Нет уж, увольте. Не надо. Даже если бы от этого зависел успех
охоты на вампиршу, прежде чем обратиться к сыну змеи, он бы
продумал и прикинул все на десять рядов.
А тем более, сейчас, когда никакой помощи ему не требуется.
Хантер был уверен, что справится с этим делом сам. В
конце-концов, охотник он или нет?
Он было двинулся дальше, остановился, словно бы раздумывая,
хмыкнул и уже уверенным шагом, зашагал прочь от дома в котором
жил сын змеи.
Прочь, прочь. У него есть дела. Ему нужно до темноты, пока еще
вампирша лежит в своем гробу, напасть на ее след, а желательнее
всего, обнаружить ее логовище, место где она скрывается. Шагая
вдоль по улице, он настороженно оглядывался, не мелькнет ли
где-нибудь за углом или в подворотне, оставшаяся с ночи, или
недельной давности, тоненькая, похожая на паутинку, алая нить
следа вампира. Сейчас, когда сеть, которой маг опутал весь город
почти исчезла, искать эту нить было гораздо легче. Хантер ничуть
не сомневался что рано или поздно на нее наткнется. Если в городе
есть вампирша, она должна где-то кормиться и выходить на охоту,
причем регулярно.
Он усмехнулся. По-правде говоря, кем была эта вампирша, как не
охотником за людьми? Значит, сейчас, он занимался тем, что
охотился на охотника. Причем, если она догадалась кем он
является, то с наступлением темноты, выйдет на охоту за ним.
Итак, поединок двух охотников? Кто победит? Хантер не сомневался
что он, поскольку вампирша это не черный маг, она будет пожиже.
Хотя, как сказать, в охоте на вампира тоже есть свои
особенности...
И все же он ее обнаружил. Часа через два. Алая нить вела от
дверей странного, в форме цилиндра здания и уводила куда-то в
переплетение узких улочек, сплошь застроенных старинными,
мрачными, с узкими, более похожими на бойницы окнами, домов.
Линия была очень бледная, ей было никак не меньше двух недель, но
большого значения это не имело. Главное, она принадлежала
вампирше и могла привести к ее логову.
Еще через час, Хантер стоял возле мрачного дома, в котором эта
линия исчезала. О том, что это логово вампира, которое он так
искал, говорил целый веер выходящих из его двери алых линий.
Некоторые были месячной давности, некоторые недельной, одна,
совершенно точно, принадлежала вчерашней ночи. Кстати, она была
не идеально алой, поскольку в нее вплетались, странные
серебристые искорки. Хантера это слегка насторожило, но
приглядевшись к этим искоркам, он удовлетворенно улыбнулся.
А, так вот что! Ну ничего, это не так уж и страшно.
По крайней мере, теперь ему свою работу будет проделать несколько
легче. Забавно. Оказывается, черный маг, которого он убил вчера,
сам того не желая, ему помог. Вампирша явно задела одну из нитей
оставшейся от него сети и вот... результат налицо.
Он еще постоял возле дома вампиршы, покуривая сигарету,
прикидывая как к нему лучше подойти. Теперь оставалось, только,
найти хороший осиновый кол. Все необходимо сделать еще до темноты,
пока вампирша лежит в гробу, пока она не способна сопротивляться.
А потом можно ехать в аэропорт...
От дома пахло, резко, почти нестерпимо, пахло вампиром. Охотника
удивило, как этот запах не чувствуют соседи. Запах вампира. Ах,
они не могли знать каков он? И могли ли они быть в этом виноваты?
И вообще, можно сказать, им повезло, поскольку вампиры, подобно
хорькам, возле своего логова кур не таскают.
А их, соседей, понять просто. У них свои дела. Им нужно жить,
растить детей, зарабатывать деньги. До тех кто живет радом им и
дела нет. Даже, если рядом живет очень странная личность. А
вампирша наверняка, должна им казаться странной. Взять хотя-бы
то, что из дома она выходит только с наступлением темноты.
Нет, зря он на них так напустился. Это все равно, что пытаться
обвинить весь город в том, что в нем жил черный маг.
Полдень уже миновал, наступили самые жаркие часы суток. Улица как
вымерла, поскольку все попрятались по домам, в прохладу и тень,
впали в дремоту, на тенистых, обдуваемых ветерком верандах. А он
стоял возле дома вампиршы и чутко, словно доктор у постели
спящего больного, вслушивался в его зловещую тишину и все никак
не мог от него уйти, словно бы надеясь заключить с ним некий
сговор, по которому дом позволит ему добраться до вампиршы, да
так, чтобы не скрипнуло окно, дверь, не подвернулась не вовремя
под локоть хрупкая ваза, из тех что обычно непонятно зачем стоят
возле стен. Это было важно, это было нужно, всегда во время его
охоты наступал такой момент, когда он словно бы сговаривался с
домом, в котором жила его добыча. И ему это почти удалось, он
почувствовал как дом словно бы шевельнулся, пробуждаясь, отвечая
ему, пытаясь распознать его, вникнуть в то, что он предлагал...
Но тут все кончилось, потому что вампирша шевельнулась в своем
гробу и дом замер, вытянулся в струнку, разорвав тонкий, едва
возникший между ними контакт. Хантер тоже замер, словно
превратившись в статую, надеясь - все обойдется и потом, когда
добыча успокоится, можно будет начать все сначала, но нет, не
обошлось. Потому, что вампирша спала очень некрепко, можно
сказать, почти не спала. Охотник знал это теперь совершенно
точно. А значит и не уснет. И нечего ждать, надо уходить чтобы
ее не спугнуть. Конечно, пока светит солнце из дома она выйти
не сможет, но потом...
Надо было поторопиться, надо было найти кол еще до захода солнца.
В противном случае охота становилась довольно опасной, даже
чертовски опасной.
Подумав б этом, Хантер круто развернулся и зашагал от дома
вампиршы прочь.
Да, все правильно, надо как можно скорее раздобыть кол, и не
какой нибудь, а именно осиновый.
И времени у него оставалось не так уж и много. Теперь, когда
город очистился от паутины черного мага, ходить по нему стало
гораздо легче. Правда, охотник не имел ни малейшего представления
о том, где находится лавка торговца магическими предметами. Как
правило, такая лавочка была на какой-нибудь незаметной улице,
имела крохотную, полинявшую от времени вывеску и посещали ее
только те, кто действительно нуждался в продававшихся в ней
предметах. Вывод: спрашивать о ней у случайных прохожих смысла не
имело - только потеряешь время. Надо действовать по-другому.
Теперь Хантер действовал словно ищейка. Он, чутко вглядываясь во
все линии судьбы которые ему по дороге попадались, анализируя их,
перебирая, неутомимо отыскивал ту, которая ему была нужна. Вот
линия озабоченной тем, где бы достать свежей спаржи, домохозяйки.
Вот бледная, малахитовая линия пьянчужки, который бредет
неизвестно куда, от бара к бару, ведомый лишь своей никак не
желающей исчезать, изматывающей жаждой. Правда, судя по
беловатому оттенку, деньги у этого пьяницы еще оставались. Но это
ненадолго. Вот попалась горохового цвета линия карманного
воришки. Некоторое время она переплеталась с линией домашней
хозяйки, но та, видимо проявила бдительность, и гороховая линия,
стала переплетаться с линией пьянчужки. Обе линии свернули в
ближайший переулок, который должна был вывести к очередному бару.
Стало быть, к бару, белый оттенок из линии пьянчужки исчезнет
напрочь.
Впрочем, это его сугубо личные проблемы.
Он остановился на перекрестке и рассеянно пошарив по карманам, в
поисках сигарет, вытащил одну, неспеша ее прикурил, все это время
зорко оглядываясь, поскольку на перекрестке линий вполне хватало
и в них нужно было досконально разобраться. Нет, нужно ему линии
не было и здесь.
Рассеянно покуривая сигарету, он двинулся дальше и в нем, снова,
как бывало уже не раз, родившись из боязни, что он так и не
найдет нужную ему линию, появилось ощущение, что город на самом
деле вымер, что в нем живут одни лишь линии, которые обрели
способность вырастать и тянуться, тянуться... Вполне возможно,
они пришли к выводу, что люди им не нужны и вовсе. Зачем? Им и
без людей не так уж и плохо. В итоге - пустой город, в котором
есть только линии судеб, когда-то живших в нем людей.
Хантер тряхнул головой. Вот чертовщина! Прочь, прочь. Сейчас ему
не до глупостей, сейчас нужно сосредоточится и найти одну,
определенную линию.
Он ее нашел. Через пару кварталов. И это была самая настоящая
удача. Нужная ему линия частично переплеталась с линией
легкомысленной дамочки, которая запуталась, как это водится,
между своими двумя любовниками, так и не в силах решить какому из
них отдать предпочтение. Правда, через несколько десятков метров
линия этой дамочки свернула к подъезду помпезного, украшенного
многочисленными лепными украшениями дома. А та линия, за которой
он так охотился, нефритового цвета, следовала дальше и теперь он
мог сказать совершенно точно, что именно она ему и была нужна.
Охотник облегченно вздохнул. Все-таки, ему повезло. Можно не
сомневаться, теперь эта линия приведет его куда нужно.
Судя по всему, она принадлежала старухе, одной из тех, которые,
кажется, знают все на свете, а также верят в волшебство и
ворожбу. Линия сообщала что эта старушка сильно озабоченна
легкомысленным увлечением своей племянницы. Как обычно выходят из
подобного положения такие бабуси? Ну конечно, она сыпанет
неугодному ей молодому человеку что-нибудь в еду, какую-нибудь
траву.
Все правильно. И ведь была такая травка. Как ей не быть? Вот
только, она была очень редкой и продавалась, как правило, в
магазине магических принадлежностей. Линия оставленная бабусей
была очень свежей и это обнадеживало. По крайней мере, Хантер
надеялся, что бабка приведет его туда, куда он и хотел.
Следуя за нитью бабки, охотник миновал еще один скверик,
наподобии того, в котором сидел утром. Скверик отличался от
предыдущего только тем, что в его центре был небольшой пруд. В
этом пруду резвились карликовые диплодоки, смешно вытягивая
длинные шеи, и то и дело вертя головами из стороны в стороны,
ловя куски булки, которые им со смехом бросало несколько одетых в
матросские костюмчики мальчишек. Няньки этих мальчиков стояли
неподалеку, готовые немедленно прийти на помощь, если бы, вдруг,
один из сорванцов упал в воду.
Линия миновала скверик, прошла еще одной узенькой улочкой, сплошь
заваленной мешками с мусором, между которыми, несмотря на день и
жару, сновали большие, жирные крысы, скользнула в полутемную
арку, которая привела в глухой, затененный дворик. В середине
дворика красовалась засаженная чахлыми маргаритками клумба. А
линия, линия кончилась... уткнувшись в покрытую новенькой
зеленой краской, окованную железом дверь, возле которой висела
потрескавшаяся деревянная табличка " Самые волшебные снадобья,
мази, чудодейственные палочки, летающие ковры и прочее, прочее...
в богатом ассортименте."
Хантер толкнул дверь, та с протяжным, выворачивающим душу скрипом
открылась. Хантер ухмыльнулся. Ну еще бы. Если бы покупали знали,
сколько усилий прилагает рядовой торговец магическими товарами,
чтобы его дверь скрипела так как нужно!
Вслед за дверью был узкий, темный коридорчик и следующая дверь
вела уже в лавку. Она, как ей и положено, была полутемная и пламя
толстых, черных, перевитых лентами из серебряной фольги свечей
отражалось в развешенных по стенам старинных мечах, и доспехах.
Кроме них на стенах висели метлы, украшенные звездами колпаки,
пучки трав, мантии, затасканные шляпы и прочее, прочее... На
огромном прилавке, занимавшем всю дальнюю стену лавки, стояли на
подставках колбы и бутыли, наполненные фиолетовой, с красными,
хаотически плавающими в ней крапинками жидкостью, сиреневой
водичкой в которой копошились какие-то странные, двухголовые,
многорукие создания, видимо, изображающие из себя гомункулусов и
совершенно прозрачной жидкостью в которой ничего не плавало.
Бабка все еще была здесь и тщательно укладывая в свою кошелку
небольшой пакетик с травой, говорила хозяину, полненькому,
лысоватому старику:
- А потом она приходит ко мне и говорит, что он у нее требует...
Это всего-то на вторую неделю знакомства! Нет, что-то с нашей
молодежью происходит. В мое время, прежде чем парень осмеливался
попросить у девушки поцелуй, он должен был ухаживать за ней по
крайней мере год, дарить цветы, водить на танцы, а их родители
должны были познакомиться между собой. Потом происходил сговор, а
это, надо вам сказать, было совсем нелегкое дело, учитывая что во
время сговора, обговаривалось приданное. И даже если она ему
сразу не отказывала, а надо сказать, что не отказать с первого
раза позволяли себе только самые легкомысленные девушки, ему
приходилось добиваться этого поцелуя еще месяца три... Так вот, о
чем это я? Ах, да, когда же он добивался этого поцелуя, то ходил
сам не свой от радости, носил ее на руках и считал что их, отныне
разлучит только смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26