А потом все будет просто, как
манная каша. Хорошая засада, молниеносный прыжок, и можно опять ложиться в
спячку.
Облезлая кошка вышла из-за печной трубы, но увидев крокодила,
отчаянно мяукнула и, задрав хвост, бросилась наутек. Крокодил ухмыльнулся
и, приподнявшись, поглядел вниз.
И надо же было случиться, что как раз в этот момент Мирон поглядел
вверх. Их глаза на мгновение встретились, а потом крокодил опустился на
нагретое железо и исчез из виду.
- Ух ты, - пробормотал Мирон и вытер пот со лба.
- Что с тобой? - спросил Сергей.
- Да так, ничего. - Мирон поправил меч, нахлобучил на голову картуз и
сказал: - Ну что, пошли? Имейте в виду, надо торопиться!
- Куда? - спросил Сергей и обнял Машу, а она не отстранилась.
- Вот что, - сказал Мирон. - Объяснять мне некогда. Есть тут одно
местечко, куда мы должны вовремя попасть. Там я вам все объясню.
После этого он повернулся и побежал по улице. Сергей и Маша
переглянулись и неохотно последовали за ним.
Мирон вел их с таким расчетом, чтобы поблизости было как можно больше
людей. Пусть все ноги оттопчут, зато можно быть уверенным - в толпе зверь
не нападет.
Вот так он, значит, выглядит. Очень мило.
Он оглянулся. Сергей и Маша бежали следом.
- Так, пошли шагом, - сказал Мирон, и они сбавили ход.
Дома, мимо которых они проходили, становились все более пышными. На
них появилось множество лепных украшений. А улица была прямая - и далеко
впереди, может, в километре, может, в полутора, терялась в тумане,
стоявшем там сплошной стеной.
Народу стало значительно меньше. Здесь идти было опасно.
- Ну все, - сказал Мирон. - Опять побежали!
Теперь Мирон уже не нравился Сергею.
Да кто он такой? Вот, понимаешь ли, благодетель! Набежал - потащил да
еще и командует.
Маша, наверное, думала так же, потому что они, не сговариваясь,
быстро свернули в сторону и мгновенно растворились в толпе.
Просторный, с чахлыми клумбами и полуразрушенным фонтаном двор принял
их в свое нутро. Они сели на источенную временем и изрезанную перочинным
ножом скамейку, их руки встретились и окаменели, не в силах разомкнуться.
И двор все понял, разгадав их своим мудрым, древним, сохранившимся
еще с тех времен, когда и двором-то не был, нутром. Двор, привычный к
громкому хлопанью дверей и ночным перебранкам, мату и крику дерущихся,
замкнулся, отгородив этих двоих от окружающего мира, захлопнувшись, как
цветок, сокрыл в себе эту странную, неожиданную любовь. Он приглушил и
постепенно убрал совсем звуки льющейся воды, скрип подрастающей травки и
шум ветра. А потом замер, чутко прислушиваясь к их шепоту, вспоминая
прежние времена и как-то даже помолодев.
Тщетно кто-то пытался выйти во двор и не мог открыть дверь, бессильно
проклиная шутников и потрясая коробкой домино. Кто-то никак не мог открыть
окно или хотя бы разглядеть что-то через затянутое странной, непрозрачной
пленкой стекло. А другие уже вызывали полицию, органы контрразведки и еще
многие нужные и ненужные в этом случае службы. И только когда снаружи, на
улице, предложили проложить путь во двор динамитом, двор очнулся и
тихонько кашлянул фонтаном.
Маша и Сергей возвращались из призрачно-розового мира, в котором
находились, с изумлением оглядываясь по сторонам и пытаясь сдержать дрожь
пальцев. А двор открылся и пустил в себя всех, кто так стремился туда.
Вскоре полицейских и машин не было и в помине. Двор сотрясали
равномерные удары домино и истошные крики "рыба!" В дальнем углу ребятенок
тянул кошку за хвост, из чистого любопытства, понятное дело. Невдалеке от
него подвыпившая компания хором исполняла песню:
"Эх, раз... да еще раз,
да с размаху вилкой в глаз!"
Сергей и Маша все сидели на скамейке, не в силах уйти. И лишь когда
сизоносый пьяница стал подмигивать Маше и делать ей непристойные знаки,
они встали и рядышком, не смея взяться за руки, пошли прочь.
Сергей шел рядом с Машей и думал, что теперь знает, как это
происходит, когда ничего не надо, лишь бы рядом... И слушать ее дыхание, и
чувствовать холод под сердцем.
Он знал, что изменился, став для себя чужим и непонятным. Сошел с
ума?
Ему уже не хотелось плюнуть вон тому седовласому полковнику на
погоны. А ведь можно было ручаться, что полковника это обрадует и умилит.
Именно старые полковники делят и понимают такие штуки.
Сергея не пугали больше трещины в асфальте, которых он совсем недавно
боялся просто панически. А теперь он наступал на них, пусть не совсем
твердо, но уже достаточно уверенно.
Он думал о той, что шла рядом с ним. Она, наверное, тоже изменилась?
И сошла с ума? По крайней мере, она тоже наступала на трещины и на старого
полковника смотрела вполне спокойно - даже не попыталась сбить с него
фуражку.
Сергею захотелось снова прикоснуться к Маше, и он это сделал,
удивляясь, что запретный и трудный жест получился у него абсолютно просто.
Это был последний довод, что они с Машей сошли с ума.
Ну и хорошо! Ну и ладно! Будем жить сумасшедшими.
А туман все приближался, и теперь до него оставалось квартала три.
Они прибавили шагу, миновали лепные колонны театра Отпора и Берета, прошли
мимо седого усача гренадера, потом мимо побитого молью шарманщика...
Дальше был только туман. Он колыхался и где-то в глубине, на самой
границе видимости, завивался тугими спиралями.
Это было интересно, и они смотрели до тех пор, пока из тумана не
вышел человек с окладистой бородой и седыми усами, одетый в шкуры. За ним
появился кентавр, который тотчас же остановился, пораженно рассматривая
город и людей, словно видел все это впервые.
- Пойдем, Крокен, - засмеялся бородатый. - Ты еще успеешь на все это
насмотреться.
И они пошли прочь.
- Туда? - Маша зябко прижалась к плечу Сергея и вопросительно на него
посмотрела.
Он прислушался. Туман казался живым. Из него доносились странные
звуки: крики, стоны, лязганье...
- Нет, пожалуй, - решил Сергей. - Нам, наверное, туда не надо. Нам,
наверное, сюда...
Мирон свернул в ближайший сквер, присел на скамью и, отдышавшись,
стал ворошить носком сапога опавшую листву. А все потому, что ты лопух!
Самый настоящий идиот. Понадеялся! А они не захотели. И правильно сделали.
За таким болваном не стоит идти. Кто ты им? Неизвестный дядька, который
мечом размахивает да грозится. Как от такого не сбежать?
Значит, оглянулся я на них в последний раз где-то в конце западного
сектора. Если они направляются к тому кварталу, где раньше жили, то,
скорее всего, пошли по проспекту. Он широкий, а в незнакомых местах все
нормальные люди стремятся ходить по широким улицам. Значит, допустим, что
они пошли по проспекту, в конце которого - стена тумана. Туда они сунуться
не осмелятся. Потом поворот. И вот тут-то они попадают в нежилые районы.
Где их и будет ждать наш друг - крокодил. Еще бы! Идеальное место для
нападения. Значит, надо спешить. Надо очень спешить.
И он побежал. Этот район он знал неплохо и поэтому все время
пользовался переулками и проходными дворами, что значительно сокращало
путь. Ему приходилось перепрыгивать через мусор, спотыкаться о гнилые
корзины из-под бананов и ананасов, получать по физиономии развешенным для
просушки бельем. А из-под ног шарахались какие-то тени: то ли крысы, то ли
молоденькие домовые. И пахло мерзопакостно.
Безусловно, на бульваре пахнет лучше, но успеть можно только этим
путем.
Он поднажал, проскочил еще пару улиц, углубился в кривой переулок и
вдруг увидел, как впереди мелькнуло что-то белое. Крокодилий хвост.
Ишь ты, тоже торопишься. Значит, направление я взял верное. Теперь бы
как-нибудь его обогнать.
Город обезлюдел. Дома вокруг были старые и полуразрушенные.
- Может, вернемся? - спросила Маша.
- Прорвемся. - Сергей решительно сжал губы. - В конце концов, хотим
мы вернуться домой или нет? Хотим! Тогда вперед!
Они пошли дальше, и эхо их шагов гулкими мячиками рассыпалось по
лабиринтам улиц, отражаясь, дробясь и снова возвращаясь.
- Ты знаешь, в детстве мама мне подарила куклу, - сообщила Маша. -
Она была такая красивая и имела две головы. Одна блондинка, другая
брюнетка... Ох, что это?
В одном из домов что-то с треском обрушилось.
- Чепуха, - сказал Сергей, и они пошли дальше.
Маша стала рассказывать про куклу, про то, как ее отобрали соседские
мальчишки. И что из этого вышло. А потом она рассказала еще... и даже
вроде успокоилась, оттаяла. Да и Сергей почувствовал себя гораздо лучше,
совершенно машинально выбирая направление движения и уже не оглядываясь по
сторонам. Даже рассказал, как искупался в великой луже.
За всеми этими рассказами они далеко не сразу услышали топот. А потом
было поздно.
Из-за угла, метрах в трехстах от них, выскочил белый крокодил. На
бегу он открывал и с треском захлопывал пасть. Следом за крокодилом бежал
Мирон. Он размахивал мечом и кричал:
- Стой, тварь! Стой, животное!
Крокодил не обращал на него никакого внимания, совершенно
недвусмысленно взяв курс на Сергея и Машу.
- Интересно, - спросил Сергей. - Что ему надо? А Мирону?
- Действительно, странные какие-то, - пожала плечами Маша. - Они что,
мухоморов с утра поели?
В этот момент Мирон догнал крокодила, замахнулся, но тут же, обо
что-то запнувшись, со страшным грохотом растянулся посреди дороги.
На бегу крокодил обернулся, насмешливо рыкнул и еще сильнее заработал
лапами.
- Надо бы помочь Мирону, - сказал Сергей. - Вдруг ушибся?
- Пойдем, - встревожено сказала Маша и взяла его за руку.
Но тут крокодил оказался настолько близко от них, что Маша увидела
его маленькие злобные глазки, а также клыки, на которых пузырилась
желтоватая слюна. Шестым чувством, чувством самосохранения, она вдруг
осознала, что это - опасность, и закричала.
Эхо ее голоса отразилось от противоположного дома, многократно
усилилось, ударило в следующий, еще и еще... и наконец вернулось. Стена
соседнего дома дрогнула и рухнула, в падении разваливаясь на отдельные
обломки, которые с тяжелым стоном ударились об асфальт и погребли под
собой крокодила.
- Идиоты, - горячился Мирон. - Сколько раз вам говорить, что назад
возвращаться нельзя? А если бы попали на обед этой зверюге?
- Но ведь она погибла, - возразила Маша.
- Глупенькая. Появится другая, и уж от нее-то вы не спасетесь. Вам
сейчас надо вообще исчезнуть с этой планеты. Понимаете? И я вам могу это
устроить. Вот только бы к сумеркам успеть на свалку...
Улицы, по которым они шли, постепенно становились чище. Стали
попадаться люди и совсем нелюди.
Ярко накрашенная красотка с огромным бюстом и умопомрачительными
ногами шла в обнимку с мешком из грубой холстины, туго набитым, ковыляющим
на несгибающихся палках. В верхней его части поблескивали оловянные
пуговицы, заменявшие глаза. Чуть дальше трехметровый богомол, вцепившись в
телеграфный столб, бился об него головой и кричал: "Ну поговорим же,
поговорим!"
А столб вдруг вытащил из тротуара две приземистые, сильные ноги и
перешел на другую сторону улицы. Богомол увязался было за ним, но, получив
пинок, отстал и поплелся прочь.
А они все шли и шли. Теперь Мирону не надо было оглядываться. Сергей
и Маша чуть ли не наступали ему на пятки.
Мирон подумал, что они все-таки изменились. Они явно стали более
похожи на нормальных людей, а это хорошо и одновременно плохо. Плохо
потому, что нормальным людям почти невозможно жить на этой свихнувшейся
планете.
Мимо потянулись деревянные дома. Народ здесь был попроще. Бабы
лузгали семечки, мужики играли в карты или употребляли "горькую", солидно
закусывая ее крепенькими, собственного посола огурчиками.
Кое-где вместо асфальта были положены деревянные мостки, по которым
гулко топали ватаги ребятишек, запуская змея и играя в войну.
- А куда мы идем? - спросила Маша. На щеке у нее краснело пятно
кирпичной пыли. Но она его даже не пыталась стереть, а все оглядывалась и
оглядывалась.
- Я же сказал - на свалку, - ухмыльнулся Мирон.
- На свалку?
- Ну куда же еще? В этом мире нам только там и место.
- А что там делать?
- Увидите, - снова ухмыльнулся Мирон. - Вы только не пугайтесь. Я же
сказал, что все беру на себя. Доставлю куда надо и в самом лучшем виде.
Теперь город кончился, и они шли по лесной дороге. Под ногами
хрустели осколки битого стекла и шелестела грязная скомканная бумага.
Наступила ночь, и лес сделался незнакомым и таинственным.
- Быстрее, быстрее! - торопил Мирон.
1 2 3 4 5