Ну и бежать к той насыпи, которую ты в тумане углядела.
– Но они за нами погонятся.
– Конечно.
– По болоту, то есть по своей территории. Где они знают, наверное, каждую травинку. И двигаются быстрее людей, ловчее. Тьфу! Глупый план, наемник. Во-первых, можем сгореть. Во-вторых, нам не пробиться сквозь них, хотя бы и с факелами. В-третьих, даже если не сгорим и пробьемся – они скоро догонят нас и…
– Вот потому-то я и сказал, что на самом деле выхода нет.
Катя стояла возле окна, озаренная тусклым холодным светом, сжимая и разжимая кулаки… И я не выдержал. Так уж на меня женщины действуют, особенно молодые и симпатичные, пусть и злые. Особенно если я их долго не видел, женщин, не общался с ними. Выпустив цепь, я шагнул к ней, обнял, прижал к себе так, что она сдавленно охнула. Рыжая ударила меня по плечу, в спину… а потом тонкие руки обвили мои плечи. Мы замерли, приникнув друг к другу, но не целуясь – просто прижавшись, закрыв глаза, и стояли так долго, пока снаружи не донеслось пронзительное «Квауууа-аа!», а следом – взволнованное чириканье карликов.
Я отстранил ее, несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, потом я спросил:
– Что за медальон у тебя на шее?
– Это мне жених подарил, – тихо сказала она. Я отвернулся, выглянул в окно и выругался.
– Что там? – Она встала рядом, посмотрела и сдавленно выругалась. – Твою мать, что это?!
– Пузырник, – сказал я. – Вот теперь нам конец, красавица.
На островок неторопливо выползала огромная гусеница. Тело, густо поросшее отростками вроде тех, что украшали головы ведьм, состояло из пухлых шаров, сросшихся боками. Они перекатывались, подрагивали, как желе, длинное тулово ходило волнами. Я знал, что под рыхлым брюхом прячутся маленькие белые ножки, хотя видно их не было. Пузырник полз медленно, подминая куцую траву, оставляя сзади дорожку из слизистых комков, которые медленно таяли на воздухе. Таяли и воняли. Вместо глаз – лиловые складки, вместо рта из головы торчат два хобота, толстые и очень длинные отростки. Они были свернуты спиралями в тех местах, где у человека находятся щеки.
Одна ведьма шла впереди пузырника, другая – сзади. Я не смог понять, какая из них недавно покидала островок, мне ластоногие казались одинаковыми. Отступив от окна, я оглядел чердак, соображая, что теперь делать.
– Для чего они его сюда привели? – спросила Катя шепотом.
– Чтобы запузырить нас.
– Чего?
Я схватил факел с пола и вытащил из кармана огниво.
– Думаешь, он боится огня, как и карлики?
– Не знаю. Но надо же что-то делать!
Катя подняла второй факел, но мой уже разгорелся, и я остановил ее.
– Подожди, посмотрим, что это даст.
Ведьмы остановили пузырника в десятке шагов от мастерской. Бюреры суетились, бегали вокруг, чирикая, сталкивались и падали, ползали друг по другу. Одна ведьма засеменила к пузырнику, вторая, наоборот, отошла подальше.
Я размахнулся и швырнул факел.
С гудением он упал на спину ползучего мутанта, подпрыгнул, перевернувшись, и застрял между складками.
Карлики заверещали, рванулись прочь от огня. Пузырник содрогнулся, хоботы его задергались. От факела пошел лиловый дымок, что-то зашипело, как масло на сковороде, и на длинной туше вспух дрожащий пузырь.
Тварь начала неуклюже разворачиваться, пытаясь убраться обратно в топь. Вряд ли ластоногие смогли бы снова выудить оттуда пузырника и заставить приползти к мастерской. Стоящая в стороне ведьма заспешила к нему. Я оглянулся, выискивая, чем бы швырнуть в нее, схватил валявшуюся на полу цепь и стал раскручивать железный шар.
Катя отпрянула, чтобы шипы не зацепили ее. Цепь лязгнула, я всем телом подался вперед. Шар вылетел в окно. Ведьма протянула руку, пытаясь ухватить факел, а тот качался, шипел и плевался искрами на содрогающейся туше пузырника. Длинные пальцы коснулись обгоревшей табуретной ножки – и тут шар врезался в голову ластоногой.
Ведьма упала, дернув рукой. Факел взлетел по дуге, вращаясь, как томагавк, с плеском шлепнулся в болото и сразу погас.
Я выругался. Раненая тварь сучила ногами, обхватив голову, пыталась отползти от пузырника. Вторая подступила к нему с другой стороны и осторожно поглаживала пухлые бока, успокаивая. Из-за угла дома показалась третья, хромая, заспешила к ним.
– Надо еще факел бросить, – сказала Катя.
– Зачем? Теперь они его сразу погасят. А мне даже кинуть в них нечем, чтобы отогнать.
– Ладно, но что они дальше будут делать?
– Вот что! – Я ткнул рукой в окно.
Пузырник почти успокоился. Прозрачное вздутие на спине опало, втянулось обратно. Ведьмы подобрались к морде твари, взялись за концы хоботов и потащили их, разматывая, к углам мастерской.
– Что они делают?
– Я же сказал…
– Хотят запузырить нас. Я слышала. Но что это значит?
Хоботы развернулись – две длинные толстые трубы, сужающиеся на концах, увенчанные хитиновыми наконечниками вроде того, что был на языке бюрера, но гораздо больше. Ластоногие воткнули их в рыхлую землю по углам здания и засеменили назад. Хоботы напряглись, опали, вновь напряглись, как червяки, втягиваясь под землю.
Я отскочил от окна, лихорадочно оглядываясь. Что, если стащить мебель с люка, прыгнуть и попробовать сбежать по другой стороне островка? Наверное, все мутанты собрались здесь… Хотя нет, ведьмы наверняка оставили у лестницы часть карликов. Но ведь другого выхода все равно нет…
– Он раздувается! – крикнула Катя.
Нет, не успеем. Пока будем освобождать люк и спускаться по сломанной лестнице… Бессмысленно – и я вернулся к окну.
Пузырник надувался, толстые отростки шевелились, бугристая шкура разглаживалась по мере того, как через щель-клапан на заднем конце туши внутрь втягивался воздух.
– Осторожно! – крикнул я, широко расставляя ноги и пригибаясь. – Присядь!
В этот миг пузырник выдохнул.
Пол качнулся, мы упали под окном, обхватив друг друга. Облако трухи слетело с потолка. Здание накренилось, угрожающе скрипя, – и стена обвалилась. Волна шипения поднялась снизу, запахло тухлыми яйцами и гнилой водой. Сквозь круглую решетку я увидел, как в полузатопленном зале первого этажа вспухают огромные пузыри, взрываются болотным газом.
Земля в центре островка ходила волнами, мастерская стала похожа на лодку, попавшую в шторм. Гора мебели рассыпалась, что-то с грохотом упало в дальнем конце чердака. Перевернувшись на бок, я увидел, как вдоль балки над головой бежит трещина. Балка прогнулась и лопнула, одна половина рухнула на нас. Схватив Катю, я откатился. Доски брызнули щепками, когда заостренный конец клюнул в пол там, где мы только что лежали. Обломок балки соединил пол с крышей.
Последние газовые пузыри вырывались из земли, мастерская качалась уже не так сильно, и я крикнул:
– Наверх, а то завалит!
Вспрыгнув на наклонную часть балки, я побежал к пролому в крыше, волоча девчонку за собой. Когда оказались снаружи, она потеряла равновесие – пришлось лечь на краю, обхватить ее и прижать к себе.
Короткого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: мастерская вот-вот развалится. Одна стена исчезла, часть крыши обвалилась, пол чердака накренился. Середина острова просела, значит, ведьмам повезло, и хоботы пузырника не просто взбаламутили болотные недра, но достигли подземной каверны, полной газа.
Катя наконец забралась на крышу, я отпустил ее. Сжимая язык бюрера, привстал и сказал:
– По-моему, пузырник может повторить это два или три раза подряд.
Мутант опять раздувался. Второго газового взрыва мастерская точно не выдержит – уже сейчас она едва стояла. Забравшись на конек, я выпрямился и повернулся кругом. Катя ухватилась за меня, встала рядом. Поколебавшись, обхватила за поясницу и прижалась к плечу.
– Опять Алекс? – спросил я, придерживая ее за плечи.
– Чего?
Я снова Алекс, не наемник?
Бюреры внизу неистовствовали, носились вокруг здания, высоко подпрыгивая, чирикая, как стая психованных воробьев, – готовились наброситься, как только мастерская рассыплется. Ведьмы стояли по бокам от раздувшегося пузырника, обратив к нам мертвые лица.
– Ты не потеряла тесак? – спросил я. Увидел ржавый обломок в ее руке и кивнул. – Хотя бы постараемся перед смертью убить как можно больше их.
Катя повернулась ко мне, заглянула в глаза.
– Алекс, я хотела сказать… Короче, ты не… – начала она, и тут пузырник взорвался.
Во все стороны разлетелась слизь и лиловые ошметки. На край островка из тумана выступили несколько человек, впереди всех шли здоровяк с бритым бугристым черепом и Марат.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ МАРАТ. ЛОВУШКА ДЛЯ МГЛЫ
1
– Припять! – сказал Нешик. – Это же Припять.
Мы с Алексом одновременно остановились. Идущий впереди Болотник сказал:
– Это не Припять, другая река. Называется Быстрянкой, начинается от Припяти и дальше впадает в Грязевое озеро. Там граница Северного Могильника.
Ну, так нам немного осталось! – обрадовался Нешик. – Значит, отсюда можем дойти напрямик по степи, а можем еще дальше к востоку – и по реке плыть. Плот какой сделать и плыть.
Давно перевалило за полдень. По левую руку от нас раскинулась степь, границей ей служила едва различимая в синей дымке гряда холмов. Лес тянулся справа, далеко впереди был берег реки.
Мы тяжело дышали, Катю и Нешика шатало, Хохолок сопел, как носорог, а у Кирилла открылась рана. По-прежнему бодрыми казались лишь Болотник и синхроны.
– Очень много аномалий. – Следопыт показал на степь. Было жарко. Высокая трава ходила волнами, по степи пробегали темные и светлые полосы.
– Вон я цветок вижу, – объявил Нешик, показывая в сторону холмов. – Ядро метрах в десяти над землей. А левее – змеиные клубки в ряд, и смерчи вокруг них крутятся, старые, значит. А дальше электры.
Мне даже не надо было смотреть туда, я ощущал токи энергии, завивавшиеся над степью. Аномалий там было много, и мне казалось, что они соединены в некую структуру, образуют сложный лабиринт.
Оглядев нас, Анчар спросил у Болотника:
– Возле леса аномалий не видно. Мы сможем пройти по этой полосе между ним и степью?
Следопыт долго глядел вдоль опушки и наконец подтвердил:
– Там чисто.
– Значит, так и сделаем, – решил Анчар. – Мгла двигается через лес к нам, но она отстала на болоте, есть время устроить короткий привал. Карим, Аслан, разведайте, что впереди.
Не сказав ни слова, они побежали, и Анчар зашагал следом.
– Кто-нибудь из вас доходил до этих мест хоть когда-нибудь? – спросила Катя.
Я пожал плечами, Алекс покрутил головой, а Болотник ответил:
– Как-то пересекал эту степь. Один раз, очень давно. Тогда аномалий здесь было меньше.
– А у берега безопасно?
Тогда там ящерицы-мутанты водились.
– Что еще за ящерицы? – удивился Алекс. Все посмотрели на Болотника.
– Красные грязевые ящерицы, – пояснил он. – Или ящеры, называй как хочешь. Они заплывают сюда из Грязевого озера. Впереди на берегу стоял постоянный лагерь охотников, которые ловили их. Опасное дело, но кожа грязевых ящериц очень дорогая. Наверное, лагерь до сих пор там, вроде вижу крыши у воды.
Мы шли вдоль леса, синхроны бежали далеко впереди. Анчар размеренно шагал слева от меня, голова его покачивалась, взгляд был опущен. Покосившись на него, я ускорил шаг. Поравнявшись с Катей, спросил:
– Это и вправду Анчар?
Она вопросительно глянула на меня.
– Сам Командор, знаменитый наемник. Не помню, кто я такой, но вот про него помню. Он командовал отрядом разведчиков-ползунов, когда они взяли лагерь Мальтуса, водил экспедицию в Восточный Могильник… По-твоему, этот человек похож на него?
Сдув с лица прядь волос, рыжая кивнула.
– Да, я тоже удивлена. С ним что-то начало происходить еще в южных болотах, когда впервые появилась Мгла. А теперь он вообще какой-то странный. То вроде начинает командовать, а иногда совсем дохлый, будто на солнце перегрелся. А ты так ничего и не вспомнил, Марат?
Качнув головой, я опять ускорил шаг, догоняя Алекса. Прошлое то и дело всплывало в голове, но слишком обрывочно и туманно, чтобы составить четкую картину. Наемники приняли нас с Алексом в целом равнодушно, из всех любопытство к новичкам проявил только Нешик. Катя сказала им, что повстречала и наняла нас неподалеку от Лиманска. Сообщение о том, что мы попали под выброс и потеряли память, вызвало сдержанный интерес.
Нагнав Алекса, я спросил:
– Ну что, напарничек, вспомнил хоть что-то? Он пожал широкими плечами.
– Не, ни фига. Ну то есть в башке много чего крутится, сведения всякие – так и лезут. Когда с хозяйкой нашей через то болото пробирались, я кучу всякого припомнил: и кто такие болотные ведьмы с бюрерами, и чем языки карликов опасны, и про пузырника… А о себе – вообще ничего! – Он посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Но они за нами погонятся.
– Конечно.
– По болоту, то есть по своей территории. Где они знают, наверное, каждую травинку. И двигаются быстрее людей, ловчее. Тьфу! Глупый план, наемник. Во-первых, можем сгореть. Во-вторых, нам не пробиться сквозь них, хотя бы и с факелами. В-третьих, даже если не сгорим и пробьемся – они скоро догонят нас и…
– Вот потому-то я и сказал, что на самом деле выхода нет.
Катя стояла возле окна, озаренная тусклым холодным светом, сжимая и разжимая кулаки… И я не выдержал. Так уж на меня женщины действуют, особенно молодые и симпатичные, пусть и злые. Особенно если я их долго не видел, женщин, не общался с ними. Выпустив цепь, я шагнул к ней, обнял, прижал к себе так, что она сдавленно охнула. Рыжая ударила меня по плечу, в спину… а потом тонкие руки обвили мои плечи. Мы замерли, приникнув друг к другу, но не целуясь – просто прижавшись, закрыв глаза, и стояли так долго, пока снаружи не донеслось пронзительное «Квауууа-аа!», а следом – взволнованное чириканье карликов.
Я отстранил ее, несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, потом я спросил:
– Что за медальон у тебя на шее?
– Это мне жених подарил, – тихо сказала она. Я отвернулся, выглянул в окно и выругался.
– Что там? – Она встала рядом, посмотрела и сдавленно выругалась. – Твою мать, что это?!
– Пузырник, – сказал я. – Вот теперь нам конец, красавица.
На островок неторопливо выползала огромная гусеница. Тело, густо поросшее отростками вроде тех, что украшали головы ведьм, состояло из пухлых шаров, сросшихся боками. Они перекатывались, подрагивали, как желе, длинное тулово ходило волнами. Я знал, что под рыхлым брюхом прячутся маленькие белые ножки, хотя видно их не было. Пузырник полз медленно, подминая куцую траву, оставляя сзади дорожку из слизистых комков, которые медленно таяли на воздухе. Таяли и воняли. Вместо глаз – лиловые складки, вместо рта из головы торчат два хобота, толстые и очень длинные отростки. Они были свернуты спиралями в тех местах, где у человека находятся щеки.
Одна ведьма шла впереди пузырника, другая – сзади. Я не смог понять, какая из них недавно покидала островок, мне ластоногие казались одинаковыми. Отступив от окна, я оглядел чердак, соображая, что теперь делать.
– Для чего они его сюда привели? – спросила Катя шепотом.
– Чтобы запузырить нас.
– Чего?
Я схватил факел с пола и вытащил из кармана огниво.
– Думаешь, он боится огня, как и карлики?
– Не знаю. Но надо же что-то делать!
Катя подняла второй факел, но мой уже разгорелся, и я остановил ее.
– Подожди, посмотрим, что это даст.
Ведьмы остановили пузырника в десятке шагов от мастерской. Бюреры суетились, бегали вокруг, чирикая, сталкивались и падали, ползали друг по другу. Одна ведьма засеменила к пузырнику, вторая, наоборот, отошла подальше.
Я размахнулся и швырнул факел.
С гудением он упал на спину ползучего мутанта, подпрыгнул, перевернувшись, и застрял между складками.
Карлики заверещали, рванулись прочь от огня. Пузырник содрогнулся, хоботы его задергались. От факела пошел лиловый дымок, что-то зашипело, как масло на сковороде, и на длинной туше вспух дрожащий пузырь.
Тварь начала неуклюже разворачиваться, пытаясь убраться обратно в топь. Вряд ли ластоногие смогли бы снова выудить оттуда пузырника и заставить приползти к мастерской. Стоящая в стороне ведьма заспешила к нему. Я оглянулся, выискивая, чем бы швырнуть в нее, схватил валявшуюся на полу цепь и стал раскручивать железный шар.
Катя отпрянула, чтобы шипы не зацепили ее. Цепь лязгнула, я всем телом подался вперед. Шар вылетел в окно. Ведьма протянула руку, пытаясь ухватить факел, а тот качался, шипел и плевался искрами на содрогающейся туше пузырника. Длинные пальцы коснулись обгоревшей табуретной ножки – и тут шар врезался в голову ластоногой.
Ведьма упала, дернув рукой. Факел взлетел по дуге, вращаясь, как томагавк, с плеском шлепнулся в болото и сразу погас.
Я выругался. Раненая тварь сучила ногами, обхватив голову, пыталась отползти от пузырника. Вторая подступила к нему с другой стороны и осторожно поглаживала пухлые бока, успокаивая. Из-за угла дома показалась третья, хромая, заспешила к ним.
– Надо еще факел бросить, – сказала Катя.
– Зачем? Теперь они его сразу погасят. А мне даже кинуть в них нечем, чтобы отогнать.
– Ладно, но что они дальше будут делать?
– Вот что! – Я ткнул рукой в окно.
Пузырник почти успокоился. Прозрачное вздутие на спине опало, втянулось обратно. Ведьмы подобрались к морде твари, взялись за концы хоботов и потащили их, разматывая, к углам мастерской.
– Что они делают?
– Я же сказал…
– Хотят запузырить нас. Я слышала. Но что это значит?
Хоботы развернулись – две длинные толстые трубы, сужающиеся на концах, увенчанные хитиновыми наконечниками вроде того, что был на языке бюрера, но гораздо больше. Ластоногие воткнули их в рыхлую землю по углам здания и засеменили назад. Хоботы напряглись, опали, вновь напряглись, как червяки, втягиваясь под землю.
Я отскочил от окна, лихорадочно оглядываясь. Что, если стащить мебель с люка, прыгнуть и попробовать сбежать по другой стороне островка? Наверное, все мутанты собрались здесь… Хотя нет, ведьмы наверняка оставили у лестницы часть карликов. Но ведь другого выхода все равно нет…
– Он раздувается! – крикнула Катя.
Нет, не успеем. Пока будем освобождать люк и спускаться по сломанной лестнице… Бессмысленно – и я вернулся к окну.
Пузырник надувался, толстые отростки шевелились, бугристая шкура разглаживалась по мере того, как через щель-клапан на заднем конце туши внутрь втягивался воздух.
– Осторожно! – крикнул я, широко расставляя ноги и пригибаясь. – Присядь!
В этот миг пузырник выдохнул.
Пол качнулся, мы упали под окном, обхватив друг друга. Облако трухи слетело с потолка. Здание накренилось, угрожающе скрипя, – и стена обвалилась. Волна шипения поднялась снизу, запахло тухлыми яйцами и гнилой водой. Сквозь круглую решетку я увидел, как в полузатопленном зале первого этажа вспухают огромные пузыри, взрываются болотным газом.
Земля в центре островка ходила волнами, мастерская стала похожа на лодку, попавшую в шторм. Гора мебели рассыпалась, что-то с грохотом упало в дальнем конце чердака. Перевернувшись на бок, я увидел, как вдоль балки над головой бежит трещина. Балка прогнулась и лопнула, одна половина рухнула на нас. Схватив Катю, я откатился. Доски брызнули щепками, когда заостренный конец клюнул в пол там, где мы только что лежали. Обломок балки соединил пол с крышей.
Последние газовые пузыри вырывались из земли, мастерская качалась уже не так сильно, и я крикнул:
– Наверх, а то завалит!
Вспрыгнув на наклонную часть балки, я побежал к пролому в крыше, волоча девчонку за собой. Когда оказались снаружи, она потеряла равновесие – пришлось лечь на краю, обхватить ее и прижать к себе.
Короткого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: мастерская вот-вот развалится. Одна стена исчезла, часть крыши обвалилась, пол чердака накренился. Середина острова просела, значит, ведьмам повезло, и хоботы пузырника не просто взбаламутили болотные недра, но достигли подземной каверны, полной газа.
Катя наконец забралась на крышу, я отпустил ее. Сжимая язык бюрера, привстал и сказал:
– По-моему, пузырник может повторить это два или три раза подряд.
Мутант опять раздувался. Второго газового взрыва мастерская точно не выдержит – уже сейчас она едва стояла. Забравшись на конек, я выпрямился и повернулся кругом. Катя ухватилась за меня, встала рядом. Поколебавшись, обхватила за поясницу и прижалась к плечу.
– Опять Алекс? – спросил я, придерживая ее за плечи.
– Чего?
Я снова Алекс, не наемник?
Бюреры внизу неистовствовали, носились вокруг здания, высоко подпрыгивая, чирикая, как стая психованных воробьев, – готовились наброситься, как только мастерская рассыплется. Ведьмы стояли по бокам от раздувшегося пузырника, обратив к нам мертвые лица.
– Ты не потеряла тесак? – спросил я. Увидел ржавый обломок в ее руке и кивнул. – Хотя бы постараемся перед смертью убить как можно больше их.
Катя повернулась ко мне, заглянула в глаза.
– Алекс, я хотела сказать… Короче, ты не… – начала она, и тут пузырник взорвался.
Во все стороны разлетелась слизь и лиловые ошметки. На край островка из тумана выступили несколько человек, впереди всех шли здоровяк с бритым бугристым черепом и Марат.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ МАРАТ. ЛОВУШКА ДЛЯ МГЛЫ
1
– Припять! – сказал Нешик. – Это же Припять.
Мы с Алексом одновременно остановились. Идущий впереди Болотник сказал:
– Это не Припять, другая река. Называется Быстрянкой, начинается от Припяти и дальше впадает в Грязевое озеро. Там граница Северного Могильника.
Ну, так нам немного осталось! – обрадовался Нешик. – Значит, отсюда можем дойти напрямик по степи, а можем еще дальше к востоку – и по реке плыть. Плот какой сделать и плыть.
Давно перевалило за полдень. По левую руку от нас раскинулась степь, границей ей служила едва различимая в синей дымке гряда холмов. Лес тянулся справа, далеко впереди был берег реки.
Мы тяжело дышали, Катю и Нешика шатало, Хохолок сопел, как носорог, а у Кирилла открылась рана. По-прежнему бодрыми казались лишь Болотник и синхроны.
– Очень много аномалий. – Следопыт показал на степь. Было жарко. Высокая трава ходила волнами, по степи пробегали темные и светлые полосы.
– Вон я цветок вижу, – объявил Нешик, показывая в сторону холмов. – Ядро метрах в десяти над землей. А левее – змеиные клубки в ряд, и смерчи вокруг них крутятся, старые, значит. А дальше электры.
Мне даже не надо было смотреть туда, я ощущал токи энергии, завивавшиеся над степью. Аномалий там было много, и мне казалось, что они соединены в некую структуру, образуют сложный лабиринт.
Оглядев нас, Анчар спросил у Болотника:
– Возле леса аномалий не видно. Мы сможем пройти по этой полосе между ним и степью?
Следопыт долго глядел вдоль опушки и наконец подтвердил:
– Там чисто.
– Значит, так и сделаем, – решил Анчар. – Мгла двигается через лес к нам, но она отстала на болоте, есть время устроить короткий привал. Карим, Аслан, разведайте, что впереди.
Не сказав ни слова, они побежали, и Анчар зашагал следом.
– Кто-нибудь из вас доходил до этих мест хоть когда-нибудь? – спросила Катя.
Я пожал плечами, Алекс покрутил головой, а Болотник ответил:
– Как-то пересекал эту степь. Один раз, очень давно. Тогда аномалий здесь было меньше.
– А у берега безопасно?
Тогда там ящерицы-мутанты водились.
– Что еще за ящерицы? – удивился Алекс. Все посмотрели на Болотника.
– Красные грязевые ящерицы, – пояснил он. – Или ящеры, называй как хочешь. Они заплывают сюда из Грязевого озера. Впереди на берегу стоял постоянный лагерь охотников, которые ловили их. Опасное дело, но кожа грязевых ящериц очень дорогая. Наверное, лагерь до сих пор там, вроде вижу крыши у воды.
Мы шли вдоль леса, синхроны бежали далеко впереди. Анчар размеренно шагал слева от меня, голова его покачивалась, взгляд был опущен. Покосившись на него, я ускорил шаг. Поравнявшись с Катей, спросил:
– Это и вправду Анчар?
Она вопросительно глянула на меня.
– Сам Командор, знаменитый наемник. Не помню, кто я такой, но вот про него помню. Он командовал отрядом разведчиков-ползунов, когда они взяли лагерь Мальтуса, водил экспедицию в Восточный Могильник… По-твоему, этот человек похож на него?
Сдув с лица прядь волос, рыжая кивнула.
– Да, я тоже удивлена. С ним что-то начало происходить еще в южных болотах, когда впервые появилась Мгла. А теперь он вообще какой-то странный. То вроде начинает командовать, а иногда совсем дохлый, будто на солнце перегрелся. А ты так ничего и не вспомнил, Марат?
Качнув головой, я опять ускорил шаг, догоняя Алекса. Прошлое то и дело всплывало в голове, но слишком обрывочно и туманно, чтобы составить четкую картину. Наемники приняли нас с Алексом в целом равнодушно, из всех любопытство к новичкам проявил только Нешик. Катя сказала им, что повстречала и наняла нас неподалеку от Лиманска. Сообщение о том, что мы попали под выброс и потеряли память, вызвало сдержанный интерес.
Нагнав Алекса, я спросил:
– Ну что, напарничек, вспомнил хоть что-то? Он пожал широкими плечами.
– Не, ни фига. Ну то есть в башке много чего крутится, сведения всякие – так и лезут. Когда с хозяйкой нашей через то болото пробирались, я кучу всякого припомнил: и кто такие болотные ведьмы с бюрерами, и чем языки карликов опасны, и про пузырника… А о себе – вообще ничего! – Он посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49