Он будто бы хотел признаться сейчас, что это именно он сам и есть — таинственно исчезнувший фигурант… Но скорее всего, просто что-то попало в глаз.
— Машина на нашей стоянке, — сказал он. — Конечно, вы можете все осмотреть…
Серебристый «форд-сьерра» был взят напрокат четыре дня назад в Кеттльсберге. Фирма до последнего часа не знала, что он участвовал в полицейском инциденте. На машине ни внутри, ни снаружи не имелось ничего особенного, ничего, привлекающего внимания…
— Молдер, мы попусту теряем время.
— Да-да… — рассеянно отозвался тот. — Понимаешь, слишком уж чистая машина.
Он взял в руки несколько отпечатков увеличенных кадров видеозаписи — как раз тех, где был запечатлен злосчастный «форд», — и стал внимательнейшим образом их изучать. Отошел, встал так, чтобы и настоящая машина, и та, что на снимках, видны были с одного ракурса.
Скалли тоже заглянула в салон. Шестьдесят миль погони, подумала она. Он должен быть мокрый, как мышь. Пот впитался в чехол сиденья, и анализ…
— Иди-ка сюда, — позвал Молдер. — Посмотри сама…
Сначала она не поняла, что он хочет сказать. Серебристый «форд-сьерра», номер на фотографии виден только частично, но эта часть совпадает…
— Ветровое стекло, — подсказал Молдер.
Трещины? Нет… Ах вот оно что!
— Это не та машина, — прошептала — лучше сказать, прошипела — Скалли.
— Угу. Как называется такой значок?
— Кадуцей. Врачи часто приклеивают его на ветровое стекло…
— Значит, настоящая машина принадлежала какому-то врачу. Я думаю, капитан Мерсье не назовет нам его фамилию. Но выяснить мы сумеем… Они подменили машину, а нам солгали. Как ты думаешь, зачем?
— Дэнни, это Молдер. Будь добр, проверь меррилендский номер. У меня есть три первые цифры: девять-два-четыре. Машина принадлежит или когда-то принадлежала врачу. Да, я перезвоню…
В лаборатории доктора Беруби остро пахло обезьянником. Они что, раздраженно подумала Скалли, экономят на лаборантах?.. Целая стена лаборатории была заставлена клетками с макаками. Кроме этого, в лаборатории были еще только два прожарочных шкафа, химический лабораторный стол с центрифугой посередине и большой аквариум в углу. Ни одного компьютера… Восприятие распадалось на части: при фекально-затхлом запахе помещение блистало исключительной, неестественной чистотой. И лишь аквариум с зеленоватой и не слишком прозрачной водой казался пришельцем с грязной планеты. До очередной ежегодной чистки его, похоже, оставались считанные дни.
Вестибюль «ЭМГЕН корпорэйшн» выглядел куда презентабельнее.
Сам доктор, невысокий лысый человечек в черных резиновых перчатках до локтей, разливал пипеткой по пробиркам прозрачную розовую жидкость. Гидролизированная кровь, подумала Скалли. Бедные макаки…
— Доктор Беруби? Мы из ФБР: агент Молдер, агент Скалли…
— Послушайте, я очень занят.
— Мы просим уделить нам несколько минут.
— Ну, что там еще?
— Это ваша машина? — Молдер показал фотографию.
— Возможно. Здесь не виден номер…
— Девять-два-четыре-четыре эй-вай-эф.
— Да, моя.
— Вы знаете, что она участвовала в полицейском инциденте?
— В чем, в чем?
— В погоне. В преступлении.
— Нет. Впервые слышу… — это прозвучало исключительно фальшиво.
Скалли отвернулась и подошла к клеткам. За решетками сидели резусы и зеленые макаки. На четвертом курсе она немало повадилась с такими…
— …ключи от машины есть у приходящей прислуги, она часто берет ее… это уже вторая машина…
Скалли постучала по клетке, приветствуя маленькую самочку. И вдруг та злобно оскалила зубы и метнулась к протянутой руке! Скалли едва успела отдернуть…
— Не трогайте здесь ничего! — голос резкий, как напильником по стеклу.
— Извините… я только хотела… Макаки — они ведь такие добродушные всегда…
— Они участвуют в опыте.
— В каком? — тут же зацепился Молдер.
— Я что, в чем-то подозреваюсь? — доктор ощетинился.
— Да ну что вы…
— В таком случае — я ответил на все ваши вопросы. Извините. Работы у меня больше, чем времени.
Молдер выдержал паузу. Он спокойно смотрел на доктора, и тот вдруг начал извиваться под его взглядом. То есть извивался он, конечно, не телом… но чем-то извивался.
— Спасибо. Всего вам хорошего.
Выходя, Скалли чувствовала недоуменный и испуганный взгляд в спину.
За дверью Молдер остановился. Прислонился к стене.
— Значит, так. Уже пять часов, а нам нужно еще поговорить с этой домработницей…
— Нет.
— Что значит ваше «нет», девушка? — он уставился на нее удивленными глазами. — Неужели «может быть»?
— Молдер, мы медленно, но верно погружаемся в какой-то маразм! Мы целый день с раннего утра убили на то, чтобы разобраться с делом, начатым с таинственной наводки, данной нам непонятным человеком, и все наши умозаключения базируются на предыдущих умозаключениях… Кто он такой, этот Б. Г.? Мы ничего не знаем о нем: ни имени, ни того, чем он занимается…
— Кое-что знаем. Изредка он подбрасывает нам весьма ценную информацию.
— Которую мы ни разу не смогли проверить! Вспомни: ни разу! Может быть, он просто…
— Думаешь, он делает это ради своего развлечения?
— Нет. Я думаю, он делает это ради твоего развлечения…
Скалли повернулась на каблуках и решительно пошла к двери. Это была дверь мужского туалета, но такие тонкости сейчас ее не интересовали…
— Что-то вы рано сегодня, — услышал Молдер за спиной.
Он шел к своему подъезду. Было одиннадцать вечера.
— Я-то думал, вы ночь не будете спать, складывая картинку из кусочков…
— Во-первых, их очень мало, — сказал Молдер. — Во-вторых, они воняют. В-третьих, мама приучила меня возвращаться домой до того, как включат фонари на улицах.
— Я дал вам все, что мог, — сказал Б. Г.
— Какой-то репортаж по телевидению? Знаете… — Молдер мысленно плюнул, обошел Б. Г. и продолжил свой путь.
— Агент Молдер, — негромко сказал ему в спину Б. Г., - вы никогда в жизни не были ближе к разгадке… Я прошу вас, я умоляю: не бросайте это дело.
Доктор Беруби посмотрел на часы. Половина двенадцатого. А он хотел сегодня вернуться домой пораньше и принять снотворное. Чертовы сыщики…
Все это плохо кончится, подумал он. А поначалу казалось — только успех впереди.
Впрочем, успех был.
И вот к чему это привело… Руки дрожат. Душа не на месте. В конце концов — просто страшно.
Не надо было начинать. Не надо было. Уже тогда кто-то кричал внутри: не делай этого, Джейк! Красный свет!..
Но он пошел на красный…
Дверь открылась без стука.
— Кто там?
— Доктор Беруби?
— Да. Что вам нужно?
Вошедший был высок и плечист. Что-то у него было с лицом — неуловимое, но портящее общее впечатление.
— Он ведь жив, не так ли? — спросил вошедший.
— Кто?
— Доктор Секара. Он ведь звонил вам?
— Не понимаю, о чем вы говорите…
Доктор Беруби вдруг почувствовал, что у него ослабли колени.
Визитер пересек лабораторию и подошел к окну. Посмотрел вниз.
— Вы все понимаете.
— Послушайте. Если вы из ФБР, то я уже ответил на все ваши вопросы…
— К вам приходили из ФБР? Это плохо…
— …и вообще мне нужно работать. Это срочная работа, и она должна быть окончена…
— Вы ошибаетесь, доктор. Эта работа не должна быть окончена. Проект закрывается.
Макаки вдруг заволновались. Завизжали.
— Я не получал никаких распоряжений…
— Вам они не потребуются.
Капитан Мерсье перегнулся через перила. На палубе стоящего внизу водолазного бота сидели Крюгер и Уолнам и курили. Маски у них были сдвинуты на лбы.
— Ну что там, ребята? — спросил Мерсье. — Ничего?
— Очень много всякого дерьма, — сказал Крюгер. — Вот Уолнам может перечислить, а я не буду.
— Капитану не нужно дерьмо, — сказал Уолнам. — Дерьмо нужно «Гринпису». Капитану нужен утопленник. Утопленника нет.
— Понятно, парни. Ладно, трубите отбой. Поиски окончены. Всем спасибо.
— Пока, капитан. Удачи.
Полчаса спустя все три бота взяли курс на стоянку малых судов, за шесть миль отсюда. Уолнам напоследок провел лучом малого прожектора-искателя по водам.
Пусто.
Когда луч ушел, из-под воды медленно-медленно показалась человеческая голова. Не вся. Глаза были над водой, нос и рот — под водой. Глаза долго-долго смотрели вслед уходящим ботам.
На месте происшествия Скалли оказалась первой.
— Расследование ведет шериф округа, — говорила она Молдеру, идя в полушаге за ним через разгромленную лабораторию. — Он уверен, что это самоубийство. Действительно, всё будто бы говорит за это. Доктор Беруби внезапно воспылал отвращением к научной деятельности, перебил всю аппаратуру, потом привязал один конец капронового шланга к газовой трубе, другой намотал себе на шею — и выпрыгнул в окно. Шланг оборвался, но жесткая его шея этого не выдержала. И вот мы здесь.
— Странно, правда? — сказал Молдер, изучая место обрыва злополучного шланга. — Вечером он словно бы готовится принять телегруппу из передачи «Мой идеальный дом», а несколько часов спустя устроил тут переворот вверх дном. Что-то не вполне вяжется, правда?
— Н-ну…
— И — слишком уж надежный способ самоубийства. Избыточно надежный. Двойной контроль. Применяется только психопатами. Или же просто кто-то хотел быть уверен, что доктор сломает себе шею, еще не долетев до земли. Ладно. Что мы вообще о нем знаем?
— Теренс Ален Беруби, сорока четырех лет, выпускник Гарварда семьдесят четвертого года. Разведен, детей нет. Биохимик, микробиолог, генетик. Полсотни работ. Последние годы участвовал в программе «Геном человека». Тебе это что-то говорит?
— Да. Создание полной генной карты. Может быть, самый амбициозный международный проект в истории науки. Считается, что абсолютно открытый. Прозрачный.
— Участие в открытом проекте вместе с тысячами других ученых…
— Да, но только у одного был серебристый «форд-сьерра» с кадуцеем на ветровом стекле. Машина, которую нам не пожелали показать. И только он один выпрыгнул из окна шестого этажа со шлангом на шее и, прежде чем разбиться, сломал себе шею…
Он вдруг замолчал и стал, наклонив голову, рассматривать гору стеклянных и пластмассовых осколков за центрифугой. Потом — осторожно протянул руку и извлек оттуда уцелевшую коническую колбу! В колбе плескалась та розовая прозрачная жидкость, которая так похожа была на гидролизированную кровь…
— Я не вижу связи… — Скалли оборвала себя.
— Я тоже. Но, может быть, мы не видим связи не потому, что ее нет, а потому, что она невидима? В нормальных условиях? При солнечном свете? Как по-твоему, что это?
— Там на дне стикер.
— Точно. Какие глаза! И это не я сказал, это Фрохики сказал. Так, читаю: «Настоящая власть». В каком это смысле, интересно? — он с некоторой оторопью посмотрел на Скалли.
— В смысле, что это чистый контрольный образец…
— Проверишь?
— Значит, так: ФБР предупреждает… Короче, если это просто обезьянья моча, Молдер… ты меня понял, да?
Домик доктора Беруби был весьма невелик и напоминал что-то полузабытое, сказочное, диснеевское. Деревянная резная веранда… Похоже, доктор имел основания ждать в гости группу из передачи «Мой идеальный дом».
Из почтового ящика высовывался краешек письма. Молдер аккуратно извлек его оттуда. Хоть какая-то информация.
Дверь, разумеется, была закрыта. Можно было, конечно, пустить в ход отмычку, но подобные вещи Молдер не любил уже хотя бы потому, что не очень умел делать. Да и зачем, если где-то наверняка найдется незакрытое окно?..
Совершенно непонятно, почему у некоторых американцев еще кой-какие вещи остаются в их домах. И не по одному году…
Открытое окно действительно нашлось, и Молдер, оглянувшись, не видит ли кто его, незамедлительно влез.
Он оказался в задней комнате в компании корзины с грязным бельем, старинного шкафа, каких-то коробок и ящиков…
Скалли сидела напротив доктора Энн Карпентер, похожей на молодую Шер. Вокруг правого глаза доктора краснел след от окуляра микроскопа.
— Вы ведь, кажется, врач? — рассеянно спросила она.
— По образованию, — сказала Скалли. — Но практически я не работала ни дня.
— Я к тому, что вам можно не разъяснять мелочи… Это рацематная смесь сапрофитных кокков и, кажется, сине-зеленых водорослей… во всяком случае, чего-то, очень похожего на СЗВ. Все они заражены каким-то бактериофагом. Очень странным бактериофагом, судя по тому, что все эти клетки живые и продолжают размножаться. Если вы знаете, именно бактериофаги и крупные вирусы используются в качестве генных скальпелей…
— То есть вы считаете, что это может быть… набор генных скальпелей?
— Скальпелей, зажимов, пинцетов, игл… — доктор Карпентер улыбнулась. Наиболее вероятное предположение, исходя из имеющихся данных… Откуда это у вас?
— Нашли на месте преступления, — сказала Скалли.
— Ничего себе…
— Да. Вы не могли бы более точно установить, что это за бактериофаг… ну и вообще?..
— Только вчерне. Вы же понимаете, такие исследования требуют гор времени и гор зеленой бумаги.
— Разумеется, вчерне.
— Тогда мы сейчас заморозим этих крошек, высушим в вакууме, посеребрим — и подсунем под электронный луч.
1 2 3 4 5
— Машина на нашей стоянке, — сказал он. — Конечно, вы можете все осмотреть…
Серебристый «форд-сьерра» был взят напрокат четыре дня назад в Кеттльсберге. Фирма до последнего часа не знала, что он участвовал в полицейском инциденте. На машине ни внутри, ни снаружи не имелось ничего особенного, ничего, привлекающего внимания…
— Молдер, мы попусту теряем время.
— Да-да… — рассеянно отозвался тот. — Понимаешь, слишком уж чистая машина.
Он взял в руки несколько отпечатков увеличенных кадров видеозаписи — как раз тех, где был запечатлен злосчастный «форд», — и стал внимательнейшим образом их изучать. Отошел, встал так, чтобы и настоящая машина, и та, что на снимках, видны были с одного ракурса.
Скалли тоже заглянула в салон. Шестьдесят миль погони, подумала она. Он должен быть мокрый, как мышь. Пот впитался в чехол сиденья, и анализ…
— Иди-ка сюда, — позвал Молдер. — Посмотри сама…
Сначала она не поняла, что он хочет сказать. Серебристый «форд-сьерра», номер на фотографии виден только частично, но эта часть совпадает…
— Ветровое стекло, — подсказал Молдер.
Трещины? Нет… Ах вот оно что!
— Это не та машина, — прошептала — лучше сказать, прошипела — Скалли.
— Угу. Как называется такой значок?
— Кадуцей. Врачи часто приклеивают его на ветровое стекло…
— Значит, настоящая машина принадлежала какому-то врачу. Я думаю, капитан Мерсье не назовет нам его фамилию. Но выяснить мы сумеем… Они подменили машину, а нам солгали. Как ты думаешь, зачем?
— Дэнни, это Молдер. Будь добр, проверь меррилендский номер. У меня есть три первые цифры: девять-два-четыре. Машина принадлежит или когда-то принадлежала врачу. Да, я перезвоню…
В лаборатории доктора Беруби остро пахло обезьянником. Они что, раздраженно подумала Скалли, экономят на лаборантах?.. Целая стена лаборатории была заставлена клетками с макаками. Кроме этого, в лаборатории были еще только два прожарочных шкафа, химический лабораторный стол с центрифугой посередине и большой аквариум в углу. Ни одного компьютера… Восприятие распадалось на части: при фекально-затхлом запахе помещение блистало исключительной, неестественной чистотой. И лишь аквариум с зеленоватой и не слишком прозрачной водой казался пришельцем с грязной планеты. До очередной ежегодной чистки его, похоже, оставались считанные дни.
Вестибюль «ЭМГЕН корпорэйшн» выглядел куда презентабельнее.
Сам доктор, невысокий лысый человечек в черных резиновых перчатках до локтей, разливал пипеткой по пробиркам прозрачную розовую жидкость. Гидролизированная кровь, подумала Скалли. Бедные макаки…
— Доктор Беруби? Мы из ФБР: агент Молдер, агент Скалли…
— Послушайте, я очень занят.
— Мы просим уделить нам несколько минут.
— Ну, что там еще?
— Это ваша машина? — Молдер показал фотографию.
— Возможно. Здесь не виден номер…
— Девять-два-четыре-четыре эй-вай-эф.
— Да, моя.
— Вы знаете, что она участвовала в полицейском инциденте?
— В чем, в чем?
— В погоне. В преступлении.
— Нет. Впервые слышу… — это прозвучало исключительно фальшиво.
Скалли отвернулась и подошла к клеткам. За решетками сидели резусы и зеленые макаки. На четвертом курсе она немало повадилась с такими…
— …ключи от машины есть у приходящей прислуги, она часто берет ее… это уже вторая машина…
Скалли постучала по клетке, приветствуя маленькую самочку. И вдруг та злобно оскалила зубы и метнулась к протянутой руке! Скалли едва успела отдернуть…
— Не трогайте здесь ничего! — голос резкий, как напильником по стеклу.
— Извините… я только хотела… Макаки — они ведь такие добродушные всегда…
— Они участвуют в опыте.
— В каком? — тут же зацепился Молдер.
— Я что, в чем-то подозреваюсь? — доктор ощетинился.
— Да ну что вы…
— В таком случае — я ответил на все ваши вопросы. Извините. Работы у меня больше, чем времени.
Молдер выдержал паузу. Он спокойно смотрел на доктора, и тот вдруг начал извиваться под его взглядом. То есть извивался он, конечно, не телом… но чем-то извивался.
— Спасибо. Всего вам хорошего.
Выходя, Скалли чувствовала недоуменный и испуганный взгляд в спину.
За дверью Молдер остановился. Прислонился к стене.
— Значит, так. Уже пять часов, а нам нужно еще поговорить с этой домработницей…
— Нет.
— Что значит ваше «нет», девушка? — он уставился на нее удивленными глазами. — Неужели «может быть»?
— Молдер, мы медленно, но верно погружаемся в какой-то маразм! Мы целый день с раннего утра убили на то, чтобы разобраться с делом, начатым с таинственной наводки, данной нам непонятным человеком, и все наши умозаключения базируются на предыдущих умозаключениях… Кто он такой, этот Б. Г.? Мы ничего не знаем о нем: ни имени, ни того, чем он занимается…
— Кое-что знаем. Изредка он подбрасывает нам весьма ценную информацию.
— Которую мы ни разу не смогли проверить! Вспомни: ни разу! Может быть, он просто…
— Думаешь, он делает это ради своего развлечения?
— Нет. Я думаю, он делает это ради твоего развлечения…
Скалли повернулась на каблуках и решительно пошла к двери. Это была дверь мужского туалета, но такие тонкости сейчас ее не интересовали…
— Что-то вы рано сегодня, — услышал Молдер за спиной.
Он шел к своему подъезду. Было одиннадцать вечера.
— Я-то думал, вы ночь не будете спать, складывая картинку из кусочков…
— Во-первых, их очень мало, — сказал Молдер. — Во-вторых, они воняют. В-третьих, мама приучила меня возвращаться домой до того, как включат фонари на улицах.
— Я дал вам все, что мог, — сказал Б. Г.
— Какой-то репортаж по телевидению? Знаете… — Молдер мысленно плюнул, обошел Б. Г. и продолжил свой путь.
— Агент Молдер, — негромко сказал ему в спину Б. Г., - вы никогда в жизни не были ближе к разгадке… Я прошу вас, я умоляю: не бросайте это дело.
Доктор Беруби посмотрел на часы. Половина двенадцатого. А он хотел сегодня вернуться домой пораньше и принять снотворное. Чертовы сыщики…
Все это плохо кончится, подумал он. А поначалу казалось — только успех впереди.
Впрочем, успех был.
И вот к чему это привело… Руки дрожат. Душа не на месте. В конце концов — просто страшно.
Не надо было начинать. Не надо было. Уже тогда кто-то кричал внутри: не делай этого, Джейк! Красный свет!..
Но он пошел на красный…
Дверь открылась без стука.
— Кто там?
— Доктор Беруби?
— Да. Что вам нужно?
Вошедший был высок и плечист. Что-то у него было с лицом — неуловимое, но портящее общее впечатление.
— Он ведь жив, не так ли? — спросил вошедший.
— Кто?
— Доктор Секара. Он ведь звонил вам?
— Не понимаю, о чем вы говорите…
Доктор Беруби вдруг почувствовал, что у него ослабли колени.
Визитер пересек лабораторию и подошел к окну. Посмотрел вниз.
— Вы все понимаете.
— Послушайте. Если вы из ФБР, то я уже ответил на все ваши вопросы…
— К вам приходили из ФБР? Это плохо…
— …и вообще мне нужно работать. Это срочная работа, и она должна быть окончена…
— Вы ошибаетесь, доктор. Эта работа не должна быть окончена. Проект закрывается.
Макаки вдруг заволновались. Завизжали.
— Я не получал никаких распоряжений…
— Вам они не потребуются.
Капитан Мерсье перегнулся через перила. На палубе стоящего внизу водолазного бота сидели Крюгер и Уолнам и курили. Маски у них были сдвинуты на лбы.
— Ну что там, ребята? — спросил Мерсье. — Ничего?
— Очень много всякого дерьма, — сказал Крюгер. — Вот Уолнам может перечислить, а я не буду.
— Капитану не нужно дерьмо, — сказал Уолнам. — Дерьмо нужно «Гринпису». Капитану нужен утопленник. Утопленника нет.
— Понятно, парни. Ладно, трубите отбой. Поиски окончены. Всем спасибо.
— Пока, капитан. Удачи.
Полчаса спустя все три бота взяли курс на стоянку малых судов, за шесть миль отсюда. Уолнам напоследок провел лучом малого прожектора-искателя по водам.
Пусто.
Когда луч ушел, из-под воды медленно-медленно показалась человеческая голова. Не вся. Глаза были над водой, нос и рот — под водой. Глаза долго-долго смотрели вслед уходящим ботам.
На месте происшествия Скалли оказалась первой.
— Расследование ведет шериф округа, — говорила она Молдеру, идя в полушаге за ним через разгромленную лабораторию. — Он уверен, что это самоубийство. Действительно, всё будто бы говорит за это. Доктор Беруби внезапно воспылал отвращением к научной деятельности, перебил всю аппаратуру, потом привязал один конец капронового шланга к газовой трубе, другой намотал себе на шею — и выпрыгнул в окно. Шланг оборвался, но жесткая его шея этого не выдержала. И вот мы здесь.
— Странно, правда? — сказал Молдер, изучая место обрыва злополучного шланга. — Вечером он словно бы готовится принять телегруппу из передачи «Мой идеальный дом», а несколько часов спустя устроил тут переворот вверх дном. Что-то не вполне вяжется, правда?
— Н-ну…
— И — слишком уж надежный способ самоубийства. Избыточно надежный. Двойной контроль. Применяется только психопатами. Или же просто кто-то хотел быть уверен, что доктор сломает себе шею, еще не долетев до земли. Ладно. Что мы вообще о нем знаем?
— Теренс Ален Беруби, сорока четырех лет, выпускник Гарварда семьдесят четвертого года. Разведен, детей нет. Биохимик, микробиолог, генетик. Полсотни работ. Последние годы участвовал в программе «Геном человека». Тебе это что-то говорит?
— Да. Создание полной генной карты. Может быть, самый амбициозный международный проект в истории науки. Считается, что абсолютно открытый. Прозрачный.
— Участие в открытом проекте вместе с тысячами других ученых…
— Да, но только у одного был серебристый «форд-сьерра» с кадуцеем на ветровом стекле. Машина, которую нам не пожелали показать. И только он один выпрыгнул из окна шестого этажа со шлангом на шее и, прежде чем разбиться, сломал себе шею…
Он вдруг замолчал и стал, наклонив голову, рассматривать гору стеклянных и пластмассовых осколков за центрифугой. Потом — осторожно протянул руку и извлек оттуда уцелевшую коническую колбу! В колбе плескалась та розовая прозрачная жидкость, которая так похожа была на гидролизированную кровь…
— Я не вижу связи… — Скалли оборвала себя.
— Я тоже. Но, может быть, мы не видим связи не потому, что ее нет, а потому, что она невидима? В нормальных условиях? При солнечном свете? Как по-твоему, что это?
— Там на дне стикер.
— Точно. Какие глаза! И это не я сказал, это Фрохики сказал. Так, читаю: «Настоящая власть». В каком это смысле, интересно? — он с некоторой оторопью посмотрел на Скалли.
— В смысле, что это чистый контрольный образец…
— Проверишь?
— Значит, так: ФБР предупреждает… Короче, если это просто обезьянья моча, Молдер… ты меня понял, да?
Домик доктора Беруби был весьма невелик и напоминал что-то полузабытое, сказочное, диснеевское. Деревянная резная веранда… Похоже, доктор имел основания ждать в гости группу из передачи «Мой идеальный дом».
Из почтового ящика высовывался краешек письма. Молдер аккуратно извлек его оттуда. Хоть какая-то информация.
Дверь, разумеется, была закрыта. Можно было, конечно, пустить в ход отмычку, но подобные вещи Молдер не любил уже хотя бы потому, что не очень умел делать. Да и зачем, если где-то наверняка найдется незакрытое окно?..
Совершенно непонятно, почему у некоторых американцев еще кой-какие вещи остаются в их домах. И не по одному году…
Открытое окно действительно нашлось, и Молдер, оглянувшись, не видит ли кто его, незамедлительно влез.
Он оказался в задней комнате в компании корзины с грязным бельем, старинного шкафа, каких-то коробок и ящиков…
Скалли сидела напротив доктора Энн Карпентер, похожей на молодую Шер. Вокруг правого глаза доктора краснел след от окуляра микроскопа.
— Вы ведь, кажется, врач? — рассеянно спросила она.
— По образованию, — сказала Скалли. — Но практически я не работала ни дня.
— Я к тому, что вам можно не разъяснять мелочи… Это рацематная смесь сапрофитных кокков и, кажется, сине-зеленых водорослей… во всяком случае, чего-то, очень похожего на СЗВ. Все они заражены каким-то бактериофагом. Очень странным бактериофагом, судя по тому, что все эти клетки живые и продолжают размножаться. Если вы знаете, именно бактериофаги и крупные вирусы используются в качестве генных скальпелей…
— То есть вы считаете, что это может быть… набор генных скальпелей?
— Скальпелей, зажимов, пинцетов, игл… — доктор Карпентер улыбнулась. Наиболее вероятное предположение, исходя из имеющихся данных… Откуда это у вас?
— Нашли на месте преступления, — сказала Скалли.
— Ничего себе…
— Да. Вы не могли бы более точно установить, что это за бактериофаг… ну и вообще?..
— Только вчерне. Вы же понимаете, такие исследования требуют гор времени и гор зеленой бумаги.
— Разумеется, вчерне.
— Тогда мы сейчас заморозим этих крошек, высушим в вакууме, посеребрим — и подсунем под электронный луч.
1 2 3 4 5