Мэри все пробивалась вперед, и за следующим поворотом снова увидела покинутые машины по сторонам дороги. Еще не больше сотни ярдов, и шины «чероки» снова потеряли сцепление с дорогой, на этот раз машину бросило влево и кинуло в сугроб четырех футов высоты. Мотор затарахтел и умер с изможденным стоном, и остался только пронзительный вопль ветра. Мэри опять завела мотор, подала назад от сугроба и попыталась заставить «чероки» двигаться дальше, но колеса скользили и буксовали, и она поняла, что остаток пути ей придется проделать пешком. Она свернула к левой обочине, выключила мотор и поставила машину на ручной тормоз. Она застегнула до самой шеи вельветовую куртку, тщательно застегнула молнии на аляске Барабанщика, надела через плечо сумку с детскими вещами и своими пистолетами. Потом взяла Барабанщика, открыла дверь и шагнула в бурю.
Холод точно так же пересилил ее лихорадочный жар, как переборол обогреватель «чероки». Он был сплошной, тверже железа, и он охватывал ее со всех сторон и превращал каждый шаг в медленную агонию. Но ветер был быстр и громок, и покрытые снегом деревья дрожали в белых муках. Она захромала по левой полосе, ее руки обнимали ребенка, и снег хлестал ей в лицо осколками бритв. На бедре ощущался мокрый жар: кровь заново пошла сквозь прорвавшуюся корочку, как кипящая лава взламывает кору в кратере вулкана.
Дорога выровнялась. Деревья уступили место сугробам, и Мэри увидела впереди желтые огни длинного здания, похожего на ранчо. Над Мэри и ребенком внезапно возникло что-то гигантское, с оскаленной в ухмылке головой рептилии. Еще что-то огромное с бронированными пластинами на спине оказалось рядом, заметенное снегом по самое рыло. «Всемирно известные Сады Динозавров», – поняла Мэри, ковыляя между бетонными монстрами. Из снега слева вставал на дыбы третий огромный зверь, голова аллигатора на теле гиппопотама. Справа что-то вроде танка со стеклянными глазами и бетонными рогами стояло так, будто собиралось броситься на вставшего на дыбы истукана. Между Мэри и гостиницей «Сильвер Клауд» лежал доисторический ландшафт с дюжиной динозавров, застывших на снежном поле. А она ковыляла вперед, и с ней была ее собственная история. Вокруг стояли четырнадцатифутовые громовые ящеры и пожиратели мяса, с лепных голов свешивались снежные шапки и бороды сосулек, снег раздирал щели их шкур. Ветер ревел голосом огромного чудовища, памятью о песне динозавра, и чуть не сбивал Мэри с ног посреди этих тварей.
По ней ударил свет фар. Ей навстречу шла закрытая машина на гусеницах, оставляя в воздухе закрученный хвост снега. Когда машина с ней поравнялась, оттуда выскочил человек в ковбойской шляпе и длинном коричневом пальто, схватил ее за плечо, обвел вокруг машины и посадил на пассажирское сиденье.
« – За вами еще есть люди? – прокричал он ей в ухо, и она покачала головой.
Когда они оказались внутри снегохода – обогреватель включен до отказа, – человек взял микрофон дорожной рации и сказал:
– Подобрал вновь прибывших, Джоди. Везу их.
– Вас понял, – ответил мужской голос сквозь помехи. Мэри догадалась, что это кто-то из свиней снизу с восьмидесятого шоссе. Ковбой развернул снегоход и поехал к гостинице, сказав:
– Еще пара минут, мэм, и будете в тепле и уюте. Гостиница «Сильвер Клауд» была сложена из выбеленных камней, над дверью висела пара крупных оленьих рогов. Ковбой подогнал снегоход прямо к ступеням, и Мэри вышла, прижимая к себе Барабанщика. Ковбой тоже вышел и хотел было взять ее сумку, но Мэри потянула ее назад, сказав: «Пусть будет у меня», – и он открыл ей дверь гостиницы. Внутри был просторный зал с дубовыми балками и таким каменным очагом, что туда мог бы въехать автомобиль. Огонь потрескивал искрами, в зале сладостно пахло древесным дымом и восхитительным теплом. Человек двадцать самого разного возраста и вида устроились у очага на раскладушках или в спальных мешках и еще с десяток разговаривали или играли в карты. На несколько секунд общее внимание обратилось к Мэри и ребенку, потом все вернулись к прерванным ее появлением занятиям.
– Господи, ну и ночка! Буря просто с цепи сорвалась! – Ковбой снял шляпу, обнажив редеющие седые волосы, заплетенные в конский хвост, перехваченный ленточкой из многоцветных индейских бус. У него было суровое, изрезанное морщинами лицо и ярко-синие глаза под белыми бровями. – Рэйчел, подай-ка этой леди горячего кофе!
Седоволосая пухлая индианка в красном свитере и джинсах стала цедить кофе из металлической кофеварки в пластиковую чашку. На столе рядом с кофеваркой были сандвичи, сыр, фрукты и нарезанный ломтями здоровенный пирог.
– Я – Сэм Джайлз, – сказал ковбой. – Добро пожаловать в «Сильвер Клауд». Жаль, что прибыли в такой мрачный день.
– Ничего страшного. Я рада, что сюда попала.
– Комнаты закончились еще в семь вечера. Раскладушки все раздали, но спальный мешок, может, еще найдем.
Вы едете одна с ребенком?
– Да. Двигаюсь в Калифорнию. – Она почувствовала, что он ждет продолжения. – Там меня ждет муж.
– Плохо в такую ночь на дороге, это точно. – Джайлз подошел к регистрационной стойке, где была другая дорожная рация. – Минутку, прошу прощения. – Он взял микрофон. – «Сильвер Клауд» – большому Смоки, отвечай, Смоки. – Затрещали и зашипели помехи, и голос свиньи с шоссе ответил:
– Большой Смоки. Слушаю вас, «Сильвер Клауд».
Рэйчел подала Мэри кофе и поглядела на Барабанщика, закутанного в аляску.
– Ой, совсем малыш! – заметила она, глядя большими темно-карими глазами. – Мальчик или девочка?
– Мальчик.
– Как его зовут?
– Нормально их довез, Джоди, – говорил Сэм Джайлз поверх радио. – Привезти вам вниз малость жратвы, парни?
– Понял тебя, Сэм. Нам здесь еще торчать, пока восьмидесятое не откроют.
– Ладно, пронто привезу вам чего-нибудь пожрать и кофе.
– Ему еще не дали имени?
Мэри моргнула, глядя в глаза индианке. В мозгу мелькнула мысль, что она попала в капкан, набитый чужими, и единственный выход сторожат две свиньи.
– Дэвид, – сказала она, и от этого имени рот наполнился мерзостью, но Барабанщик – это настоящее имя, тайное, не такое, которое говорят всем подряд.
– Отличное имя, сильное. А я – Рэйчел Джайлз.
– Я… Мэри Браун
. – Имя возникло из цвета глаз индианки.
– У нас еще осталась еда. – Рэйчел указала на стол. – Сандвичи с ветчиной и сыром. И малость говяжьего жаркого. – Она кивнула на тарелки и глиняный горшок. – Угощайтесь.
– Спасибо, так и сделаю.
Мэри захромала к столу, и Рэйчел пошла с ней.
– Ногу повредили? – спросила Рэйчел.
– Нет, старая рана. Не правильно срослась сломанная лодыжка.
Барабанщик заорал, словно бы объявляя миру, что Мэри-Террор лжет. Она стала его укачивать, агукать, но его плач взмывал вверх с возрастающей силой. Рэйчел внезапно протянула свои крепкие руки и сказала:
– У меня было три мальчика. Давайте я попробую?
Чему это повредит? Кроме того, боль в ноге Мэри так свирепствовала, что просто высасывала ее силы. Она передала Барабанщика и стала есть, пока Рэйчел качала мальчика, мягко ему напевая на языке, которого Мэри не понимала. Плач Барабанщика начал стихать, голова склонилась набок, словно он прислушивался к пению женщины. Где-то через две минуты он вообще перестал плакать, и Рэйчел пела и улыбалась, ее круглое лицо лучилось заботой о ребенке незнакомки.
Сэм Джайлз нагрузил в пакеты сандвичи, фрукты, пироги, положил чашки и термос кофе. Он попросил одного из мужчин отправиться с ним на снегоходе и поцеловал Рэйчел в щеку, и сказал, что вернется раньше, чем зашипит жир на сковородке. Потом вышел из гостиницы со своим спутником, и в открывшуюся дверь на миг ворвались ветер и снег.
Кажется, Рэйчел с удовольствием укачивала Барабанщика, так что Мэри дала ей подержать ребенка, пока наедалась досыта. Она прохромала к очагу, чтобы согреться, пробираясь среди постояльцев, сняла перчатки и протянула ладони к огню. Ее лихорадка вернулась, пульсировала горячим жаром в висках, и долго у огня она не высидела. Она поглядела на лица вокруг, оценивая их: в основном люди среднего возраста, но была и супружеская пара примерно за шестьдесят и две молодые пары, загорелые и поджарые – завзятые лыжники. Она отошла от очага и вернулась туда, где Рэйчел стояла с Барабанщиком, и тут почувствовала, что кто-то за ней наблюдает.
Мэри посмотрела направо и увидела молодого человека, который сидел спиной к стене, скрестив ноги. У него было худое лицо с ястребиным носом и песочно-каштановые волосы, рассыпанные по плечам. На лице у него были очки в черной роговой оправе, одет он был в темно-синий свитер с глухим воротником и выцветшие джинсы с заплатами на коленях. Рядом с ним лежала потрепанная армейская куртка и скатанный спальный мешок. Он внимательно смотрел на нее глубоко запавшими глазами цвета пепла Его взгляд не дрогнул, когда она в ответ посмотрела на него в упор, а затем он слегка нахмурился и начал разглядывать свои ногти.
Он ей не понравился. Он заставлял ее нервничать Она отошла к Рэйчел и взяла ребенка. Рэйчел сказала:
– Да, до чего славный мальчик! Все трое моих ребят в этом возрасте ревели белугой. Сколько ему?
– Он родился… – Она не знала точной даты. – Третьего февраля, – сказала она, называя дату, когда взяла его из больницы.
– А еще дети у вас есть?
– Нет, только Бара… – Мэри улыбнулась. – Только Дэвид.
Взгляд ее опять скользнул на молодого человека. Он снова пялился на нее. Она почувствовала на щеках горячечный пот. На что же уставился этот проклятый хиппи?
– Погляжу, найдется ли для вас спальный мешок, – сказала Рэйчел. – У нас всегда есть в запасе под рукой для туристов.
Она прошла через зал и вышла в другую дверь, а Мэри нашла место на полу, где можно было сесть в стороне от людей.
Она поцеловала Барабанщика в лоб и стала тихо ему напевать. Его кожа была прохладной на ее губах.
– Едем в Калифорнию, да, вот так. Едем в Калифорнию, мама и сыночек.
Вдруг она с испугом заметила, что на бедре ее джинсов видны два пятнышка крови величиной с четверть доллара. Кровь просочилась сквозь самодельную перевязку. Она отложила Барабанщика в сторонку, сняла пальто и положила себе на колени.
Потом подняла глаза и увидела, что хиппи за ней наблюдает.
Мэри подтянула к себе сумку с «магнумом» и «кольтом» тридцать восьмого калибра из арсенала Роки Роуда.
– Он знает.
Этот голос вызвал ледяные мурашки по всей ее спине. Слова были произнесены слева от нее, у самого ее уха. Она повернула голову. Там был Бог, сидящий возле нее на корточках, с худым глянцевым лицом и темными от истины глазами. Он был одет в облегающий костюм черного бархата, на шее золотая цепь с распятием. На голове черная широкополая шляпа с лентой из змеиной кожи. Так он был одет и тогда, в Голливуде, когда она видела его совсем близко. Кроме одного: сейчас на лацкане у Бога был желтый значок-»улыбка».
– Он знает, – шепотом повторил жестокий рот. Мэри Террор уставилась на молодого хиппи. Он опять разглядывал свои ногти, потом метнул взгляд на нее, переменил позу и стал смотреть на огонь. Или притворялся, что смотрит.
– Дорога закрыта, – сказал Бог. – Свиньи сторожат на выезде. У тебя опять открылась рана на ноге. И этот гад знает. Что ты будешь делать, Мэри?
Она не ответила. Не могла.
Она прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Она чувствовала, что этот за ней наблюдает, но ни разу, открыв глаза, она не могла его на этом поймать. Рэйчел вернулась с потрепанным, но вполне еще годным спальным мешком, и Мэри расстелила его как матрац и легла сверху, а не стала влезать внутрь, ограничивая свободу движений. Ремень сумки она обернула вокруг руки, молния на сумке застегнута, а Барабанщик то дремал, то беспокойно ерзал около нее.
– Он знает, – услышала она шепот Бога в ухо, когда стала уплывать в сон. Его голос вырвал ее из отдыха. Она распухала от влажного, пульсирующего жара, раны на бедре и на руке отяжелели от корки застывшей крови под бинтами. Твердое прикосновение к бедру отозвалось волной острой боли, прокатившейся от бедра до колена, и пятна крови росли.
– Что ты будешь делать, Мэри? – спросил Бог, и ей показалось, что он вроде бы слегка рассмеялся.
– Будь ты проклят, – хрипло ответила она и пододвинула Барабанщика поближе к себе. Их было двое против ненавистного мира.
Усталость взяла верх над болью и страхом, по крайней мере на время. Мэри уснула, Барабанщик деловито сосал пустышку, а молодой хиппи почесывал подбородок и внимательно разглядывал женщину и ее ребенка.
Глава 4
Громовые ящеры
Миновало два часа дня; «катлас» ввинчивался в белые вихри.
За рулем была Диди, ее лицо застыло побелевшей маской напряжения. «Катлас», делавший тридцать миль в час, был одинок на восьмидесятом шоссе. Лаура вела автомобиль несколько часов, пока они были в Небраске, между Линкольном и Норт-Платтом, и она здорово наловчилась вести автомобиль одной рукой л локтем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Холод точно так же пересилил ее лихорадочный жар, как переборол обогреватель «чероки». Он был сплошной, тверже железа, и он охватывал ее со всех сторон и превращал каждый шаг в медленную агонию. Но ветер был быстр и громок, и покрытые снегом деревья дрожали в белых муках. Она захромала по левой полосе, ее руки обнимали ребенка, и снег хлестал ей в лицо осколками бритв. На бедре ощущался мокрый жар: кровь заново пошла сквозь прорвавшуюся корочку, как кипящая лава взламывает кору в кратере вулкана.
Дорога выровнялась. Деревья уступили место сугробам, и Мэри увидела впереди желтые огни длинного здания, похожего на ранчо. Над Мэри и ребенком внезапно возникло что-то гигантское, с оскаленной в ухмылке головой рептилии. Еще что-то огромное с бронированными пластинами на спине оказалось рядом, заметенное снегом по самое рыло. «Всемирно известные Сады Динозавров», – поняла Мэри, ковыляя между бетонными монстрами. Из снега слева вставал на дыбы третий огромный зверь, голова аллигатора на теле гиппопотама. Справа что-то вроде танка со стеклянными глазами и бетонными рогами стояло так, будто собиралось броситься на вставшего на дыбы истукана. Между Мэри и гостиницей «Сильвер Клауд» лежал доисторический ландшафт с дюжиной динозавров, застывших на снежном поле. А она ковыляла вперед, и с ней была ее собственная история. Вокруг стояли четырнадцатифутовые громовые ящеры и пожиратели мяса, с лепных голов свешивались снежные шапки и бороды сосулек, снег раздирал щели их шкур. Ветер ревел голосом огромного чудовища, памятью о песне динозавра, и чуть не сбивал Мэри с ног посреди этих тварей.
По ней ударил свет фар. Ей навстречу шла закрытая машина на гусеницах, оставляя в воздухе закрученный хвост снега. Когда машина с ней поравнялась, оттуда выскочил человек в ковбойской шляпе и длинном коричневом пальто, схватил ее за плечо, обвел вокруг машины и посадил на пассажирское сиденье.
« – За вами еще есть люди? – прокричал он ей в ухо, и она покачала головой.
Когда они оказались внутри снегохода – обогреватель включен до отказа, – человек взял микрофон дорожной рации и сказал:
– Подобрал вновь прибывших, Джоди. Везу их.
– Вас понял, – ответил мужской голос сквозь помехи. Мэри догадалась, что это кто-то из свиней снизу с восьмидесятого шоссе. Ковбой развернул снегоход и поехал к гостинице, сказав:
– Еще пара минут, мэм, и будете в тепле и уюте. Гостиница «Сильвер Клауд» была сложена из выбеленных камней, над дверью висела пара крупных оленьих рогов. Ковбой подогнал снегоход прямо к ступеням, и Мэри вышла, прижимая к себе Барабанщика. Ковбой тоже вышел и хотел было взять ее сумку, но Мэри потянула ее назад, сказав: «Пусть будет у меня», – и он открыл ей дверь гостиницы. Внутри был просторный зал с дубовыми балками и таким каменным очагом, что туда мог бы въехать автомобиль. Огонь потрескивал искрами, в зале сладостно пахло древесным дымом и восхитительным теплом. Человек двадцать самого разного возраста и вида устроились у очага на раскладушках или в спальных мешках и еще с десяток разговаривали или играли в карты. На несколько секунд общее внимание обратилось к Мэри и ребенку, потом все вернулись к прерванным ее появлением занятиям.
– Господи, ну и ночка! Буря просто с цепи сорвалась! – Ковбой снял шляпу, обнажив редеющие седые волосы, заплетенные в конский хвост, перехваченный ленточкой из многоцветных индейских бус. У него было суровое, изрезанное морщинами лицо и ярко-синие глаза под белыми бровями. – Рэйчел, подай-ка этой леди горячего кофе!
Седоволосая пухлая индианка в красном свитере и джинсах стала цедить кофе из металлической кофеварки в пластиковую чашку. На столе рядом с кофеваркой были сандвичи, сыр, фрукты и нарезанный ломтями здоровенный пирог.
– Я – Сэм Джайлз, – сказал ковбой. – Добро пожаловать в «Сильвер Клауд». Жаль, что прибыли в такой мрачный день.
– Ничего страшного. Я рада, что сюда попала.
– Комнаты закончились еще в семь вечера. Раскладушки все раздали, но спальный мешок, может, еще найдем.
Вы едете одна с ребенком?
– Да. Двигаюсь в Калифорнию. – Она почувствовала, что он ждет продолжения. – Там меня ждет муж.
– Плохо в такую ночь на дороге, это точно. – Джайлз подошел к регистрационной стойке, где была другая дорожная рация. – Минутку, прошу прощения. – Он взял микрофон. – «Сильвер Клауд» – большому Смоки, отвечай, Смоки. – Затрещали и зашипели помехи, и голос свиньи с шоссе ответил:
– Большой Смоки. Слушаю вас, «Сильвер Клауд».
Рэйчел подала Мэри кофе и поглядела на Барабанщика, закутанного в аляску.
– Ой, совсем малыш! – заметила она, глядя большими темно-карими глазами. – Мальчик или девочка?
– Мальчик.
– Как его зовут?
– Нормально их довез, Джоди, – говорил Сэм Джайлз поверх радио. – Привезти вам вниз малость жратвы, парни?
– Понял тебя, Сэм. Нам здесь еще торчать, пока восьмидесятое не откроют.
– Ладно, пронто привезу вам чего-нибудь пожрать и кофе.
– Ему еще не дали имени?
Мэри моргнула, глядя в глаза индианке. В мозгу мелькнула мысль, что она попала в капкан, набитый чужими, и единственный выход сторожат две свиньи.
– Дэвид, – сказала она, и от этого имени рот наполнился мерзостью, но Барабанщик – это настоящее имя, тайное, не такое, которое говорят всем подряд.
– Отличное имя, сильное. А я – Рэйчел Джайлз.
– Я… Мэри Браун
. – Имя возникло из цвета глаз индианки.
– У нас еще осталась еда. – Рэйчел указала на стол. – Сандвичи с ветчиной и сыром. И малость говяжьего жаркого. – Она кивнула на тарелки и глиняный горшок. – Угощайтесь.
– Спасибо, так и сделаю.
Мэри захромала к столу, и Рэйчел пошла с ней.
– Ногу повредили? – спросила Рэйчел.
– Нет, старая рана. Не правильно срослась сломанная лодыжка.
Барабанщик заорал, словно бы объявляя миру, что Мэри-Террор лжет. Она стала его укачивать, агукать, но его плач взмывал вверх с возрастающей силой. Рэйчел внезапно протянула свои крепкие руки и сказала:
– У меня было три мальчика. Давайте я попробую?
Чему это повредит? Кроме того, боль в ноге Мэри так свирепствовала, что просто высасывала ее силы. Она передала Барабанщика и стала есть, пока Рэйчел качала мальчика, мягко ему напевая на языке, которого Мэри не понимала. Плач Барабанщика начал стихать, голова склонилась набок, словно он прислушивался к пению женщины. Где-то через две минуты он вообще перестал плакать, и Рэйчел пела и улыбалась, ее круглое лицо лучилось заботой о ребенке незнакомки.
Сэм Джайлз нагрузил в пакеты сандвичи, фрукты, пироги, положил чашки и термос кофе. Он попросил одного из мужчин отправиться с ним на снегоходе и поцеловал Рэйчел в щеку, и сказал, что вернется раньше, чем зашипит жир на сковородке. Потом вышел из гостиницы со своим спутником, и в открывшуюся дверь на миг ворвались ветер и снег.
Кажется, Рэйчел с удовольствием укачивала Барабанщика, так что Мэри дала ей подержать ребенка, пока наедалась досыта. Она прохромала к очагу, чтобы согреться, пробираясь среди постояльцев, сняла перчатки и протянула ладони к огню. Ее лихорадка вернулась, пульсировала горячим жаром в висках, и долго у огня она не высидела. Она поглядела на лица вокруг, оценивая их: в основном люди среднего возраста, но была и супружеская пара примерно за шестьдесят и две молодые пары, загорелые и поджарые – завзятые лыжники. Она отошла от очага и вернулась туда, где Рэйчел стояла с Барабанщиком, и тут почувствовала, что кто-то за ней наблюдает.
Мэри посмотрела направо и увидела молодого человека, который сидел спиной к стене, скрестив ноги. У него было худое лицо с ястребиным носом и песочно-каштановые волосы, рассыпанные по плечам. На лице у него были очки в черной роговой оправе, одет он был в темно-синий свитер с глухим воротником и выцветшие джинсы с заплатами на коленях. Рядом с ним лежала потрепанная армейская куртка и скатанный спальный мешок. Он внимательно смотрел на нее глубоко запавшими глазами цвета пепла Его взгляд не дрогнул, когда она в ответ посмотрела на него в упор, а затем он слегка нахмурился и начал разглядывать свои ногти.
Он ей не понравился. Он заставлял ее нервничать Она отошла к Рэйчел и взяла ребенка. Рэйчел сказала:
– Да, до чего славный мальчик! Все трое моих ребят в этом возрасте ревели белугой. Сколько ему?
– Он родился… – Она не знала точной даты. – Третьего февраля, – сказала она, называя дату, когда взяла его из больницы.
– А еще дети у вас есть?
– Нет, только Бара… – Мэри улыбнулась. – Только Дэвид.
Взгляд ее опять скользнул на молодого человека. Он снова пялился на нее. Она почувствовала на щеках горячечный пот. На что же уставился этот проклятый хиппи?
– Погляжу, найдется ли для вас спальный мешок, – сказала Рэйчел. – У нас всегда есть в запасе под рукой для туристов.
Она прошла через зал и вышла в другую дверь, а Мэри нашла место на полу, где можно было сесть в стороне от людей.
Она поцеловала Барабанщика в лоб и стала тихо ему напевать. Его кожа была прохладной на ее губах.
– Едем в Калифорнию, да, вот так. Едем в Калифорнию, мама и сыночек.
Вдруг она с испугом заметила, что на бедре ее джинсов видны два пятнышка крови величиной с четверть доллара. Кровь просочилась сквозь самодельную перевязку. Она отложила Барабанщика в сторонку, сняла пальто и положила себе на колени.
Потом подняла глаза и увидела, что хиппи за ней наблюдает.
Мэри подтянула к себе сумку с «магнумом» и «кольтом» тридцать восьмого калибра из арсенала Роки Роуда.
– Он знает.
Этот голос вызвал ледяные мурашки по всей ее спине. Слова были произнесены слева от нее, у самого ее уха. Она повернула голову. Там был Бог, сидящий возле нее на корточках, с худым глянцевым лицом и темными от истины глазами. Он был одет в облегающий костюм черного бархата, на шее золотая цепь с распятием. На голове черная широкополая шляпа с лентой из змеиной кожи. Так он был одет и тогда, в Голливуде, когда она видела его совсем близко. Кроме одного: сейчас на лацкане у Бога был желтый значок-»улыбка».
– Он знает, – шепотом повторил жестокий рот. Мэри Террор уставилась на молодого хиппи. Он опять разглядывал свои ногти, потом метнул взгляд на нее, переменил позу и стал смотреть на огонь. Или притворялся, что смотрит.
– Дорога закрыта, – сказал Бог. – Свиньи сторожат на выезде. У тебя опять открылась рана на ноге. И этот гад знает. Что ты будешь делать, Мэри?
Она не ответила. Не могла.
Она прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Она чувствовала, что этот за ней наблюдает, но ни разу, открыв глаза, она не могла его на этом поймать. Рэйчел вернулась с потрепанным, но вполне еще годным спальным мешком, и Мэри расстелила его как матрац и легла сверху, а не стала влезать внутрь, ограничивая свободу движений. Ремень сумки она обернула вокруг руки, молния на сумке застегнута, а Барабанщик то дремал, то беспокойно ерзал около нее.
– Он знает, – услышала она шепот Бога в ухо, когда стала уплывать в сон. Его голос вырвал ее из отдыха. Она распухала от влажного, пульсирующего жара, раны на бедре и на руке отяжелели от корки застывшей крови под бинтами. Твердое прикосновение к бедру отозвалось волной острой боли, прокатившейся от бедра до колена, и пятна крови росли.
– Что ты будешь делать, Мэри? – спросил Бог, и ей показалось, что он вроде бы слегка рассмеялся.
– Будь ты проклят, – хрипло ответила она и пододвинула Барабанщика поближе к себе. Их было двое против ненавистного мира.
Усталость взяла верх над болью и страхом, по крайней мере на время. Мэри уснула, Барабанщик деловито сосал пустышку, а молодой хиппи почесывал подбородок и внимательно разглядывал женщину и ее ребенка.
Глава 4
Громовые ящеры
Миновало два часа дня; «катлас» ввинчивался в белые вихри.
За рулем была Диди, ее лицо застыло побелевшей маской напряжения. «Катлас», делавший тридцать миль в час, был одинок на восьмидесятом шоссе. Лаура вела автомобиль несколько часов, пока они были в Небраске, между Линкольном и Норт-Платтом, и она здорово наловчилась вести автомобиль одной рукой л локтем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65