После удара и грохота, когда упала тишина, из груди Кольки вырвался вздох: "Ооооох!.."
Похороны директора международной корпорации, как и следовало ожидать, были очень пышными. На них присутствовал даже губернатор города. Семья и родственники получили сотни соболезнований. Все винили в его смерти пьяного водителя "ЗИЛа", лишь одна вдова, вытаращив красные глаза, объясняла гостям: "Понимаете, ему раньше казалось, что его жизнь наполнена глубочайшим смыслом. Как же, ведь у него была дочурка, в которой он души не чаял. И вот, когда по его вине ребенок погиб, по нелепой случайности, проглотив пустышку, он понял, что его жизнь закончилась..." Она повторяла это без конца, но все смотрели на нее, как на сумасшедшую.
Дневник отдыхающего.
25 мая.
К утру приехал в Золотогорск наконец. В этом городе чудном я проведу целых две недели. Я как поэт, ну так что ж... Конечно, я знал, что это место красиво, но не знал, что столько. Изумительная картина! Выйдешь на балкон, и внизу, там, под самым твоим балконом текет река Волга, но мне, к сожалению, не семнадцать лет. Эх, мне бы эти семнадцать, я бы как с высокого обрыва саданул в чистые воды великой русской, но ничего. Мне всего лишь шестьдесят восемь. Я буду наслаждаться пейзажами природы, а она ( или правильнее они? ) здесь великолепно. Здесь русский дух, здесь чем-то пахнет, но у меня тут маленький насморк, и я не могу понять, чем...
Чудо! Какое чудо! А разросшиеся короны вязов и берез! А беззаботное щебетание безалаберных птиц! Это же райские пущи! Это же полное отдохновение от суеты и суматохи городской жизни!
Но много ворон...
26 мая.
Об этом можно только мечтать. Выспался. Отдохнул. Гулял по берегу. Фотографировал виды. Как здорово! Как мне повезло! Номер с душем. Кормят на убой. Я здесь прекрасно проведу время, буду любоваться солнцем на закате, удить рыбу, ходить в церкви. Здесь их много. А сегодня начал с магазинов. Купил плавки, но подозреваю, что это трусы. Зато дешевые.
Эти вороны так громко каркают, а так ничего, веселые птицы.
27 мая.
Был в церкви. Священник читал молитву и ковырял пальцем в носу. Это интересно. Ходил на кладбище. Там баба Маня выгуливала овец. Она лежала на скамейке рядом с могилкой Коновалова, а овцы жевали бумажные цветы. Я ее, наверно, вспугнул. Я не хотел.
Купил вина. Полтора литра. Цена шесть-пятьсот. Хороший вкус. А воронье сегодня точно взбесилось, орет с утра до вечера. И здесь чем-то пахнет.
28 мая.
Был в музее Левитана. Очень понравились картины Кувшинниковой, а также комната, в которой она жила вместе с... Хочу женщину.
29 мая.
Ходил на выставку Палеха и Холуя. И тот, и другой расписывают вещи. Вроде бы, из дерева. Палех, известный художник, понравился мне больше, а Холуй -- не очень. Оба крайне плодовиты.
Хочу попробовать "Вискас". Говорят, хорошая закуска под водку, но здесь нет.
30 мая.
Плавал на катере на другой берег. Двести - туда, двести -обратно. Всего -- четыреста. Лучше бы сидел в нумере. Ничего, кроме зеленых холмов.
Купил водку заграничную по три-девятьсот. Живем ведь всего лишь раз. Крепкая, зараза! Но мягкая...
31 мая.
Я не могу так жить и работать. Ничего не делать. Ходил в клуб. Крутили "Гнев" ( скорее всего, индийский, но может, и американский ). Кому нужно такое показывать, с позволения сказать, кино? Это же оскуднение нравов и обнищание вкуса.
На еду уже смотреть не могу, но в столовую хожу вовремя. Не застегивается ремень. Взвешался. Восемьдесят один кг. Если одежда и ботинки действительно весят целый килограмм, значит, я основательно заплыл.
1 июня.
Мой вес -- восемьдесят три с половиной кг. Нет, это невозможно! Все, буду меньше кушать, а больше гулять на свежем воздухе.
Вороны уже надоели.
2 июня.
Целый день лил дождь из ведра. Ходил на концерт ихнего хора. Две бабушки были ничего. У одной лицо, у другой бюст.
Восемьдесят пять кг. Как на дрожжах. Купил нашу по две-триста. Пил. Вспоминал могилку Коновалова, украшенную бесстыдной надписью: "Спи спокойно, дорогой дедушка. Твои внуки." Ненавижу!
3 июня.
Гулял по магазинам. Купил расческу по пятьдесят ( а у нас двести пятьдесят ) и бутылку пива по пятьсот. Сидел на скамейке ( после дождя ). Пил. Плевал в Волгу. Пристала баба: "Мужик, возьми меня к себе!" А у самой зубы золотые. Куда я ее?
4 июня.
Бяда за бядою ходзиць з калядою. Седня в столовой сказали, что приехал некто Коляда. Говорят, будто бы, что известный драматург, друг какого-то Чехова. Мужик как мужик. С бородой. Ковырял что-то в тарелке. Я сидел рядом и мне довелось услышать, как он, жуя что-то твердое вроде биштекса, декламировал стихотворение следующего содержания про то, как сын пишет письмо своей матери:
Кушай, мамочка, опилки!
Я -- начальник лесопилки.
Может, меня сознательно дезинформировали, и это поэт? Или обычный, по путевке? А вдруг тоже со скидкой?
А все-таки здесь чем-то пахнет.
5 июня.
Кушал обед. Познакомился с официанткой Аглофирой Ивановной. Ей что-то около восьмидесяти. Представилась бывшей актрисой Ивановского ТЮЗа. Не знаю, верить уж или нет. Слишком крупные черты тела, или она взрослее изменилась?
Появились комары. Как с цепи сорвались.
6 июня.
Утром после завтрка меня укусила маленькая, но злая собака. Было очень больно, но не кричал. Захотелось спать. Пошел в постель, но спать не смог. Теперб кусали комары.
А вдруг она бешеная?
7 июня.
Сегодня уезжал этот Коляда. А все-таки он известный. Я в ужасе. Сказали, он противоположной ориентации. Ну да фиг с ним! Со мною тут маленькие неприятности: хожу по большому слишком часто. Похоже, нервы. Аглофира Ивановна отказала. Пойти в баню. Сидел один и мечтал. Тяжело. Опять взвешивался. Купил портвейн по одной-семьсот. Легче, но не рассчитал.
8 июня.
Снились кошмары. Будто бы Аглофира дала. Проснулся в потном состоянии. Рядом стояла сухощавая баба в черном. В резиновых перчатках она сжимала палку. Теперь подозреваю, уборщица. Она злобно поинтересовалась, какого хера. Обычно я всегда смелый, но тут из меня потекло. Я уточнил, какого. Она оголила одеяло. Мне стало страшно стыдно. А что я вообще здесь делаю?
9 июня.
Собирал вещи. Сказали, рано еще. Ничего. Мне здесь нравится, нравится, нравится. Я не хочу уезжать, не хочу, хочу... не уезжать. А если здесь навсегда? Плевать на все. Только вороны... А комары чего?..
Кидал камни. Устал. Я не могу с воронами. Купил красное по одной-триста. Сначала рыдал весь в слезах, потом рвало наружу.
10 июня.
Весы сломались. На что смотрит местная адмениструация? А здесь ли она есть? Я буду жаловаться! Что я им? Я приехал отдыхать, а они... А здесь... чем-то пахнет! Подозрительный такой запашок. Я буду называть... Называть вещи... А не происки ли это химической реакции? А не разложение ли это душ советских? Нехороший такой душок. Я буду называть их вещи своими именами. Этот запах есть запах... Это запах... Запах г...
Письмо в редакцию.
Братва, выручайте! Поспорил с корешом, что мою писанину пропечатают в Вашем интереснейшем журнале.
Почему в Вашем? Да вчерась мы с друганом, кстати, знакомьтесь, его зовут Славик Куренков, залили канистру пивом, а закуси-то и нету, ну а в соседнем ларьке дают воблу по три тыщи, а она, гадина, жирнющая, а завернуть ее не во что, ну и пришлось купить в "Руспечати" Ваш журнал, а страницы-то того, мелкие, неудобные, а выбрасывать жалко, ну и захотелось по дороге почитать. Оказалося интересно, ну, и я так зачитался, что я пропустил нашу остановку. "Кондукторская" она называется.
А потом бухали мы, бухали, смотрели телик, слушали музон, балдели - одним словом, а Славик вдруг и говорит: "А слабо тебе тута пропечататься?" Я говорю: "Да за нефиг делать!" Вошел в кураж-то после пивка. Я же когда-то сочинительствовал, до того, как писать начал, кстати, с горя ведь, что не печатают в средствах массовой информации. А поспорили мы на ящик русской водки, только не самопальной, а то жить-то ведь хочется.
Так что Вы меня не подводите, а то на какие такие шиши я куплю ящик водяры, ведь я все лито бичую. А уж я в долгу не останусь, приеду к Вам в журнал и побухаем вместе, выпьем за "до дна", нажремся так, что ползать будем, напьемся, как говорится, до зеленых соплей, уж это я Вам обещаю. Гулять так гулять! А то Вы уж тама зачахли, наверно, над манускриптами. Заранее благодарю за помощь. А пока разрешите раскланяться, Ваш непокорный слуга - Вадик Вахитов. Надеюсь, мы скорифанимся...
P.S. Братаны! А ежели все-таки не сможете пропечатать, ну площадя там заняты или че, вышлите хотя бы бабки на ящик водяры, да тока нашей, а то на ихнюю раззоритесь, а она с мягким привкусом.
Здравствуйте, уважаемый Вадим Вахитов!
Конечно, спасибо за столь дружеское расположение и обещание отблагодарить нас совместным распитием спиртных напитков. Ваше литературное произведение произвело на всех нас неизгладимое впечатление, и было бы досадно зарывать в землю такой незаурядный талант, однако, наша редакция перегружена работой и завалена рукописями, так что, к сожалению, в ближайшее время мы не сможем пропечатать, как вы выразились, ваш замечательный рассказ. Несмотря на это, желаем вам дальнейших творческих успехов.
Быть может, вам стоит попытаться предложить этот рассказ другим изданиям, хотя боюсь, что его уровень может оказаться немного низковатым. Если честно, мне кажется, вы не совсем представляете себе всех трудностей литературного процесса, но искренность вашего повествования заслуживает всяческого интереса.
P.S. Мы тоже надеемся, что останемся друзьями. Возвращаем вам рукопись. Всего самого наилучшего.
Зам.гл.ред. Залупанов К.А.
Эй, братва, вы охренели там, что ли? Я же вас просил пропечатать, а вы? Оборзели совсем, суки, задницы протираете там в своих кабинетах и кровищу писательскую пьете. Других критиканствуете, а сами-то, сами? Одни фамилии чего стоят? Сухоплюев, Залупанов, Крысенков, Ведерников-Лейкин, Какарвили... Тьфу на вас! Собрали тут, видите ли, шайку-лейку! Я же хотел как по-хорошему, а вы... Ну ладно! В том письме я не сообщил, что мой кореш Славик Куренков, да вы его знаете, служил в Афгане и имел дело со взрывчатыми, как он сказал, веществами. Мы ведь можем наполнить нашу канистру и сжиженым газом, а потом выпустить ее в вентиляционную, как сказал Славик, систему вашего жалкого журнальчика. Так что трепещите, несчастное крысье отродье!
А насчет моего опуса, так я хочу, чтоб он появился уже в следующем номере. И еще: мой гонорар можете оставить себе, ублюдки!
И не выводите меня из себя! Вадик Вахитов.
Глубокоуважаемый Вадим Вахитов!
Большое спасибо Вам за Ваше содержательное письмо. Члены нашей редколлегии рассмотрели Ваше заявление и единодушно признали, что действия редакции журнала, заставившие отвергнуть Ваш замечательный рассказ, были глубоко ошибочными. Нам очень приятно, что Вы не расстроились, узнав о нашем несправедливом решении, и более детально изложили Вашу позицию по интересующему нас вопросу.
Ваши доводы показались нам убедительными. Ваше творчество заслуживает более внимательного отношения. Ваш талантливейший, так живо и увлекательно написанный рассказ о том, как Вы с приятелем распивали спиртные напитки и о том, как Вы провели ночь с девушкой - простите! - легкого - еще раз простите! поведения, обязательно должен увидеть свет. А свет непременно должен увидеть его. Люди должны знать своих героев. Но разрешите нам все-таки немного подредактировать Ваш текст.
P.S. И вышлите обратно, пожалуйста, Ваш материал, только срочным письмом, а то мы не успеем поставить его в следующий номер. Сообщаем также, что он уже подписан в печать, но не запущен в производство. Ждем Вас. Искренне Ваш, гл.ред. Сухоплюев Б.И.
Привет, шушера!
Ладно уж, так и быть, живите! Не буду разгонять вашу кодлу. Славик Куренков мне проспорил. Мой рассказ уже пропечатали в другом журнале. Фиг с вами!
Вадик Вахитов.
Шах, а через ход - мат.
Виктору Николаевичу Коневу недавно сукнуло тридцать пять, а он до сих пор не состоял в браке. И это несмотря на то, что он был человеком положительным и не имел вредных привычек. Кроме того, он был опытным шахматистом и даже имел звание кандидата в мастера, однако, его умение вести комбинированную игру деревянными фигурками не помогло покорить ни одно женское сердце.
Когда ему было шестнадцать, он был тайно влюблен в руководительницу шахматного кружка при Доме Пионеров Марию Романовну Шехтер. Эта полная женщина в расцвете лет с черными, как смоль, волосами, с обжигающе темными глазами и с орлиным носом, три раза в неделю по два часа обучающая школьников хитростям рокировки и гамбита, очаровала восторженного юношу, увлеченного шахматной игрой.
Не в силах больше мучиться от неразделенной любви, он каждый вечер ходил за нею следом до подъезда ее старого двухэтажного дома, подкладывал под ее дверь букеты из ромашек и васильков и забрасывал ее анонимными записками с признаниями. Со временем он стал замечать, что Мария Романовна выглядит испуганной и затравленной, подозрительно озирается по сторонам и боится людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Похороны директора международной корпорации, как и следовало ожидать, были очень пышными. На них присутствовал даже губернатор города. Семья и родственники получили сотни соболезнований. Все винили в его смерти пьяного водителя "ЗИЛа", лишь одна вдова, вытаращив красные глаза, объясняла гостям: "Понимаете, ему раньше казалось, что его жизнь наполнена глубочайшим смыслом. Как же, ведь у него была дочурка, в которой он души не чаял. И вот, когда по его вине ребенок погиб, по нелепой случайности, проглотив пустышку, он понял, что его жизнь закончилась..." Она повторяла это без конца, но все смотрели на нее, как на сумасшедшую.
Дневник отдыхающего.
25 мая.
К утру приехал в Золотогорск наконец. В этом городе чудном я проведу целых две недели. Я как поэт, ну так что ж... Конечно, я знал, что это место красиво, но не знал, что столько. Изумительная картина! Выйдешь на балкон, и внизу, там, под самым твоим балконом текет река Волга, но мне, к сожалению, не семнадцать лет. Эх, мне бы эти семнадцать, я бы как с высокого обрыва саданул в чистые воды великой русской, но ничего. Мне всего лишь шестьдесят восемь. Я буду наслаждаться пейзажами природы, а она ( или правильнее они? ) здесь великолепно. Здесь русский дух, здесь чем-то пахнет, но у меня тут маленький насморк, и я не могу понять, чем...
Чудо! Какое чудо! А разросшиеся короны вязов и берез! А беззаботное щебетание безалаберных птиц! Это же райские пущи! Это же полное отдохновение от суеты и суматохи городской жизни!
Но много ворон...
26 мая.
Об этом можно только мечтать. Выспался. Отдохнул. Гулял по берегу. Фотографировал виды. Как здорово! Как мне повезло! Номер с душем. Кормят на убой. Я здесь прекрасно проведу время, буду любоваться солнцем на закате, удить рыбу, ходить в церкви. Здесь их много. А сегодня начал с магазинов. Купил плавки, но подозреваю, что это трусы. Зато дешевые.
Эти вороны так громко каркают, а так ничего, веселые птицы.
27 мая.
Был в церкви. Священник читал молитву и ковырял пальцем в носу. Это интересно. Ходил на кладбище. Там баба Маня выгуливала овец. Она лежала на скамейке рядом с могилкой Коновалова, а овцы жевали бумажные цветы. Я ее, наверно, вспугнул. Я не хотел.
Купил вина. Полтора литра. Цена шесть-пятьсот. Хороший вкус. А воронье сегодня точно взбесилось, орет с утра до вечера. И здесь чем-то пахнет.
28 мая.
Был в музее Левитана. Очень понравились картины Кувшинниковой, а также комната, в которой она жила вместе с... Хочу женщину.
29 мая.
Ходил на выставку Палеха и Холуя. И тот, и другой расписывают вещи. Вроде бы, из дерева. Палех, известный художник, понравился мне больше, а Холуй -- не очень. Оба крайне плодовиты.
Хочу попробовать "Вискас". Говорят, хорошая закуска под водку, но здесь нет.
30 мая.
Плавал на катере на другой берег. Двести - туда, двести -обратно. Всего -- четыреста. Лучше бы сидел в нумере. Ничего, кроме зеленых холмов.
Купил водку заграничную по три-девятьсот. Живем ведь всего лишь раз. Крепкая, зараза! Но мягкая...
31 мая.
Я не могу так жить и работать. Ничего не делать. Ходил в клуб. Крутили "Гнев" ( скорее всего, индийский, но может, и американский ). Кому нужно такое показывать, с позволения сказать, кино? Это же оскуднение нравов и обнищание вкуса.
На еду уже смотреть не могу, но в столовую хожу вовремя. Не застегивается ремень. Взвешался. Восемьдесят один кг. Если одежда и ботинки действительно весят целый килограмм, значит, я основательно заплыл.
1 июня.
Мой вес -- восемьдесят три с половиной кг. Нет, это невозможно! Все, буду меньше кушать, а больше гулять на свежем воздухе.
Вороны уже надоели.
2 июня.
Целый день лил дождь из ведра. Ходил на концерт ихнего хора. Две бабушки были ничего. У одной лицо, у другой бюст.
Восемьдесят пять кг. Как на дрожжах. Купил нашу по две-триста. Пил. Вспоминал могилку Коновалова, украшенную бесстыдной надписью: "Спи спокойно, дорогой дедушка. Твои внуки." Ненавижу!
3 июня.
Гулял по магазинам. Купил расческу по пятьдесят ( а у нас двести пятьдесят ) и бутылку пива по пятьсот. Сидел на скамейке ( после дождя ). Пил. Плевал в Волгу. Пристала баба: "Мужик, возьми меня к себе!" А у самой зубы золотые. Куда я ее?
4 июня.
Бяда за бядою ходзиць з калядою. Седня в столовой сказали, что приехал некто Коляда. Говорят, будто бы, что известный драматург, друг какого-то Чехова. Мужик как мужик. С бородой. Ковырял что-то в тарелке. Я сидел рядом и мне довелось услышать, как он, жуя что-то твердое вроде биштекса, декламировал стихотворение следующего содержания про то, как сын пишет письмо своей матери:
Кушай, мамочка, опилки!
Я -- начальник лесопилки.
Может, меня сознательно дезинформировали, и это поэт? Или обычный, по путевке? А вдруг тоже со скидкой?
А все-таки здесь чем-то пахнет.
5 июня.
Кушал обед. Познакомился с официанткой Аглофирой Ивановной. Ей что-то около восьмидесяти. Представилась бывшей актрисой Ивановского ТЮЗа. Не знаю, верить уж или нет. Слишком крупные черты тела, или она взрослее изменилась?
Появились комары. Как с цепи сорвались.
6 июня.
Утром после завтрка меня укусила маленькая, но злая собака. Было очень больно, но не кричал. Захотелось спать. Пошел в постель, но спать не смог. Теперб кусали комары.
А вдруг она бешеная?
7 июня.
Сегодня уезжал этот Коляда. А все-таки он известный. Я в ужасе. Сказали, он противоположной ориентации. Ну да фиг с ним! Со мною тут маленькие неприятности: хожу по большому слишком часто. Похоже, нервы. Аглофира Ивановна отказала. Пойти в баню. Сидел один и мечтал. Тяжело. Опять взвешивался. Купил портвейн по одной-семьсот. Легче, но не рассчитал.
8 июня.
Снились кошмары. Будто бы Аглофира дала. Проснулся в потном состоянии. Рядом стояла сухощавая баба в черном. В резиновых перчатках она сжимала палку. Теперь подозреваю, уборщица. Она злобно поинтересовалась, какого хера. Обычно я всегда смелый, но тут из меня потекло. Я уточнил, какого. Она оголила одеяло. Мне стало страшно стыдно. А что я вообще здесь делаю?
9 июня.
Собирал вещи. Сказали, рано еще. Ничего. Мне здесь нравится, нравится, нравится. Я не хочу уезжать, не хочу, хочу... не уезжать. А если здесь навсегда? Плевать на все. Только вороны... А комары чего?..
Кидал камни. Устал. Я не могу с воронами. Купил красное по одной-триста. Сначала рыдал весь в слезах, потом рвало наружу.
10 июня.
Весы сломались. На что смотрит местная адмениструация? А здесь ли она есть? Я буду жаловаться! Что я им? Я приехал отдыхать, а они... А здесь... чем-то пахнет! Подозрительный такой запашок. Я буду называть... Называть вещи... А не происки ли это химической реакции? А не разложение ли это душ советских? Нехороший такой душок. Я буду называть их вещи своими именами. Этот запах есть запах... Это запах... Запах г...
Письмо в редакцию.
Братва, выручайте! Поспорил с корешом, что мою писанину пропечатают в Вашем интереснейшем журнале.
Почему в Вашем? Да вчерась мы с друганом, кстати, знакомьтесь, его зовут Славик Куренков, залили канистру пивом, а закуси-то и нету, ну а в соседнем ларьке дают воблу по три тыщи, а она, гадина, жирнющая, а завернуть ее не во что, ну и пришлось купить в "Руспечати" Ваш журнал, а страницы-то того, мелкие, неудобные, а выбрасывать жалко, ну и захотелось по дороге почитать. Оказалося интересно, ну, и я так зачитался, что я пропустил нашу остановку. "Кондукторская" она называется.
А потом бухали мы, бухали, смотрели телик, слушали музон, балдели - одним словом, а Славик вдруг и говорит: "А слабо тебе тута пропечататься?" Я говорю: "Да за нефиг делать!" Вошел в кураж-то после пивка. Я же когда-то сочинительствовал, до того, как писать начал, кстати, с горя ведь, что не печатают в средствах массовой информации. А поспорили мы на ящик русской водки, только не самопальной, а то жить-то ведь хочется.
Так что Вы меня не подводите, а то на какие такие шиши я куплю ящик водяры, ведь я все лито бичую. А уж я в долгу не останусь, приеду к Вам в журнал и побухаем вместе, выпьем за "до дна", нажремся так, что ползать будем, напьемся, как говорится, до зеленых соплей, уж это я Вам обещаю. Гулять так гулять! А то Вы уж тама зачахли, наверно, над манускриптами. Заранее благодарю за помощь. А пока разрешите раскланяться, Ваш непокорный слуга - Вадик Вахитов. Надеюсь, мы скорифанимся...
P.S. Братаны! А ежели все-таки не сможете пропечатать, ну площадя там заняты или че, вышлите хотя бы бабки на ящик водяры, да тока нашей, а то на ихнюю раззоритесь, а она с мягким привкусом.
Здравствуйте, уважаемый Вадим Вахитов!
Конечно, спасибо за столь дружеское расположение и обещание отблагодарить нас совместным распитием спиртных напитков. Ваше литературное произведение произвело на всех нас неизгладимое впечатление, и было бы досадно зарывать в землю такой незаурядный талант, однако, наша редакция перегружена работой и завалена рукописями, так что, к сожалению, в ближайшее время мы не сможем пропечатать, как вы выразились, ваш замечательный рассказ. Несмотря на это, желаем вам дальнейших творческих успехов.
Быть может, вам стоит попытаться предложить этот рассказ другим изданиям, хотя боюсь, что его уровень может оказаться немного низковатым. Если честно, мне кажется, вы не совсем представляете себе всех трудностей литературного процесса, но искренность вашего повествования заслуживает всяческого интереса.
P.S. Мы тоже надеемся, что останемся друзьями. Возвращаем вам рукопись. Всего самого наилучшего.
Зам.гл.ред. Залупанов К.А.
Эй, братва, вы охренели там, что ли? Я же вас просил пропечатать, а вы? Оборзели совсем, суки, задницы протираете там в своих кабинетах и кровищу писательскую пьете. Других критиканствуете, а сами-то, сами? Одни фамилии чего стоят? Сухоплюев, Залупанов, Крысенков, Ведерников-Лейкин, Какарвили... Тьфу на вас! Собрали тут, видите ли, шайку-лейку! Я же хотел как по-хорошему, а вы... Ну ладно! В том письме я не сообщил, что мой кореш Славик Куренков, да вы его знаете, служил в Афгане и имел дело со взрывчатыми, как он сказал, веществами. Мы ведь можем наполнить нашу канистру и сжиженым газом, а потом выпустить ее в вентиляционную, как сказал Славик, систему вашего жалкого журнальчика. Так что трепещите, несчастное крысье отродье!
А насчет моего опуса, так я хочу, чтоб он появился уже в следующем номере. И еще: мой гонорар можете оставить себе, ублюдки!
И не выводите меня из себя! Вадик Вахитов.
Глубокоуважаемый Вадим Вахитов!
Большое спасибо Вам за Ваше содержательное письмо. Члены нашей редколлегии рассмотрели Ваше заявление и единодушно признали, что действия редакции журнала, заставившие отвергнуть Ваш замечательный рассказ, были глубоко ошибочными. Нам очень приятно, что Вы не расстроились, узнав о нашем несправедливом решении, и более детально изложили Вашу позицию по интересующему нас вопросу.
Ваши доводы показались нам убедительными. Ваше творчество заслуживает более внимательного отношения. Ваш талантливейший, так живо и увлекательно написанный рассказ о том, как Вы с приятелем распивали спиртные напитки и о том, как Вы провели ночь с девушкой - простите! - легкого - еще раз простите! поведения, обязательно должен увидеть свет. А свет непременно должен увидеть его. Люди должны знать своих героев. Но разрешите нам все-таки немного подредактировать Ваш текст.
P.S. И вышлите обратно, пожалуйста, Ваш материал, только срочным письмом, а то мы не успеем поставить его в следующий номер. Сообщаем также, что он уже подписан в печать, но не запущен в производство. Ждем Вас. Искренне Ваш, гл.ред. Сухоплюев Б.И.
Привет, шушера!
Ладно уж, так и быть, живите! Не буду разгонять вашу кодлу. Славик Куренков мне проспорил. Мой рассказ уже пропечатали в другом журнале. Фиг с вами!
Вадик Вахитов.
Шах, а через ход - мат.
Виктору Николаевичу Коневу недавно сукнуло тридцать пять, а он до сих пор не состоял в браке. И это несмотря на то, что он был человеком положительным и не имел вредных привычек. Кроме того, он был опытным шахматистом и даже имел звание кандидата в мастера, однако, его умение вести комбинированную игру деревянными фигурками не помогло покорить ни одно женское сердце.
Когда ему было шестнадцать, он был тайно влюблен в руководительницу шахматного кружка при Доме Пионеров Марию Романовну Шехтер. Эта полная женщина в расцвете лет с черными, как смоль, волосами, с обжигающе темными глазами и с орлиным носом, три раза в неделю по два часа обучающая школьников хитростям рокировки и гамбита, очаровала восторженного юношу, увлеченного шахматной игрой.
Не в силах больше мучиться от неразделенной любви, он каждый вечер ходил за нею следом до подъезда ее старого двухэтажного дома, подкладывал под ее дверь букеты из ромашек и васильков и забрасывал ее анонимными записками с признаниями. Со временем он стал замечать, что Мария Романовна выглядит испуганной и затравленной, подозрительно озирается по сторонам и боится людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19