Даже при намеке на то происшествие, еще до ночного переполоха, У него случился приступ. Ее долг - беречь его покой.
- Я думаю, - продолжал Джейкоб, - вам следует обратить особое пристальное внимание на тех троих, о ком я упоминал ранее.
- Вы думаете был кто-то из дома? А не вор, или бродяга, или...
Он улыбнулся, но это была ужасная улыбка, даже несмотря на то, что она не видела застывшую половину его лица.
- Моя дорогая Элайн, едва ли это мог быть кто-то еще.
- Кто-то, притаившийся на дорожке, - предположила девушка. - Кто-то, видевший, как Силия уехала, и подумавший, что она может вернуться.
- Но она не живет здесь, - возразил старик. - С чего бы ей возвращаться? Только люди из дома знали, что она собирается провести здесь уик-энд.
Элайн стояла на своем:
- Сумасшедший, видевший, как она уезжает, не должен был знать, что она - посторонний человек. Он мог подумать, что она живет здесь, подождать и попытать счастья - или несчастья.
- Простые ответы лучше, - хмыкнул Джейкоб. Это было также и одной из аксиом Элайн, но она не знала, применимо ли это здесь. Она так ему и сказала:
- Это гораздо сложнее - даже всего лишь вообразить, что это сделал один из людей в этом доме. Никто из них не способен на такую вещь!
- Некоторые способны, - отмахнулся старик. Ее вдруг рассердил его пессимизм и паранойя. События этой ночи ослабили ее защиту до такой степени, что она смогла позабыть, чему ее учили, и довольно резко выпалить:
- Я не понимаю, как вы ;можете говорить такое о своих родных!
- Это непросто, - согласился он. - Элайн, меня ужасно огорчает эта мысль, но я не мог позволить эмоциям взять верх над тем, что я знаю.
- Вы не можете знать. Вы видели, кто это сделал?
- Нет.
- Тогда...
Старик перебил ее:
- Нельзя долго избегать правды. Жизнь сама позаботится, чтобы правда снова и снова доходила до сознания. И если вы решите игнорировать ее, она в конце концов только больнее вас ранит. Я ожидал этого полтора десятилетия.
- Ни Деннис, ни Гордон, ни Пол - если уж на то пошло - не способны на убийство. И уж конечно, никто из них не способен на такое ужасное, кровавое убийство, как это. - Она суеверно поправилась:
- Силия Тамлин пока не мертва, было бы не правильно говорить о ней так. Пока это преступление - только попытка убийства.
- Это все часть их наследства, Элайн, - Джейкоб сумел примоститься к изголовью и сидел теперь настолько прямо, насколько мог, несгибаемый, как железо, стиснув пуховые подушки между изголовьем и матрасом.
- Наследство?
- Наследство Хоннекеров, то, о чем я пытался рассказать вам сегодня.
- Я не понимаю, - покачала она головой. Это было правдой. И, будучи правдой, это пугало ее, потому что она привыкла понимать положение вещей. Путаницу и сомнения всегда полагалось устранять как можно быстрее.
- Сумасшествие! - провозгласил Джейкоб Матерли. - Дед их матери, их собственный прадед, сошел с ума, когда ему было всего тридцать четыре, и с тех пор всю оставшуюся жизнь содержался в психиатрической больнице. А позднее недуг поразил их мать.
- Жену Ли?
- Амелию, - подтвердил он.
- Вы ведь не имеете в виду, что она была сумасшедшей, - пробормотала Элайн. Но она прекрасно знала, что он имеет в виду.
- Имею, - отрезал Джейкоб. - Сумасшедшая. Еще какая сумасшедшая. Она была красивая женщина, высокая и статная, с лицом как у богини. Ли думал, что ее полеты фантазии и весьма пылкий нрав интригуют, придают пикантность ее натуре, в остальном достаточно ровной. Поначалу он так думал. Позднее он узнал, что это симптомы более глубокого и опасного недуга.
- С вами все в порядке? - спросила Элайн. У него был плохой цвет лица, и он дрожал.
- Я в полном порядке, - прохрипел старик. Но он плакал, хотя и беззвучно, слезы блестели на его жестких щеках...
Глава 4
Похоже, Джейкобу Матерли, пусть и охваченному скорбью из-за воспоминаний о давней трагедии, не грозило перевозбудиться, как с ним уже было ранее в этот день. Элайн чувствовала - шансы, что приступ повторится, малы, и потому решила: пусть он говорит дальше в подходящий для него момент - до тех пор, пока она - наконец-то! - не услышит историю про Сочельник, историю, которая, казалось, связала весь этот дом черным и нерушимым заклятием, Но как раз когда запас слез старика начал иссякать, как раз когда Элайн решила, что пусть он продолжит и облегчит свою душу, таким образом раскрыв ей глаза, в дверь постучали. Она открыла - неохотно - и обнаружила, что на пороге, подобный птичке в человеческом одеянии, стоит Джерри, тоненький и хрупкий, слегка дрожащий.
- Что случилось? - спросила она.
- Полиция, - сказал Джерри.
Девушка согласилась, что полицейских следовало вызвать, хотя до сих пор не задумывалась об этом.
- Они хотели бы поговорить с вами внизу, - сообщил Джерри.
- Но я же ничего не знаю, - поморщилась Элайн.
- Они разговаривают со всеми.
Она вздохнула:
- Ну хорошо. Я снова уложу мистера Матерли и спущусь через; несколько минут.
Джерри кивнул и поспешил по коридору к лестнице, его тонкие и длинные ноги напоминали ноги краба или насекомого.
- Наверное, вы все слышали, - сказала она, закрыв дверь и повернувшись к Джейкобу Матерли.
Слезы уже перестали течь, железное самообладание снова вернулось к старику. Он проворчал:
- Если они захотят поговорить со мной, им придется подняться сюда.
- Мы постараемся, чтобы вам не пришлось с ними разговаривать, - Запротестовала девушка. Она достала еще успокоительного из аптечки, налила стакан холодной воды из обложенного льдом кувшина возле его кровати и посмотрела, как он выпил таблетку.
- Спасибо вам, - улыбнулся Джейкоб. - С меня довольно было полицейских в прошлый раз, довольно их ехидных замечаний, их грубых расспросов. Я иногда думаю, что полицейские более злобны с богатыми, нежели с бедными. Они позволяют своей зависти уводить себя чуть дальше, чем следует.
- А теперь спите, - попросила она.
- Я попытаюсь.
Он закрыл глаза и скрестил руки на груди, пока она выключала свет. Элайн быстро отвела от него взгляд, потому что "в это в момент он выглядел как покойник в гробу, готовый к захоронению.
В холле она обнаружил, что кто-то выключил свет. Покров теней расстилался вдоль всего коридора до тех пор, пока через верхнюю площадку лестницы снизу не просочился слабый свет. И голоса. Голоса тоже донеслись до нее, отдаленные и гулкие, произносившие слова, которые нельзя было разобрать. Они так же легко сошли бы как за призраков, стонущих в стенах, так и за людей, ведущих обычный разговор.
Она сошла вниз по лестнице, осознанно стараясь замедлить биение своего сердца. Глупые страхи. Детские страхи. "Элайн, - бранила она себя, - ты становишься такой же вычурной, как и этот дом, такой же глупой, как Деннис Матерли".
Тем не менее, когда она добралась до нижней площадки лестницы и Джерри вышел из ниши, чтобы проводить ее к полицейским, она так испугалась, что отпрянула и негромко вскрикнула от страха. Дворецкий взял ее за руку, похлопал по ней и сказал, что знает, что она испытала, и сожалеет, что напугал ее.
Элайн проследовала за ним в кабинет - в яркое озерцо желтого света, моргая, пока ее глаза привыкали к перемене. Она увидела там всех домашних:
Ли, Денниса и Гордона, Пола Хоннекера. Еще там было двое полицейских. Высокий, широкоплечий человек примерно лет сорока представился как капитан Ранд, а более приземистый, смуглый и проворный детектив, больше смахивал - для того, кто привык к старым фильмам по телевидению, чем на блюстителя законности.
- Пожалуйста, садитесь, мисс Шерред, - попросил ее капитан Ранд. Он улыбнулся, показывая безукоризненные белые зубы.
Элайн распознала улыбку профессиональную, а не идущую от души" сродни той улыбке, которую она научилась изображать, когда это требовалось и в ее работе. Она полагала, что бывают времена, когда полицейскому, точно так же, как и медсестре, совершенно не из-за чего улыбаться, но он вынужден это делать ради окружающих. Трудно улыбаться и быть бодрой с человеком, умирающим от рака, когда он не подозревает о своем приговоре, но это необходимо. Капитану Ранду наверняка было неприятно улыбаться, столкнувшись с кровью, тяжелораненой девушкой, ножами, тьмой и необъяснимым сумасшествием. Но от него ожидали этого, и он улыбался.
Она села на диван рядом с Гордоном Матерли. Это было неосознанным движением, которое она не сумела бы объяснить. В кабинете были и другие свободные кресла. Просто она чувствовала себя безопаснее возле Гордона.
- Мисс Шерред, - начал капитан Ранд, - мы услышали рассказ о том, что случилось этой ночью, от всех, кроме вас. Мы хотели бы, чтобы вы рассказали нам все, что знаете о.., гм, несчастном случае.
- Вообще-то рассказывать особенно нечего, - вздохнула она.
- Тем не менее мы хотелось бы выслушать, - настаивал полицейский. Он снова улыбнулся. Улыбнулся одними губами. Взгляд у него был жесткий, вероятно ожесточившийся после подобных вещей на протяжении слишком многих лет. - Всегда есть вероятность, что один свидетель заметит то, что не заметил никто другой, какую-нибудь подробность, которая увяжет все кусочки друг с другом. - Но интонация его голоса, усталость, явно таившаяся за этой улыбкой, говорили, что он не надеется на подобное чудо. , Элайн поведала ему всю историю - до того момента, как она покинула место происшествия, чтобы осмотреть Джейкоба Матерли. Она не посчитала уместным прибавить историю Джейкоба о семейном сумасшествии - отчасти потому, что не принадлежала к семье и не имела права говорить о них, а отчасти потому, что она еще не знала, насколько заслуживают доверия россказни старика.
Когда она закончила. Ранд поинтересовался:
- Когда вы услышали крик, не показалось ли вам, что в нем проскользнули какие-то слова?
- Это был просто крик, - ответила она.
- Подумайте как следует, мисс Шерред.
- Просто крик, - повторила она.
- Зачастую, - заметил Ранд, прохаживаясь взад-вперед перед собравшимися свидетелями, - жертва в последний момент произносит имя напавшего. Мог ли крик быть искаженным именем.., именем или, возможно фамилией?
Элайн подумала над этим какое-то мгновение.
- Нет. Определенно нет.
Казалось, Ранд был разочарован. На какой-то момент его спокойное выражение лица и мягкая, профессиональная улыбка исчезли.
Во время этой паузы она спросила:
- Силия жива?
- Она в коматозном состоянии, - сообщил Ранд. - Она потеряла очень много крови и перенесла тяжелый шок. Ткани желудка дважды проколоты, хотя никакие другие органы не задеты. Вена на бедре перерезана. Она до сих пор в операционной и пробудет там, скажем так, еще некоторое время.
Ли Матерли подался вперед в кресле возле письменного стола и обхватил лицо ладонями. Он ничего не сказал.
- Вы не видели нож где-нибудь поблизости от тела, мисс Шерред? - спросил капитан Ранд.
- Насколько я помню - нет.
- А что-нибудь наподобие ножа - резчик для вскрытия конвертов, садовый инструмент?
- Нет.
- Полагаю, это вы приподняли девушке ноги и попытались вызывать отток крови от ее брюшной полости.
- Я - медицинская сестра. Он понимающе кивнул:
- А жертва, пока вы занимались ею, приходила в сознание?
- Она была слишком слаба.
- Она вообще не сказав ни слова?
- Ничего.
- Вы бы заметили, если бы она открыла глаза? Вы не настолько растерялись, чтобы не заметить у нее момент сознания?
- Я - медицинская сестра, - повторила Элайн. - Я не растеряюсь из-за болезни, или ранения, или смерти. - Ей начинало не нравиться то, как капитан Ранд расспрашивает ее, налегая на каждый пункт снова и снова, как будто она ребенок, от которого не ждут, что он вспомнит как следует, если его не подстегнуть. Она понимала, что ему необходимо вести себя так и что он всего лишь выполняет свою работу, но ей это не нравилось.
К счастью, ее ссылка на свой профессионализм, похоже, возымела действие, и полицейский кивнул, как ей показалось, оправдываясь и с уважением. Он даже сказал:
- Простите, что я забыл принять это в расчет, мисс Шерред.
Она улыбнулась, принимая его извинения.
И тут Элайн внезапно обнаружила, что ее ладонь покоится в ладони Гордона. Его теплые сухие пальцы обхватывали ее собственные и удерживали их, мягко сжимая. Она была удивлена, потому что не помнила, чтобы тянулась к нему, - и не чувствовала, чтобы он тянулся к ней. Но в какой-то момент, во время расспросов, они стали искать успокоения и нашли его вместе.
Элайн покраснела, но не убрала свою руку. Это было замечательно, что ее руку держат, что Гордон воспринимает ее как нечто большее, нежели просто новую домашнюю прислугу семьи.
- Ну что же, - продолжал Ранд, - давайте рассмотрим некоторые другие аспекты этого дела. - Он вытащил из бокового кармана записную книжку и открыл ее большим пальцем. Странички в погруженной в тишину комнате зашелестели неестественно громко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
- Я думаю, - продолжал Джейкоб, - вам следует обратить особое пристальное внимание на тех троих, о ком я упоминал ранее.
- Вы думаете был кто-то из дома? А не вор, или бродяга, или...
Он улыбнулся, но это была ужасная улыбка, даже несмотря на то, что она не видела застывшую половину его лица.
- Моя дорогая Элайн, едва ли это мог быть кто-то еще.
- Кто-то, притаившийся на дорожке, - предположила девушка. - Кто-то, видевший, как Силия уехала, и подумавший, что она может вернуться.
- Но она не живет здесь, - возразил старик. - С чего бы ей возвращаться? Только люди из дома знали, что она собирается провести здесь уик-энд.
Элайн стояла на своем:
- Сумасшедший, видевший, как она уезжает, не должен был знать, что она - посторонний человек. Он мог подумать, что она живет здесь, подождать и попытать счастья - или несчастья.
- Простые ответы лучше, - хмыкнул Джейкоб. Это было также и одной из аксиом Элайн, но она не знала, применимо ли это здесь. Она так ему и сказала:
- Это гораздо сложнее - даже всего лишь вообразить, что это сделал один из людей в этом доме. Никто из них не способен на такую вещь!
- Некоторые способны, - отмахнулся старик. Ее вдруг рассердил его пессимизм и паранойя. События этой ночи ослабили ее защиту до такой степени, что она смогла позабыть, чему ее учили, и довольно резко выпалить:
- Я не понимаю, как вы ;можете говорить такое о своих родных!
- Это непросто, - согласился он. - Элайн, меня ужасно огорчает эта мысль, но я не мог позволить эмоциям взять верх над тем, что я знаю.
- Вы не можете знать. Вы видели, кто это сделал?
- Нет.
- Тогда...
Старик перебил ее:
- Нельзя долго избегать правды. Жизнь сама позаботится, чтобы правда снова и снова доходила до сознания. И если вы решите игнорировать ее, она в конце концов только больнее вас ранит. Я ожидал этого полтора десятилетия.
- Ни Деннис, ни Гордон, ни Пол - если уж на то пошло - не способны на убийство. И уж конечно, никто из них не способен на такое ужасное, кровавое убийство, как это. - Она суеверно поправилась:
- Силия Тамлин пока не мертва, было бы не правильно говорить о ней так. Пока это преступление - только попытка убийства.
- Это все часть их наследства, Элайн, - Джейкоб сумел примоститься к изголовью и сидел теперь настолько прямо, насколько мог, несгибаемый, как железо, стиснув пуховые подушки между изголовьем и матрасом.
- Наследство?
- Наследство Хоннекеров, то, о чем я пытался рассказать вам сегодня.
- Я не понимаю, - покачала она головой. Это было правдой. И, будучи правдой, это пугало ее, потому что она привыкла понимать положение вещей. Путаницу и сомнения всегда полагалось устранять как можно быстрее.
- Сумасшествие! - провозгласил Джейкоб Матерли. - Дед их матери, их собственный прадед, сошел с ума, когда ему было всего тридцать четыре, и с тех пор всю оставшуюся жизнь содержался в психиатрической больнице. А позднее недуг поразил их мать.
- Жену Ли?
- Амелию, - подтвердил он.
- Вы ведь не имеете в виду, что она была сумасшедшей, - пробормотала Элайн. Но она прекрасно знала, что он имеет в виду.
- Имею, - отрезал Джейкоб. - Сумасшедшая. Еще какая сумасшедшая. Она была красивая женщина, высокая и статная, с лицом как у богини. Ли думал, что ее полеты фантазии и весьма пылкий нрав интригуют, придают пикантность ее натуре, в остальном достаточно ровной. Поначалу он так думал. Позднее он узнал, что это симптомы более глубокого и опасного недуга.
- С вами все в порядке? - спросила Элайн. У него был плохой цвет лица, и он дрожал.
- Я в полном порядке, - прохрипел старик. Но он плакал, хотя и беззвучно, слезы блестели на его жестких щеках...
Глава 4
Похоже, Джейкобу Матерли, пусть и охваченному скорбью из-за воспоминаний о давней трагедии, не грозило перевозбудиться, как с ним уже было ранее в этот день. Элайн чувствовала - шансы, что приступ повторится, малы, и потому решила: пусть он говорит дальше в подходящий для него момент - до тех пор, пока она - наконец-то! - не услышит историю про Сочельник, историю, которая, казалось, связала весь этот дом черным и нерушимым заклятием, Но как раз когда запас слез старика начал иссякать, как раз когда Элайн решила, что пусть он продолжит и облегчит свою душу, таким образом раскрыв ей глаза, в дверь постучали. Она открыла - неохотно - и обнаружила, что на пороге, подобный птичке в человеческом одеянии, стоит Джерри, тоненький и хрупкий, слегка дрожащий.
- Что случилось? - спросила она.
- Полиция, - сказал Джерри.
Девушка согласилась, что полицейских следовало вызвать, хотя до сих пор не задумывалась об этом.
- Они хотели бы поговорить с вами внизу, - сообщил Джерри.
- Но я же ничего не знаю, - поморщилась Элайн.
- Они разговаривают со всеми.
Она вздохнула:
- Ну хорошо. Я снова уложу мистера Матерли и спущусь через; несколько минут.
Джерри кивнул и поспешил по коридору к лестнице, его тонкие и длинные ноги напоминали ноги краба или насекомого.
- Наверное, вы все слышали, - сказала она, закрыв дверь и повернувшись к Джейкобу Матерли.
Слезы уже перестали течь, железное самообладание снова вернулось к старику. Он проворчал:
- Если они захотят поговорить со мной, им придется подняться сюда.
- Мы постараемся, чтобы вам не пришлось с ними разговаривать, - Запротестовала девушка. Она достала еще успокоительного из аптечки, налила стакан холодной воды из обложенного льдом кувшина возле его кровати и посмотрела, как он выпил таблетку.
- Спасибо вам, - улыбнулся Джейкоб. - С меня довольно было полицейских в прошлый раз, довольно их ехидных замечаний, их грубых расспросов. Я иногда думаю, что полицейские более злобны с богатыми, нежели с бедными. Они позволяют своей зависти уводить себя чуть дальше, чем следует.
- А теперь спите, - попросила она.
- Я попытаюсь.
Он закрыл глаза и скрестил руки на груди, пока она выключала свет. Элайн быстро отвела от него взгляд, потому что "в это в момент он выглядел как покойник в гробу, готовый к захоронению.
В холле она обнаружил, что кто-то выключил свет. Покров теней расстилался вдоль всего коридора до тех пор, пока через верхнюю площадку лестницы снизу не просочился слабый свет. И голоса. Голоса тоже донеслись до нее, отдаленные и гулкие, произносившие слова, которые нельзя было разобрать. Они так же легко сошли бы как за призраков, стонущих в стенах, так и за людей, ведущих обычный разговор.
Она сошла вниз по лестнице, осознанно стараясь замедлить биение своего сердца. Глупые страхи. Детские страхи. "Элайн, - бранила она себя, - ты становишься такой же вычурной, как и этот дом, такой же глупой, как Деннис Матерли".
Тем не менее, когда она добралась до нижней площадки лестницы и Джерри вышел из ниши, чтобы проводить ее к полицейским, она так испугалась, что отпрянула и негромко вскрикнула от страха. Дворецкий взял ее за руку, похлопал по ней и сказал, что знает, что она испытала, и сожалеет, что напугал ее.
Элайн проследовала за ним в кабинет - в яркое озерцо желтого света, моргая, пока ее глаза привыкали к перемене. Она увидела там всех домашних:
Ли, Денниса и Гордона, Пола Хоннекера. Еще там было двое полицейских. Высокий, широкоплечий человек примерно лет сорока представился как капитан Ранд, а более приземистый, смуглый и проворный детектив, больше смахивал - для того, кто привык к старым фильмам по телевидению, чем на блюстителя законности.
- Пожалуйста, садитесь, мисс Шерред, - попросил ее капитан Ранд. Он улыбнулся, показывая безукоризненные белые зубы.
Элайн распознала улыбку профессиональную, а не идущую от души" сродни той улыбке, которую она научилась изображать, когда это требовалось и в ее работе. Она полагала, что бывают времена, когда полицейскому, точно так же, как и медсестре, совершенно не из-за чего улыбаться, но он вынужден это делать ради окружающих. Трудно улыбаться и быть бодрой с человеком, умирающим от рака, когда он не подозревает о своем приговоре, но это необходимо. Капитану Ранду наверняка было неприятно улыбаться, столкнувшись с кровью, тяжелораненой девушкой, ножами, тьмой и необъяснимым сумасшествием. Но от него ожидали этого, и он улыбался.
Она села на диван рядом с Гордоном Матерли. Это было неосознанным движением, которое она не сумела бы объяснить. В кабинете были и другие свободные кресла. Просто она чувствовала себя безопаснее возле Гордона.
- Мисс Шерред, - начал капитан Ранд, - мы услышали рассказ о том, что случилось этой ночью, от всех, кроме вас. Мы хотели бы, чтобы вы рассказали нам все, что знаете о.., гм, несчастном случае.
- Вообще-то рассказывать особенно нечего, - вздохнула она.
- Тем не менее мы хотелось бы выслушать, - настаивал полицейский. Он снова улыбнулся. Улыбнулся одними губами. Взгляд у него был жесткий, вероятно ожесточившийся после подобных вещей на протяжении слишком многих лет. - Всегда есть вероятность, что один свидетель заметит то, что не заметил никто другой, какую-нибудь подробность, которая увяжет все кусочки друг с другом. - Но интонация его голоса, усталость, явно таившаяся за этой улыбкой, говорили, что он не надеется на подобное чудо. , Элайн поведала ему всю историю - до того момента, как она покинула место происшествия, чтобы осмотреть Джейкоба Матерли. Она не посчитала уместным прибавить историю Джейкоба о семейном сумасшествии - отчасти потому, что не принадлежала к семье и не имела права говорить о них, а отчасти потому, что она еще не знала, насколько заслуживают доверия россказни старика.
Когда она закончила. Ранд поинтересовался:
- Когда вы услышали крик, не показалось ли вам, что в нем проскользнули какие-то слова?
- Это был просто крик, - ответила она.
- Подумайте как следует, мисс Шерред.
- Просто крик, - повторила она.
- Зачастую, - заметил Ранд, прохаживаясь взад-вперед перед собравшимися свидетелями, - жертва в последний момент произносит имя напавшего. Мог ли крик быть искаженным именем.., именем или, возможно фамилией?
Элайн подумала над этим какое-то мгновение.
- Нет. Определенно нет.
Казалось, Ранд был разочарован. На какой-то момент его спокойное выражение лица и мягкая, профессиональная улыбка исчезли.
Во время этой паузы она спросила:
- Силия жива?
- Она в коматозном состоянии, - сообщил Ранд. - Она потеряла очень много крови и перенесла тяжелый шок. Ткани желудка дважды проколоты, хотя никакие другие органы не задеты. Вена на бедре перерезана. Она до сих пор в операционной и пробудет там, скажем так, еще некоторое время.
Ли Матерли подался вперед в кресле возле письменного стола и обхватил лицо ладонями. Он ничего не сказал.
- Вы не видели нож где-нибудь поблизости от тела, мисс Шерред? - спросил капитан Ранд.
- Насколько я помню - нет.
- А что-нибудь наподобие ножа - резчик для вскрытия конвертов, садовый инструмент?
- Нет.
- Полагаю, это вы приподняли девушке ноги и попытались вызывать отток крови от ее брюшной полости.
- Я - медицинская сестра. Он понимающе кивнул:
- А жертва, пока вы занимались ею, приходила в сознание?
- Она была слишком слаба.
- Она вообще не сказав ни слова?
- Ничего.
- Вы бы заметили, если бы она открыла глаза? Вы не настолько растерялись, чтобы не заметить у нее момент сознания?
- Я - медицинская сестра, - повторила Элайн. - Я не растеряюсь из-за болезни, или ранения, или смерти. - Ей начинало не нравиться то, как капитан Ранд расспрашивает ее, налегая на каждый пункт снова и снова, как будто она ребенок, от которого не ждут, что он вспомнит как следует, если его не подстегнуть. Она понимала, что ему необходимо вести себя так и что он всего лишь выполняет свою работу, но ей это не нравилось.
К счастью, ее ссылка на свой профессионализм, похоже, возымела действие, и полицейский кивнул, как ей показалось, оправдываясь и с уважением. Он даже сказал:
- Простите, что я забыл принять это в расчет, мисс Шерред.
Она улыбнулась, принимая его извинения.
И тут Элайн внезапно обнаружила, что ее ладонь покоится в ладони Гордона. Его теплые сухие пальцы обхватывали ее собственные и удерживали их, мягко сжимая. Она была удивлена, потому что не помнила, чтобы тянулась к нему, - и не чувствовала, чтобы он тянулся к ней. Но в какой-то момент, во время расспросов, они стали искать успокоения и нашли его вместе.
Элайн покраснела, но не убрала свою руку. Это было замечательно, что ее руку держат, что Гордон воспринимает ее как нечто большее, нежели просто новую домашнюю прислугу семьи.
- Ну что же, - продолжал Ранд, - давайте рассмотрим некоторые другие аспекты этого дела. - Он вытащил из бокового кармана записную книжку и открыл ее большим пальцем. Странички в погруженной в тишину комнате зашелестели неестественно громко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22