Гуммус-луджиля:
- Иуды! Если вы правы...
- Говорите тише. Конечно, я прав. Только это объясняет все. Это
объясняет также, почему нас так долго вели с юга. Они должны были
построить все это. А когда прибудут их "ученые" и "представители
правительства", они прибудут с рорванского космического корабля!
Гуммус-луджиль медленно и удивленно покачал головой.
- Никогда не подумал бы...
- Нет. Нас вели вперед, давали гладкие подходящие объяснения, когда
мы удивлялись чему-нибудь. Вначале им помог это языковой барьер, мы,
естественно, не задавали вопросов, и они не должны были отвечать прямо.
Это вовсе не такой уж трудный язык. Я сам изучил его, как только решил,
что это не трудно. Когда я вначале пытался изучать его, мне давали
множество неверных сведений - все это ложь!
Например, у них вовсе нет вариативных наименований предметов, во
всяком случае не больше, чем в английском или турецком. Как только я
отбросил ложную информацию...
- Но зачем? Зачем они делают это? Что они надеются выиграть?
- Конечно, планету. Если мы дома сообщим, что здесь есть
высокоцивилизованные туземцы, Земля утратит интерес к Троасу и их люди
смогут колонизовать планету. Вот тогда для нас уже действительно будет
поздно, планета на самом деле будет принадлежать им, и мы не сможем
отобрать ее у них.
Гуммус-луджиль встал. Лицо его было угрюмо, за несколько минут
изменился его взгляд на многое.
- Хорошо сделано, Джон! Черт меня возьми, если вы не правы. Но... Вы
думаете, они хотят убить нас?
- Нет. Они спасли Джоаба и Фридриха, вспомните, когда легко могли бы
оставить их умирать. Думаю, они не убьют нас, если только не заподозрят,
что мы знаем правду. Наш отрицательный доклад дома для них ценнее, чем
наше исчезновение.
- Что ж... - Гуммус-луджиль улыбнулся, белые зубы осветили его
широкое смуглое лицо. - Тогда все просто. Мы играем с ними, пока не
вернемся в лагерь, а потом говорим...
- Но это не так просто, Кемаль! Эвери в сговоре с ними!

16
На этот раз инженер не сказал ничего, но рука его сама потянулась к
висевшему на поясе пистолету.
- Эвери... старина Эвери, - сказал Лоренцен. Внутри него нарастал
болезненный смех. - Он подделывал эти лингвистические сведения. Он давал
большинство ответов на наши вопросы. Он учил рорванцев и засиживался
допоздна, говоря с ними... - Он кратко пересказал подслушанный разговор.
- Вы считаете, что происшествие с "Да Гама"... связано с ними? -
Голос Гуммус-луджиля был хриплым.
- Все совпадает, не правда ли? Первая экспедиция исчезла. Вторая
встретила при своей подготовке множество помех, вплоть до внезапной смены
всего руководства Института. Правительство помогло набрать добровольцев
для этой экспедиции, и у нас получился самый плохо подобранный,
конфликтующий, недееспособный экипаж, какой когда-либо поднимал корабль в
космос. Эвери с самого начала был психологом экспедиции, но ничего не
сделал, чтобы уладить эти конфликты. Эвери занимает официальный пост, он
один из тех советников, на кого все больше и больше опирается парламент...
И когда мы, несмотря ни на что, все-таки вылетели, появились рорванцы. А
если мы захотим отправиться домой с положительным сообщением - что ж, ведь
"Да Гама" исчез!
Пот блестел на их лицах, когда они стояли друг против друга. Они
тяжело дышали, и Лоренцен вновь начал дрожать!
- Но правительство... - Гуммус-луджиль почти простонал это.
- Не официальное правительство. Парламент действует в чашке с
золотыми рыбками. Психократы, советчики, незримая власть - они имеют своих
людей повсюду. Одного патрульного корабля, полностью укомплектованного их
людьми, вполне достаточно, чтобы позаботиться о "Да Гаме". Достаточно
будет и для нас.
- Но почему? Во имя господа, почему?
- Не знаю. Может, никогда и не узнаю. Но представьте себе более
старую цивилизацию, чем наша - может быть, рорванцы, психократы на Земле -
лишь их орудие, а может, и те, и другие - лишь игрушки в руках обитателей
какой-нибудь другой планеты. Они не хотят, чтобы люди вышли в межзвездное
пространство.
Вновь наступило молчание, они думали о миллиардах солнц и о великой
холодной тьме между ними.
- Хорошо, - сказал наконец Гуммус-луджиль. - Но что же нам делать?
Теперь?
- Не знаю, - с огорчением сказал Лоренцен. - Может, стоит подождать,
выиграть время, пока мы сможем застать капитана Гамильтона одного и
поговорить с ним. Но, с другой стороны, нам могут и не дать такой
возможности.
- Да. Может случиться все что угодно. Если кто-то - или что-то -
узнает, что мы знаем... Или, возможно, рорванцы решат не рисковать, не
оставлять все на потом и уничтожат нас и лагерь, пока Гамильтон ничего не
подозревает. - Гуммус-луджиль взглянул на передатчик, стоявший в углу. -
Сомневаюсь, чтобы можно было вести передачу отсюда. Здесь в стенах слишком
много металла, он будет экранировать нас. Нужно выйти наружу.
- Ладно, - Лоренцен встал и взял в руки ружье. - Сейчас такое же
подходящее время, как и любое другое. - В лагере были установлены
робомониторы, которые автоматически записывали все сообщения их
передатчика и в случае необходимости поднимали тревогу.
Астроном вновь выглянул в главный коридор. Ничего не двигалось -
тишина, гробовое молчание. Лишь гулкий стук сердца. Лоренцен задал себе
вопрос, сумеют ли они выбраться из пещеры и вернуться незамеченными.
А если нет - все равно следовало рискнуть. Пот заливал его лицо, он
не мог унять нервную дрожь, но работу все равно нужно было сделать. С этим
было связано больше, чем просто овладение Троасом. Солнечная система, все
человечество должно знать, кто здесь подлинный хозяин, иначе никогда в
оставшиеся дни не будет Лоренцен знать мира.
Гуммус-луджиль надел на плечо лямку приемопередатчика и встал,
хмурясь. В одной руке у него было ружье, за поясом - нож. Приготовления
закончены, пора начинать.
Они вышли в коридор. Глаза их задержались на занавесе, закрывавшем
вход в соседнее помещение. Там был Эвери. Хорошо было бы застать Торнтона
и фон Остена одних, но они не могут рисковать разбудить человека или
существо, называвшее себя Эдвардом Эвери.
Длинный ряд дверей; их тихие шаги, казалось, отдавались грохотом;они
шли из центральной пещеры к выходу в молчаливой пустоте туннелей.
Из бокового туннеля вышел рорванец. Он держал мушкет и преграждал им
дорогу. Желтые глаза сверкнули внезапной тревогой, он спросил:
- Куда вы идете?
Лоренцен вовремя удержал себя от ответа: предполагалось, что он не
знает языка. Он улыбнулся, развел руками и подошел ближе. Ружье рорванца
задрожало. Если они были неожиданными гостями... Наконец он принял решение
и оттолкнул их назад.
- Конечно, - горько прошептал Гуммус-луджиль. - А завтра нам скажут,
что это для нашего же блага, потому что тут много опасных хищников...
Подойдите к нему, Джон. Не угрожайте, а пытайтесь поспорить.
Лоренцен кивнул. Он приближался, пока мушкет почти не уперся ему в
живот.
- Послушай, - терпеливо сказал он, - мы всего лишь хотим прогуляться.
Разве нельзя? Все, что нам нужно, это небольшая прогулка.
Охранник выкрикнул "Нет!" и попытался оттолкнуть его. Гуммус-луджиль
оказался рядом с Лоренценом. Он схватил мушкет и потянул его в сторону.
Лоренцен тоже ухватился за мушкет, вдвоем они вырвали его у рорванца.
Турок выбросил вперед кулак. Последовал глухой стук, рорванец откинулся
назад и упал. Гуммус-луджиль оседлал его, схватив за горло.
Через мгновение:
- Все в порядке. Оторвите полосы от его одежды, нужно его связать и
заткнуть рот. Может, лучше убить этого ублюдка, но...
Через минуту они вновь быстро шли по туннелю. Шума было мало, тревоги
никто не поднял. Но в любой момент пещера может ожить.
Перед ними появился выход из туннеля - сине-черная тьма и
безжалостная яркость звезд Геркулеса. Они выбежали наружу, вокруг них
деревья, над ними - небо, в отдалении послышался крик какого-то животного.
- Сюда, - подальше от пещеры - этот чертов часовой! Теперь ничего не
поделаешь, нужно действовать. - Гуммус-луджиль присел на корточки над
своим радиопередатчиком. Пальцы его пробегали по клеммам. - Должен
прогреться - что мы будем делать после передачи?
- Не знаю. Попытаемся спрятаться где-нибудь. - Лоренцен пытался
успокоить дыхание. Ему казалось, что биение его сердца слышно повсюду.
Панель передатчика осветилась, загорелся круглый глазок.
Гуммус-луджиль надел наушники и сделал несколько пробных ударов
ключом.
- Нет, еще не нагрелся.
Началась тревога, послышался высокий скрежещущий звук, который
пронзил Лоренцена, как мечом. Он отскочил назад, поднял ружье и глотнул
воздуха.
- Боже, они нашли часового.
- Или где-то у них спрятан детектор, который поднял тревогу, как
только мы начали передачу. - Гуммус-луджиль мрачно выругался.
Во входе в туннель показались гибкие фигуры, черные на светлом фоне.
Сквозь вой сирены пробился голос рорванца:
- Прекратите! Прекратите передачу по радио(?), или мы убьем вас!
Гуммус-луджиль начал передачу. Лоренцен побежал от него зигзагами
между деревьев. гибкие ветви хватали его за ноги, он споткнулся, выругался
и болезненно ушиб локоть о скрытую дверь. Но внимание врагов следовало
отвлечь от радиопередатчика, Гуммус-луджиль должен прожить достаточно
долго, чтобы передать сообщение. Лоренцен крикнул. Бояться было некогда.
Грянула дюжина мушкетов. Он слышал гневное жужжание свинца мимо своих
ушей, несколько пуль ударило в ствол, за которым он прятался. Это был
толстый ствол, на высоте полутора метров разделявшийся на две главные
толстые ветви. Он пристроил ружье в развилке и установил переключатель
автоматического огня. Рорванцы бежали к нему.
Его автомат заговорил короткими очередями, без предательских линий
огня. Неопределенная масса бегущих теней раскололась. Он услышал
болезненные крики, увидел, как они падают, и даже в этот момент
почувствовал сожаление.
- Джугац, Аласву, Силиш, Менуша, Синарру, вы были хорошими
товарищами. Вы были моими друзьями все-таки.
Рорванцы отступили - от рощи и от светлого пятна выхода из пещеры.
Они окружали рощу, но каждую секунду очереди останавливали их.
Заговорило что-то вроде пистолета-пулемета, посылая горячие белые
трассы в темноту под деревьями. Итак, они пустили в ход свое настоящее
оружие! Лоренцен отступил назад и ждал смерти!
Много новых врагов появилось из-под земли. Лоренцен стрелял,
заставляя их отступать назад; но кое-кто прорвался через поставленную им
свинцовую завесу. Ружейное ложе жестко прижималось к его щеке. Он смутно
ощущал влажную жесткую почву под ногами. Отблеск света на небе говорил,
что на восточном горизонте восходит Сестра.
Что-то сверкнуло у выхода из пещеры. Лоренцен увидел падающих и
бегущих рорванцев. Две фигуры вырисовывались на светлом фоне - Торнтон и
фон Остен, они услышали шум и вышли на помощь.
Немец стрелял в направлении трасс пистолета-пулемета. Внезапно эти
трассы исчезли. Фон Остен взревел и кинулся от выхода из туннеля. Но он
двигался недостаточно быстро. Лоренцен услышал металлический щелчок. Фон
Остен повернулся на пятках, поднял автомат и упал, как тряпичная кукла.
Торнтон прижался к земле и полез в тень.
Ночь была полна глаз и летящего металла. Рорванцы окружили рощу и
непрерывно стреляли в нее.
- Джон! Где вы? - настойчивый шепот, как змея, пробился под
сучковатые ветви.
- Здесь, Кемаль. Турок на животе подполз к дереву Лоренцена и встал с
автоматом в руке. Первые бледные полосы лунного света пробились между
листьев и пятнали его лицо. В его голосе не чувствовалось торжества, для
этого не было времени, но он быстро пробормотал:
- Я передал сообщение. Не было времени на подробности, только сказал,
что у нас стычка с туземцами и что они вовсе не настоящие туземцы. Что
теперь?
- Теперь, - сказал Лоренцен, - остается только держаться, сколько
сможем.
- Да. Я просил парней на базе, как только они получат сообщение,
запеленговать нас и послать сюда несколько вооруженных шлюпок. Может,
продержимся до тех пор.
Справа послышался огонь. Чья-то быстро бегущая фигура появилась в
роще.
- Сюда! - крикнул Лоренцен - Сюда, Джоаб!
Он и Гуммус-луджиль упали на живот и отползли в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15