А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Росе, которая писала под мамину диктовку, показалось, что на сей раз мама с большим трудом подбирает слова и слишком долго обдумывает смысл каждой фразы.
– Поди знай, сумеет ли бедняжка приехать, – словно невзначай обронила Роса. – Обидно портить отношения с фирмой, когда все так хорошо складывается и он так доволен.
Мама продолжала диктовать письмо, не обратив ни малейшего внимания на Росины слова. Здоровьем она совсем слаба, и ей бы хотелось, чтоб Алехандро обязательно приехал, – ну, хоть дня на два, на три. Да и пора подумать о Марии Лауре. Никто, конечно, не сомневается, что Алехандро верен своей невесте, но для настоящей любви мало красивых слов и клятв, да еще на расстоянии. Заканчивая письмо, мама выразила надежду, что сын порадует ее хорошими вестями в самом ближайшем будущем. Росе показалось странным, что мама не поцеловала, как обычно, письмо и уж очень долго вглядывалась в исписанные страницы, словно хотела сохранить их в памяти. «Бедный Алехандро!» – вздохнула про себя Роса и торопливо, тайком от мамы перекрестилась.
– Слушай, – обратился к Карлосу дядя Роке, когда они сели за вечернюю партию домино. – По-моему, наши дела плохи. Надо немедленно что-нибудь предпринять… иначе она, рано или поздно, догадается.
– Лично я не знаю, как быть. Вот если бы мама получила такое письмо от Алехандро, которое хоть на время могло бы ее успокоить… Бедняжка так плоха, что тут и думать не приходится…
– Никто и не говорит об этом, мой мальчик! Но я держусь того, что твоя мать умеет владеть собой и вообще как-никак она в семье, среди своих!
Мама молча прочла уклончивое письмо Алехандро, который обещал добиться отпуска, как только сдадут первый корпус завода. Зато вечером, когда пришла Мария Лаура, ока сказала, что невесте самое время потребовать, чтобы жених приехал в Буэнос-Айрес хоть на недельку. Потом в разговоре с Росой Мария Лаура отметила, что мама завела об этом речь, улучив тот момент, когда они остались с ней наедине. Да… дядя Роке, вот кто первый сказал вслух то, что всех тревожило и о чем никто пока не решался заговорить. И когда Роса под диктовку мамы написала еще одно письмо к Алехандро, в котором та еще настойчивее просила его приехать домой, на семейном совете решили, что пора – другого выхода нет – испытать судьбу и посмотреть, сумеет ли мама справиться с первым неприятным известием о сыне. Карлос переговорил с доктором Бонифасом, и тот посоветовал новые капли, а главное – осторожность! Прошло дней десять, и однажды вечером в маминой спальне появился дядя Роке. Он осторожно сел в ногах у мамы и глянул на Росу, которая посасывала мате, примостившись у столика с лекарствами, и что-то упорно разглядывала через окно.
– Вот видишь, теперь-то я понимаю, почему мой драгоценный племянничек не спешит домой!
– сказал дядя Роке. – Он просто знает, что тебя, при твоем слабом здоровье, нельзя огорчать!
Мама смотрела на него непонимающими глазами.
– Сегодня мне звонил сам Новали. Кажется, Мария Лаура получила письмо от Алехандро. Он пишет, что все в порядке, но, как это ни жаль, никуда не сможет поехать в течение нескольких месяцев.
– Почему не сможет поехать? – спросила мама.
– У него что-то приключилось с ногой. Мы все выясним у Марии Лауры. Ее отец говорил о переломе ноги…
– О переломе?
Прежде чем дядя Роке сумел подыскать подходящий ответ, Роса уже стояла возле мамы с нюхательной солью наготове. Почти как по заказу явился доктор Бонифас, и через несколько часов все уладилось. Правда, эти часы тянулись мучительно долго, и доктору Бонифасу пришлось задержаться до поздней ночи. Через два дня мама чувствовала себя настолько сносно, что попросила Пепу написать письмо Алехандро. Но, когда Пепа, не вникнув в смысл маминых слов, пришла с бумагой и карандашом, мама закрыла глаза и качнула головой.
– Да пиши, что хочешь. Скажи, что надо беречь здоровье.
Пепа безропотно села возле маминой кровати и зачем-то сочинила длинное письмо, она ведь знала уже, что мама не прочтет ни одной строчки. Тем же вечером Пепа сказала Карлосу, что она и ни на минуту не сомневалась в том, что мама не станет читать, подписывать это письмо. Мама открыла глаза, только когда ей принесли микстуру, казалось, она думает о чем-то другом и совсем забыла о письме.
Алехандро ответил в самом что ни на есть искреннем тоне, что он не хотел огорчать маму и посвящать ее в историю с переломом ноги. Стоило ли писать, что ему дважды накладывали гипс – первый раз неудачно? Вот теперь другое дело, теперь все в порядке, и через недельку-другую он сможет ходить. Словом, месяца два пропадет, не больше, но обидно, что в такой напряженный момент стала вся работа и…
Карлос, который вслух читал это письмо маме, сразу почувствовал, что она рассеянна и часто поглядывает на часы, а уж это верный признак маминого нетерпения и беспокойства. Было пять минут восьмого, в семь же часов Роса обычно приносила бульон и кашу, которые прописал доктор Бонифас.
– Ну вот видишь, – сказал Карлос, складывая письмо пополам. – Все в порядке, у твоего мальчика нет ничего страшного!
– Конечно, – согласилась мама. – Знаешь, поторопи Росу, ладно?
Зато Марию Лауру, которая очень подробно рассказала о том, как Алехандро сломал ногу, мама слушала с большим вниманием и даже посоветовала ей написать Алехандро о массаже. Именно массаж помог его отцу, когда он упал с лошади. И тут же, словно продолжая начатую фразу, мама попросила несколько капель лимонника – он быстро снимает головную боль.
Мария Лаура первая сказала обо всем напрямик. В тот же вечер перед самым уходом домой она остановила Росу в гостиной и призналась ей в своих сомнениях. Роса лишь молча посмотрела на Марию Лауру, словно не хотела и не могла верить собственным ушам.
– Вот вздор! – сказала Роса. – Как тебе в голову пришло такое?
– Этоне вздор, а чистая правда! – ответила Мария Лаура. – И я больше никогда не приду в ее спальню. Что хотите просите, но больше я не приду!
В глубине души каждый понимал, что опасения Марии Лауры не так уж несуразны, но тетя Клелия сказала – и тут все с ней согласились, – что долг есть долг и что об этом в их доме следует помнить. Роса пошла к Марии Лауре, но та разразилась такими рыданиями, что просить ее о чем-либо уже не было смысла. Вечером в маминой спальне Пепа и Роса все вздыхали и ахали над Марией Лаурой – бедняжка так убивает себя учебой, экзамены один другого труднее. Мама молчала, а в следующий четверг ни разу не спросила о Марии Лауре. В тот четверг исполнилось десять месяцев со дня отъезда Алехандро в Бразилию. Фирма высоко оценила молодого инженера, и ему предложили продлить контракт еще на год, но с условием – немедленно переехать в Белен, где строят новый завод. Дядя Роке пришел в восторг: это же блистательный успех – ничего лучшего и не придумаешь!
– Алехандро всегда был самым способным, – сказала мама, – а вот Карлос у нас самый упорный.
– Ты права, – согласился дядя Роке и тут же подумал, что Мария Лаура зря подняла переполох в их доме.
– Что и говорить, дорогая, тебе очень повезло с детьми.
– О да! Я на них не жалуюсь. Вот только отцу не привелось увидеть их взрослыми. Такие у меня хорошие дочери, и Карлос, бедняжка, так печется о доме.
– И какое будущее у Алехандро!
– А, да… – сказала мама.
– Взять хотя бы этот новый контракт… Знаешь, когда у тебя будет настроение, напиши ему. У него, наверно, кошки скребут на сердце: ведь он думает, что тебя очень расстроило это известие.
– А, да… – повторила мама, уставившись в потолок. – Скажи Пепе, пусть напишет. Она знает, что и как.
Пепа вовсе не знала, о чем писать, но так или иначе, а текст письма нужно иметь под рукой, чтобы не было никакой путаницы с ответом. Алехандро, конечно, обрадовался тому, что мама поняла, как важно было не упускать такую счастливую возможность. С ногой все обошлось, и лишь только ему позволят дела, он попросит отпуск, чтоб приехать домой недельки на две. Мама качнула головой и тут же спросила насчет вечерней газеты – ей хотелось, чтоб Карлос прочел последние новости.
Жизнь в доме заладилась без особых усилий; больше неоткуда было ждать подвохов, и мамино здоровье, слава Богу, не внушало пока опасений. Все по очереди уделяли маме внимание. Дядя Роке и тетя Клелия то и дело забегали к ней в спальню. Карлос читал газету по вечерам, а Пепа по утрам. Роса и тетя Клелия давали маме все назначенные лекарства, дядя Роке раза три-четыре в день пил в ее спальне чай. Мама никогда не оставалась одна, никогда не спрашивала о Марии Лауре, раз в три недели молча слушала, что пишет Алехандро, просила Пепу ответить ему поскорее и тут же переводила разговор на другую тему – всегда внимательная, всегда умная и все же какая-то отчужденная.
Именно в это время дядя Роке начал читать маме сообщения о назревающем конфликте между Аргентиной и Бразилией. Вначале он писал эти сообщения на полях газеты, а потом стал придумывать их с ходу, благо маму совсем не заботили красоты стиля. Разумеется, дядя Роке строил всяческие предположения о том, как это скажется на судьбе Алехандро и других аргентинцев в Бразилии, но, видя мамино равнодушие, он прекратил рассуждать о газетных новостях, хотя день ото дня они становились все более тревожными. Сам Алехандро тоже намекал в своих письмах на угрозу разрыва дипломатических отношений, но, будучи оптимистом по натуре, он все же верил, что в конце концов министры иностранных дел уладят затянувшийся спор.
Мама большей частью молчала, должно быть, понимала, что отпуск Алехандро откладывался надолго. Но однажды она спросила у доктора Бонифаса, правда ли, отношения с Бразилией так плохи, как об этом пишут в газетах.
– С Бразилией? Что тут сказать… дела не блестящие, – ответил доктор. – Но при всем при том у наших правителей есть здравый смысл…
Мама глянула на него так, словно ее озадачил ответ, в котором не было и тени тревоги. Она легонько вздохнула и заговорила о другом. В этот вечер мама была оживленна более обычного, и доктор Бонифас остался ею доволен. А на другой день заболела тетя Клелия. Вообще-то к ее обморокам отнеслись без особого страха, с кем-де не бывает, но доктор Бонифас посоветовал дяде Роке как можно скорее положить тетю Клелию в больницу. Маме, которая слушала, что происходит в Бразилии (Карлос читал ей вечернюю газету), сказали, что у тети Клелии мигрень и что она не в силах встать с кровати. Впереди была целая ночь – времени хватало, чтобы обдумать все как следует, только вот дядя Роке совсем потерялся после разговора с доктором Бонифасом, и пришлось обойтись без его помощи. Слава Богу, что Росу осенила мысль о даче Манолиты Валье, тетиной подруги. Наутро Карлос так ловко повел разговор с мамой, что вышло, будто мама сама предложила отвезти тетю Клелию на дачу, где свежий воздух и где она быстро поправится. Приятель Карлоса по службе любезно предложил свою машину – с такой мигренью ехать поездом просто немыслимо. Тетя Клелия сама пожелала проститься с мамой, и Карлос с дядей Роке, взяв тетю Клелию под руки, с трудом – шажок за шажком – довели ее в спальню к маме, а мама все просила беречься простуды (в этих дурацких машинах всегда сквозняк) и, главное, есть перед сном сливы – они лучше всякого слабительного.
– У Клелии сильный прилив крови! – сказала мама Пепе. – Она производит очень плохое впечатление.
– Да нет… Все это пустяки. На даче тетя Клелия сразу поправится. Она, бедняжка, устала за эти месяцы. Манолита, я помню, много раз приглашала ее на дачу.
– Странно! Мне Клелия ни разу об этом не говорила.
– Должно быть, не хотела тревожить тебя по-пустому.
– А сколько времени она там пробудет?
Пепа не знала, но обещала спросить у доктора Бонифаса, ведь он первый и посоветовал тете Клелии уехать на дачу. Мама три дня спустя снова вернулась к этому разговору (у тети Клелии ночью был тяжелейший приступ, и Роса поочередно с дядей дежурили у ее постели).
– Я хочу знать, когда приедет Клелия!
– Ну будет тебе, мама! Бедняжка в кои-то веки вырвалась подышать свежим воздухом.
– Да, но, по вашим словам, у нее нет ничего такого…
– Конечно, нет! Ей просто захотелось отдохнуть и вообще побыть с Манолитой… Сама знаешь, что они давние подруги.
– Позвони на дачу и спроси, когда она вернется! – настаивала мама.
Роса, разумеется, позвонила на дачу, и ей сказали, что тетя Клелия поправляется, но еще слаба и пока побудет на даче. А главное – погода стоит великолепная!
– Все это мне не по душе, – сказала мама. – Клелии давно пора вернуться.
– Мама, ну зачем так волноваться? Вот окрепнешь и сама поедешь на дачу к Манолите – погреешься на солнышке…
– Я? – В мамином взгляде было все: и удивление, и обида, и даже злость.
Карлос громко рассмеялся и, пряча глаза (тетя Клелия была в тяжелейшем состоянии – только что звонила Пепа), поцеловал маму в щеку.
– Вот глупенькая! – сказал он так, как говорят напроказившему ребенку.
1 2 3
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов