Принеси-ка, девочка, мое оружие… да заодно чего-нибудь поесть.
Натянув свои кожаные доспехи, он принялся жевать кусок мяса. Найла есть не стала. Блейд снова погнал ее вниз, велев принести бронзовый шлем и щит, которые он видел в каюте Ниласта, ятаган, пару луков и связки стрел из помещений экипажа. Стальных хайритских стрел оставалось немного, но калитанские тоже подходили к его арбалету. Правда, они торчали вперед на пол-ярда и мешали целиться, но зато их было целых три сотни. Найла совсем запыхалась, пока перетащила на ют всю эту гору оружия.
Бросив оценивающий взгляд на ее тонкую, но крепкую фигурку, Блейд спросил:
— Ты умеешь обращаться с луком?
Девушка неуверенно кивнула, и он, уловив ее замешательство, приподнял бровь.
— Я обучалась стрельбе, Эльс… — личико ее побледнело. — Но… понимаешь… я никогда не убивала людей…
— Это же так просто, малышка… проще, чем подцепить на крючок рыбу. Берешь добрый лук, клинок или топор, и — р-раз! — он рассек воздух ладонью.
— Прости, Эльс, я не смогу…
— Придется попробовать, — жестко сказал он.
— Нет, Эльс, милый… Нет… Лучше уж я сама…
У Найлы был такой вид, словно ее сейчас вывернет, в черных огромных глазах стояли слезы. Долгую минуту Блейд пристально смотрел на нее. Такая нерешительность была вовсе не в ее характере. Он успел убедиться, что Найла не относится к разряду неженок; она умела делать многое, и делала все это хорошо. И она выросла на Калитане, в средневековом мире планеты Айден! Каким бы изолированным и благополучным не был этот тропический остров, все-таки жизнь на нем не походила на безопасное существование в благоустроенных пригородах Лондона, Нью-Йорка или Стокгольма. Итак, Найла не может убивать… Об этом стоило поразмыслить на досуге!
Пока что досуга не предвиделось; пироги, как привязанные, тащились за кормой «Катрейи».
— Хорошо, — сказал Блейд, — я не буду заставлять тебя стрелять. Станешь у руля. В случае серьезных неприятностей правь в океан. Да, еще одно… — он снова осмотрел Найлу, облаченную в свой обычный воздушный наряд. — У тебя найдется, что одеть? Я имею в виду — что-нибудь более соответствующее моменту?
Она с готовностью кивнула.
— Да, конечно! Мой охотничий костюм!
Через десять минут она вернулась в тунике из тонкой замши, таких же лосинах и сапожках. Наряд облегал ее ладное тело как тугая перчатка, и выглядела девушка в нем весьма соблазнительно. Критически осмотрев ее, Блейд хмыкнул и велел принести и надеть легкую кольчугу, что висела на ковре из перьев в каюте Ниласта. Край подола из тонких металлических колец доходил Найле до колен, рукава спускались ниже локтей, но теперь она была хоть как-то защищена от стрел. Привязав веревку к рукоятям небольшого круглого щита, Блейд пристроил его девушке на спину — так, что верхний край закрывал затылок. Потом он уступил Найле место у руля.
С полчаса они исходили потом в своих доспехах. Потом судно обогнуло очередной мыс, оказавшийся последним; за ним вглубь архипелага уходил узкий пролив, впереди же маячил новый остров. Внезапно девушка вскрикнула.
— Эльс, Эльс! Помоги! Я не… не могу…
Блейд, наблюдавший за пирогами, обернулся. Найла всей тяжестью повисла на руле, но «Катрейя» упрямо отклонялась вправо, целясь носом в пролив. Он был шириной всего с милю.
Подскочив к колесу, странник попытался выправить курс, однако тащившее их течение оказалось очень сильным. Паруса! Только паруса могли их спасти! Он бросил— взгляд на фокмачту — парус едва трепетал под слабыми порывами бриза. Позади раздалась резкая барабанная дробь, и Блейд, оглянувшись, увидел, что флотилия преследователей резко ускорила ход.
— Вот мы и попались, малышка, — пробормотал он сквозь зубы. — Правь посередине этой канавы и старайся не приближаться к берегам.
Он отправился на корму и встал, держа в руках арбалет, у резного чешуйчатого туловища левого дракона, гордо вздымавшего голову с клыкастой пастью над ютом «Катрейи». Два извива его тела футовой толщины образовывали отличное прикрытие; между ними, как в амбразуру, можно было просунуть ствол арбалета. Нахлобучив на голову шлем, Блейд поднес к глазу трубу и направил ее в сторону преследователей. До них оставалось ярдов двести пятьдесят, и они медленно, но верно настигали корабль.
Теперь-то он смог разглядеть их лица! Кормчие стояли выпрямившись и смотрели вперед; гребцы, не сбиваясь с ритма, часто оборачивались. Физиономии у них были устрашающие, размалеванные красными и черными полосами, которые тянулись со лба на щеки. Блейд ни секунды не сомневался в значении этого факта — боевая раскраска! И, подтверждая худшие из его подозрений, со дна глубоких пирог поднялись лучники. Свистнул десяток стрел, догнав «Катрейю», и ее резная высокая корма украсилась безобразной щетиной. Видимо, лучники не пытались поразить немногочисленный экипаж; то было просто предупреждение.
Блейд, однако, пробормотал:
— Одна стрела — приказ остановиться, десять стрел — атака.
Затем он поднял арбалет, и через мгновение короткий стальной болт проткнул горло первого лучника на первой пироге. Он успел снять еще четверых, пытаясь добраться сквозь строй вражеских воинов до рулевых и вождя, когда ошеломленные островитяне опомнились, ответив ливнем стрел.
Блейд оглянулся. Найла твердо держала курс; высокая корма «Катрейи» с чуть наклоненной в сторону мачты палубой надежно прикрывала ее до пояса. Быстро высунув руку наружу, он выдернул несколько стрел, впившихся в шею дракона и закрывавших обзор. Слава Творцу! Наконечники у них были медными, не кремневыми.
В течение ближайшей минуты он перестрелял остальных лучников в пироге вождя. Это действительно было так просто — для профессионала, разумеется. Берешь добрый хайритский арбалет, и — р-раз! Одиннадцатая стрела пробила череп кормчего, и пирога вильнула.
Предводитель в перьях что-то рявкнул — Блейд видел, как он размахивает руками. Два задних гребца бросили весла и, подняв с днища пироги большие овальные щиты, прикрыли ими вождя и двух оставшихся в живых кормчих. Блейд решил поберечь хайритские стрелы и всадил две калитанские в переднюю пару гребцов. Летели они отлично, но теперь он перезаряжал арбалет не так быстро.
Вождь опять закричал. Расстояние было еще велико, и странник не мог различить слов, но повелительный резкий тон приказа распознал отлично. Вторая пара гребцов оставила весла и прикрыла остальных щитами. Однако с высокой кормы каравеллы отлично простреливалась середина пироги, и Блейд тут же доказал преследователям, что ему все равно, кого убивать. Еще четыре стрелы нашли цель, и гребцы, уже без всяких приказов, бросили весла и схватились за щиты. Заметив убор из перьев, приподнявшийся над краем овального щита, Блейд всадил пятую стрелу точно в лоб любопытного вождя — в доказательство своей меткости и для острастки. Пирога беспомощно закачалась на мелких волнах, течение начало сносить ее к берегу.
— Восемнадцать! — спокойно прокомментировал он. — Считая с их касиком!
— Что? — голос Найлы был хриплым от напряжения; вцепившись в руль, она вела каравеллу точно посреди пролива. — Что ты сказал, Эльс?
— Их стало на восемнадцать меньше, — повторил Блейд.
Найла повернула к нему бледное лицо, ее глаза расширились. Теперь это была женщина-которой-тридцать. Может быть, даже сорок.
— Ты хочешь сказать, что убил уже восемнадцать человек?
— Надеюсь, что ранениями дело не обошлось. Я целил в лоб, в глаза и в шею… — Руль дрогнул в руках Найлы, и Блейд невозмутимо произнес: — Держи курс, малышка, а я побеспокоюсь об остальном.
Он уже понял, что даже при слабом ветре преследователям будет нелегко догнать каравеллу. Сейчас до девяти пирог, обошедших лодку убитого им воина в перьях, оставалось ярдов двести. По его прикидке, они выигрывали у «Катрейи» десяток футов каждую минуту; значит, погоня продлится с час. Сколько надо перестрелять островитян, чтобы к нему отнеслись с должным почтением? Он был готов уложить их всех — благо стрел хватало! Хайритский арбалет метал снаряды на триста ярдов, и луки островитян не могли с ним сравниться — Блейд видел, что их стрелы втыкаются в корму на излете или падают в воду. И в меткости он намного превосходил их. Ильтар сделал-таки из него настоящего хайрита!
Он поглядел назад — теперь флотилию возглавляли три пироги, выстроившиеся шеренгой. Стрелы с них сыпались градом, не причиняя, однако, никакого вреда.
Блейд снова взялся за арбалет и начал методично расстреливать лучников и гребцов. Заметив, что на одной пироге поднялся щит, которым гребец прикрывал стрелка, он прикинул расстояние и решил рискнуть. Стрела из хайритского арбалета пробивала дюймовую доску за двести ярдов, и если медная оковка на щитах островитян не очень толста…
Он поднял арбалет, заряженный стальной стрелой. Оковка не может быть очень толстой, иначе такой большой щит просто не поднять…
Стрела мелькнула, словно серебристая молния, и лучник свалился на гребца, потянув за собой пробитый насквозь щит. Услышав возгласы ужаса, Блейд пожалел, что в начале схватки так неэкономно распорядился своим запасом — хайритских стрел осталось не больше десятка. Но, как бы то ни было, враги получили хороший урок! Он довольно усмехнулся, наблюдая за воцарившейся в пирогах суматохой, и тут услышал крик Найлы.
Неужели ее ранили? Блейд подскочил к девушке, схватил за плечи. Нет, хвала Семи Ветрам, она была цела! Только страшно перепугана. Цепляясь одной рукой за штурвал, она показывала другой вперед и вправо. Блейд посмотрел туда — и понял, что он проиграл этот бой.
Вдоль побережья здесь тянулись невысокие базальтовые утесы, выглядевшие, однако, неприступными — их склоны были отвесны и покрыты осыпями. Милях в двух ниже по течению в этой скалистой стене зиял пролом, перегороженный бревенчатым частоколом; за ним — узкая полоска пляжа, заваленная валунами, следами давнего камнепада. И от этого неприветливого берега отчалили еще десять больших пирог — с гребцами, лучниками, рулевыми и вождем, тоже носившим убор из перьев. Теперь лодки пересекали пролив под острым углом, и не оставалось сомнений, что через четверть часа их носовые тараны уткнутся в правый борт «Катрейи».
Чертыхнувшись, Блейд бросился вниз по трапу, потом в каюту и вытащил на палубу диван. Фальшборт судна прикрывал его только до пояса; эта защита казалась слишком ненадежной сравнительно с могучим туловищем деревянного дракона на юте. Он протащил диван на самый нос, так как пространство между фок-мачтой и гротом занимал его флаер, и повалил на бок. Диван — вернее, тахта — был плотно набит конским волосом на полтора фута толщиной; снизу шла двухдюймовая доска. К сожалению, в нем не было амбразур.
Блейд засунул его правый край между корпусом флаера и фальшбортом и бросился на корму за стрелами. Пробегая мимо кабины, он невольно метнул взгляд на монитор автопилота — яркая точка, отмечавшая их местоположение, горела на границе экрана и на четверть дюйма выше экватора. Дьявольщина! Если эти южане все же намерены встретиться с ним, то сейчас самый подходящий момент!
Ободряюще помахав Найле рукой, он застыл на носу, напряженно следя за второй флотилией. Пироги были уже посередине пролива, прямо перед бушпритом «Катрейи», в пятистах ярдах от нее. Их экипажи не пытались развернуть лодки и направиться к каравелле; хотя в этом рукаве Зеленого Потока скорость течения составляла всего миль пятнадцать, весла не могли превозмочь мощь быстрых прозрачных струй. Опустив их в воду, откинувшись назад и упираясь ногами в днища, гребцы тормозили изо всех сил. Над ними стояли лучники, внимательно наблюдая за быстро приближавшимся судном. Предводитель, рослый детина с размалеванной физиономией, что-то кричал, размахивая медным клинком, — вероятно, пытался выстроить свою флотилию перед боем.
Блейд вздохнул и погладил рукой ковровую обивку дивана. Это ложе верно служило любви; немало дней они с Найлой приминали его в согласном ритме охваченных любовной страстью тел. Что ж, теперь оно так же верно послужит ему в бою — в том бою, где потоки крови так не похожи на капли, исторгнутые лоном девственницы, а хриплые крики умирающих — на стоны экстаза, слетавшие с ее искусанных губ. Он снова вздохнул, прикинул расстояние и спустил первую стрелу.
Следующие полчаса прошли в кровавом кошмаре. Блейд стрелял и стрелял, а когда нападавшие полезли на «Катрейю» — сразу с двух бортов, — рубил мечом и франом. Лишь на мгновение он вновь вспомнил о Найле, когда услышал ее придушенный вскрик. Потом он снова рубил, и палуба каравеллы из благородного дерева тум стала скользкой от крови. Странник запнулся о рухнувшее под ноги тело, ощутил страшный удар по затылку и потерял сознание.
Глава 7. ПЛЕН
Он очнулся и, застонав, приподнял свесившуюся на грудь голову. Перед ним в полумраке плавало кошмарное лицо — широкое, с чудовищно толстыми серыми губами, покрытое рыжим волосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Натянув свои кожаные доспехи, он принялся жевать кусок мяса. Найла есть не стала. Блейд снова погнал ее вниз, велев принести бронзовый шлем и щит, которые он видел в каюте Ниласта, ятаган, пару луков и связки стрел из помещений экипажа. Стальных хайритских стрел оставалось немного, но калитанские тоже подходили к его арбалету. Правда, они торчали вперед на пол-ярда и мешали целиться, но зато их было целых три сотни. Найла совсем запыхалась, пока перетащила на ют всю эту гору оружия.
Бросив оценивающий взгляд на ее тонкую, но крепкую фигурку, Блейд спросил:
— Ты умеешь обращаться с луком?
Девушка неуверенно кивнула, и он, уловив ее замешательство, приподнял бровь.
— Я обучалась стрельбе, Эльс… — личико ее побледнело. — Но… понимаешь… я никогда не убивала людей…
— Это же так просто, малышка… проще, чем подцепить на крючок рыбу. Берешь добрый лук, клинок или топор, и — р-раз! — он рассек воздух ладонью.
— Прости, Эльс, я не смогу…
— Придется попробовать, — жестко сказал он.
— Нет, Эльс, милый… Нет… Лучше уж я сама…
У Найлы был такой вид, словно ее сейчас вывернет, в черных огромных глазах стояли слезы. Долгую минуту Блейд пристально смотрел на нее. Такая нерешительность была вовсе не в ее характере. Он успел убедиться, что Найла не относится к разряду неженок; она умела делать многое, и делала все это хорошо. И она выросла на Калитане, в средневековом мире планеты Айден! Каким бы изолированным и благополучным не был этот тропический остров, все-таки жизнь на нем не походила на безопасное существование в благоустроенных пригородах Лондона, Нью-Йорка или Стокгольма. Итак, Найла не может убивать… Об этом стоило поразмыслить на досуге!
Пока что досуга не предвиделось; пироги, как привязанные, тащились за кормой «Катрейи».
— Хорошо, — сказал Блейд, — я не буду заставлять тебя стрелять. Станешь у руля. В случае серьезных неприятностей правь в океан. Да, еще одно… — он снова осмотрел Найлу, облаченную в свой обычный воздушный наряд. — У тебя найдется, что одеть? Я имею в виду — что-нибудь более соответствующее моменту?
Она с готовностью кивнула.
— Да, конечно! Мой охотничий костюм!
Через десять минут она вернулась в тунике из тонкой замши, таких же лосинах и сапожках. Наряд облегал ее ладное тело как тугая перчатка, и выглядела девушка в нем весьма соблазнительно. Критически осмотрев ее, Блейд хмыкнул и велел принести и надеть легкую кольчугу, что висела на ковре из перьев в каюте Ниласта. Край подола из тонких металлических колец доходил Найле до колен, рукава спускались ниже локтей, но теперь она была хоть как-то защищена от стрел. Привязав веревку к рукоятям небольшого круглого щита, Блейд пристроил его девушке на спину — так, что верхний край закрывал затылок. Потом он уступил Найле место у руля.
С полчаса они исходили потом в своих доспехах. Потом судно обогнуло очередной мыс, оказавшийся последним; за ним вглубь архипелага уходил узкий пролив, впереди же маячил новый остров. Внезапно девушка вскрикнула.
— Эльс, Эльс! Помоги! Я не… не могу…
Блейд, наблюдавший за пирогами, обернулся. Найла всей тяжестью повисла на руле, но «Катрейя» упрямо отклонялась вправо, целясь носом в пролив. Он был шириной всего с милю.
Подскочив к колесу, странник попытался выправить курс, однако тащившее их течение оказалось очень сильным. Паруса! Только паруса могли их спасти! Он бросил— взгляд на фокмачту — парус едва трепетал под слабыми порывами бриза. Позади раздалась резкая барабанная дробь, и Блейд, оглянувшись, увидел, что флотилия преследователей резко ускорила ход.
— Вот мы и попались, малышка, — пробормотал он сквозь зубы. — Правь посередине этой канавы и старайся не приближаться к берегам.
Он отправился на корму и встал, держа в руках арбалет, у резного чешуйчатого туловища левого дракона, гордо вздымавшего голову с клыкастой пастью над ютом «Катрейи». Два извива его тела футовой толщины образовывали отличное прикрытие; между ними, как в амбразуру, можно было просунуть ствол арбалета. Нахлобучив на голову шлем, Блейд поднес к глазу трубу и направил ее в сторону преследователей. До них оставалось ярдов двести пятьдесят, и они медленно, но верно настигали корабль.
Теперь-то он смог разглядеть их лица! Кормчие стояли выпрямившись и смотрели вперед; гребцы, не сбиваясь с ритма, часто оборачивались. Физиономии у них были устрашающие, размалеванные красными и черными полосами, которые тянулись со лба на щеки. Блейд ни секунды не сомневался в значении этого факта — боевая раскраска! И, подтверждая худшие из его подозрений, со дна глубоких пирог поднялись лучники. Свистнул десяток стрел, догнав «Катрейю», и ее резная высокая корма украсилась безобразной щетиной. Видимо, лучники не пытались поразить немногочисленный экипаж; то было просто предупреждение.
Блейд, однако, пробормотал:
— Одна стрела — приказ остановиться, десять стрел — атака.
Затем он поднял арбалет, и через мгновение короткий стальной болт проткнул горло первого лучника на первой пироге. Он успел снять еще четверых, пытаясь добраться сквозь строй вражеских воинов до рулевых и вождя, когда ошеломленные островитяне опомнились, ответив ливнем стрел.
Блейд оглянулся. Найла твердо держала курс; высокая корма «Катрейи» с чуть наклоненной в сторону мачты палубой надежно прикрывала ее до пояса. Быстро высунув руку наружу, он выдернул несколько стрел, впившихся в шею дракона и закрывавших обзор. Слава Творцу! Наконечники у них были медными, не кремневыми.
В течение ближайшей минуты он перестрелял остальных лучников в пироге вождя. Это действительно было так просто — для профессионала, разумеется. Берешь добрый хайритский арбалет, и — р-раз! Одиннадцатая стрела пробила череп кормчего, и пирога вильнула.
Предводитель в перьях что-то рявкнул — Блейд видел, как он размахивает руками. Два задних гребца бросили весла и, подняв с днища пироги большие овальные щиты, прикрыли ими вождя и двух оставшихся в живых кормчих. Блейд решил поберечь хайритские стрелы и всадил две калитанские в переднюю пару гребцов. Летели они отлично, но теперь он перезаряжал арбалет не так быстро.
Вождь опять закричал. Расстояние было еще велико, и странник не мог различить слов, но повелительный резкий тон приказа распознал отлично. Вторая пара гребцов оставила весла и прикрыла остальных щитами. Однако с высокой кормы каравеллы отлично простреливалась середина пироги, и Блейд тут же доказал преследователям, что ему все равно, кого убивать. Еще четыре стрелы нашли цель, и гребцы, уже без всяких приказов, бросили весла и схватились за щиты. Заметив убор из перьев, приподнявшийся над краем овального щита, Блейд всадил пятую стрелу точно в лоб любопытного вождя — в доказательство своей меткости и для острастки. Пирога беспомощно закачалась на мелких волнах, течение начало сносить ее к берегу.
— Восемнадцать! — спокойно прокомментировал он. — Считая с их касиком!
— Что? — голос Найлы был хриплым от напряжения; вцепившись в руль, она вела каравеллу точно посреди пролива. — Что ты сказал, Эльс?
— Их стало на восемнадцать меньше, — повторил Блейд.
Найла повернула к нему бледное лицо, ее глаза расширились. Теперь это была женщина-которой-тридцать. Может быть, даже сорок.
— Ты хочешь сказать, что убил уже восемнадцать человек?
— Надеюсь, что ранениями дело не обошлось. Я целил в лоб, в глаза и в шею… — Руль дрогнул в руках Найлы, и Блейд невозмутимо произнес: — Держи курс, малышка, а я побеспокоюсь об остальном.
Он уже понял, что даже при слабом ветре преследователям будет нелегко догнать каравеллу. Сейчас до девяти пирог, обошедших лодку убитого им воина в перьях, оставалось ярдов двести. По его прикидке, они выигрывали у «Катрейи» десяток футов каждую минуту; значит, погоня продлится с час. Сколько надо перестрелять островитян, чтобы к нему отнеслись с должным почтением? Он был готов уложить их всех — благо стрел хватало! Хайритский арбалет метал снаряды на триста ярдов, и луки островитян не могли с ним сравниться — Блейд видел, что их стрелы втыкаются в корму на излете или падают в воду. И в меткости он намного превосходил их. Ильтар сделал-таки из него настоящего хайрита!
Он поглядел назад — теперь флотилию возглавляли три пироги, выстроившиеся шеренгой. Стрелы с них сыпались градом, не причиняя, однако, никакого вреда.
Блейд снова взялся за арбалет и начал методично расстреливать лучников и гребцов. Заметив, что на одной пироге поднялся щит, которым гребец прикрывал стрелка, он прикинул расстояние и решил рискнуть. Стрела из хайритского арбалета пробивала дюймовую доску за двести ярдов, и если медная оковка на щитах островитян не очень толста…
Он поднял арбалет, заряженный стальной стрелой. Оковка не может быть очень толстой, иначе такой большой щит просто не поднять…
Стрела мелькнула, словно серебристая молния, и лучник свалился на гребца, потянув за собой пробитый насквозь щит. Услышав возгласы ужаса, Блейд пожалел, что в начале схватки так неэкономно распорядился своим запасом — хайритских стрел осталось не больше десятка. Но, как бы то ни было, враги получили хороший урок! Он довольно усмехнулся, наблюдая за воцарившейся в пирогах суматохой, и тут услышал крик Найлы.
Неужели ее ранили? Блейд подскочил к девушке, схватил за плечи. Нет, хвала Семи Ветрам, она была цела! Только страшно перепугана. Цепляясь одной рукой за штурвал, она показывала другой вперед и вправо. Блейд посмотрел туда — и понял, что он проиграл этот бой.
Вдоль побережья здесь тянулись невысокие базальтовые утесы, выглядевшие, однако, неприступными — их склоны были отвесны и покрыты осыпями. Милях в двух ниже по течению в этой скалистой стене зиял пролом, перегороженный бревенчатым частоколом; за ним — узкая полоска пляжа, заваленная валунами, следами давнего камнепада. И от этого неприветливого берега отчалили еще десять больших пирог — с гребцами, лучниками, рулевыми и вождем, тоже носившим убор из перьев. Теперь лодки пересекали пролив под острым углом, и не оставалось сомнений, что через четверть часа их носовые тараны уткнутся в правый борт «Катрейи».
Чертыхнувшись, Блейд бросился вниз по трапу, потом в каюту и вытащил на палубу диван. Фальшборт судна прикрывал его только до пояса; эта защита казалась слишком ненадежной сравнительно с могучим туловищем деревянного дракона на юте. Он протащил диван на самый нос, так как пространство между фок-мачтой и гротом занимал его флаер, и повалил на бок. Диван — вернее, тахта — был плотно набит конским волосом на полтора фута толщиной; снизу шла двухдюймовая доска. К сожалению, в нем не было амбразур.
Блейд засунул его правый край между корпусом флаера и фальшбортом и бросился на корму за стрелами. Пробегая мимо кабины, он невольно метнул взгляд на монитор автопилота — яркая точка, отмечавшая их местоположение, горела на границе экрана и на четверть дюйма выше экватора. Дьявольщина! Если эти южане все же намерены встретиться с ним, то сейчас самый подходящий момент!
Ободряюще помахав Найле рукой, он застыл на носу, напряженно следя за второй флотилией. Пироги были уже посередине пролива, прямо перед бушпритом «Катрейи», в пятистах ярдах от нее. Их экипажи не пытались развернуть лодки и направиться к каравелле; хотя в этом рукаве Зеленого Потока скорость течения составляла всего миль пятнадцать, весла не могли превозмочь мощь быстрых прозрачных струй. Опустив их в воду, откинувшись назад и упираясь ногами в днища, гребцы тормозили изо всех сил. Над ними стояли лучники, внимательно наблюдая за быстро приближавшимся судном. Предводитель, рослый детина с размалеванной физиономией, что-то кричал, размахивая медным клинком, — вероятно, пытался выстроить свою флотилию перед боем.
Блейд вздохнул и погладил рукой ковровую обивку дивана. Это ложе верно служило любви; немало дней они с Найлой приминали его в согласном ритме охваченных любовной страстью тел. Что ж, теперь оно так же верно послужит ему в бою — в том бою, где потоки крови так не похожи на капли, исторгнутые лоном девственницы, а хриплые крики умирающих — на стоны экстаза, слетавшие с ее искусанных губ. Он снова вздохнул, прикинул расстояние и спустил первую стрелу.
Следующие полчаса прошли в кровавом кошмаре. Блейд стрелял и стрелял, а когда нападавшие полезли на «Катрейю» — сразу с двух бортов, — рубил мечом и франом. Лишь на мгновение он вновь вспомнил о Найле, когда услышал ее придушенный вскрик. Потом он снова рубил, и палуба каравеллы из благородного дерева тум стала скользкой от крови. Странник запнулся о рухнувшее под ноги тело, ощутил страшный удар по затылку и потерял сознание.
Глава 7. ПЛЕН
Он очнулся и, застонав, приподнял свесившуюся на грудь голову. Перед ним в полумраке плавало кошмарное лицо — широкое, с чудовищно толстыми серыми губами, покрытое рыжим волосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28