- А что, если поставить вопрос так: эти подъезды сами провоцируют преступления.
- Ну это уже из области фантастики, - рассмеялся Коломенцев.
- Не совсем, - покачала головой Глория. - О влиянии архитектуры на психику человека было известно ещё во времена Древнего Египта. Архитектура может духовно поднять нацию, а может положить основу её деградации. Кстати, в семидесятых годах, когда в Советском Союзе утвердили план серийного строительства многоподъездных "высоток", один известный немецкий архитектор опубликовал по этому поводу любопытную статью в "Штерне".
- Читал! - соврал Коломенцев.
- Обратили внимание на самое главное? В их конструкции заложено нечто такое, что ломает людей. Двадцати лет проживания в домах подобного рода достаточно, чтобы психика полностью разрегулировалась.
- Для рекламы элитного жилья это можно процитировать, - захлопал в ладоши Коломенцев. - Но то, что подобное существует на самом деле, я не верю.
Глория полоснула президента таким взглядом, что он смутился, затем не спеша приложилась к бокалу и продолжила:
- Это для взрослых двадцать лет. А для детской психики достаточно и десяти. - Девушка прищурилась и поставила бокал на стол. - Ровно через десять лет после этой статьи в Советском Союзе появились очень агрессивные молодежные группировки. Они возникли в новых микрорайонах.
- То есть пророчество Генриха Штольца сбылось? - поднял бровь Коломенцев. - Он стал известен?
- Он не стал известен. Вскоре после этой статьи его нашли убитым в собственной квартире.
- За что? - удивился Коломенцев.
- За термин "мышеловка".
Честно говоря, главу корпорации не особенно занимало, то, что пыталась донести до него Глория. Все его мысли были заняты только одним: поскорее бы наступил момент, когда она запросится домой. Девушка выпила два бокала вина, а следовательно, сама повести машину не сможет. Неизбежно, что ему обламывается счастье везти Глорию домой. Однако Коломенцев просчитался: в десять минут одиннадцатого гостья посмотрела на часы и сказала, что ей пора. Президент с готовность взял её под локоток и повел к своей машине.
- Спасибо, но я доберусь сама, - произнесла она и высвободила руку.
- Но вы же пили, - возразил он.
- Вы тоже, - ответила она.
- Но меня повезет водитель.
- А я привыкла сама.
Она элегантно села в "феррари", лукаво улыбнулась и лихо рванула с места.
12
Всю неделю Вероника Аркадьевна жила в страшном напряжении. Эта чертовка на мотоцикле представляла собой горазда большую опасность, чем ей представлялось вначале. Супруга главы корпорации знала, что её муж никогда не "западет" на просто смазливую мордашку. Он также терпеть не мог кокетливых, жеманных и легкодоступных женщин. Он любил умных, гордых и независимых. И ещё его привлекали опытные. Из молодых найти такую было практически невозможно, поэтому она спокойно относилась ко всем этим многочисленным юным куртизанкам, с которыми частенько путался её молодой супруг. Они не представляли угрозы для их брака, а вот супергел представляла.
Детектив следил за ней и ежедневно сообщал новости. Глория - не настоящее имя. На самом деле её зовут Зинаидой. А фамилия Полежаева. Во всяком случае, под такой фамилией она числилась внештатным корреспондентом газеты "Версия". Где живет - неизвестно. По всей видимости, где-то за городом. В последнее время ночует в подаренном ей коттедже.
"А ведь говорила, сучка, что подарка не приняла, - злилась Вероника. Но справедливости ради нужно отметить, что на "феррари" она не ездила, а по-прежнему гоняла на своем мотоцикле". Также Вероника Аркадьевна узнала, что муж к ней в коттедж не наведывался ни разу. Однако они ежедневно встречались на работе.
- Он хочет взять её в штат, начальником отдела рекламы, - доложил детектив.
- Дырку от бублика он возьмет, а не её, - пробормотала в ответ Вероника.
- Может, её шлепнуть из снайперской винтовки? - предложил детектив.
- Само собой. Но только не сейчас. Сейчас нужно выяснить: на кого она работает?
Это выяснилось через два дня. В тот же день произошло ещё одно событие, которое повергло и её, и супруга в шок. С утра позвонили из мэрии и сообщили, что американцы своим партнером в серийном строительстве жилых домов в России избрали "Домострой". От этой вести Вероника Аркадьевна полдня лежала на кровати лицом в подушку. К полудню она внезапно поняла, что строительной империи, которую она возвела руками своего супруга, пришел конец. Ее третий муж не оправдал надежд. К жизни супругу президента вернул внезапный звонок детектива. Его голос был возмущенным.
- Глория только что вошла в управление "Домостроя".
"Ах, вот оно что! - подскочила на кровати Вероника. - Вот теперь, кажется, все встало на свои места. Теперь понятно, кто и с какой целью заслал её в "Артстройинвест" под видом журналистки. И надо отдать должное: чаровница блестяще справилась со своей работой. Инвестиции все-таки уплыли к конкурентам".
- Что мне делать? - спросил детектив.
- Продолжать наблюдение.
Вероника энергично вскочила с кровати и быстро понеслась под душ. Все отлично! Все прекрасно! Нужно уметь держать удар противника. Как же она его недооценила!
Взбодрившись ледяной струей, "президентша" накрутила на голову полотенце и босыми ногами прошлепала в гостиную. Еще не все потеряно. Григорий под её руководством ещё трижды обставит "Домострой", но главное, что он должен снова вернуться под её влияние, и не просто вернуться, а слепо уверовать в то, что любая его затея без мудрых советов жены неизменно приведет к краху. Эту "домостроевскую" куртизанку можно, конечно, и грохнуть, но тогда муж всю жизнь будет помнить о ней, и нет никаких гарантий, что этой Дульсинее вскоре не найдется замена. Нет! Муж должен её возненавидеть. Уличить в предательстве! Эта навсегда отобьет охоту к куртизанкам подобного рода. Только тогда он искренне осознает, что более надежной женщины, чем его жена, нет на всем свете.
С работы Коломенцев приехал мрачным. Молча проследовал в кабинет и рухнул на диван лицом вниз. Вероника мягко присела рядом и нежно погладила мужа по голове.
- Ничего, - произнесла она ласково. - Ты ещё обставишь Смирнова. Неужели он тебя умней?
Супруг дернулся и произнес с досадой:
- У меня все надежды были на инвестиции. За неделю не продалась ни одна квартира. Люди предпочитают брать что подешевле. Коттеджи на крыше домов тоже были дурацкой фантазией. Они все стоят без движения. В них ходят как в музеи, и никто не покупает.
"Почему же без движения? - улыбнулась про себя Вероника. - Один коттедж, кажется, уже нашел свою хозяйку".
- И вообще... - произнес плаксиво муж и запнулся.
- Что вообще? - мягко спросила жена.
- Нам нужно развестись.
Вероника была готова и к этому. Но все равно ей понадобилось время, чтобы овладеть собой. Она продолжала гладить мужа, словно маленького ребенка, и ласково с улыбкой намурлыкивать:
- Зачем же нам разводиться? Из-за конкурентов?
Он нервно стряхнул с себя её руки и резко поднялся.
- Скажу тебе прямо: я люблю другую.
Коломенцев быстро посмотрел в родные глаза жены и тут же отвел взгляд. Большинство женщин от признаний подобного рода закатили бы истерику, но Вероника не настолько глупа, чтобы поддаваться эмоциям.
- Почему сразу развестись? - спросила она спокойно. - Мне тоже нравятся многие мужчины...
- Это не то! - перебил он. - Это совсем другое. Я её люблю по-настоящему.
- А она? - спросила Вероника, сдерживая внутреннее клокотание.
- Она мне сказала, что не крутит романы с женатыми мужчинами. Она очень порядочная.
Как в эту минуту у Вероники зачесался язык добавить к этому прилагательному "б....". Ибо многолетний опыт подсказывал, что порядочными действительно бывают только б..... Но умудренная опытом женщина сдержалась. Еще не время раскрывать карты. Еще нет сообщения от детектива.
- Ну что ж, раз ты все обдумал, я не намерена путаться у тебя под ногами.
Она повернулась и тихо вышла из кабинета.
- Ты самая мировая в мире женщина, - услышала она вслед. - Я знал, что ты меня поймешь. Я всегда буду помнить о тебе.
- Спасибо! - кротко произнесла она, а про себя подумала: "Ну-ну..."
13
Галина Петровна не спала всю ночь. Ей мерещились кошмары и без конца слышался голос Алешеньки: то он хныкал, то жалобно стонал, то звал маму. Она еле дождалась утра и побежала в милицию. Было ещё очень рано. Дежурный сказал, что раньше десяти никто не придет, а следователь появится только в двенадцать. Пришлось ждать ещё около двух часов. Бедная женщина, нахохлившись, сидела в коридоре на обшарпанном стульчике, встречала входящих сотрудников унылым взором и никак не могла унять дрожи.
Ее узнавали, здоровались, спрашивали, чем помочь, но она трясла головой и отвечала:
- Мне к следователю.
Ближе к двенадцати наконец появился и он. Метнулась к нему, как к спасителю:
- Александр Петрович, наконец-то! Я все утро вас жду.
Следователь взглянул Галине Петровне в глаза и понял все. Он нахмурил брови и угрюмо произнес:
- Пойдемте ко мне в кабинет.
Едва они переступили порог, она сразу с мольбой в голосе начала:
- Александр Петрович, я зря на этих девчонок возвела поклеп. Ведь на самом деле я не помню. Было темно.
- Я догадался, - мрачно произнес следователь.
Он посмотрел на Галину с сочувствием и шепотом спросил:
- Они вас запугивали?
- Никто меня не запугивал! Дайте мне лист бумаги! Я отказываюсь от своих показаний.
- Сядьте, Галина Петровна, и успокойтесь. Расскажите, кто вас так напугал? Не бойтесь! Мы всегда сумеем вас защитить.
- Умоляю, Александр Петрович, - заплакала женщина, - не вмешивайте меня в это дерьмо! Я совершенно не помню лиц тех девчонок. Что же они из-за меня будут страдать.
Не добившись от свидетельницы никаких объяснений, следователь в конце концов был вынужден принять от неё заявление с отказом от показаний. Когда Потоцкая выходила, то неожиданно на крыльце РОВД столкнулась с соседом по дому. Они машинально поздоровались, и сосед, прежде чем зайти в отдел, трижды оглянулся на Галину. Затем почему-то нахмурился, прошел в кабинет к тому же самому следователю, от которого вышла его соседка по дому, и первое, что произнес, даже не поздоровавшись:
- Я не уверен, что это были именно те девчонки, которые попросили у меня нож. Я отказываюсь от своих показаний...
А Галина в это время что есть духу неслась домой. Сердце её билось, дыхание перехватывало. Дурные предчувствия терзали её душу. Она ворвалась в квартиру и кинулась к телефону. Первым делом позвонила в садик.
- Не привели моего Алешеньку? - спросила она как можно спокойней.
- Нет! А должны привести?
- Да, должны. Как только приведут, позвоните мне домой, если вас на затруднит.
- А кто должен привести? - поинтересовались в детсаде.
- Родственник, который забрал его вчера вечером. Он меня предупреждал, что возьмет Алешку погостить, а я и забыла.
- Слава богу, - вздохнули на том конце провода. - А мы уж думали, что похитили...
Затем Галина позвонила в школу и сказала, что заболела, поэтому уроки отменяются. После чего положила трубку и стала ждать. Более тягостного ожидания, она не испытывала за всю жизнь. Несчастная сидела, не шевелясь, и смотрела на телефон. Так прошел день. За окном стемнело, а ей все не звонили. Она взглянула на часы. Было половина седьмого. Галина с замирающим сердцем набрала телефон садика и попросила позвать воспитательницу из средней группы.
- Там уже никого нет. Детей давно разобрали, и она ушла домой.
Галина Петровна положила трубку на место и заплакала. Куда сейчас идти? К кому обратиться за помощью? Мужа нет. Он по пьяни в тридцатиградусный мороз свалился в канаву и замерз, когда Алешке ещё не было года. Братьев у неё не было. От отца никакого толку, как, впрочем, и от матери. А милиции Потоцкая не верила. Галина Петровна попыталась вспомнить номерные знаки той черной иномарки с затемненными стеклами, но так и не вспомнила.
В десять зазвонил телефон. Галина схватила трубку и отчаянно закричала:
- Да, я слушаю, алло!
После короткого молчания неторопливый, с легкой одышкой голос угрюмо произнес.
- Я в курсе, Галина Петровна, что вы сегодня утром отказались от своих показаний. Но мою девочку ещё не выпустили. Как только её выпустят, я сразу верну вам вашего сына.
- Но мы так не договаривались! - закричала Галина. - Я сделала все, что вы хотели...
- Вам не нужно было узнавать этих девчонок. Тогда бы они были сейчас дома. Их задержали после вашего опознания.
Галина задохнулась, не зная, что на это ответить.
- Что же мне делать? - всхлипнула она рассеянно.
- Ждать, дорогая моя. Ждать! Вашему сыну ничто не угрожает. Он в нормальных условиях: сыт, в тепле, ухожен. В данный момент он уже в постели. Передаю ему трубку.
- Мама, - услышала она его голос. - Ты когда меня заберешь?
- Скоро, сынок. Тебя не обижают?
- Нет. Мне здесь хорошо. Много игрушек. Конфеты дают. Только по тебе сильно скучаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28