Проснувшись утром я вижу, как дерутся друг с другом птички; но скоро они разлетаются в разные стороны, тогда как я постоянно ношу в себе эту войну с самим собой и с другими людьми; от нее нет спасения. Мне хотелось бы знать, смогу ли я когда-нибудь оказаться в мире с самим собой. Должен признаться, что я был бы рад полной гармонии со всем окружающим и внутри себя. Когда из этого окна видишь спокойное море и свет на воде, в глубине души появляется ощущение, что должен существовать какой-то образ жизни без этих бесконечных ссор с самим собой и с миром. Есть ли вообще где-нибудь какая-то гармония? Или существует только вечный беспорядок? И если гармония действительно существует, на каком уровне она может проявляться? Или он находится только на вершине какой-то горы, которую никогда не смогут узнать объятые пламенем долины?
Кришнамурти: Можно ли уйти от одного к другому? Можно ли заменить то, что есть, тем, чего нет? Можно ли дисгармонию преобразовать в гармонию?
Посетитель: Тогда значит ли это то, что конфликт необходим? В конце концов, может быть, все это составляет естественный порядок вещей,
Кришнамурти: Если человек принял такое утверждение, ему придется принять все то, что символизирует наше общество: войны, честолюбивое соперничество, агрессивный образ жизни — все грубое насилие людей вне и внутри его так называемых святых мест. Разве это естественно? Принесет ли это принятие какое-нибудь единство? Не лучше ли нам рассмотреть оба факта — факт конфликта со всей его сложной борьбой и факт ума, требующего порядка, гармонии, мира, красоты, любви?
Посетитель: Я ничего не знаю о гармонии. Я вижу ее в небесах, в чередовании времен года, в математическом порядке вселенной. Но это не дает упорядоченности моему собственному сердцу и уму; абсолютный порядок математики не является моим порядком. Я не обладаю порядком, я пребываю в глубоком беспорядке. Я знаю, что имеются различные теории постепенной эволюции в сторону так называемого совершенства политических утопий и религиозного рая на земле; но они оставляют меня там, где я фактически нахожусь. Возможно, мир через десять тысяч лет после сегодняшнего дня действительно будет совершенным; а тем временем сейчас я живу в аду.
Кришнамурти: Мы видим беспорядок внутри себя и внутри общества. Оба явления весьма сложны. На самом деле дать на них какой-то ответ невозможно. Можно весьма тщательно все это рассматривать, подробно анализировать, искать причины беспорядка в себе и в обществе, выставить их на свет и, пожалуй, поверить в то, что мы освободим от них ум. Аналитический процесс и есть то, что сознательно или бессознательно совершает большинство людей; и он никого не ведет достаточно далеко. Целые тысячелетия человек подвергает себя анализу, и это не дало никаких результатов, кроме литературы. Многие святые застыли в параличе концепций и идеологических темниц; они также пребывают в конфликте. Причина нашего конфликта — этот вечный дуализм желания, бесконечный коридор противоположностей, создающих зависть, жадность, честолюбие, агрессивность, страх и все остальное. И вот мне хочется узнать, нет ли совершенно иного подхода к этой проблеме. Признание факта борьбы и все наши старания выйти из нее сделались традиционными. Традиционным стал весь подход. В таком традиционном подходе действует ум; однако, как мы видим, традиционный подход ума создает еще больший беспорядок. Поэтому проблема заключается не в том, как покончить с беспорядком, а скорее в том, может ли ум взглянуть на нее, освободившись от традиции. И, возможно, тогда перед нами совсем не окажется никакой проблемы.
Посетитель: Я совсем вас не понимаю.
Кришнамурти: Существует этот факт беспорядка. В нем нет никакого сомнения — здесь действительный факт. Традиционный подход к этому факту состоит в том, чтобы анализировать его, стараться открыть и преодолеть его причину или же изобрести противоположное факту качество, а потом бороться за его осуществление. Таков традиционный подход с его дисциплиной, упражнениями, контролем, подавлением, сублимацией. Человек поступал таким образом в течение тысяч и тысяч лет, и это ни к чему ни привело. Нельзя ли нам полностью отбросить подобный подход и взглянуть на проблему совершенно по-иному: не пытаться выйти за ее пределы, разрешить ее, преодолеть или ускользнуть от нее? В состоянии ли ум сделать это?
Посетитель: Пожалуй...
Кришнамурти: Не отвечайте так быстро! То, о чем я вас спрашиваю, — это гигантская вещь. С начала времен человек пытался справиться со всеми своими проблемами или выйдя за их пределы, или разрешив их, или преодолевая их, или ускользая от них. Пожалуйста, не думайте, что вы можете так легко и просто оттолкнуть все это от себя согласием на словесном уровне. Этот подход составляет самую структуру ума каждого человека. Может ли ум теперь, поняв все это на уровне выше словесного, по-настоящему освободиться от традиции? Ибо традиционный способ обращения с конфликтом никогда его не разрешает, а лишь прибавляет новый конфликт: будучи полным насилия, что вызывает конфликт, я прибавляю к этому дополнительный конфликт, стараясь сделаться ненасильственным человеком. Таковы все религиозные предписания, вся общественная мораль. Согласны ли мы друг с другом?
Посетитель: Да.
Кришнамурти: Тогда видите, как далеко мы зашли? Когда же, благодаря пониманию, мы отвергли все эти традиционные подходы, в каком состоянии находится сейчас наш ум? Потому что состояние ума гораздо более важно, чем сам конфликт.
Посетитель: Я действительно не знаю.
Кришнамурти: Почему же вы не знаете? Почему вы не осознаете состояния своего ума, если вы в самом деле отбросили традиционный подход? Почему вы не знаете? Или вы его отбросили, или нет. Если да, то вы знали бы это. Если да, то ваш ум тогда стал невинным, чтобы заново взглянуть на проблему. Вы можете посмотреть на проблему, как если бы это случилось в первый раз. И если вы делаете это, разве тогда вообще имеется проблема, разве тогда существует проблема конфликта? Из-за того, что вы смотрите на проблему старыми глазами, она не только усилилась, но также стала двигаться по своему проторенному пути. Итак, то, что важно, — это то, как вы смотрите на проблему: новыми или старыми глазами. Новые глаза освобождены от обусловленности, от обусловленных ответов на проблему. Даже дать название проблеме, благодаря узнаванию, значит подходить к ней традиционным способом. Оправдание осуждение или объяснение проблемы в терминологии удовольствия или страдания — все они вовлечены в этот привычный традиционный подход, состоящий в том, чтобы предпринимать нечто по поводу проблемы. Этот подход к проблеме обычно называется положительным действием. Но когда ум отметает все это в сторону, как неэффективное и неразумное, тогда он стал в высшей степени чутким, упорядоченным, свободным.
Посетитель: Вы требуете от меня слишком многого. Я не могу это сделать, я не способен на это! Вы требуете, чтобы я был сверхчеловеком!
Кришнамурти: Вы сами создаете для себя трудности, ставите себе препятствия, когда говорите, что должны стать сверхчеловеком. Ничего подобного! Вы продолжаете смотреть на вещи глазами, которые хотят вмешаться, хотят что-то сделать по поводу того, что они видят. Перестаньте что-либо делать в этом направлении, потому что все, что вы делаете, принадлежит к традиционному подходу. Это и все. Будьте просты. В этом и состоит чудо восприятия — воспринимать сердцем и умом, целиком очищенным от прошлого. Отрицание есть самое положительное действие.
Глава VII. РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ
Посетитель: Я хотел бы узнать, что такое религиозная жизнь. Месяцами я жил в монастырях, медитировал, вел дисциплинированную жизнь, много читал. Я побывал в различных храмах, церквах, мечетях. Я старался вести очень простую жизнь, стремился не причинять вреда людям или животным. Но ведь, конечно, религиозная жизнь не исчерпывается всем этим? Я практиковал йогу, изучал дзэн и следовал многим религиозным дисциплинам. Я всегда был и остаюсь вегетарианцем. Как видите, теперь я становлюсь стар; я жил у некоторых святых в разных частях света; но я как-то чувствую, что все это лишь окраины чего-то реального. И вот нельзя ли мне сегодня рассмотреть вопрос о том, что такое для вас религиозная жизнь?
Кришнамурти: Однажды ко мне пришел саньяси; и он был печален. Он рассказал, что принял обет безбрачия и оставил мир, чтобы сделаться нищенствующим монахом, который бродит от одной деревни к другой. Однако его половые желания были настолько властными, что как-то утром он решил удалить свои половые органы хирургическим путем. Многие месяцы он испытывал непрекращающуюся боль; но понемногу рана зажила; и лишь спустя много лет он полностью осознал, что наделал. Итак, он пришел повидаться со мной; в этой комнате он спросил меня, что ему можно теперь сделать, чтобы снова стать нормальным человеком, — разумеется, не физически, а внутренне, — после того, как он искалечил себя. Он сделал это потому, что половую активность считали противоречащей религиозной жизни; ее признавали мирской, относящейся к сфере удовольствия; а этого подлинный саньяси должен избегать любой ценой. Он сказал: «Вот я здесь; я чувствую себя совершенно потерянным, лишенным своей мужской природы. Я так упорно боролся против своей сексуальной страсти, старался подчинить ее, и в конце концов произошла эта ужасная вещь. Что мне теперь делать? Я знаю, что поступил неправильно. Моя энергия почти иссякла, и кажется, что я кончаю жизнь во тьме». Он взял меня за руку, и мы некоторое время посидели в молчании.
Разве это — религиозная жизнь? Является ли отрицание удовольствия или красоты тем путем, который ведет к религиозной жизни? Отрицать красоту неба, холмов, человеческой формы — приведет ли это к религиозной жизни? Но именно в этом уверены в большинстве своем святые и монахи. И убежденные в этом, они мучают себя. А может ли измученный, искалеченный, искаженный ум когда-нибудь найти, что такое религиозная жизнь? Однако все религии утверждают, что подобные мучения, подобное калечение составляют единственный путь к реальности, или к Богу, или к чему-то сходному, какое бы название они этому не давали. Все они проводят различие между тем, что называют духовной, религиозной жизнью, и тем, что называют жизнью мирской.
Человек, который живет только ради удовольствия, со случайными проблемами печали и набожности, вся жизнь которого отдана увеселениям и развлечениям, — это, конечно, мирской человек; в то же время он может также быть очень умным, весьма начитанным, и его жизнь может оказаться наполненной мыслями других людей или его собственными. Равным образом человек, имеющий некоторое дарование и пользующийся им для блага общества или для своего собственного удовольствия и достигающий известности в реализации этого дарования, — такой человек, несомненно, также является мирским человеком. Но такое мирское занятие — ходить в церковь, в храм или мечеть, произносить молитвы, оставаясь насквозь пропитанным предрассудками и ханжеством, совершенно не осознавая скрытой в этом жестокости. Быть патриотом, националистом, идеалистом — значит быть мирским человеком. И тот, кто запирается в монастыре, встает в определенное время с книгой в руках, читает и молится, — и это, бесспорно, мирской человек. Точно так же и человек, который принимается за какую-то полезную работу, будь он общественным реформатором или миссионером, ничем не отличается от политика с его мирскими заботами. Разделение между религиозной жизнью и миром составляет самую суть мирского образа действия. Ум всех этих людей, всех этих монахов, святых, реформаторов, не очень отличается от ума тех, кто заботится лишь о вещах, приносящих удовлетворение.
Поэтому важно не разделять жизнь на мирскую и не-мирскую. Важно не делать различия между мирским и так называемым религиозным. Без мира материи, без материального мира нас не было бы здесь. Без красоты неба и этого одинокого дерева на вершине холма, без этой проходящей мимо женщины, без этого всадника жизнь не была бы возможной. Мы заняты всей жизнью в целом, а не какой-то отдельной ее частью, которая, в противоположность всему остальному, считается религиозной. Итак, человек начинает видеть, что религиозная жизнь занята целым, а не частным.
Посетитель: Я понимаю то, что вы говорите. Нам нужно иметь дело с целостным явлением жизни; мы не в состоянии отделить мир от так называемого духа. Поэтому возникает вопрос: каким образом наши действия, относящиеся ко всем явлениям жизни, могут стать религиозными?
Кришнамурти: Что мы подразумеваем под «религиозным действием»? Не имеете ли вы под этим в виду некоторого образа жизни, в котором не существует разделения — разделения между мирским и религиозным, между тем, что должно быть, и тем, чего не должно быть, между вами и мной, между тем, что нравится, и тем, что не нравится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Кришнамурти: Можно ли уйти от одного к другому? Можно ли заменить то, что есть, тем, чего нет? Можно ли дисгармонию преобразовать в гармонию?
Посетитель: Тогда значит ли это то, что конфликт необходим? В конце концов, может быть, все это составляет естественный порядок вещей,
Кришнамурти: Если человек принял такое утверждение, ему придется принять все то, что символизирует наше общество: войны, честолюбивое соперничество, агрессивный образ жизни — все грубое насилие людей вне и внутри его так называемых святых мест. Разве это естественно? Принесет ли это принятие какое-нибудь единство? Не лучше ли нам рассмотреть оба факта — факт конфликта со всей его сложной борьбой и факт ума, требующего порядка, гармонии, мира, красоты, любви?
Посетитель: Я ничего не знаю о гармонии. Я вижу ее в небесах, в чередовании времен года, в математическом порядке вселенной. Но это не дает упорядоченности моему собственному сердцу и уму; абсолютный порядок математики не является моим порядком. Я не обладаю порядком, я пребываю в глубоком беспорядке. Я знаю, что имеются различные теории постепенной эволюции в сторону так называемого совершенства политических утопий и религиозного рая на земле; но они оставляют меня там, где я фактически нахожусь. Возможно, мир через десять тысяч лет после сегодняшнего дня действительно будет совершенным; а тем временем сейчас я живу в аду.
Кришнамурти: Мы видим беспорядок внутри себя и внутри общества. Оба явления весьма сложны. На самом деле дать на них какой-то ответ невозможно. Можно весьма тщательно все это рассматривать, подробно анализировать, искать причины беспорядка в себе и в обществе, выставить их на свет и, пожалуй, поверить в то, что мы освободим от них ум. Аналитический процесс и есть то, что сознательно или бессознательно совершает большинство людей; и он никого не ведет достаточно далеко. Целые тысячелетия человек подвергает себя анализу, и это не дало никаких результатов, кроме литературы. Многие святые застыли в параличе концепций и идеологических темниц; они также пребывают в конфликте. Причина нашего конфликта — этот вечный дуализм желания, бесконечный коридор противоположностей, создающих зависть, жадность, честолюбие, агрессивность, страх и все остальное. И вот мне хочется узнать, нет ли совершенно иного подхода к этой проблеме. Признание факта борьбы и все наши старания выйти из нее сделались традиционными. Традиционным стал весь подход. В таком традиционном подходе действует ум; однако, как мы видим, традиционный подход ума создает еще больший беспорядок. Поэтому проблема заключается не в том, как покончить с беспорядком, а скорее в том, может ли ум взглянуть на нее, освободившись от традиции. И, возможно, тогда перед нами совсем не окажется никакой проблемы.
Посетитель: Я совсем вас не понимаю.
Кришнамурти: Существует этот факт беспорядка. В нем нет никакого сомнения — здесь действительный факт. Традиционный подход к этому факту состоит в том, чтобы анализировать его, стараться открыть и преодолеть его причину или же изобрести противоположное факту качество, а потом бороться за его осуществление. Таков традиционный подход с его дисциплиной, упражнениями, контролем, подавлением, сублимацией. Человек поступал таким образом в течение тысяч и тысяч лет, и это ни к чему ни привело. Нельзя ли нам полностью отбросить подобный подход и взглянуть на проблему совершенно по-иному: не пытаться выйти за ее пределы, разрешить ее, преодолеть или ускользнуть от нее? В состоянии ли ум сделать это?
Посетитель: Пожалуй...
Кришнамурти: Не отвечайте так быстро! То, о чем я вас спрашиваю, — это гигантская вещь. С начала времен человек пытался справиться со всеми своими проблемами или выйдя за их пределы, или разрешив их, или преодолевая их, или ускользая от них. Пожалуйста, не думайте, что вы можете так легко и просто оттолкнуть все это от себя согласием на словесном уровне. Этот подход составляет самую структуру ума каждого человека. Может ли ум теперь, поняв все это на уровне выше словесного, по-настоящему освободиться от традиции? Ибо традиционный способ обращения с конфликтом никогда его не разрешает, а лишь прибавляет новый конфликт: будучи полным насилия, что вызывает конфликт, я прибавляю к этому дополнительный конфликт, стараясь сделаться ненасильственным человеком. Таковы все религиозные предписания, вся общественная мораль. Согласны ли мы друг с другом?
Посетитель: Да.
Кришнамурти: Тогда видите, как далеко мы зашли? Когда же, благодаря пониманию, мы отвергли все эти традиционные подходы, в каком состоянии находится сейчас наш ум? Потому что состояние ума гораздо более важно, чем сам конфликт.
Посетитель: Я действительно не знаю.
Кришнамурти: Почему же вы не знаете? Почему вы не осознаете состояния своего ума, если вы в самом деле отбросили традиционный подход? Почему вы не знаете? Или вы его отбросили, или нет. Если да, то вы знали бы это. Если да, то ваш ум тогда стал невинным, чтобы заново взглянуть на проблему. Вы можете посмотреть на проблему, как если бы это случилось в первый раз. И если вы делаете это, разве тогда вообще имеется проблема, разве тогда существует проблема конфликта? Из-за того, что вы смотрите на проблему старыми глазами, она не только усилилась, но также стала двигаться по своему проторенному пути. Итак, то, что важно, — это то, как вы смотрите на проблему: новыми или старыми глазами. Новые глаза освобождены от обусловленности, от обусловленных ответов на проблему. Даже дать название проблеме, благодаря узнаванию, значит подходить к ней традиционным способом. Оправдание осуждение или объяснение проблемы в терминологии удовольствия или страдания — все они вовлечены в этот привычный традиционный подход, состоящий в том, чтобы предпринимать нечто по поводу проблемы. Этот подход к проблеме обычно называется положительным действием. Но когда ум отметает все это в сторону, как неэффективное и неразумное, тогда он стал в высшей степени чутким, упорядоченным, свободным.
Посетитель: Вы требуете от меня слишком многого. Я не могу это сделать, я не способен на это! Вы требуете, чтобы я был сверхчеловеком!
Кришнамурти: Вы сами создаете для себя трудности, ставите себе препятствия, когда говорите, что должны стать сверхчеловеком. Ничего подобного! Вы продолжаете смотреть на вещи глазами, которые хотят вмешаться, хотят что-то сделать по поводу того, что они видят. Перестаньте что-либо делать в этом направлении, потому что все, что вы делаете, принадлежит к традиционному подходу. Это и все. Будьте просты. В этом и состоит чудо восприятия — воспринимать сердцем и умом, целиком очищенным от прошлого. Отрицание есть самое положительное действие.
Глава VII. РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ
Посетитель: Я хотел бы узнать, что такое религиозная жизнь. Месяцами я жил в монастырях, медитировал, вел дисциплинированную жизнь, много читал. Я побывал в различных храмах, церквах, мечетях. Я старался вести очень простую жизнь, стремился не причинять вреда людям или животным. Но ведь, конечно, религиозная жизнь не исчерпывается всем этим? Я практиковал йогу, изучал дзэн и следовал многим религиозным дисциплинам. Я всегда был и остаюсь вегетарианцем. Как видите, теперь я становлюсь стар; я жил у некоторых святых в разных частях света; но я как-то чувствую, что все это лишь окраины чего-то реального. И вот нельзя ли мне сегодня рассмотреть вопрос о том, что такое для вас религиозная жизнь?
Кришнамурти: Однажды ко мне пришел саньяси; и он был печален. Он рассказал, что принял обет безбрачия и оставил мир, чтобы сделаться нищенствующим монахом, который бродит от одной деревни к другой. Однако его половые желания были настолько властными, что как-то утром он решил удалить свои половые органы хирургическим путем. Многие месяцы он испытывал непрекращающуюся боль; но понемногу рана зажила; и лишь спустя много лет он полностью осознал, что наделал. Итак, он пришел повидаться со мной; в этой комнате он спросил меня, что ему можно теперь сделать, чтобы снова стать нормальным человеком, — разумеется, не физически, а внутренне, — после того, как он искалечил себя. Он сделал это потому, что половую активность считали противоречащей религиозной жизни; ее признавали мирской, относящейся к сфере удовольствия; а этого подлинный саньяси должен избегать любой ценой. Он сказал: «Вот я здесь; я чувствую себя совершенно потерянным, лишенным своей мужской природы. Я так упорно боролся против своей сексуальной страсти, старался подчинить ее, и в конце концов произошла эта ужасная вещь. Что мне теперь делать? Я знаю, что поступил неправильно. Моя энергия почти иссякла, и кажется, что я кончаю жизнь во тьме». Он взял меня за руку, и мы некоторое время посидели в молчании.
Разве это — религиозная жизнь? Является ли отрицание удовольствия или красоты тем путем, который ведет к религиозной жизни? Отрицать красоту неба, холмов, человеческой формы — приведет ли это к религиозной жизни? Но именно в этом уверены в большинстве своем святые и монахи. И убежденные в этом, они мучают себя. А может ли измученный, искалеченный, искаженный ум когда-нибудь найти, что такое религиозная жизнь? Однако все религии утверждают, что подобные мучения, подобное калечение составляют единственный путь к реальности, или к Богу, или к чему-то сходному, какое бы название они этому не давали. Все они проводят различие между тем, что называют духовной, религиозной жизнью, и тем, что называют жизнью мирской.
Человек, который живет только ради удовольствия, со случайными проблемами печали и набожности, вся жизнь которого отдана увеселениям и развлечениям, — это, конечно, мирской человек; в то же время он может также быть очень умным, весьма начитанным, и его жизнь может оказаться наполненной мыслями других людей или его собственными. Равным образом человек, имеющий некоторое дарование и пользующийся им для блага общества или для своего собственного удовольствия и достигающий известности в реализации этого дарования, — такой человек, несомненно, также является мирским человеком. Но такое мирское занятие — ходить в церковь, в храм или мечеть, произносить молитвы, оставаясь насквозь пропитанным предрассудками и ханжеством, совершенно не осознавая скрытой в этом жестокости. Быть патриотом, националистом, идеалистом — значит быть мирским человеком. И тот, кто запирается в монастыре, встает в определенное время с книгой в руках, читает и молится, — и это, бесспорно, мирской человек. Точно так же и человек, который принимается за какую-то полезную работу, будь он общественным реформатором или миссионером, ничем не отличается от политика с его мирскими заботами. Разделение между религиозной жизнью и миром составляет самую суть мирского образа действия. Ум всех этих людей, всех этих монахов, святых, реформаторов, не очень отличается от ума тех, кто заботится лишь о вещах, приносящих удовлетворение.
Поэтому важно не разделять жизнь на мирскую и не-мирскую. Важно не делать различия между мирским и так называемым религиозным. Без мира материи, без материального мира нас не было бы здесь. Без красоты неба и этого одинокого дерева на вершине холма, без этой проходящей мимо женщины, без этого всадника жизнь не была бы возможной. Мы заняты всей жизнью в целом, а не какой-то отдельной ее частью, которая, в противоположность всему остальному, считается религиозной. Итак, человек начинает видеть, что религиозная жизнь занята целым, а не частным.
Посетитель: Я понимаю то, что вы говорите. Нам нужно иметь дело с целостным явлением жизни; мы не в состоянии отделить мир от так называемого духа. Поэтому возникает вопрос: каким образом наши действия, относящиеся ко всем явлениям жизни, могут стать религиозными?
Кришнамурти: Что мы подразумеваем под «религиозным действием»? Не имеете ли вы под этим в виду некоторого образа жизни, в котором не существует разделения — разделения между мирским и религиозным, между тем, что должно быть, и тем, чего не должно быть, между вами и мной, между тем, что нравится, и тем, что не нравится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22