Не знал что встречу тебя здесь.
– Там нет озёр. Блестит стекло. Родилось оно от жара. Там где блестит был раньше дом. Весной растаяли дома, лишь лужи плоские стекла, теперь на месте их. Увы… Была я здесь в века. И помню те дома. Я всех зову в свой дом. Для этого построен он. Прими мои услуги, мой уют. Мои глаза тебя развлекут. Волна волос чернее тьмы, укроет тебя от беды. Моё лицо будет твоим. Моим отдайся ты рукам. На твои раны нанесу бальзам.
Прекрасное молодой лицо хозяйки хижины появилось в поле зрения сына солнца и моря – она наклонилась, что бы видеть лицо своего гостя.
– У меня нет ран, – был ей ответ, – Но от чаю я не откажусь.
– Держи.
Как только он согласился на чай. Хозяйка протянул ему чашку парящую ароматом свежезаваренного чая. Чем ближе чашка была к рукам гостя, тем материальнее она становилась. В руки сын моря и солнца взял фарфоровую чашку изящной росписи, полную терпкого напитка.
– А много ходит здесь людей?
– Ты первый за пару сотен дней. Печенье к чаю?
На ладонях хозяйки материализовалась плетёнка полная печенья. По печенью бегали голубые искры.
– Будет дождь? – спросил сын моря и солнца.
– Немного.
Атмосфера нагнеталась и выкачивала из хозяйки энергию, рождая грозу.
– Мне надо зарядиться. Прошу укрыться от грозы в скромном моём жилище, – пригласила черноволосая хозяйка. Гость последовал за ней под крышу её хижины.
Со стороны моря, из-за хребта, набежала Чёрная туча рождённая Чёрными горами. К порогу волосы хозяйки уже блестели искорками электрических разрядов и встали дыбом, поднялись на встречу дождю локонами. Как только скрылись за дверью на землю посыпались капли. Сначала они выбивали мокрые ямки в сухости, а потом тёмное покрывало сырости накрыло всё вокруг. Дождь барабанил дробью по крыше. Сверкали молнии и взрывался гром.
Внутри хижины было сухо, тепло и темно. Уютно. Хозяйка прошла к зеркалу и расчёской укладывала перепутанные электричеством волосы. Сын моря и солнца сел у окна и смотрел на ливень за стенами. После дождя он оставил эту станцию. Горбатый мост отделил его от неё и её хозяйки-андроида, который снова перешёл в режим ожидания гостей и поддержания порядка на своём посту. Такие станции теперь редкость. Дороги пустынны. Время прибирает к рукам оазисы уюта среди дикости. Оставляя покой. Долина внизу теперь парила пролитым на неё дождём. Перспектива скрылась за пеленой пара. Пар накрыл, как туман долину. Сын моря и солнца шёл по трубе дороги в лесу не видя дальше десяти метров. Пар-туман прозрачный как вата. И почти такой же осязаемый. Его клубы проносились перед лицом путника, но в руку не давались. Вдруг дорога оборвалась.
Обрыв уходил и в лево, и вправо. Внизу что-то блестело и было тихо. Тишина. Сын моря и солнца кинул вниз камушек. Камушек глухо стукнулся внизу о пластик. Присев на край и свесив ноги, сын моря и солнца съехал с невысокого обрыва. Неровный, застывший буграми волнами пластик заполнял котловину. Он сотрясался под каждым шагом, как непрочный лёд. Туман растаял и стало видно, что это котловина на месте бывшего посёлка. Круглый провал заполненный жидким стеклом с корочкой из пластика, как льда, в паре метров от края обрыва вверху. Иногда в поры пластика протекало стекло и тогда оно серебрилось. Переливалось как ртуть, застывало на солнце в алмаз. Правду сказала станционный смотритель. Город пропавший сквозь землю, поглощённый самим собой. Он был ничем и лопнул. Солнце расплавило его мыльный пузырь. Пластик упаковок и мусора, баков, канистр и стеклопакетов окон и дверей, соломок коктейлей и грошовых столов, покрытия крыш и покрышек растёкся и слился в круглую яму-воронку от взрыва пузыря. По другую сторону воронки дорога продолжалась.
Сын моря и солнца в своём пути по долине встретил ещё несколько таких вот матовых зеркал. Но все они лишь пластик. Подделка. Истинные сокровища долины были из воды. Зелёные, как изумруд, фиолетовые, как аметист, голубые, как сапфир и прозрачные, как алмаз. Разноцветные озёра с прозрачной водой, грани которой постоянно в движении. Хотелось окунуться во все озёра сразу и одновременно, чтобы всегда быть в них и они были с тобой. Но без размножения это было не реально. А копировальный центр далеко. Поэтому осталось только по старинке зачерпнуть с собой в карман пригоршню от каждого озера. Потом, много лет спустя можно будет любоваться на брызги этих озёр, доставая их из ларца, и вспоминать. Уноситься в даль к ним и видеть в маленькой капле целое озеро в тот солнечный день, когда был там.
Ночь застала сына моря и солнца на выходе из долины. Он снова поднимался в гору по дороге, которой и шёл весь день. Солнце лениво играло в прятки. Оно присело за холмы создавшие долину, но не спрятало своего красного ореола, который торчал промеж вершин. Долина потемнела, а небо стало над ним кроваво красным. Склон по которому вилась красная дорога стал чёрным. Чем дальше садилось солнце, тем чернее становилась долина и холмы вокруг. Дорога, на которой стоял сын моря и солнца, становилась более кровавой, принимая тёмно-красный цвет богатой гемоглобином крови. Как солнце зашло совсем, погаснув на западе, дорога вспыхнула внутренним светом, как артерия на просвет лампы, и потекла вниз в долину. Густой поток рубиновой крови, стекал в чёрную долину. Поток несся к пластиковым лужам на месте последний, который вспыхнули призрачным зелёным светом. Поток бежал и бежал вниз по склону, неся с собой образы всех, кто прошёл этим путём. Поток возвращал их назад в города. Сын моря и солнца сошёл на дорогу и присел на чёрную кочку, которая тут же рассыпалась в сажу. Зеленевшие днём растения были черны и от малейшего прикосновения рассыпались в пыль. Сын моря и солнца быстро весь перемазался. Но остался на чёрной обочине, горячего потока. Этот поток и сеть мелких, местных дорожек и тропинок, вспыхнувших в сгоревшей темноте, несли призраки бывших здесь когда-то людей к зелёным огням. Эти потоки топили призраков в пластике, стремясь наполнить его пустоту пустотой, чтобы снова возникли лопнувшие поселения. И так продолжалось всю ночь. Сын моря и солнца лениво брёл по берегу дороги, поднимая каждым шагом облако сажи. Он брёл вверх по течению и к рассвету был на вершине гряды холмов. Свет приближался. Долина остывала, засеребрившись пеплом и золой прошедшей ночи. На месте, горевших зелёным, призрачных селений зияли чёрные дыры. И первый луч, проникший в долину через перевал, смыл налёт когда-то бывшего пожара. Долина снова стала зелёной, с искрящимися бриллиантами озёр. Сын моря и солнца переваливал через перевал одновременно с шедшим ему навстречу этим лучом. Они кивнули друг другу и пошли каждый в свою сторону.
Все рощи были священные. Несвященные вырубили когда прогресс начинал свой разбег. А тронуть священные никто не посмел. И они разрослись став лесами, но священными по обычаю. Они скрыли пейзаж, похоронили изломы местности. Захватили поселения выгнав жильцов и скрыли их в своих непролазных чащах. И небоскрёбы стали покрытыми лесом холмами, в пещерах которых жили летучие мыши, дикие звери и птицы. Леса, как плесень. Цивилизация заплесневела, заброшенная своими создателями. Только ветер проветривал вершины высоких холмов, выдувая плесень высоких деревьев. Каждая вершина скрывает свою терру инкогнита, которая невидима из под деревьев. И чтобы её найти надо забраться на вершину. И каждая вершина открывает свой взгляд на одно и тоже место, раскрывая его перед наблюдателем. И при этом скрывает часть.
С перевала хребта, оставив за спиной выжженную ночью долину, сын моря и солнца смотрел на холмы в которые рухнуло третье солнце. Множество самых различных холмов, покрытых лесом и нет. Между ними струились зелёные полосы священных рощ. Дежавю. Сын моря и солнца уже однажды видел этот пейзаж. Когда и где? И было ли вообще? Но сам пейзаж уже был в его голове. Он знал это место. Знал каждый его куст. Быть может его знание было наследственным, полученным вместе с ДНК. Или навеянным магнитными полями, когда он ещё только плескался в капсуле своей. Здесь где-то было то, что он искал – подсказывало что-то в глубине. Охотник просыпался. Путь подходил к концу. Разумнее всего взобраться на вершину и обозреть от туда край холмов. С перевала плохо его видно. Сын моря и солнца бодро спустился вниз по дороге, в долину между холмов. Близость цели прибавила сил. Ноги шустро несли. На изгибе дороги у подножья холма, сын моря и солнца свернул влево и полез по склону вверх. Частые и тонкие деревья стремились не пустить его вверх и потому первые сто метров вверх он едва прошёл за час. А дальше было проще. Только вверх пока не оказался на вершине. Сколько раз смотрел он сверху вниз, всходя вместе со своим солнцем на небосводе. И в этот раз перед ним лежали снова земли. И лежали они не плоской картинкой с большой высоты, когда даже самая высокая гора не более чем прыщ. Земли лежали в самом своём живописном виде, в пол оборота, открывая свой рельеф и свой простор. Взобраться вверх и дышать свободным воздухом, чистым от испарений подножья.
Вершина была не пик, а плоской и широкой. Вид с одного края открывался один, а с другого другой. И каждый раз на совершенно разные края. Обойдя по периметру вершины, сын моря и солнца увидел металлический холм. То было солнце упавшее здесь. Холм был блестящий новизной и металлом. Его долго будет поглощать время. Сын моря и солнца пустился в путь к нему, уже без дороги, напрямик по целине, сквозь лес и болота, подъёмы и спуски. Зелень пыталась его поглотить войдя в сговор с ненасытной топью. В один момент, когда в ложбинке на небольшой возвышенности надо было перейти ручеёк, путь к переправе преградил лес. Кусты не выше плеч. Сын моря и солнца пошёл сквозь них, но они не пускали его, сплетясь друг с другом ветками как, застёжка молния, как липучка. Они опутывали члены, сковывали движения, цеплялись за одежду. Устав в неравной с ними борьбе, сын моря и солнца сел на землю. Он опустился под кроны кустов, так и не пройдя и пары метров сквозь пружинящий, безлиственный клубок. Сын моря и солнца сел на кочку. Он снова стал маленьким, когда деревья большие. И сцепившиеся деревца, стали волшебным лесом, под густой сенью которой был свой мир. На четвереньках сын моря и солнца пополз меж стволов деревьев, легко преодолев лес, который требовал коленопреклонения.
Третье солнце упало на склон холма и скатилось по нему вниз, подминая деревья. Оно оставило после себя опалённую просеку. Ночная прохлада и дожди остудили его опалённый корпус и потушили разгоравшийся вокруг лесной пожар. Когда сын моря и солнца пришёл к упавшему третьему солнцу, его корпус уже не трещал остывая и не излучал жар. Он был холоден. Сын моря и солнца обошёл корпус и нашёл место, где можно было забраться на тело солнца. В этом месте дерево задержало движение горячего шара вниз по склону. И по этому несломавшемуся дереву сын моря и солнца забрался на круглый корпус. На четвереньках, цепляясь за неровности, чтобы не упасть вниз, сын моря и солнца добрался до люка и постучал.
Ему открыла девушка – дочь солнца и ветра. Он шлюзовался.
– Привет! Долго ты добирался.
– Упал в море.
– Как там на улице?
– Ты разве не выходила?
– Нет. Ты же видел куда я упала. Из-за этого здесь такой кавардак. Всё послетало со своих мест. Пришлось наводить порядок. Извини, но не всё ещё успела.
– Да ладно. Чего уж там. Главное, что ты цела. Ничего не поранила?
– Нет. Ни царапины. Но все лампы в машине побились. До сих пор пылесосю и вычищаю осколки из блоков. Ты пешком сюда шёл?
– Да. Упал в море и корпус раздавило на глубине. Всё утонуло.
– Как там мир наш новый? Мы его будем возрождать?
– Потухает. Надо строить новый мир.
– Ведь мы для этого с тобою здесь. Мы новые люди, нас создали, как резервный вариант для тех, кто живёт здесь. Мы то с чего они начали.
– Угу. И я видел чем они кончили.
– Неужели всё так плохо?
– Разумные здесь только механизмы. Их железная логика пережила неустойчивый разум своих создателей.
– Мы будем лучше. Не повторим их ошибок. Ты же их все знаешь.
– Да. Мы будем лучше. И жизнь этой планеты снова вернётся к своим собратьям у звёзд.
– И на небосводе снова станет на одну разумную искорку больше… Ты голоден?
– Немного.
Дом повешений. Будильник.
– Д-р-р!
– Бах!
– Тук. Дзынь. Дзын.
Пуля вдребезги разнесла зазвонивший будильник. Пора вставать. Сейчас снова набегут соседи. Будут выяснять, что случилось. Всё ли в порядке. Есть ли у него разрешение на револьвер. Нормален ли он или нет. Явиться, вызванный ими патрульный бот. Будет составлять протоколы и акты.
Как он ненавидит будильники. Но без них он не жилец на этом свете. Этот враг рода человеческого единственное устройство, которое действительно помогает ему в этой жизни. Он не приспособлен к жизни без них.
– Нет, он не сможет этого. Он такой наивный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Там нет озёр. Блестит стекло. Родилось оно от жара. Там где блестит был раньше дом. Весной растаяли дома, лишь лужи плоские стекла, теперь на месте их. Увы… Была я здесь в века. И помню те дома. Я всех зову в свой дом. Для этого построен он. Прими мои услуги, мой уют. Мои глаза тебя развлекут. Волна волос чернее тьмы, укроет тебя от беды. Моё лицо будет твоим. Моим отдайся ты рукам. На твои раны нанесу бальзам.
Прекрасное молодой лицо хозяйки хижины появилось в поле зрения сына солнца и моря – она наклонилась, что бы видеть лицо своего гостя.
– У меня нет ран, – был ей ответ, – Но от чаю я не откажусь.
– Держи.
Как только он согласился на чай. Хозяйка протянул ему чашку парящую ароматом свежезаваренного чая. Чем ближе чашка была к рукам гостя, тем материальнее она становилась. В руки сын моря и солнца взял фарфоровую чашку изящной росписи, полную терпкого напитка.
– А много ходит здесь людей?
– Ты первый за пару сотен дней. Печенье к чаю?
На ладонях хозяйки материализовалась плетёнка полная печенья. По печенью бегали голубые искры.
– Будет дождь? – спросил сын моря и солнца.
– Немного.
Атмосфера нагнеталась и выкачивала из хозяйки энергию, рождая грозу.
– Мне надо зарядиться. Прошу укрыться от грозы в скромном моём жилище, – пригласила черноволосая хозяйка. Гость последовал за ней под крышу её хижины.
Со стороны моря, из-за хребта, набежала Чёрная туча рождённая Чёрными горами. К порогу волосы хозяйки уже блестели искорками электрических разрядов и встали дыбом, поднялись на встречу дождю локонами. Как только скрылись за дверью на землю посыпались капли. Сначала они выбивали мокрые ямки в сухости, а потом тёмное покрывало сырости накрыло всё вокруг. Дождь барабанил дробью по крыше. Сверкали молнии и взрывался гром.
Внутри хижины было сухо, тепло и темно. Уютно. Хозяйка прошла к зеркалу и расчёской укладывала перепутанные электричеством волосы. Сын моря и солнца сел у окна и смотрел на ливень за стенами. После дождя он оставил эту станцию. Горбатый мост отделил его от неё и её хозяйки-андроида, который снова перешёл в режим ожидания гостей и поддержания порядка на своём посту. Такие станции теперь редкость. Дороги пустынны. Время прибирает к рукам оазисы уюта среди дикости. Оставляя покой. Долина внизу теперь парила пролитым на неё дождём. Перспектива скрылась за пеленой пара. Пар накрыл, как туман долину. Сын моря и солнца шёл по трубе дороги в лесу не видя дальше десяти метров. Пар-туман прозрачный как вата. И почти такой же осязаемый. Его клубы проносились перед лицом путника, но в руку не давались. Вдруг дорога оборвалась.
Обрыв уходил и в лево, и вправо. Внизу что-то блестело и было тихо. Тишина. Сын моря и солнца кинул вниз камушек. Камушек глухо стукнулся внизу о пластик. Присев на край и свесив ноги, сын моря и солнца съехал с невысокого обрыва. Неровный, застывший буграми волнами пластик заполнял котловину. Он сотрясался под каждым шагом, как непрочный лёд. Туман растаял и стало видно, что это котловина на месте бывшего посёлка. Круглый провал заполненный жидким стеклом с корочкой из пластика, как льда, в паре метров от края обрыва вверху. Иногда в поры пластика протекало стекло и тогда оно серебрилось. Переливалось как ртуть, застывало на солнце в алмаз. Правду сказала станционный смотритель. Город пропавший сквозь землю, поглощённый самим собой. Он был ничем и лопнул. Солнце расплавило его мыльный пузырь. Пластик упаковок и мусора, баков, канистр и стеклопакетов окон и дверей, соломок коктейлей и грошовых столов, покрытия крыш и покрышек растёкся и слился в круглую яму-воронку от взрыва пузыря. По другую сторону воронки дорога продолжалась.
Сын моря и солнца в своём пути по долине встретил ещё несколько таких вот матовых зеркал. Но все они лишь пластик. Подделка. Истинные сокровища долины были из воды. Зелёные, как изумруд, фиолетовые, как аметист, голубые, как сапфир и прозрачные, как алмаз. Разноцветные озёра с прозрачной водой, грани которой постоянно в движении. Хотелось окунуться во все озёра сразу и одновременно, чтобы всегда быть в них и они были с тобой. Но без размножения это было не реально. А копировальный центр далеко. Поэтому осталось только по старинке зачерпнуть с собой в карман пригоршню от каждого озера. Потом, много лет спустя можно будет любоваться на брызги этих озёр, доставая их из ларца, и вспоминать. Уноситься в даль к ним и видеть в маленькой капле целое озеро в тот солнечный день, когда был там.
Ночь застала сына моря и солнца на выходе из долины. Он снова поднимался в гору по дороге, которой и шёл весь день. Солнце лениво играло в прятки. Оно присело за холмы создавшие долину, но не спрятало своего красного ореола, который торчал промеж вершин. Долина потемнела, а небо стало над ним кроваво красным. Склон по которому вилась красная дорога стал чёрным. Чем дальше садилось солнце, тем чернее становилась долина и холмы вокруг. Дорога, на которой стоял сын моря и солнца, становилась более кровавой, принимая тёмно-красный цвет богатой гемоглобином крови. Как солнце зашло совсем, погаснув на западе, дорога вспыхнула внутренним светом, как артерия на просвет лампы, и потекла вниз в долину. Густой поток рубиновой крови, стекал в чёрную долину. Поток несся к пластиковым лужам на месте последний, который вспыхнули призрачным зелёным светом. Поток бежал и бежал вниз по склону, неся с собой образы всех, кто прошёл этим путём. Поток возвращал их назад в города. Сын моря и солнца сошёл на дорогу и присел на чёрную кочку, которая тут же рассыпалась в сажу. Зеленевшие днём растения были черны и от малейшего прикосновения рассыпались в пыль. Сын моря и солнца быстро весь перемазался. Но остался на чёрной обочине, горячего потока. Этот поток и сеть мелких, местных дорожек и тропинок, вспыхнувших в сгоревшей темноте, несли призраки бывших здесь когда-то людей к зелёным огням. Эти потоки топили призраков в пластике, стремясь наполнить его пустоту пустотой, чтобы снова возникли лопнувшие поселения. И так продолжалось всю ночь. Сын моря и солнца лениво брёл по берегу дороги, поднимая каждым шагом облако сажи. Он брёл вверх по течению и к рассвету был на вершине гряды холмов. Свет приближался. Долина остывала, засеребрившись пеплом и золой прошедшей ночи. На месте, горевших зелёным, призрачных селений зияли чёрные дыры. И первый луч, проникший в долину через перевал, смыл налёт когда-то бывшего пожара. Долина снова стала зелёной, с искрящимися бриллиантами озёр. Сын моря и солнца переваливал через перевал одновременно с шедшим ему навстречу этим лучом. Они кивнули друг другу и пошли каждый в свою сторону.
Все рощи были священные. Несвященные вырубили когда прогресс начинал свой разбег. А тронуть священные никто не посмел. И они разрослись став лесами, но священными по обычаю. Они скрыли пейзаж, похоронили изломы местности. Захватили поселения выгнав жильцов и скрыли их в своих непролазных чащах. И небоскрёбы стали покрытыми лесом холмами, в пещерах которых жили летучие мыши, дикие звери и птицы. Леса, как плесень. Цивилизация заплесневела, заброшенная своими создателями. Только ветер проветривал вершины высоких холмов, выдувая плесень высоких деревьев. Каждая вершина скрывает свою терру инкогнита, которая невидима из под деревьев. И чтобы её найти надо забраться на вершину. И каждая вершина открывает свой взгляд на одно и тоже место, раскрывая его перед наблюдателем. И при этом скрывает часть.
С перевала хребта, оставив за спиной выжженную ночью долину, сын моря и солнца смотрел на холмы в которые рухнуло третье солнце. Множество самых различных холмов, покрытых лесом и нет. Между ними струились зелёные полосы священных рощ. Дежавю. Сын моря и солнца уже однажды видел этот пейзаж. Когда и где? И было ли вообще? Но сам пейзаж уже был в его голове. Он знал это место. Знал каждый его куст. Быть может его знание было наследственным, полученным вместе с ДНК. Или навеянным магнитными полями, когда он ещё только плескался в капсуле своей. Здесь где-то было то, что он искал – подсказывало что-то в глубине. Охотник просыпался. Путь подходил к концу. Разумнее всего взобраться на вершину и обозреть от туда край холмов. С перевала плохо его видно. Сын моря и солнца бодро спустился вниз по дороге, в долину между холмов. Близость цели прибавила сил. Ноги шустро несли. На изгибе дороги у подножья холма, сын моря и солнца свернул влево и полез по склону вверх. Частые и тонкие деревья стремились не пустить его вверх и потому первые сто метров вверх он едва прошёл за час. А дальше было проще. Только вверх пока не оказался на вершине. Сколько раз смотрел он сверху вниз, всходя вместе со своим солнцем на небосводе. И в этот раз перед ним лежали снова земли. И лежали они не плоской картинкой с большой высоты, когда даже самая высокая гора не более чем прыщ. Земли лежали в самом своём живописном виде, в пол оборота, открывая свой рельеф и свой простор. Взобраться вверх и дышать свободным воздухом, чистым от испарений подножья.
Вершина была не пик, а плоской и широкой. Вид с одного края открывался один, а с другого другой. И каждый раз на совершенно разные края. Обойдя по периметру вершины, сын моря и солнца увидел металлический холм. То было солнце упавшее здесь. Холм был блестящий новизной и металлом. Его долго будет поглощать время. Сын моря и солнца пустился в путь к нему, уже без дороги, напрямик по целине, сквозь лес и болота, подъёмы и спуски. Зелень пыталась его поглотить войдя в сговор с ненасытной топью. В один момент, когда в ложбинке на небольшой возвышенности надо было перейти ручеёк, путь к переправе преградил лес. Кусты не выше плеч. Сын моря и солнца пошёл сквозь них, но они не пускали его, сплетясь друг с другом ветками как, застёжка молния, как липучка. Они опутывали члены, сковывали движения, цеплялись за одежду. Устав в неравной с ними борьбе, сын моря и солнца сел на землю. Он опустился под кроны кустов, так и не пройдя и пары метров сквозь пружинящий, безлиственный клубок. Сын моря и солнца сел на кочку. Он снова стал маленьким, когда деревья большие. И сцепившиеся деревца, стали волшебным лесом, под густой сенью которой был свой мир. На четвереньках сын моря и солнца пополз меж стволов деревьев, легко преодолев лес, который требовал коленопреклонения.
Третье солнце упало на склон холма и скатилось по нему вниз, подминая деревья. Оно оставило после себя опалённую просеку. Ночная прохлада и дожди остудили его опалённый корпус и потушили разгоравшийся вокруг лесной пожар. Когда сын моря и солнца пришёл к упавшему третьему солнцу, его корпус уже не трещал остывая и не излучал жар. Он был холоден. Сын моря и солнца обошёл корпус и нашёл место, где можно было забраться на тело солнца. В этом месте дерево задержало движение горячего шара вниз по склону. И по этому несломавшемуся дереву сын моря и солнца забрался на круглый корпус. На четвереньках, цепляясь за неровности, чтобы не упасть вниз, сын моря и солнца добрался до люка и постучал.
Ему открыла девушка – дочь солнца и ветра. Он шлюзовался.
– Привет! Долго ты добирался.
– Упал в море.
– Как там на улице?
– Ты разве не выходила?
– Нет. Ты же видел куда я упала. Из-за этого здесь такой кавардак. Всё послетало со своих мест. Пришлось наводить порядок. Извини, но не всё ещё успела.
– Да ладно. Чего уж там. Главное, что ты цела. Ничего не поранила?
– Нет. Ни царапины. Но все лампы в машине побились. До сих пор пылесосю и вычищаю осколки из блоков. Ты пешком сюда шёл?
– Да. Упал в море и корпус раздавило на глубине. Всё утонуло.
– Как там мир наш новый? Мы его будем возрождать?
– Потухает. Надо строить новый мир.
– Ведь мы для этого с тобою здесь. Мы новые люди, нас создали, как резервный вариант для тех, кто живёт здесь. Мы то с чего они начали.
– Угу. И я видел чем они кончили.
– Неужели всё так плохо?
– Разумные здесь только механизмы. Их железная логика пережила неустойчивый разум своих создателей.
– Мы будем лучше. Не повторим их ошибок. Ты же их все знаешь.
– Да. Мы будем лучше. И жизнь этой планеты снова вернётся к своим собратьям у звёзд.
– И на небосводе снова станет на одну разумную искорку больше… Ты голоден?
– Немного.
Дом повешений. Будильник.
– Д-р-р!
– Бах!
– Тук. Дзынь. Дзын.
Пуля вдребезги разнесла зазвонивший будильник. Пора вставать. Сейчас снова набегут соседи. Будут выяснять, что случилось. Всё ли в порядке. Есть ли у него разрешение на револьвер. Нормален ли он или нет. Явиться, вызванный ими патрульный бот. Будет составлять протоколы и акты.
Как он ненавидит будильники. Но без них он не жилец на этом свете. Этот враг рода человеческого единственное устройство, которое действительно помогает ему в этой жизни. Он не приспособлен к жизни без них.
– Нет, он не сможет этого. Он такой наивный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22