— воскликнула Маргарита Росс. — «Мейдей» это международный сигнал бедствия. То же, что и «S0S»... Я вынуждена была сказать ему об этом, доктор Мейсон, вынуждена! — сквозь рыдания проговорила девушка. — Иначе он бы вас убил.
— Непременно, — подтвердил ее слова Смоллвуд. В голосе его не было ни гнева, ни сочувствия. — Надо бы сделать это сейчас. Из-за вас мы пропустили сеанс связи. Но дело в том, что мужество — это одно из немногих достоинств, которыми я восхищаюсь... Вы весьма мужественный человек, доктор Мейсон. Ваше мужество под стать вашей... э... близорукости, скажем так.
— Вам не удастся покинуть плоскогорье, Смоллвуд, — заявил я твердо в ответ. — Десятки судов и самолетов, тысячи людей разыскивают вас. Они вас найдут и повесят за смерть пяти человек.
— Это мы еще посмотрим, — холодно усмехнулся лжепастор, снимая очки без оправы. Но улыбка не коснулась его глаз, холодных и безжизненных, как кусочки витража, не освещенные солнцем. — Итак, Корадзини, доставай ящик.
Доктор Мейсон, принесите какую-нибудь карту из тех, что лежат на сиденье водителя.
— Минутку. Может, потрудитесь объяснить...
— Тут не детский сад и мне не до объяснений. — Голос Смоллвуда звучал ровно, в нем не было и следа эмоций. — Я тороплюсь, доктор Мейсон. Несите карту.
Когда я вернулся с картой, Корадзини сидел в передней части прицепа, держа в руках чемодан. Но это был не приемник в кожаном футляре, а саквояж, в котором хранилась одежда лжепастора.
Щелкнув замками, Корадзини достал Библию, сутану и головной убор священника, небрежно отшвырнул их в сторону. Затем осторожно извлек металлический ящик, как две капли воды похожий на магнитофон. И действительно, когда он осветил его, я прочитал надпись «Грундиг». Но вскоре убедился, что такого прибора мне еще не доводилось видеть.
Сорвав обе катушки, он тоже бросил их в снег. Они исчезли во мраке, оставляя за собой кольца пленки. Наверняка, в соответствии с недавними вкусами мнимого священнослужителя, на ней была записана музыка Баха.
Ни слова не произнося, мы наблюдали за действиями Корадзини. Сняв верхнюю панель магнитофона, он отшвырнул и ее. Я успел заметить на нижней ее стороне подпружиненные гнезда — чем не тайники для двух пистолетов. Мы увидели ручки управления и градуированные шкалы. Такими деталями магнитофоны не оснащаются. Выпрямившись, Корадзини выдвинул шарнирную телескопическую антенну и надел головные телефоны. Щелкнув двумя тумблерами, начал крутить ручку, одновременно наблюдая за оптическим индикатором, какие устанавливаются на магнитофонах и радиоприемниках. Послышался негромкий, но отчетливый воющий звук, менявшийся по тональности и силе при вращении маховичка. Добившись максимального уровня звукового сигнала, Корадзини занялся встроенным спиртовым компасом диаметром около трех дюймов. Несколько секунд спустя, сняв наушники, он с довольным видом повернулся к Смоллвуду.
— Сигнал очень мощный, очень отчетливый, — сообщил он. — Но благодаря воздействию на компас большой массы металла налицо значительная девиация.
Через минуту вернусь. Ваш фонарь, доктор .Мейсон.
Захватив с собой прибор, он отошел от трактора на полсотни ярдов. А я с мучительным стыдом сознавал, что все то, что мне когда-либо станет известно о навигации, для Корадзини было давно пройденным этапом. Мнимый делец вскоре вернулся и, взглянув на небольшую карту явно для того, чтобы определить величину магнитного склонения, с улыбкой посмотрел на своего шефа.
— Определенно, это они. Сигнал отчетливый. Пеленг 268.
— Отлично. — По худому неподвижному лицу Смоллвуда нельзя было сказать, насколько он удовлетворен этим известием. Спокойная уверенность, предусмотрительность и четкое распределение обязанностей между преступниками производили гнетущее, прямо-таки устрашающее впечатление. Теперь я убедился вполне, что это за порода людей. Очутившись среди этих просторов, в лишенной характерных черт местности, такие, как они, наверняка пользовались каким-то способом ориентировки. Прибор, который мы только что видели, скорее всего представлял собой батарейный радиопеленгатор. Даже мне, не особо искушенному в технике, было понятно: Корадзини, вероятно, взял пеленг на какой-то радиомаяк направленного действия. Маяк этот мог находиться на одном или нескольких кораблях — траулерах или каких-то иных малотоннажных рыболовных судах... Я готов был разбиться в лепешку, лишь бы посеять в них чувство неуверенности.
— Вы даже не догадываетесь, какое осиное гнездо потревожили. Пролив Девиса, прибрежные воды Гренландии кишмя кишат надводными и воздушными кораблями. Разведывательные самолеты, базирующиеся на авианосце «Трайтон», обнаружат любое суденышко размером больше шлюпки. Траулерам не удастся скрыться. Не пройдут они и пяти миль, как их засекут.
— А зачем им скрываться? — Судя по реплике Корадзини, я оказался прав, предполагая участие траулеров в их операции. — Существуют и подводные лодки.
Вернее одна, которая находится поблизости.
— И все .равно вы не сможете...
— А ну, тихо! — оборвал меня Смоллвуд. Повернувшись к Корадзини, он заговорил по-прежнему спокойно и уверенно:
— Пеленг двести шестьдесят восемь градусов, то есть почти чистый вест. Дистанция?
Корадзини лишь пожал плечами. Тогда Смоллвуд подозвал меня к себе.
— Сейчас выясним, — сказал он. — Покажите на карте, где наше точное место, доктор Мейсон.
— Идите к черту, — отозвался я.
— Ничего другого я от вас и не ожидал. Но я не слеп, и ваши неуклюжие попытки скрыть одно обстоятельство бросаются в глаза. Взаимная симпатия, возникшая между вами и юной дамой, ни для кого не секрет. — Я поднял глаза на Маргариту. Бледные щеки ее порозовели, она поспешно отвернулась в сторону. — Я выстрелю в мисс Росс.
Ни секунды не сомневаясь, что он так и сделает, я сообщил ему наши координаты. Он потребовал еще одну карту, попросил Джекстроу нанести на нее место, где мы находимся, и сличил обе карты.
— Совпадают, на ваше счастье, — кивнул он и после непродолжительного изучения карты взглянул на сообщника, — Несомненно, это Кангалак-фьорд.
Находится у подошвы глетчера Кангалак. Приблизительно...
— Кангалак-фьорд, — оборвал я его сердито. — Почему же вы, черт бы вас побрал, не сели там и не избавили нас от лишних забот?
— Командир самолета получил свое, — ушел от прямого ответа Смоллвуд. И с ледяной усмешкой продолжал:
— Я велел ему приземлиться чуть севернее фьорда. Там, где наши... э... друзья успели обследовать участок плоскогорья длиной в три мили. Ровный, как стол, не хуже любой посадочной полосы где-нибудь в Европе или Америке. Лишь заметив показания высотомера, я понял, что он обманул меня. — Сделав нетерпеливый жест, Смоллвуд повернулся к сообщнику:
— Мы напрасно тратим время. Расстояние миль шестьдесят, как полагаешь?
Взглянув на карту, Корадзини согласился:
— Да, около того.
— Ну, тогда в путь.
— Оставите нас умирать от голода и холода, насколько я понимаю, — с горечью произнес я.
— Что с вами произойдет, меня не заботит, — равнодушно ответил Смоллвуд. Куда подевался тот кроткий, незаметный проповедник, каким мы его знали еще несколько минут назад. — Однако вполне вероятно, что, воспользовавшись снегопадом и темнотой, вы вздумаете броситься за нами вдогонку. Возможно, вам удастся даже догнать и задержать нас, хотя вы и не вооружены. Поэтому мы вынуждены лишить вас возможности двигаться. На какое-то время.
— А лучше навсегда, — проронил Зейгеро.
— Одни глупцы убивают кого попало и безо всякой надобности. Ваше счастье, что в мои планы не входит ваша смерть. Корадзини, принеси веревки.
На санях их достаточно. Свяжи им ноги. Руки у них окоченели, освободятся от пут не раньше, чем через час. К тому времени мы окажемся среди своих. Поигрывая пистолетом, преступник приказал:
— Всем сесть на снег.
Нам не оставалось ничего иного, как повиноваться. Корадзини принес веревку. Они переглянулись со Смоллвудом, и тот, кивнув в мою сторону, произнес:
— Начинай с доктора Мейсона.
Корадзини передал ему свой пистолет. Поистине они ничего не упускали из виду. Исключалась малейшая возможность того, что кто-то из нас попытается завладеть оружием. Едва Корадзини успел дважды обмотать веревку вокруг моих ног, как я понял истинные их намерения. Меня словно ударило током. Отшвырнув от себя «управляющего», я вскочил.
— Ну уж нет! — завопил я диким голосом. — Черта с два ты меня свяжешь, Смоллвуд!
— Сядьте, Мейсон! — Приказ прозвучал, как удар бича. Света, выбивавшегося из кузова, было достаточно, чтобы видеть, что дуло пистолета нацелено мне прямо между глаз. Но, не обращая на это внимания, я кричал свое:
— Джекстроу! Зейгеро, Левин, Брустер! Мигом на ноги, если жизнь дорога!
У него всего один пистолет! Как только он выстрелит в кого-то из нас, пусть остальные сразу бросаются на него! Со всеми ему не справиться! Маргарита, Елена, миссис Дансби-Грегг, едва начнется пальба, разбегайтесь по сторонам, туда, где темно!
— У вас что, крыша поехала, док? — произнес изумленно Зейгеро. Однако в моем голосе звучала такая настойчивость, что он и сам вскочил на ноги, словно большая кошка, готовая наброситься на Смоллвуда. — Хотите, чтобы нас всех перебили?
— Этого-то я и не хочу. — По спине у меня пробежал холодок, ноги дрожали. — Думаете, он и вправду свяжет нас и оставит здесь? Черта с два!
Как вы полагаете, почему он рассказал нам о траулере; его местонахождении, о субмарине и всем остальном? Я вам отвечу. Да потому, что он решил покончить с нами. Тогда ни одна живая душа об этом не узнает. — Слова вылетали из меня со скоростью пулеметной очереди. Спеша убедить своих товарищей действовать, пока не поздно, я не сводил глаз с направленного на меня пистолета.
— Но ведь...
— Никаких «но», — грубо оборвал я возражавшего. — Смоллвуд знает, что к вечеру здесь будет Хиллкрест. Если тот застанет нас живыми, мы первым делом сообщим ему курс, скорость, приблизительное местонахождение и пункт назначения Смоллвуда. Не пройдет и часа, как глетчер Кангалак будет блокирован, и бомбардировщики, базирующиеся на «Трайтоне», сотрут преступников в порошок. Они нас свяжут?.. Разумеется! А потом вдвоем с Корадзини перестреляют как раненых куропаток.
Ни у кого больше не оставалось сомнения в моей правоте. Я не видел лиц всех моих спутников, но по тому, как в руке Смоллвуда дрогнул пистолет, понял, что выиграл.
— Недооценил я вас, доктор Мейсон, — проговорил он вполголоса. На лице его не было и тени гнева. — Но вы были на волоске от смерти.
— Какая разница, когда умереть — пятью минутами раньше или позже? произнес я, и Смоллвуд рассеянно кивнул головой, обдумывая что-то свое.
— Вы чудовище, а не человек! — воскликнул сенатор Брустер голосом, дрожавшим не то от страха, не то от гнева. — Хотели связать нас и перебить как... как... — Не в силах подыскать нужные слова, он прошептал:
— Вы, наверное, сошли с ума, Смоллвуд. Совсем спятили.
— Ничуть, — спокойно возразил Зейгеро. — Он не чокнутый, он просто мерзавец. Бывает, одного от другого и не отличишь. Ну что, Смоллвуд, придумал очередную пакость?
— Да. Доктор Мейсон прав. В считанные секунды нам с вами не справиться.
За это время кто-нибудь из вас успеет скрыться в темноте. — Кивнув в сторону саней и подняв воротник, пряча лицо от снега и пронзительного ветра, лжепроповедник продолжал:
— Думаю, есть смысл подвезти вас еще немного.
Это была поездка, продолжавшаяся девять бесконечных часов, в течение которой мы преодолели тридцать самых долгих в моей жизни миль. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы проехали это сравнительно небольшое расстояние. Отчасти из-за заструг, отчасти из-за значительных участков, покрытых свежевыпавшим снегом. Главной же причиной столь медленного продвижения была погода. Она ухудшалась час от часу. Скорость ветра превысила 30 узлов. Поземка несла целые тучи колючего снега. Хотя ветер был попутный, водителю приходилось туго. Всем нам, за исключением Смоллвуда, ехать было сущей мукой. Если бы температура оставалась такой, какой была сутки назад, то ни один из нас, я уверен, не уцелел бы.
Я было решил, что, поскольку один из преступников сидел за рулем, а второй, устроившись на нартах, будет выполнять обязанности штурмана, у нас есть надежда, хотя и слабая, обезвредить их или хотя бы попытаться бежать.
Но Смоллвуд начисто лишил нас этой надежды. За рулем, не снимая наушников, бессменно находился Корадзини. Смоллвуд сидел в задней части кузова, не сводя с нас пистолета. Мы же сгрудились на тракторных санях, футах в десяти от него. Когда снегопад усилился, он остановил трактор. Сняв фару-искатель, лжепастор укрепил ее, в задней части кузова. Тем самым негодяй убил двух зайцев. Во-первых, он мог наблюдать за нами, несмотря на пургу. Во-вторых, ослепленные ярким светом фары, мы не видели того, что делает он. Это бесило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Непременно, — подтвердил ее слова Смоллвуд. В голосе его не было ни гнева, ни сочувствия. — Надо бы сделать это сейчас. Из-за вас мы пропустили сеанс связи. Но дело в том, что мужество — это одно из немногих достоинств, которыми я восхищаюсь... Вы весьма мужественный человек, доктор Мейсон. Ваше мужество под стать вашей... э... близорукости, скажем так.
— Вам не удастся покинуть плоскогорье, Смоллвуд, — заявил я твердо в ответ. — Десятки судов и самолетов, тысячи людей разыскивают вас. Они вас найдут и повесят за смерть пяти человек.
— Это мы еще посмотрим, — холодно усмехнулся лжепастор, снимая очки без оправы. Но улыбка не коснулась его глаз, холодных и безжизненных, как кусочки витража, не освещенные солнцем. — Итак, Корадзини, доставай ящик.
Доктор Мейсон, принесите какую-нибудь карту из тех, что лежат на сиденье водителя.
— Минутку. Может, потрудитесь объяснить...
— Тут не детский сад и мне не до объяснений. — Голос Смоллвуда звучал ровно, в нем не было и следа эмоций. — Я тороплюсь, доктор Мейсон. Несите карту.
Когда я вернулся с картой, Корадзини сидел в передней части прицепа, держа в руках чемодан. Но это был не приемник в кожаном футляре, а саквояж, в котором хранилась одежда лжепастора.
Щелкнув замками, Корадзини достал Библию, сутану и головной убор священника, небрежно отшвырнул их в сторону. Затем осторожно извлек металлический ящик, как две капли воды похожий на магнитофон. И действительно, когда он осветил его, я прочитал надпись «Грундиг». Но вскоре убедился, что такого прибора мне еще не доводилось видеть.
Сорвав обе катушки, он тоже бросил их в снег. Они исчезли во мраке, оставляя за собой кольца пленки. Наверняка, в соответствии с недавними вкусами мнимого священнослужителя, на ней была записана музыка Баха.
Ни слова не произнося, мы наблюдали за действиями Корадзини. Сняв верхнюю панель магнитофона, он отшвырнул и ее. Я успел заметить на нижней ее стороне подпружиненные гнезда — чем не тайники для двух пистолетов. Мы увидели ручки управления и градуированные шкалы. Такими деталями магнитофоны не оснащаются. Выпрямившись, Корадзини выдвинул шарнирную телескопическую антенну и надел головные телефоны. Щелкнув двумя тумблерами, начал крутить ручку, одновременно наблюдая за оптическим индикатором, какие устанавливаются на магнитофонах и радиоприемниках. Послышался негромкий, но отчетливый воющий звук, менявшийся по тональности и силе при вращении маховичка. Добившись максимального уровня звукового сигнала, Корадзини занялся встроенным спиртовым компасом диаметром около трех дюймов. Несколько секунд спустя, сняв наушники, он с довольным видом повернулся к Смоллвуду.
— Сигнал очень мощный, очень отчетливый, — сообщил он. — Но благодаря воздействию на компас большой массы металла налицо значительная девиация.
Через минуту вернусь. Ваш фонарь, доктор .Мейсон.
Захватив с собой прибор, он отошел от трактора на полсотни ярдов. А я с мучительным стыдом сознавал, что все то, что мне когда-либо станет известно о навигации, для Корадзини было давно пройденным этапом. Мнимый делец вскоре вернулся и, взглянув на небольшую карту явно для того, чтобы определить величину магнитного склонения, с улыбкой посмотрел на своего шефа.
— Определенно, это они. Сигнал отчетливый. Пеленг 268.
— Отлично. — По худому неподвижному лицу Смоллвуда нельзя было сказать, насколько он удовлетворен этим известием. Спокойная уверенность, предусмотрительность и четкое распределение обязанностей между преступниками производили гнетущее, прямо-таки устрашающее впечатление. Теперь я убедился вполне, что это за порода людей. Очутившись среди этих просторов, в лишенной характерных черт местности, такие, как они, наверняка пользовались каким-то способом ориентировки. Прибор, который мы только что видели, скорее всего представлял собой батарейный радиопеленгатор. Даже мне, не особо искушенному в технике, было понятно: Корадзини, вероятно, взял пеленг на какой-то радиомаяк направленного действия. Маяк этот мог находиться на одном или нескольких кораблях — траулерах или каких-то иных малотоннажных рыболовных судах... Я готов был разбиться в лепешку, лишь бы посеять в них чувство неуверенности.
— Вы даже не догадываетесь, какое осиное гнездо потревожили. Пролив Девиса, прибрежные воды Гренландии кишмя кишат надводными и воздушными кораблями. Разведывательные самолеты, базирующиеся на авианосце «Трайтон», обнаружат любое суденышко размером больше шлюпки. Траулерам не удастся скрыться. Не пройдут они и пяти миль, как их засекут.
— А зачем им скрываться? — Судя по реплике Корадзини, я оказался прав, предполагая участие траулеров в их операции. — Существуют и подводные лодки.
Вернее одна, которая находится поблизости.
— И все .равно вы не сможете...
— А ну, тихо! — оборвал меня Смоллвуд. Повернувшись к Корадзини, он заговорил по-прежнему спокойно и уверенно:
— Пеленг двести шестьдесят восемь градусов, то есть почти чистый вест. Дистанция?
Корадзини лишь пожал плечами. Тогда Смоллвуд подозвал меня к себе.
— Сейчас выясним, — сказал он. — Покажите на карте, где наше точное место, доктор Мейсон.
— Идите к черту, — отозвался я.
— Ничего другого я от вас и не ожидал. Но я не слеп, и ваши неуклюжие попытки скрыть одно обстоятельство бросаются в глаза. Взаимная симпатия, возникшая между вами и юной дамой, ни для кого не секрет. — Я поднял глаза на Маргариту. Бледные щеки ее порозовели, она поспешно отвернулась в сторону. — Я выстрелю в мисс Росс.
Ни секунды не сомневаясь, что он так и сделает, я сообщил ему наши координаты. Он потребовал еще одну карту, попросил Джекстроу нанести на нее место, где мы находимся, и сличил обе карты.
— Совпадают, на ваше счастье, — кивнул он и после непродолжительного изучения карты взглянул на сообщника, — Несомненно, это Кангалак-фьорд.
Находится у подошвы глетчера Кангалак. Приблизительно...
— Кангалак-фьорд, — оборвал я его сердито. — Почему же вы, черт бы вас побрал, не сели там и не избавили нас от лишних забот?
— Командир самолета получил свое, — ушел от прямого ответа Смоллвуд. И с ледяной усмешкой продолжал:
— Я велел ему приземлиться чуть севернее фьорда. Там, где наши... э... друзья успели обследовать участок плоскогорья длиной в три мили. Ровный, как стол, не хуже любой посадочной полосы где-нибудь в Европе или Америке. Лишь заметив показания высотомера, я понял, что он обманул меня. — Сделав нетерпеливый жест, Смоллвуд повернулся к сообщнику:
— Мы напрасно тратим время. Расстояние миль шестьдесят, как полагаешь?
Взглянув на карту, Корадзини согласился:
— Да, около того.
— Ну, тогда в путь.
— Оставите нас умирать от голода и холода, насколько я понимаю, — с горечью произнес я.
— Что с вами произойдет, меня не заботит, — равнодушно ответил Смоллвуд. Куда подевался тот кроткий, незаметный проповедник, каким мы его знали еще несколько минут назад. — Однако вполне вероятно, что, воспользовавшись снегопадом и темнотой, вы вздумаете броситься за нами вдогонку. Возможно, вам удастся даже догнать и задержать нас, хотя вы и не вооружены. Поэтому мы вынуждены лишить вас возможности двигаться. На какое-то время.
— А лучше навсегда, — проронил Зейгеро.
— Одни глупцы убивают кого попало и безо всякой надобности. Ваше счастье, что в мои планы не входит ваша смерть. Корадзини, принеси веревки.
На санях их достаточно. Свяжи им ноги. Руки у них окоченели, освободятся от пут не раньше, чем через час. К тому времени мы окажемся среди своих. Поигрывая пистолетом, преступник приказал:
— Всем сесть на снег.
Нам не оставалось ничего иного, как повиноваться. Корадзини принес веревку. Они переглянулись со Смоллвудом, и тот, кивнув в мою сторону, произнес:
— Начинай с доктора Мейсона.
Корадзини передал ему свой пистолет. Поистине они ничего не упускали из виду. Исключалась малейшая возможность того, что кто-то из нас попытается завладеть оружием. Едва Корадзини успел дважды обмотать веревку вокруг моих ног, как я понял истинные их намерения. Меня словно ударило током. Отшвырнув от себя «управляющего», я вскочил.
— Ну уж нет! — завопил я диким голосом. — Черта с два ты меня свяжешь, Смоллвуд!
— Сядьте, Мейсон! — Приказ прозвучал, как удар бича. Света, выбивавшегося из кузова, было достаточно, чтобы видеть, что дуло пистолета нацелено мне прямо между глаз. Но, не обращая на это внимания, я кричал свое:
— Джекстроу! Зейгеро, Левин, Брустер! Мигом на ноги, если жизнь дорога!
У него всего один пистолет! Как только он выстрелит в кого-то из нас, пусть остальные сразу бросаются на него! Со всеми ему не справиться! Маргарита, Елена, миссис Дансби-Грегг, едва начнется пальба, разбегайтесь по сторонам, туда, где темно!
— У вас что, крыша поехала, док? — произнес изумленно Зейгеро. Однако в моем голосе звучала такая настойчивость, что он и сам вскочил на ноги, словно большая кошка, готовая наброситься на Смоллвуда. — Хотите, чтобы нас всех перебили?
— Этого-то я и не хочу. — По спине у меня пробежал холодок, ноги дрожали. — Думаете, он и вправду свяжет нас и оставит здесь? Черта с два!
Как вы полагаете, почему он рассказал нам о траулере; его местонахождении, о субмарине и всем остальном? Я вам отвечу. Да потому, что он решил покончить с нами. Тогда ни одна живая душа об этом не узнает. — Слова вылетали из меня со скоростью пулеметной очереди. Спеша убедить своих товарищей действовать, пока не поздно, я не сводил глаз с направленного на меня пистолета.
— Но ведь...
— Никаких «но», — грубо оборвал я возражавшего. — Смоллвуд знает, что к вечеру здесь будет Хиллкрест. Если тот застанет нас живыми, мы первым делом сообщим ему курс, скорость, приблизительное местонахождение и пункт назначения Смоллвуда. Не пройдет и часа, как глетчер Кангалак будет блокирован, и бомбардировщики, базирующиеся на «Трайтоне», сотрут преступников в порошок. Они нас свяжут?.. Разумеется! А потом вдвоем с Корадзини перестреляют как раненых куропаток.
Ни у кого больше не оставалось сомнения в моей правоте. Я не видел лиц всех моих спутников, но по тому, как в руке Смоллвуда дрогнул пистолет, понял, что выиграл.
— Недооценил я вас, доктор Мейсон, — проговорил он вполголоса. На лице его не было и тени гнева. — Но вы были на волоске от смерти.
— Какая разница, когда умереть — пятью минутами раньше или позже? произнес я, и Смоллвуд рассеянно кивнул головой, обдумывая что-то свое.
— Вы чудовище, а не человек! — воскликнул сенатор Брустер голосом, дрожавшим не то от страха, не то от гнева. — Хотели связать нас и перебить как... как... — Не в силах подыскать нужные слова, он прошептал:
— Вы, наверное, сошли с ума, Смоллвуд. Совсем спятили.
— Ничуть, — спокойно возразил Зейгеро. — Он не чокнутый, он просто мерзавец. Бывает, одного от другого и не отличишь. Ну что, Смоллвуд, придумал очередную пакость?
— Да. Доктор Мейсон прав. В считанные секунды нам с вами не справиться.
За это время кто-нибудь из вас успеет скрыться в темноте. — Кивнув в сторону саней и подняв воротник, пряча лицо от снега и пронзительного ветра, лжепроповедник продолжал:
— Думаю, есть смысл подвезти вас еще немного.
Это была поездка, продолжавшаяся девять бесконечных часов, в течение которой мы преодолели тридцать самых долгих в моей жизни миль. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы проехали это сравнительно небольшое расстояние. Отчасти из-за заструг, отчасти из-за значительных участков, покрытых свежевыпавшим снегом. Главной же причиной столь медленного продвижения была погода. Она ухудшалась час от часу. Скорость ветра превысила 30 узлов. Поземка несла целые тучи колючего снега. Хотя ветер был попутный, водителю приходилось туго. Всем нам, за исключением Смоллвуда, ехать было сущей мукой. Если бы температура оставалась такой, какой была сутки назад, то ни один из нас, я уверен, не уцелел бы.
Я было решил, что, поскольку один из преступников сидел за рулем, а второй, устроившись на нартах, будет выполнять обязанности штурмана, у нас есть надежда, хотя и слабая, обезвредить их или хотя бы попытаться бежать.
Но Смоллвуд начисто лишил нас этой надежды. За рулем, не снимая наушников, бессменно находился Корадзини. Смоллвуд сидел в задней части кузова, не сводя с нас пистолета. Мы же сгрудились на тракторных санях, футах в десяти от него. Когда снегопад усилился, он остановил трактор. Сняв фару-искатель, лжепастор укрепил ее, в задней части кузова. Тем самым негодяй убил двух зайцев. Во-первых, он мог наблюдать за нами, несмотря на пургу. Во-вторых, ослепленные ярким светом фары, мы не видели того, что делает он. Это бесило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35