Кровотечения у меня не было сорок
два дня, и я не желала думать о том, что это означает.
В первый раз мы увидели его ранним вечером под мрачным янтарным
небом, черный силуэт бледного Города, белого, как Ораш.
Час спустя мы разбили лагерь в кустарниковых лесах у подножья гор. Я
ушла к себе в шатер и лежала там, не спя и не бодрствуя, покуда на нас
наползала черная ночь. На рассвете затрубили новые трубы по другую сторону
долины. Белханнор, похоже, приготовился биться по-старому, отвечая вызовом
на вызов.
В тот день я чувствовала себя совсем разбитой, и эта разбитость
бесила меня. Я вышла и велела привести мне белого коня, но когда он
явился, я едва сумела забраться в седло. Перед глазами у меня все плыло, и
весь мир лагеря, деревьев, гор, равнины, отдаленной армии, отдаленного
Города вращался, словно гончарный круг. Никто не спорил со мной, что я
должна скакать в бой вместе с войсками Вазкора. Наверное, я выглядела
лучше, чем чувствовала себя.
С обоих сторон завыли духовые инструменты, ставшие единым голосом,
трубившим наступление, и рассекли утро от макушки до пояса гремящим желтым
клинком. Суматоха движения, пролетающая внизу черно-белая, как разбитая
мостовая, земля, свинцовое небо с единственной прорехой линяло-оранжевого
цвета. Впереди - силы Белханнора, большая кружащаяся масса, не белая, а
железная. Однако это была не та битва, на какую они надеялись. С нашего
левого фланга заговорили сгустками дыма и света амматские пушки.
Белханнорские шеренги сломались и повалились, словно игрушки.
Пушки белому коню не понравились. Он свернул в сторону и обругал их
по-своему, и вскоре вонь от пороха и раскаленного металла довела его до
бешенства, но он не сбежал. Обезумевши так же, как и я, преисполнившись,
наверное, такой же, как и я, неистовой решимости с головой окунуться в
омут войны, он внезапно рванулся вперед, оставив всякие следы подчинения в
прошлом. Шеренги наших собственных солдат расступились и дали нам дорогу.
Я не очень хорошо помню, как вырвалась вперед и бросилась на изувеченную
пушками переднюю шеренгу, бывшую Белханнором.
Я не ощущала никакого страха, когда "судьба-которая-была-белым-конем"
швырнула меня в гущу вражеских рядов. Я радовалась, я ликовала, ибо здесь
ждало полное забытье. Я подняла меч обеими руками и была больше не
безликой женщиной в капкане земли, а первым всадником, лучником,
колесничим, воином. Я была Дараком, я была Вазкором, я была Смертью. Их
лица - в шлемах, в масках или ничем вообще не закрытые - накатывались и
отлетали от меня, словно головки цветов, и огромный белый зверь у меня
между бедер плясал на их умирающих телах. Небо стало багровым от пушечных
залпов. Я слышала, как огромные ядра летали у меня над головой, словно
железные птицы, и знала, что для меня самой опасности нет. В том смерче
ненависти и радости я нашла красоту боли, победоносную какофонию ужаса,
которая казалась музыкой. Огромный нарастающий гимн, последнее соитие с
тьмой, где последняя нота - оглушительный, пронзительный, оргазмический
крик мучительной боли.
Конь конвульсивно содрогнулся, как тонущий корабль. Я отпустила
поводья и медленно упала вбок, сознавая только движение падения, конь тоже
падал, еще более медленно, до тех пор, пока мы не лежали бок о бок,
опустошенные этим актом любви или смерти.
Я очнулась и подумала, что нахожусь у себя в шатре, на низком тюфяке
с его кучей одеял. Затем в глазах у меня немного прояснилось, и я увидела,
что тут большая занавешенная комната в пятнах от малого количества огней
светильников. В ногах постели шевельнулись две неотчетливые женские
фигуры. Одна поднялась, вышла за двери и через несколько минут вернулась,
приведя высокого темного человека. Глаза у меня, похоже, не могли четко
различить его, и я не могла поднять головы. Человек подошел и остановился
около меня, возвышаясь надо мной.
- Поздравляю с успешным боем, богиня, - сказал Вазкор. - Твоим
последним на какое-то время, как мне представляется.
- Где это место? - спросила я. Голос у меня был очень слабым, я
думала, он меня не услышит, но он расслышал.
- В Белханноре, - ответил он. - После битвы Город сдался, и мы заняли
его. Джавховор явно умен и сообразил, что сопротивление бесполезно.
Ухаживающие за тобой в данную минуту дамы - принцессы Белханнора. Они
жаждут сделать все, что могут, для твоего удобства. Снаружи, конечно,
стоит стража - из твоих собственных воинов.
Должно быть, он очень уверен в своей власти над Городом, если оставил
меня лишенной сознания и беспомощной с этими женщинами - я ведь была в
конце концов все еще ценна для него. Теперь я видела лучше и различила их
бледные испуганные лица. А за дверью стоял Мазлек.
- Спасибо, - поблагодарила я. - Насколько я изранена?
- Немного, - ответил он. - Но ты быстро исцеляешься. После того, как
ты пала, Мазлек и его отряд прорубили к тебе дорогу. Белый конь погиб.
- Значит, мне понадобится другой, - заявила я, заглушая чувство вины
и боль, чтобы он не увидел их. - Когда мы выступаем?
- Я оставлю здесь часть своих войск под началом Атторла, принца
Кмисса. Остальные выступают завтра на рассвете.
Я, конечно, поняла тогда, что в этот поход отправятся без меня. Так
быстро, определила я, моим ранам не зажить.
- Тогда я последую за вами, - предложила я. - Как и раньше.
- Нет, богиня, ты должна оставаться здесь, в Белханноре. Ты забываешь
о своей беременности. Я думаю, мы больше не смеем рисковать ребенком.
- Ребенком? - повторила я со слабой яростью. - Этот ребенок не
существует.
Вазкор повернулся и двинулся к дверям. Сперва я подумала, что он
просто бросил убеждать, считая, что уже все доказал, но потом увидела, что
он выпроводил моих сиделок, и в комнату вошла горбунья в одежде из грубой
ткани, изнуренная смуглым безобразием темнокожей. Она подошла с Вазкором к
постели и стояла, глядя на меня невыразительным лицом без маски, которое
само по себе было маской, и двумя сверкающими рептильными глазами,
резными, черными и пустыми.
- Эго деревенская ведьма, - сказал он, - недостойная тебя, но, как
мне сообщили, очень умелая. Я прошу извинить за нее. Ну вот. Тебе крайне
необходимо понять свое состояние, - он повернулся к старой ведьме и
произнес несколько слов на деревенской речи, указания для обследования.
Я наполовину надеялась, что она побоится прикоснуться ко мне, но у
этой старухи не осталось никаких эмоций. Он выбрал обдуманно и хорошо.
Щупавшие меня руки были сухими и жестокими, а он стоял и смотрел на нас,
когда она тыкала и изучала мое побитое и измученное тело, и добавила к
старым болям несколько новых. Наконец она отошла, кивнула и что-то
пробормотала. Вазкор взмахом руки велел ей убираться, и она вышла. И он и
я знали, что сказала она, но мы взаимно притворялись, будто я не знаю.
- Ты ждешь ребенка и удивительно здорова, учитывая твои ранения.
Донашивать тебе еще, по всей вероятности, дней двести. В Эзланне твой срок
наступил бы в месяц Павлина, - он чуть улыбнулся. - Белханнор безопасен, и
ты останешься здесь под защитой Атторла. Твоя личная стража, естественно,
тоже останется.
Я лежала на постели, не в состоянии поднять голову. Но упрямо
заявила:
- Я не рожу тебе этого ребенка.
- Родишь, - заверил он.
Спор был бесполезен, ни он, ни я не могли одолеть друг друга.
Он вышел, и вернулись две белханнорские принцессы и глядели на меня в
жалком страхе.
Сон.
Он выехал с армией утром, как и обещал сделать, он, полководец,
идущий навстречу новым завоеваниям. А я осталась в тылу, безо всякой
надежды отправиться следом.
Не знаю, какие я получила раны, но еще через день я достаточно
поправилась, чтобы встать и прогуляться по своим покоям из белого мрамора
с гобеленами на стенах.
Сперва я не знала наверняка, что буду делать, но постепенно твердо
решила выжать все что можно из сухой тыквы.
Из окон своих покоев я рассматривала заснеженную панораму Города,
садов внизу, ледяной зеленоватости реки, перепоясанной огромными каменными
мостами, башен и извилистых улиц, и террас лестниц. Похоже, он нисколько
не пострадал, по крайней мере, здесь, в Высоком Квартале. От Мазлека я
узнала, что капитуляция Города была быстрой и полной. Джавховор опустился
перед Вазкором на колени в воротах и поцеловал ему руку в латной рукавице.
Они не привыкли к истинному опаляющему дыханию войны, эти Города, веками
сражавшиеся в своих игрушечных войнах.
К вечеру, после того, как зажгли светильники, я известила Атторла
через посланца, что желаю его видеть. Тот явился достаточно быстро, одетый
по случаю какого-то праздника в алый бархат и множество самоцветов. Он был
мелким князьком, смазливым и воспитанным, с очень маленьким ртом.
Светло-серебряные кудри спадали ему на плечи. Он носил маску феникса, но
снял ее передо мной.
- Как я понимаю, принц, Белханнор оставили на наше попечение.
Легкое удивление. Он-то ведь понял так, что Белханнор оставили на его
попечение.
- Понимаю вашу озадаченность, принц, - милостиво сказала я. -
Естественно, вы командуете здесь всеми нашими войсками, как естественно и
то, что ваши указы подлежат моему подтверждению.
Он, похоже, пришел в смятение, но не подумал оспаривать это. Ведь я
же была, в конце концов, Уастис Перевоплотившаяся, и он верил в мою
религиозную власть, даже если его не приводили в восторг мои
посягательства на власть светскую. Он поклонился, признав сказанное мной,
и я отпустила его. После этого меня донимали всеми мелкими делами, о
которых требовалось позаботиться, - усмирение очень мелких волнений,
размещение стражи для наведения порядка на улицах, отправка припасов нашим
армиям. Мое вмешательство ограничивалось в основном проставлением своей
печати на документах, уже составленных Атторлом или, скорее, его
советниками и писцами, так как любая канцелярская работа его страшно
утомляла. Тем не менее, благодаря этому я сохраняла какой-то остаток
признания моей власти.
Ухаживавшие за мной принцессы в серебряных платьях были, как я
выяснила, дочерьми самого Джавховора. Они стали моими официальными
фрейлинами, и обе носили тот громоздкий и неуместный почетный веер. Они
подавали голос только в ответ на мои приказания, что меня вполне
устраивало, и страх их всегда присутствовал. Их отец, бледный, полный,
обеспокоенный человек, по собственному почину явился ко мне
засвидетельствовать свое почтение, и присылал мне роскошные подарки в виде
драгоценностей, шелков, духов и великолепно переплетенных книг,
соперничавших даже с теми, которые мне достались от Асрена.
Это было неприятное время. Как безмолвный белый снег, что не уступал
путь весне, так и моя жизнь, казалось, затвердела и онемела под покровом,
который я не могла прорвать.
Казалось, у меня не осталось ничего, только эти тривиальные атрибуты
власти, моя собственная Сила, которая приходила вместе с ненавистью и
росла во мне день за днем, словно опухоль. И та, другая опухоль,
оставленная во мне им, тоже росла. Я не страдала от трудностей, какие
испытывают большинство обыкновенных женщин, у меня не было ни тошноты, ни
боли, только ощущение тяжести, совершенно непропорциональное тому, что я
носила под сердцем. С восьмидесятого дня беременности знак моей несвободы
начал выпирать из меня. Как я понимаю, живот у меня был не очень большим,
да и не стал очень большим, и все же тогда мне казалось, что он сделался
огромным и раздутым. Дело усугублялось тем, что в остальном мое тело
оставалось худеньким и стройным; даже груди у меня лишь чуть увеличились.
Больше, чем когда-либо, в тех свободных бархатных платьях, какие мне
теперь приходилось носить, существо у меня в утробе казалось навязанным
мне, чем-то пришпиленным к моему собственному "я", втолкнутым,
завладевшим, преследующим меня днем и ночью.
Трижды я пыталась от него избавиться - один раз с помощью собственной
воли; но боль была ужасной, и я не смогла заставить себя продолжать; один
раз, просто выпив слишком много их вина, что ничего не дало. В третий раз
я выехала из Белханнора в один из крошечных хуторов, все еще стоявших
неподалеку от него (большинство из них Вазкор стер с лица земли прежде,
чем Белханнор склонился перед ним, и на его стенах виднелись пятна копоти
от их дыма). Секретности ради со мной поехали только Мазлек и Слор, но я
достаточно хорошо говорила на языке темнокожих, чтобы найти их
целительницу и попросить ее помочь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
два дня, и я не желала думать о том, что это означает.
В первый раз мы увидели его ранним вечером под мрачным янтарным
небом, черный силуэт бледного Города, белого, как Ораш.
Час спустя мы разбили лагерь в кустарниковых лесах у подножья гор. Я
ушла к себе в шатер и лежала там, не спя и не бодрствуя, покуда на нас
наползала черная ночь. На рассвете затрубили новые трубы по другую сторону
долины. Белханнор, похоже, приготовился биться по-старому, отвечая вызовом
на вызов.
В тот день я чувствовала себя совсем разбитой, и эта разбитость
бесила меня. Я вышла и велела привести мне белого коня, но когда он
явился, я едва сумела забраться в седло. Перед глазами у меня все плыло, и
весь мир лагеря, деревьев, гор, равнины, отдаленной армии, отдаленного
Города вращался, словно гончарный круг. Никто не спорил со мной, что я
должна скакать в бой вместе с войсками Вазкора. Наверное, я выглядела
лучше, чем чувствовала себя.
С обоих сторон завыли духовые инструменты, ставшие единым голосом,
трубившим наступление, и рассекли утро от макушки до пояса гремящим желтым
клинком. Суматоха движения, пролетающая внизу черно-белая, как разбитая
мостовая, земля, свинцовое небо с единственной прорехой линяло-оранжевого
цвета. Впереди - силы Белханнора, большая кружащаяся масса, не белая, а
железная. Однако это была не та битва, на какую они надеялись. С нашего
левого фланга заговорили сгустками дыма и света амматские пушки.
Белханнорские шеренги сломались и повалились, словно игрушки.
Пушки белому коню не понравились. Он свернул в сторону и обругал их
по-своему, и вскоре вонь от пороха и раскаленного металла довела его до
бешенства, но он не сбежал. Обезумевши так же, как и я, преисполнившись,
наверное, такой же, как и я, неистовой решимости с головой окунуться в
омут войны, он внезапно рванулся вперед, оставив всякие следы подчинения в
прошлом. Шеренги наших собственных солдат расступились и дали нам дорогу.
Я не очень хорошо помню, как вырвалась вперед и бросилась на изувеченную
пушками переднюю шеренгу, бывшую Белханнором.
Я не ощущала никакого страха, когда "судьба-которая-была-белым-конем"
швырнула меня в гущу вражеских рядов. Я радовалась, я ликовала, ибо здесь
ждало полное забытье. Я подняла меч обеими руками и была больше не
безликой женщиной в капкане земли, а первым всадником, лучником,
колесничим, воином. Я была Дараком, я была Вазкором, я была Смертью. Их
лица - в шлемах, в масках или ничем вообще не закрытые - накатывались и
отлетали от меня, словно головки цветов, и огромный белый зверь у меня
между бедер плясал на их умирающих телах. Небо стало багровым от пушечных
залпов. Я слышала, как огромные ядра летали у меня над головой, словно
железные птицы, и знала, что для меня самой опасности нет. В том смерче
ненависти и радости я нашла красоту боли, победоносную какофонию ужаса,
которая казалась музыкой. Огромный нарастающий гимн, последнее соитие с
тьмой, где последняя нота - оглушительный, пронзительный, оргазмический
крик мучительной боли.
Конь конвульсивно содрогнулся, как тонущий корабль. Я отпустила
поводья и медленно упала вбок, сознавая только движение падения, конь тоже
падал, еще более медленно, до тех пор, пока мы не лежали бок о бок,
опустошенные этим актом любви или смерти.
Я очнулась и подумала, что нахожусь у себя в шатре, на низком тюфяке
с его кучей одеял. Затем в глазах у меня немного прояснилось, и я увидела,
что тут большая занавешенная комната в пятнах от малого количества огней
светильников. В ногах постели шевельнулись две неотчетливые женские
фигуры. Одна поднялась, вышла за двери и через несколько минут вернулась,
приведя высокого темного человека. Глаза у меня, похоже, не могли четко
различить его, и я не могла поднять головы. Человек подошел и остановился
около меня, возвышаясь надо мной.
- Поздравляю с успешным боем, богиня, - сказал Вазкор. - Твоим
последним на какое-то время, как мне представляется.
- Где это место? - спросила я. Голос у меня был очень слабым, я
думала, он меня не услышит, но он расслышал.
- В Белханноре, - ответил он. - После битвы Город сдался, и мы заняли
его. Джавховор явно умен и сообразил, что сопротивление бесполезно.
Ухаживающие за тобой в данную минуту дамы - принцессы Белханнора. Они
жаждут сделать все, что могут, для твоего удобства. Снаружи, конечно,
стоит стража - из твоих собственных воинов.
Должно быть, он очень уверен в своей власти над Городом, если оставил
меня лишенной сознания и беспомощной с этими женщинами - я ведь была в
конце концов все еще ценна для него. Теперь я видела лучше и различила их
бледные испуганные лица. А за дверью стоял Мазлек.
- Спасибо, - поблагодарила я. - Насколько я изранена?
- Немного, - ответил он. - Но ты быстро исцеляешься. После того, как
ты пала, Мазлек и его отряд прорубили к тебе дорогу. Белый конь погиб.
- Значит, мне понадобится другой, - заявила я, заглушая чувство вины
и боль, чтобы он не увидел их. - Когда мы выступаем?
- Я оставлю здесь часть своих войск под началом Атторла, принца
Кмисса. Остальные выступают завтра на рассвете.
Я, конечно, поняла тогда, что в этот поход отправятся без меня. Так
быстро, определила я, моим ранам не зажить.
- Тогда я последую за вами, - предложила я. - Как и раньше.
- Нет, богиня, ты должна оставаться здесь, в Белханноре. Ты забываешь
о своей беременности. Я думаю, мы больше не смеем рисковать ребенком.
- Ребенком? - повторила я со слабой яростью. - Этот ребенок не
существует.
Вазкор повернулся и двинулся к дверям. Сперва я подумала, что он
просто бросил убеждать, считая, что уже все доказал, но потом увидела, что
он выпроводил моих сиделок, и в комнату вошла горбунья в одежде из грубой
ткани, изнуренная смуглым безобразием темнокожей. Она подошла с Вазкором к
постели и стояла, глядя на меня невыразительным лицом без маски, которое
само по себе было маской, и двумя сверкающими рептильными глазами,
резными, черными и пустыми.
- Эго деревенская ведьма, - сказал он, - недостойная тебя, но, как
мне сообщили, очень умелая. Я прошу извинить за нее. Ну вот. Тебе крайне
необходимо понять свое состояние, - он повернулся к старой ведьме и
произнес несколько слов на деревенской речи, указания для обследования.
Я наполовину надеялась, что она побоится прикоснуться ко мне, но у
этой старухи не осталось никаких эмоций. Он выбрал обдуманно и хорошо.
Щупавшие меня руки были сухими и жестокими, а он стоял и смотрел на нас,
когда она тыкала и изучала мое побитое и измученное тело, и добавила к
старым болям несколько новых. Наконец она отошла, кивнула и что-то
пробормотала. Вазкор взмахом руки велел ей убираться, и она вышла. И он и
я знали, что сказала она, но мы взаимно притворялись, будто я не знаю.
- Ты ждешь ребенка и удивительно здорова, учитывая твои ранения.
Донашивать тебе еще, по всей вероятности, дней двести. В Эзланне твой срок
наступил бы в месяц Павлина, - он чуть улыбнулся. - Белханнор безопасен, и
ты останешься здесь под защитой Атторла. Твоя личная стража, естественно,
тоже останется.
Я лежала на постели, не в состоянии поднять голову. Но упрямо
заявила:
- Я не рожу тебе этого ребенка.
- Родишь, - заверил он.
Спор был бесполезен, ни он, ни я не могли одолеть друг друга.
Он вышел, и вернулись две белханнорские принцессы и глядели на меня в
жалком страхе.
Сон.
Он выехал с армией утром, как и обещал сделать, он, полководец,
идущий навстречу новым завоеваниям. А я осталась в тылу, безо всякой
надежды отправиться следом.
Не знаю, какие я получила раны, но еще через день я достаточно
поправилась, чтобы встать и прогуляться по своим покоям из белого мрамора
с гобеленами на стенах.
Сперва я не знала наверняка, что буду делать, но постепенно твердо
решила выжать все что можно из сухой тыквы.
Из окон своих покоев я рассматривала заснеженную панораму Города,
садов внизу, ледяной зеленоватости реки, перепоясанной огромными каменными
мостами, башен и извилистых улиц, и террас лестниц. Похоже, он нисколько
не пострадал, по крайней мере, здесь, в Высоком Квартале. От Мазлека я
узнала, что капитуляция Города была быстрой и полной. Джавховор опустился
перед Вазкором на колени в воротах и поцеловал ему руку в латной рукавице.
Они не привыкли к истинному опаляющему дыханию войны, эти Города, веками
сражавшиеся в своих игрушечных войнах.
К вечеру, после того, как зажгли светильники, я известила Атторла
через посланца, что желаю его видеть. Тот явился достаточно быстро, одетый
по случаю какого-то праздника в алый бархат и множество самоцветов. Он был
мелким князьком, смазливым и воспитанным, с очень маленьким ртом.
Светло-серебряные кудри спадали ему на плечи. Он носил маску феникса, но
снял ее передо мной.
- Как я понимаю, принц, Белханнор оставили на наше попечение.
Легкое удивление. Он-то ведь понял так, что Белханнор оставили на его
попечение.
- Понимаю вашу озадаченность, принц, - милостиво сказала я. -
Естественно, вы командуете здесь всеми нашими войсками, как естественно и
то, что ваши указы подлежат моему подтверждению.
Он, похоже, пришел в смятение, но не подумал оспаривать это. Ведь я
же была, в конце концов, Уастис Перевоплотившаяся, и он верил в мою
религиозную власть, даже если его не приводили в восторг мои
посягательства на власть светскую. Он поклонился, признав сказанное мной,
и я отпустила его. После этого меня донимали всеми мелкими делами, о
которых требовалось позаботиться, - усмирение очень мелких волнений,
размещение стражи для наведения порядка на улицах, отправка припасов нашим
армиям. Мое вмешательство ограничивалось в основном проставлением своей
печати на документах, уже составленных Атторлом или, скорее, его
советниками и писцами, так как любая канцелярская работа его страшно
утомляла. Тем не менее, благодаря этому я сохраняла какой-то остаток
признания моей власти.
Ухаживавшие за мной принцессы в серебряных платьях были, как я
выяснила, дочерьми самого Джавховора. Они стали моими официальными
фрейлинами, и обе носили тот громоздкий и неуместный почетный веер. Они
подавали голос только в ответ на мои приказания, что меня вполне
устраивало, и страх их всегда присутствовал. Их отец, бледный, полный,
обеспокоенный человек, по собственному почину явился ко мне
засвидетельствовать свое почтение, и присылал мне роскошные подарки в виде
драгоценностей, шелков, духов и великолепно переплетенных книг,
соперничавших даже с теми, которые мне достались от Асрена.
Это было неприятное время. Как безмолвный белый снег, что не уступал
путь весне, так и моя жизнь, казалось, затвердела и онемела под покровом,
который я не могла прорвать.
Казалось, у меня не осталось ничего, только эти тривиальные атрибуты
власти, моя собственная Сила, которая приходила вместе с ненавистью и
росла во мне день за днем, словно опухоль. И та, другая опухоль,
оставленная во мне им, тоже росла. Я не страдала от трудностей, какие
испытывают большинство обыкновенных женщин, у меня не было ни тошноты, ни
боли, только ощущение тяжести, совершенно непропорциональное тому, что я
носила под сердцем. С восьмидесятого дня беременности знак моей несвободы
начал выпирать из меня. Как я понимаю, живот у меня был не очень большим,
да и не стал очень большим, и все же тогда мне казалось, что он сделался
огромным и раздутым. Дело усугублялось тем, что в остальном мое тело
оставалось худеньким и стройным; даже груди у меня лишь чуть увеличились.
Больше, чем когда-либо, в тех свободных бархатных платьях, какие мне
теперь приходилось носить, существо у меня в утробе казалось навязанным
мне, чем-то пришпиленным к моему собственному "я", втолкнутым,
завладевшим, преследующим меня днем и ночью.
Трижды я пыталась от него избавиться - один раз с помощью собственной
воли; но боль была ужасной, и я не смогла заставить себя продолжать; один
раз, просто выпив слишком много их вина, что ничего не дало. В третий раз
я выехала из Белханнора в один из крошечных хуторов, все еще стоявших
неподалеку от него (большинство из них Вазкор стер с лица земли прежде,
чем Белханнор склонился перед ним, и на его стенах виднелись пятна копоти
от их дыма). Секретности ради со мной поехали только Мазлек и Слор, но я
достаточно хорошо говорила на языке темнокожих, чтобы найти их
целительницу и попросить ее помочь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77