Возможно, Лиза и догадывалась об этом, но целитель решил, что лучше будет промолчать.
– Такой позор!.. Я не переживу...
Слез не было. Покрасневшие глаза Дарофеевой смотрели затравленно и умоляюще. Пономарь не выдержал и отвел взгляд.
– Хочешь... Забыть обо всем? – Предложил Игорь Сергеевич.
Ожидая реакции, он, потупившись, смотрел в пол, словно сказал что-то недостойное.
– Забыть? – Переспросила Лиза.
– Ну, да... Или я могу сделать так, будто это было не с тобой. Будто ты проспала все эти дни. И видела сон...
– Этот сон слишком страшный...
Она с остервенением ударила себя по ноге:
– Я хочу забыть все! Полностью! Этого никогда не было! Этого не должно было быть, и не было! Сделай так, Игорек!..
– Сделаю. Улыбнулся Дарофеев. – Главное, ты согласна...
Гипноз не вызывал у целителя затруднений. Он нередко пользовался этим методом для снятия различного рода страхов, для вывода пациентов из депрессии, да и общее оздоровление шло гораздо лучше, если больному удавалось внушить, что он в силах справиться со своими недугами.
Множество приспособлений, облегчающих достижение гипнотического транса остались на Филях, но и здесь Пономарь смог кое-что наскрести. Посадив Елизавету Игнатьевну в удобное кресло, Дарофеев поставил перед ней метроном, у которого к концу маятника был прикреплен блестящий шарик елочной игрушки. Установив период колебаний в одну секунду, и включив магнитофон со спокойной инструментальной музыкой, целитель задернул плотные шторы.
Попросив Лизу не отрываясь смотреть на шарик, Игорь Сергеевич зажег свечу, установив ее так, чтобы Лизе был виден только отсвет огня на серебряной поверхности качающегося шара.
– Твое тело расслабляется. С каждой секундой твое тело расслабляется все сильнее. Ноги становятся расслабленными и тяжелыми. Ты смотришь на шар и не можешь отвести от него глаз. И с каждой секундой растет расслабление твоего тела. Ты начинаешь хотеть спать. С каждой секундой тебе все сильнее хочется спать. Ты не сопротивляешься этому желанию...
За несколько минут целитель усыпил Дарофееву. Убедившись затем, что женщина глубоко спит, он приказал ей отвечать на его вопросы.
– С каждой секундой твой сон становится глубже и глубже. И во сне ты ясно и четко слышишь мой голос. Ты слышишь только мой голос.
После того, как я скажу “раз”, ты сможешь спать и отвечать на мои вопросы.
Раз.
Слышишь ли ты меня?
– Да. – Ответила женщина.
– Что ты сейчас делаешь?
– Я сплю.
– Сейчас я буду спрашивать тебя. Готова ли ты отвечать на мои вопросы?
– Да.
– Какой сегодня день недели?
– Среда.
– Помнишь ли ты то, что происходило последние пять дней.
– Да.
– Какие чувства вызывают у тебя эти дни?
Елизавету Игнатьевну передернуло:
– Страх... Мне страшно... Я не хочу...
– После того, как я скажу “два”, ты перестанешь испытывать любые отрицательные чувства, связанные с воспоминаниями о последних пяти днях.
Два!
Что ты чувствуешь, вспоминая последние дни?
– Ничего.
– Можешь ли ты описать то, что с тобой в эти дни происходило?
– Да.
– Расскажи, что произошло, когда ты вечером пятницы вышла от Марины.
– Марина закрывает за мной дверь. Я подхожу к двери лифта.
Нажимаю кнопку вызова. Ничего не происходит. Жму кнопку еще раз. Она не загорается. Поворачиваюсь. Иду вниз по лестнице. Останавливаюсь. Достаю из кармана брелок с ключами от машины. Выхожу из подъезда. На моем пути лужа. Обхожу ее. Подхожу к машине. Отключаю сигнализацию.
Открываю левую переднюю дверцу. Забрасываю на заднее сидение два свертка. Вижу, что на лобовое стекло прилип крупный лист дерева. Снимаю его.
Кто-то подходит сзади и хватает меня. Я пытаюсь звать на помощь. Меня бьют по лицу. Рука в перчатке зажимает мне рот. Я чувствую укол в левую сторону шеи. Больно. Вижу летящий шприц. В ногах слабость.
Вижу потолок. Пытаюсь переменить позу. Не получается.
– Хватит.
Лиза замолчала, а Игорь Сергеевич несколько раз прошелся по комнате, составляя формулу внушения.
– Слышишь ли ты меня?
– Да.
– Ты будешь подчиняться моим приказам. Отвечай.
– Да.
– Сегодня вечер пятницы. Ты выходишь от Марины. Она закрывает за тобой дверь. Ты спускаешься по лестнице. Выходишь на улицу. Садишься в машину. Едешь домой. Дома ты чувствуешь, что отравилась. Ты ложишься спать и проснешься только после окончания сеанса. В состоянии бодрствования и обычного сна ты не помнишь ничего, что было последние дни, после того, как ты приехала домой от Марины.
В состоянии гипнотического сна ты сможешь вспомнить об этих днях. Но только после моего прямого приказа. Эти воспоминания будут тобой восприниматься как события, случившиеся с другим человеком.
Проснувшись, ты будешь знать, что случайно отравилась каким-то наркотиком. Чтобы поправиться, тебе нужно лечь в больницу для очистки крови. Если тебя будут спрашивать о том, как ты отравилась, ты будешь отвечать, что не помнишь.
Сейчас я буду считать. При счете “три” ты проснешься и будешь делать то, что я тебе приказал.
Один.
Целитель помолчал, прикидывая, все ли он сделал. Света! Она же будет о ней беспокоиться!
– Ты не будешь вспоминать о дочери до выписки из больницы. Это приказ.
Два.
Осмотревшись, Игорь Сергеевич вдруг понял, что Лиза будет встревожена окружающей обстановкой. Она поймет, что ее гипнотизировали.
Допускать этого было нельзя и, Дарофеев быстро убрал весь антураж, раздернул занавески и лишь после таких приготовлений, сказал:
– Три!
Женщина проснулась.
– Ты как? Спросил Дарофеев.
Попытавшись встать, Елизавета Игнатьевна чуть не застонала от боли:
– Ой, плохо!.. Меня прямо выкручивает...
– Да что с тобой? – Разыграл непонимание Игорь Сергеевич.
– Отравилась я, наверное...
– Полечить тебя?..
– Нет. Не надо... В больницу позвони... Ой, как мне плохо...
Кинувшись к телефону, Дарофеев нашел в записной книжке номер заведующего наркологическим отделением больницы имени Святителя Алексея.
Он оказался на месте.
– Слушай, Лев Семенович, у меня беда случилась. – Поздоровавшись начал целитель.
– Я могу тебе помочь?
– Поэтому и звоню. Мне сегодня же надо жену к тебе устроить.
– Ко мне? – Удивился заведующий. – Но ты же знаешь нашу специфику. Алкоголики да наркоманы.
– Во-во, последнее!
– Да, ты что?! А конкретнее ты можешь?
– При встрече.
– Хорошо. У меня выписались сегодня двое, так что места есть.
– Я твой должник.
Наскоро собрав вещи для больницы, они спустились на улицу.
– Где наша машина? Огляделась Елизавета Игнатьевна.
– Сломалась. Я ее в ремонт отогнал. Неуверенно соврал Дарофеев.
Женщина была настолько поглощена болью, что не заметила фальши, а целитель выругался про себя, что забыл упомянуть во внушении такой важный момент.
Без проблем поймав такси, они помчались по солнечным улицам.
– 2 -
Преодолев крутой подъем, машина въехала на больничную территорию.
Устроив Лизу на банкетке в приемном покое, Пономарь отправился на розыски Льва Семеновича.
Заведующий уже ждал его в своем кабинете.
– Рассказывай, что стряслось?
Игорь Сергеевич как мог пересказал беды своей супруги.
– Значит, говоришь, она теперь ничего не помнит...
– Абсолютно. Я еще забыл, что у нее на руках следы от инъекций с гематомами и сепсисом. Она не знает, откуда они взялись...
– Да, дела...
Лев Семенович, пожилой еврей, сухощавый, с проницательным взглядом, погладил небольшую лысинку на макушке:
– Ей же гемосорбцию надо делать...
– Так сделай.
– Не так просто...
– Сложности я оплачиваю.
– Ну, раз так... Будем оформлять.
Палата, в которую поместили Елизавету Игнатьевну, была двуместной, чистой, с букетиком астр на подоконнике. Соседкой оказалась молодая алкоголичка. Она, видя состояние Дарофеевой, не стала приставать с расспросами. Вскоре пришла медсестра и сделала Дарофеевой внутримышечный укол морфия. Наркотик вскоре подействовал, боль отступила, остались лишь неприятные ощущения в мышцах.
Присев на койке, женщина попыталась вспомнить, откуда она знает, что отравилась, и отравилась именно наркотиком. Но между уходом от модельерши и сегодняшним днем в памяти была странная пустота.
Откуда-то она знала, что сейчас уже вечер среды. Но что же она делала эти несколько дней? Не найдя ответа, она автоматически почесала руку. Внезапно предплечье пронизала острая боль.
Закатав рукав больничного халата, Дарофеева с удивлением обнаружила несколько гноящихся нарывов.
“А это откуда?”
У Елизаветы Игнатьевны появились смутные подозрения. Она резко встала и пошла искать врача. Перехватив спешащую куда-то медицинскую сестру, женщина потребовала провести ее к врачу.
Врач, молодая сварливая, попыталась с ходу избавиться от докучливой пациентки, но Дарофеева вцепилась в нее бульдожьей хваткой, и той ничего не оставалось делать, как вызвать заведующего.
Когда пришел Лев Семенович, Елизавета Игнатьевна набросилась на него:
– Что это у меня такое?
Она обнажила руки с язвочками.
– Следы нестерильных инъекций… – Ляпнула врачиха. Заведующий чуть не испепелил ее взглядом.
– Не надо так на нее глядеть! Я и сама могла догадаться, что это такое. Вы объясните мне, откуда они взялись? Это мой муж виноват?
Лев Семенович пришел в замешательство от такой постановки вопроса. Дарофеева истрактовала его молчание по-своему:
– И он заплатил вам, чтобы вы тут меня уморили! Думаете, я не знаю, чем у вас тут занимаются! Залечиваете здоровых людей так, что они становятся невменяемыми!
Опешив от таких обвинений, заведующий неожиданно тихо произнес:
– Замолчите, пожалуйста.
– По какому праву?!.. – Начала Елизавета Игнатьевна и осеклась.
– Если бы вы поговорили с нашими пациентами, вы бы убедились, что никого, по вашему выражению, мы тут не “залечиваем”. К нам приходят добровольно, чтобы снять абстинентный синдром. Который, как я вижу, имеется и у вас.
– Вот-вот! Откуда он у меня взялся? Откуда эти ужасные следы?!
Потупившись, Лев Семенович обдумывал, что бы сказать. Перед уходом Дарофеев попросил его клятвенно пообещать, что Лиза не узнает правду. Хотя бы до выписки. За это время острота ситуации, надеялся Игорь Сергеевич, спадет и будет можно что-нибудь придумать.
С другой стороны, думая, что в непонятностях ее нынешнего положения повинен муж, Дарофеева может совершить непредсказуемые поступки. А скандала с побегом пациента лучше избежать.
– Почему вы что-то от меня скрываете? Вы же врач, вы обязаны рассказать мне всю правду!
Решившись, заведующий обратился к врачихе:
– Оставьте нас, пожалуйста.
– Но она агрессивна! – Возразила женщина.
– Не беспокойтесь. Покиньте нас, пожалуйста.
– Как хотите. Но я, как лечащий врач, обязана знать!..
– Если это будет необходимо, я вам это тоже сообщу. Недовольная, она удалилась, чуть не хлопнув дверью. Заглядывая в глаза Дарофеевой, Лев Семенович доверительно произнес:
– Если я вам поклянусь, что ваш муж ни в чем перед вами не виноват, вы поверите мне?
– Хорошо, Задумалась Елизавета Игнатьевна:
– Что же тогда со мной произошло?
– Поверьте, это будет для вас нелегко выслушать...
– Говорите правду, доктор, я вынесу все!
Врач припомнил о рассказанной Игорем попытке самоубийства и провел рукой по волосам, пытаясь оттянуть неприятный момент.
Наконец, решив рассказать часть правды, Лев Семенович начал говорить:
– Вы попали в очень неприятную ситуацию... Видите ли, ваш Игорь очень известный человек. Неудивительно, что у него иногда бывают неприятности из-за завистников.
– Он никогда ничего такого мне не рассказывал!.. – Уверенно возразила Дарофеева.
– Поверьте, он лишь щадил ваши нервы. Но сейчас у Игоря были действительно очень крупные... Э-э-э... Как это сейчас называется? Наезды.
– У него все в порядке? – Забыв про обвинения, забеспокоилась Лиза.
– Да-да... Теперь – да. Милиция с ними разобралась.
– Милиция?!
– Видите ли, к Игорю пришли вымогатели. Их сейчас модно называть рэкетиры.
– Но он, конечно, не поддался! – Гордо сказала женщина.
– Да. Не поддался... В этом-то и была вся беда... Милиция не смогла вовремя обезвредить преступников и... Короче, они похитили вас.
– Что?! Похитили? Но... Я этого не помню!
– В том-то все и дело. Они держали вас под наркотиками. Вы спали все эти дни. Пока, с помощью Игоря, вас не освободили.
– Значит, я спала... – Задумалась Дарофеева:
– Это все ставит на свои места! Но постойте, почему мне об этом не рассказал сам Игорь?
– Он очень добрый человек. Он не хотел вас травмировать... И, кроме того... Нежелательно, чтобы об этом знали остальные пациенты и персонал. Это может отрицательно сказаться на эффективности лечения. А вы, я вас очень уважаю… Но вы могли бы случайно проговориться...
– Постойте, но я тогда не понимаю, откуда я знаю, что у меня отравление именно наркотиками? И почему, если я спала, я знаю, что сегодня среда?
– Видите ли... Это трудно объяснить так, с ходу... Во сне человек все равно как-то воспринимает окружающий мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48