Не спасало и то, что от женщины исходил аромат с дьявольским искусством составленных духов, могучий аромат, способный пробудить жеребца в любом существе мужского пола, – пожалуй, даже в мужчине, который дал дуба менее девяноста шести часов назад. Кончилось тем, что ладони Стэна припали к узким бедрам красавицы, слегка – приличия ради – потискали их, а затем – опять-таки вежливо – оттолкнули.
– Мм... и я рад увидеть тебя снова, Софи.
Софи отступила на пару шагов, дабы неспешно впитать глазами всю его фигуру – и в глазах ее закипало томление. Стэн ощутил, что она смотрит на него с искренним – ну, скажем, с почти искренним – одобрением, и он вдруг горько пожалел, что под плотно облегающей униформой офицера отряда гурков не принято носить нижнее белье.
Но тут девушка опять ринулась к Стэну и обняла его, припаявшись к нему всем своим роскошным телом и шепча в ему в ухо:
– Как давно мы не виделись, Стэн, любовь моя... Я могла бы... могла бы... Ах, да ты и сам знаешь...
Угу, еще бы Стэну не знать! Он помнил все куда как хорошо – и благодарной памятью. Воспоминания были чертовски приятны... Да вот беда – при встрече он в первый момент с превеликим трудом узнал Софи. Нет, он бы не посмел сказать, что на нее смотреть противно, отнюдь нет! Но в его памяти остался образ простодушной девушки лет девятнадцати – двадцати, с темным венчиком коротко стриженных волос и глазами, которые смотрели на мир открыто и честно. А теперь перед ним стояло восхитительное произведение пластической хирургии с идеально правильными обводами тела, с водопадом поблескивающих волос ниже ягодиц.
Кстати, эти волосы были ее единственным одеянием. Софи была модно обнажена, лишь кое-где кожа была пестро раскрашена. И тем не менее от прежней Софи что-то оставалось – это все та же Софи, с голодными опытными глазами.
Стэн готов был локти кусать, что ему когда-то взбрело в голову представить ее при дворе Императора.
– Ты... ты выглядишь грандиозно, Софи, – пробормотал он, стараясь держать ее на приличном расстоянии от себя. Не потому, что ему не нравилось держать в объятьях голую красавицу; просто он предпочитал делать это в более уединенных местах.
– Нам надо столько наверстать! – проворковала Софи, подцепляя его локоть своей рукой. – Давай найдем тихое местечко и вдоволь поболтаем.
Стэн ощутил себя маленькой собачкой, которую волокут на поводке, куда хотят.
– А вот и наша выпивка, Стэн, – раздался за его спиной желанный голос. – Ты не поверишь, эти умницы робофицианты так ловко... О-о... а-а... Стэн?
Стэн с огромным облегчением остановился и развернулся в сторону голоса. Полицейский лейтенант Лайза Хейнз стояла с двумя бокалами в руках. У нее было крайне озадаченное выражение лица, которое грозило стать обиженным в следующий момент.
Говоря фигурально, Стэн – слегка онемевшими, но по-прежнему проворными пальцами человека с врожденным талантом выпутываться из любой передряги – вцепился с отчаянием погибающего в конец веревки, который бросала ему лейтенант Хейнз.
– Лайза, – сказал он громче, чем нужно, – ты подошла как раз вовремя, чтобы познакомиться с моей старой доброй подругой Софи Паррел.
Софи окинула подошедшую женщину ледяным взглядом.
– О-о! – протянула она язвительно.
– Софи, разреши представить тебе лейтенанта Хейнз. Она... э-э... Я хочу сказать, мы... э-э...
Лайза протянула руку Софи.
– Меня сюда пригласил Стэн – я его новая подруга, – сладчайшим голоском проурчала Лайза. – Как приятно встретиться с его старой знакомой. Зная характер капитана, я могу предположить, что у нас с вами должно быть много общего.
Софи без энтузиазма пожала протянутую руку:
– Да, уверена, что это так.
Тут она вновь повернулась к Стэну, и глаза ее словно корочкой льда подернулись.
– Прости меня, Стэн, но я, увы, должна пообщаться и с другими гостями. Быть может, нам удастся перекинуться парой слов попозже.
Она повернулась к ним своей гладчайшей, прелестной спиной и засеменила прочь. Стэн не знал толком, чего именно он избежал, но был чуть ли не до радостного визга доволен тем, что вовремя вывернулся. Он рассеянно взял протянутый Лайзой бокал, но замер, не донеся его до губ, потому что заметил какую-то особенную улыбку на ее лице.
– А я и не знала, Стэн, что у тебя тут есть знакомые!
Он залпом выпил содержимое бокала – и обнаружил, что ему протянут и второй бокал.
– Ну, пара-тройка знакомых тут у меня сыщется, – сказал он и рассмеялся. Он вдруг почувствовал себя раскованней. – Впрочем, это я махнул. Ты видела единственного человека, с которым я тут знаком. И этого мне хватает с лихвой.
Осушив второй бокал, он покосился на Лайзу. А ведь она хороша! Очень хороша. Какая красивая, резко очерченная фигура – и как здорово обрисовывает все линии этой фигуры ее белое платье. И в голову не придет, что она из полиции.
Хейнз отобрала у него оба бокала.
– Ладно, пойдем поищем еще горючего. Будем наслаждаться праздником. И надеяться, что сюрпризов больше не будет. А-а?
– Нет. Никаких других сюрпризов. Надеюсь.
Как бы не так! Стэн попал пальцем в небо.
Спустя несколько секунд их бокалы были вновь наполнены, Лайза стояла рядом с ним, оркестр заиграл новую мелодию, и на танцевальной площадке было не слишком тесно. Стэн решил рискнуть и попередвигать ноги под музыку – может, никто и не заметит, что он не мастак танцевать. Тем более оркестр играл мелодию, в которой даже Стэн мог узнать медленный танец на три четверти.
Он поклонился Лайзе и повел ее на полированный металлический пол танцевальной площадки. Как он понял задним числом, именно характер пола должен был насторожить его. Словом, они с Лайзой, уютно обнявшись, протанцевали совсем недолго, прежде чем до Стэна дошло, почему вечеринки, затеваемые Марром и Сенном, называют супервечеринками. Когда оркестр перешел к припеву, кто-то врубил генератор, и ошарашенные танцоры обнаружили, что они сперва воспарили над площадкой, а затем их потянуло в стороны – к нейтрализующим генераторам. Танцевальная площадка внезапно превратилась в цирковую, а танцоры – в растерянных акробатов, которые вычерчивали в воздухе медленные кульбиты.
Стэн помянул добрым словом свою летную подготовку в условиях невесомости, когда мимо него пролетела Лайза – с перепуганными глазами и юбкой, которая собралась у талии. Он сгруппировался, как его учили, и поплыл догонять подругу – сперва ухватил ее за щиколотку, подтянул к себе и мало-помалу переместился так, что их лица оказались рядом.
К Лайзе вернулось хорошее настроение, она одернула юбку и сказала, улыбаясь:
– Еще одна неладица.
Стэн не понял этой фразы, но решил, что момент упускать глупо. Поцелуй в невесомости ничуть не менее сладок, чем обычный, разве что слюны оказывается неожиданно много и ведет она себя чуточку странновато.
Стэн не упустил и другой момент: паря в воздухе и целуясь, он уголком глаза все же посматривал вокруг, и, когда неподалеку от его ног проплывала дородная матрона, он изловчился и как бы случайно пнул ее ногой по широкому заду, который должен был стать опорой для хорошего прыжка.
От удара они с Лайзой полетели кувырком к самому краю танцплощадки. Тут Стэн чуть подтолкнул Хейнз, и после очередного пируэта она очутилась на пространстве с нормальной силой тяжести. Оттуда лейтенант протянула руку и вытащила Стэна из маклиновского поля, созданного генератором антигравитации.
– Славная вечеринка! – сказал слегка запыхавшийся Стэн.
– Славненькая, – отозвалась Лайза. – А я и не знала, что невесомость делает вас смелее, капитан!
– Не правда ли, гетеросексуальная любовь приходит странными портами, – прошептал Марр после того, как пристально пронаблюдал за кульбитами Лайзы и Стэна.
– Ты хотел сказать, путями, – поправил его Сенн. – Займемся этой парочкой попозже?
– Как захочешь. Нам надо взять их под свое крылышко и... О, почтенный господин Хаконе! Какая честь!
Они не заметили, как к ним подошел великий метр. В руке у него был наполовину пустой стакан.
– Будучи почетным гостем, имею ли я право высказать свое мнение о том, как протекает ваш праздник?
Сенн широко распахнул свои влажные черные глаза, имитируя крайнее удивление:
– Что-нибудь не так?
– Для банкета в мою честь, – сказал Хаконе, – в этом помещении, на мой взгляд, чрезмерно много людей, которые только о том и мечтают, как бы понаделать из моих косточек себе зубочисток.
– Мы разослали приглашения до предварительного просмотра вашей пьесы в театре масок, – сказал Марр. – Мы не могли предположить...
– Разумеется, вы тут ни при чем, – огрызнулся Хаконе. – И вы оба отнюдь не принадлежите к тому типу существ, для которых успех банкета определяется количеством дуэлей, им спровоцированных.
– Вы норовите нас оскорбить? – прошипел Сенн.
– Быть может, – с безразличным видом произнес Хаконе, осушил свой стакан до конца и тут же взял новый с подноса катившегося мимо робофицианта. – В моем представлении, торжественный вечер – это сбор товарищей, единомышленников. Ясное дело, наши с вами представления о хорошем празднике отличаются как день и ночь.
– Знай мы, – вроде бы примирительным тоном начал Марр, – что вы мечтаете собрать компанию своих старых друзей по оружию и весь вечер травить байки про давно минувшую юность, чтобы довести друг друга до исступления брехней о былых подвигах, – знай мы это, мы бы непременно пошли навстречу вашему желанию.
Хаконе, который оделся на банкет во все черное – на нем были облегающие черные штаны и свободного покроя черная рубаха, – позволил себе улыбнуться.
– Я же сказал – наши подходы радикально отличаются. Кстати, тут есть один человек, с которым я бы хотел познакомиться...
– А мы вас с ним не познакомили? Просим прощения и готовы исправить свой грех.
– Вот с ним.
Хаконе махнул рукой в сторону Стэна, который отмечал свое возвращение в весомость, держа в руке наполненный до краев стакан.
Марр стрельнул глазами в сторону Сенна. Оба были озадачены. Затем Марр взял Хаконе под руку и подвел писателя к Стэну.
– Капитан?
Стэн как раз собирался еще разок поцеловать Лайзу. Он не без досады оглянулся на оклик, узнал хозяев башни, а также и почетного гостя – благодаря тому, что в свое время прилежно изучал тысячи досье с фотографиями в дворцовом архиве.
– Добрый вечер, многоуважаемый господин Хаконе.
– Позвольте представить вам, – произнес Марр, – молодого человека, который, верим, далеко пойдет. Капитан Стэн. И?..
– Лайза Хейнз, – коротко рекомендовалась подруга Стэна. Подобно большинству полицейских, она не торопилась ставить людей в известность о своей профессии без особой на то нужды.
Хаконе любезно улыбнулся, но затем одним махом исключил из разговора и Лайзу, и Сенна, и Марра. Отпросил:
– Вы командуете императорской личной охраной, не так ли?
Стэн кивнул.
– Это, думается, очень интересная работа.
– Как вам сказать... очень не похоже на то, что я делал прежде, – уклончиво ответил Стэн.
– Не похоже? А чем вы занимались прежде?
Разумеется, Стэну теперь приходилось помалкивать о своем прошлом – об участии в операциях отряда Богомолов. В его официальном досье значилась служба в одном из очень удаленных миров – в достаточно беспокойном месте, что могло служить объяснением двух рядов нашивок на его груди, хотя на самом деле все эти медали были получены за тайную и грязную деятельность.
– Служил в охране. Большей частью в малоосвоенных районах космоса.
– Крайне необычно, – сказал Хаконе, – что человек ваших лет, такой молодой – поверьте, я не хочу обидеть, – вдруг выбран на подобный пост.
– Я полагаю, во дворе просто хотели иметь человека, который мог бы сновать вверх-вниз по бесконечным дворцовым лестницам без риска получить инфаркт.
– У вас хороший учитель, – не унимался Хаконе.
– Простите?
– Да это я так... Капитан, можно задать вам откровенный вопрос?
– Да, сэр.
– Судя по многочисленным нашивкам на вашей груди, вы бывали в гуще сражений. И вот вы здесь, в самом сердце Империи. Как вам тут нравится?
– Не совсем понимаю ваш вопрос, сэр.
– Подобно всем нам, вы поступили на военную службу с верой в ее нужность. Воображали, что будете служить великому делу.
– Полагаю, да.
Стэн отличнейшим образом знал, почему он завербовался в армию – чтобы спасти свою шкуру, чтобы вырваться из звездной системы, носящей название Вулкан, этой адской сети заводов, пожирающей жизни рабочих.
– Когда вы оглядываетесь вокруг... – тут рука Хаконе совершила круговой жест, указывая на увешанных бриллиантами придворных, составлявших большинство публики на банкете, – когда вы оглядываетесь вокруг, вам не кажется, что вы ожидали чего-то другого?
Стэн слушал его с непроницаемым видом.
– Вам не бросаются в глаза признаки тлена и упадка?
Никакого тлена и упадка я не усматриваю, вот что ответил бы Стэн. И вы бы их не усмотрели, если бы явились сюда из мира, где мальчиков и девочек приучают к рабскому труду с четырехлетнего возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44