В это время кровь из первой вены хлестала бы в разные стороны и заливала стены и мебель.
– Я приехал на место преступления, не думая о криминальной стороне вопроса, инспектор. Я увидел, что это самоубийство, и по-прежнему считаю, что это оно и есть. Есть записка, которая, по словам матери, написана почерком девочки…
– Вы следственный патологоанатом! – почти закричал Ньюсон. – Вы когда-нибудь слышали о принуждении? Где нож?
– Ну… я… я…
– Я читал в вашем заключении, что девочка предположительно убила себя ножом, взятым на кухне.
– Да, это так. Мать опознала его.
– Где он?
– Она попросила его забрать. Я так и сделал. Я положил его в пакет и забрал в свой кабинет… и… я выкинул его… Инспектор, девочка была одна в комнате. Следов борьбы не было, была записка… Я просто подумал…
– Господи! – воскликнул Ньюсон. – А я-то полагал, что первый, самый первый принцип следственной медицины заключается в том, чтобы ничего не трогать и ничего «просто» не думать.
В комнате повисла тишина. Доктор Форрест в смущении смотрел в пол. Коронер и местный детектив явно не знали, что сказать. Ньюсон смотрел на тело девочки. Было так дико обсуждать эти вещи в ее присутствии. Он натянул простыню на оголенное тело.
– Что было надето на девочке, когда вы ее нашли?
– Школьная форма. Она только сняла галстук и блузку. На ней были лифчик, юбка, носки и туфли.
– Где одежда?
– У нас, – ответил служащий морга.
Ньюсон повернулся к констеблю:
– Я хочу, чтобы носки отправили в лабораторию. Полагаю, вы найдете на них следы скотча. Если изучите стул, на котором сидела Тиффани в момент смерти, то обнаружите, что на ножках немного слезла краска, как будто их обмотали клейкой летной, а потом сорвали. Стул лежит в багажнике моей машины, и еще там чашка, в которой явно был кофе, который Тиффани приготовила для убийцы, хотя сомневаюсь, что мы обнаружим отпечатки или следы ДНК. Также нужно осмотреть предплечья девочки, потому что, думаю, наряду со шрамами мы найдем доказательства того, что ее связывали. Кто бы это ни сделал, он не пользовался клейкой лентой, потому что знал, что она оставит заметный след на коже. Думаю, это был какой-то провод, так что под порезами должны быть ссадины. И также, пожалуйста, исследуйте ее язык. Я абсолютно уверен, что у нее во рту был кляп, следов клейкой ленты нет, значит, это был именно кляп.
– Инспектор, – впервые открыл рот коронер, – что же, по-вашему, произошло в комнате девочки?
– Тиффани Меллорс пришла домой из школы, и вскоре после этого раздался звонок в дверь. Посетитель либо знал Тиффани, либо был уверен, что сможет убедить ее впустить его в дом. Она приготовила ему кофе и взяла себе банку диетической колы. Этот человек поднялся в спальню Тиффани. Оказавшись там, он поставил кофе на туалетный столик и усыпил жертву. Полагаю, хлороформом, потому что первые отчеты говорят, что в комнате горели ароматические палочки. Думаю, он зажег их, чтобы скрыть запах. Когда Тиффани Меллорс очнулась, у нее во рту был кляп, а ноги были прикреплены лентой к стулу. Мужчина держал в руке кухонный нож, который принес из кухни, пока Тиффани была без сознания. Угрожая ей ножом, он заставил ее написать «предсмертную» записку. Затем он привязал ее руки к спинке стула и начал наносить порезы. Ему нужно было, чтобы руки были связаны, потому что иначе кровь хлестала бы в разные стороны и забрызгала его. Самым главным для него был способ пытки Тиффани, а также то, чтобы она страдала, будучи в сознании. Он хотел, чтобы она знала, что он резал ей руки вдоль и поперек. Нанеся несколько ран, имитирующих пробные порезы подростка, он аккуратно нанес Тиффани смертельные раны. Затем он стоял и смотрел, как она быстро истекла кровью. Когда Тиффани потеряла сознание, он вынул кляп, положил нож на пол, убедившись предварительно, что на нем остались отпечатки пальцев Тиффани, и вышел из дома. Это тихая улочка, и он ушел незамеченным, хотя мне нужен будет полный список допросов соседей, вдруг кто-то что-то видел.
– Но, инспектор, – в ужасе спросил коронер, изменившись в лице, – почему?
– Прочитайте записку, которую он заставил ее написать, – ответил Ньюсон. – «Меня погубили издевательства».
33
Эд, кто он?
Ньюсон и Наташа отъехали от морга Руислипа и направлялись обратно в город, пробираясь через послеобеденную пробку, усиленную машинами родителей, забиравших детей после школы.
– Не знаю, Наташа. Не знаю.
– Как он попадает в дома? Как ему это удается? Все жертвы распахивают перед ним дверь. Нет, ты подумай, эта девочка ведь наверняка была послушная, да? Ее учили не открывать двери кому ни попадя. Но он звонит, она его впускает, делает ему кофе, господи боже мой, и через полчаса он ее убивает. Как он это делает?
Ньюсон не ответил.
– Знаешь, что мне непонятно? – спросила Наташа. – Я тут подумала, может, дело не в том, что они его знают. Может, он просто представляет какую-то организацию… Может быть, он…
– Полицейский?
– Если это так, его удостоверение откроет любую дверь и не вызовет подозрений. Никто ведь не ожидает, что полицейский окажется убийцей? И не забывай, Эд, ты его знаешь. Кристина Копперфильд четко дала это понять, когда оставила тебе сообщение. Ты знаешь много полицейских.
– И если говорить начистоту, многие полицейские – жестокие люди.
– Да, по крайней мере, некоторые из них.
– Некоторые – это мягко сказано, Наташа. Я знаю, сколько таких в Скотленд-Ярде.
Дорога в город проходила мимо школы, в которой они были несколько часов назад. Как раз закончились уроки. Огромная толпа в зелено-желтых нарядах шла мимо цветов, рядом в поисках новых историй болтались два-три репортера. Вдруг кое-кто привлек внимание Ньюсона. Высокая спортивная фигура в классических солнцезащитных очках «Рэй-Бэн».
Роджер Джеймсон.
– Кстати, о копах, – сказал Ньюсон. – Вот один из них, американский коп. Я его знаю. Мы вместе учились в школе.
Ньюсон припарковал машину и подошел к бывшему однокласснику.
– Что ты здесь делаешь, Роджер?
– То же, что и ты. Смерть девочки, которая здесь училась, была во всех новостях. Все списали это на насилие, и они правы. Но люди не знают всей картины, правда?
– Я спросил, что ты здесь делаешь.
– Ой, да ладно тебе, Эд! Ты прекрасно знаешь, что я здесь делаю. Я пытаюсь узнать, кого порезывала эта девчонка, Тиффани Меллорс. Ты был в школе, так что, полагаю, уже понял, кто это. Только начав читать о прекрасной мисс Меллорс, я понял, что она не была жертвой, по крайней мере, до тех пор, пока до нее не добрался наш серийный придурок. Очевидно, тот, кто убивает тиранов, начал со старичков. Теперь он переключился на молодняк, но, видимо, есть связь между ребенком, которого мучила Тиффани, и убийцей. Найди связь, найдешь убийцу. Поэтому я и болтаюсь у школьных ворот и ищу связь. Не беспокойся, я не собираюсь добавлять педофилию к своим разнообразным преступлениям против общества.
– Кажется, тебя от этого расследования клещами не оттащишь. У меня такое ощущение, что ты получаешь информацию из полиции.
– Но ты же знаешь, Эд. Я тебе говорил. Я знаю этого убийцу. Он такой же, как я. И именно поэтому я его поймаю.
В этот момент подошла Наташа.
– Добрый вечер, мисс, – сказал Джеймсон, снимая очки и глядя на Наташу с задорной, легкой улыбкой.
– Привет, – ответила Наташа. – Вы учились в школе с Эдом, так?
– Да. Мы старые друзья.
– Но вы американец.
– Теперь да. Но раньше я им не был. Офицер Роджер Джеймсон, полиция Нью-Йорка, к вашим услугам, мадам, – сказал Джеймсон, протягивая большую сильную руку. Он был почти на фут выше Ньюсона и Наташи, стройный и сильный.
Наташа выдала свою лучшую улыбку.
– Сержант Наташа Уилки, – мило сказала она. – Ее Величества столичная полиция.
Наташа и Джеймсон засмеялись.
Ньюсон вскипел. Он видел, что Джеймсон был как раз в Наташином стиле: большой, симпатичный, сексуальный – и к тому же ублюдок и тиран.
– Роджер голубой, – сказал он.
– О, – ответила Наташа, явно ошарашенная такой неожиданной и лишней информацией.
Джеймсон тоже выглядел растерянным. Повернувшись к Ньюсону, он уставился на него злобными прищуренными глазами. Ему явно не понравилось то, как бесцеремонно и агрессивно вытащили наружу его личную жизнь.
– Да, ты прав, – сказал он. – Мне понадобилось много времени, чтобы понять это, Эд, но в конце концов я это осознал.
– Да, ну… – Теперь Ньюсон был смущен, поняв, насколько глупо и грубо это прозвучало. – Неважно.
– Скажи, Эд, – продолжил Джеймсон, по-прежнему с улыбкой, но продолжая злобно щуриться, – а сколько тебе понадобилось времени, чтобы понять, что ты хочешь спать со своим сержантом?
Теперь пришла очередь Ньюсона застыть словно от удара молнии.
– Я не знаю, о чем…
– А с чего тебе еще так на нее смотреть…
– Я не понимаю, о чем ты…
Наташа ужасно покраснела, но изо всех сил старалась не потерять лицо.
– Очень интересная у вас беседа, мальчики. Я, наверное, пойду в машину. Но нам нужно ехать в офис, Эд. До свидания, офицер Джеймсон. Было приятно познакомиться.
– Взаимно, мадам.
Наташа пошла к машине.
– Миленькая, – сказал Джеймсон. – Кто ей по морде дал? Парень? Ты сказал, что на нее напали. Полагаю, ты вмешался и уделал этого парня. Хотя вряд ли это в твоем стиле, так? Но попытайся. Может, в награду получишь сладенькое.
Ньюсон был зол скорее на себя, чем на Джеймсона.
– Зря я откровенничал с тобой, – сказал он.
– Да, могу сказать то же самое, – ухмыльнулся Джеймсон.
– Полагаю, это справедливо.
– К тому же, Эдди, мне не нужны твои откровения. Я и так тебя знаю. Это мой талант.
– Не забывай, что я просил тебя составить список твоих поездок в Британию за последние два с половиной года.
– Список я отослал на твой адрес. Надеюсь, ты мне позвонишь и скажешь, совпали ли даты?
– С чем совпали, Роджер?
– Эд, я тебя умоляю. Я же говорил тебе, что далеко не дурак. Я знаю, что в этом расследовании должно быть еще несколько дел. У тебя есть доступ к центральному архиву, а у меня нет. Полагаю, ты туда залез, перешерстил все нераскрытые дела и нашел еще несколько художеств нашего убийцы. А теперь ты хочешь знать, был ли я поблизости, когда совершались эти убийства, потому что если был, то я и есть убийца.
– Да, возможно, это именно то, о чем я думал.
– Или, может быть, я послал Хелен Смарт сообщение и рассказал ей обо всем. Я могу быть очень убедительным. Не пропадай, Эд. – Джеймсон повернулся и ушел, а Ньюсон отправился к Наташе в машину.
– Хм… это замечание Джеймсона, – сказал Ньюсон, – насчет… ну…
– Насчет того, что ты хочешь со мной спать?
– Да, именно. Просто дикость. Глупый, ужасно дешевый удар. И, естественно, просто чушь. Конечно, ты понимаешь.
– Конечно, – ответила Наташа.
Придя домой, Ньюсон нашел сообщение Роджера Джеймсона с датами приездов в Британию. Джеймсона не было в стране, когда убили Адама Бишопа. И когда Нейла Брэдшоу замучили в амбаре. Однако он был здесь, когда Денису Спенсеру вышибали мозги книгой и, что более важно, когда Энджи Тэтум получила свой жуткий эквивалент заячьей губы. Ньюсон уже знал, что Джеймсон был в Британии, когда Фарре Портер сломали позвоночник и вымочили ее в кислоте.
Также было сообщение от Хелен Смарт. Ньюсон без малейшей охоты открыл его.
«Привет, Эд.
От меня никуда не деться, да? Придется поменять адрес электронной почты. Я сижу дома одна, ну конечно, не совсем одна. Со мной Карл, но ему шесть, и он смотрит «Ох уж эти детки!». Я его люблю, но он не самый интересный собеседник. Дети могут говорить ужасные вещи и совершать ужасные поступки много-много раз. Я только что из ванны и сижу голая в спальне. Моя кожа еще влажная. Может быть, ты не хочешь этого знать, но, сидя в ванной, я думала о тебе, трогая себя в горячей воде. Удали это. Прямо сейчас возьми и удали. Давай же, прокрути его до меню, и удали. Все еще читаешь? Я так и думала. Я сижу скрестив ноги. Ноутбук лежит у меня на коленях, он ведь для этого и придуман, правда? Это удобная поза, потому что одной рукой я могу наяривать это сообщение, а другой – у себя между ног. Наяривать, понимаешь? Ты в последнее время не заглядывал на www.FriendsReunited.com? Эта проблядушка Салли Уоррен создала на сайте страницу памяти. Мы все должны разделить наши размышления и нашу грусть насчет смерти Кристины Копперфильд. Я так и сделала, я написала, что я ДУМАЮ, это классно, и мне ГРУСТНО, что этого не случилось раньше. Да, правда, вот такая я СУКА, Эд. Но по крайней мере я честная. Не говори мне, что Салли Уоррен и правда расстроена. «Прекрасная свеча задута. Свеча на ветру». Чушь собачья, ей это НРАВИТСЯ, ей нравится эта драма, Кристину убили, как чудесно! Это означает, что Салли Уоррен победила. Она не была такой же красоткой, как Кристина, и пользовалась меньшей популярностью, но она жива, ее не убили. Теперь она заняла место лидера.
Сегодня я очень зла, Эд. Нет, не волнуйся, ты ни при чем. Я не собираюсь прийти к тебе в гости с ножницами. Это касается дела, над которым я работаю, и мне не с кем об этом поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Я приехал на место преступления, не думая о криминальной стороне вопроса, инспектор. Я увидел, что это самоубийство, и по-прежнему считаю, что это оно и есть. Есть записка, которая, по словам матери, написана почерком девочки…
– Вы следственный патологоанатом! – почти закричал Ньюсон. – Вы когда-нибудь слышали о принуждении? Где нож?
– Ну… я… я…
– Я читал в вашем заключении, что девочка предположительно убила себя ножом, взятым на кухне.
– Да, это так. Мать опознала его.
– Где он?
– Она попросила его забрать. Я так и сделал. Я положил его в пакет и забрал в свой кабинет… и… я выкинул его… Инспектор, девочка была одна в комнате. Следов борьбы не было, была записка… Я просто подумал…
– Господи! – воскликнул Ньюсон. – А я-то полагал, что первый, самый первый принцип следственной медицины заключается в том, чтобы ничего не трогать и ничего «просто» не думать.
В комнате повисла тишина. Доктор Форрест в смущении смотрел в пол. Коронер и местный детектив явно не знали, что сказать. Ньюсон смотрел на тело девочки. Было так дико обсуждать эти вещи в ее присутствии. Он натянул простыню на оголенное тело.
– Что было надето на девочке, когда вы ее нашли?
– Школьная форма. Она только сняла галстук и блузку. На ней были лифчик, юбка, носки и туфли.
– Где одежда?
– У нас, – ответил служащий морга.
Ньюсон повернулся к констеблю:
– Я хочу, чтобы носки отправили в лабораторию. Полагаю, вы найдете на них следы скотча. Если изучите стул, на котором сидела Тиффани в момент смерти, то обнаружите, что на ножках немного слезла краска, как будто их обмотали клейкой летной, а потом сорвали. Стул лежит в багажнике моей машины, и еще там чашка, в которой явно был кофе, который Тиффани приготовила для убийцы, хотя сомневаюсь, что мы обнаружим отпечатки или следы ДНК. Также нужно осмотреть предплечья девочки, потому что, думаю, наряду со шрамами мы найдем доказательства того, что ее связывали. Кто бы это ни сделал, он не пользовался клейкой лентой, потому что знал, что она оставит заметный след на коже. Думаю, это был какой-то провод, так что под порезами должны быть ссадины. И также, пожалуйста, исследуйте ее язык. Я абсолютно уверен, что у нее во рту был кляп, следов клейкой ленты нет, значит, это был именно кляп.
– Инспектор, – впервые открыл рот коронер, – что же, по-вашему, произошло в комнате девочки?
– Тиффани Меллорс пришла домой из школы, и вскоре после этого раздался звонок в дверь. Посетитель либо знал Тиффани, либо был уверен, что сможет убедить ее впустить его в дом. Она приготовила ему кофе и взяла себе банку диетической колы. Этот человек поднялся в спальню Тиффани. Оказавшись там, он поставил кофе на туалетный столик и усыпил жертву. Полагаю, хлороформом, потому что первые отчеты говорят, что в комнате горели ароматические палочки. Думаю, он зажег их, чтобы скрыть запах. Когда Тиффани Меллорс очнулась, у нее во рту был кляп, а ноги были прикреплены лентой к стулу. Мужчина держал в руке кухонный нож, который принес из кухни, пока Тиффани была без сознания. Угрожая ей ножом, он заставил ее написать «предсмертную» записку. Затем он привязал ее руки к спинке стула и начал наносить порезы. Ему нужно было, чтобы руки были связаны, потому что иначе кровь хлестала бы в разные стороны и забрызгала его. Самым главным для него был способ пытки Тиффани, а также то, чтобы она страдала, будучи в сознании. Он хотел, чтобы она знала, что он резал ей руки вдоль и поперек. Нанеся несколько ран, имитирующих пробные порезы подростка, он аккуратно нанес Тиффани смертельные раны. Затем он стоял и смотрел, как она быстро истекла кровью. Когда Тиффани потеряла сознание, он вынул кляп, положил нож на пол, убедившись предварительно, что на нем остались отпечатки пальцев Тиффани, и вышел из дома. Это тихая улочка, и он ушел незамеченным, хотя мне нужен будет полный список допросов соседей, вдруг кто-то что-то видел.
– Но, инспектор, – в ужасе спросил коронер, изменившись в лице, – почему?
– Прочитайте записку, которую он заставил ее написать, – ответил Ньюсон. – «Меня погубили издевательства».
33
Эд, кто он?
Ньюсон и Наташа отъехали от морга Руислипа и направлялись обратно в город, пробираясь через послеобеденную пробку, усиленную машинами родителей, забиравших детей после школы.
– Не знаю, Наташа. Не знаю.
– Как он попадает в дома? Как ему это удается? Все жертвы распахивают перед ним дверь. Нет, ты подумай, эта девочка ведь наверняка была послушная, да? Ее учили не открывать двери кому ни попадя. Но он звонит, она его впускает, делает ему кофе, господи боже мой, и через полчаса он ее убивает. Как он это делает?
Ньюсон не ответил.
– Знаешь, что мне непонятно? – спросила Наташа. – Я тут подумала, может, дело не в том, что они его знают. Может, он просто представляет какую-то организацию… Может быть, он…
– Полицейский?
– Если это так, его удостоверение откроет любую дверь и не вызовет подозрений. Никто ведь не ожидает, что полицейский окажется убийцей? И не забывай, Эд, ты его знаешь. Кристина Копперфильд четко дала это понять, когда оставила тебе сообщение. Ты знаешь много полицейских.
– И если говорить начистоту, многие полицейские – жестокие люди.
– Да, по крайней мере, некоторые из них.
– Некоторые – это мягко сказано, Наташа. Я знаю, сколько таких в Скотленд-Ярде.
Дорога в город проходила мимо школы, в которой они были несколько часов назад. Как раз закончились уроки. Огромная толпа в зелено-желтых нарядах шла мимо цветов, рядом в поисках новых историй болтались два-три репортера. Вдруг кое-кто привлек внимание Ньюсона. Высокая спортивная фигура в классических солнцезащитных очках «Рэй-Бэн».
Роджер Джеймсон.
– Кстати, о копах, – сказал Ньюсон. – Вот один из них, американский коп. Я его знаю. Мы вместе учились в школе.
Ньюсон припарковал машину и подошел к бывшему однокласснику.
– Что ты здесь делаешь, Роджер?
– То же, что и ты. Смерть девочки, которая здесь училась, была во всех новостях. Все списали это на насилие, и они правы. Но люди не знают всей картины, правда?
– Я спросил, что ты здесь делаешь.
– Ой, да ладно тебе, Эд! Ты прекрасно знаешь, что я здесь делаю. Я пытаюсь узнать, кого порезывала эта девчонка, Тиффани Меллорс. Ты был в школе, так что, полагаю, уже понял, кто это. Только начав читать о прекрасной мисс Меллорс, я понял, что она не была жертвой, по крайней мере, до тех пор, пока до нее не добрался наш серийный придурок. Очевидно, тот, кто убивает тиранов, начал со старичков. Теперь он переключился на молодняк, но, видимо, есть связь между ребенком, которого мучила Тиффани, и убийцей. Найди связь, найдешь убийцу. Поэтому я и болтаюсь у школьных ворот и ищу связь. Не беспокойся, я не собираюсь добавлять педофилию к своим разнообразным преступлениям против общества.
– Кажется, тебя от этого расследования клещами не оттащишь. У меня такое ощущение, что ты получаешь информацию из полиции.
– Но ты же знаешь, Эд. Я тебе говорил. Я знаю этого убийцу. Он такой же, как я. И именно поэтому я его поймаю.
В этот момент подошла Наташа.
– Добрый вечер, мисс, – сказал Джеймсон, снимая очки и глядя на Наташу с задорной, легкой улыбкой.
– Привет, – ответила Наташа. – Вы учились в школе с Эдом, так?
– Да. Мы старые друзья.
– Но вы американец.
– Теперь да. Но раньше я им не был. Офицер Роджер Джеймсон, полиция Нью-Йорка, к вашим услугам, мадам, – сказал Джеймсон, протягивая большую сильную руку. Он был почти на фут выше Ньюсона и Наташи, стройный и сильный.
Наташа выдала свою лучшую улыбку.
– Сержант Наташа Уилки, – мило сказала она. – Ее Величества столичная полиция.
Наташа и Джеймсон засмеялись.
Ньюсон вскипел. Он видел, что Джеймсон был как раз в Наташином стиле: большой, симпатичный, сексуальный – и к тому же ублюдок и тиран.
– Роджер голубой, – сказал он.
– О, – ответила Наташа, явно ошарашенная такой неожиданной и лишней информацией.
Джеймсон тоже выглядел растерянным. Повернувшись к Ньюсону, он уставился на него злобными прищуренными глазами. Ему явно не понравилось то, как бесцеремонно и агрессивно вытащили наружу его личную жизнь.
– Да, ты прав, – сказал он. – Мне понадобилось много времени, чтобы понять это, Эд, но в конце концов я это осознал.
– Да, ну… – Теперь Ньюсон был смущен, поняв, насколько глупо и грубо это прозвучало. – Неважно.
– Скажи, Эд, – продолжил Джеймсон, по-прежнему с улыбкой, но продолжая злобно щуриться, – а сколько тебе понадобилось времени, чтобы понять, что ты хочешь спать со своим сержантом?
Теперь пришла очередь Ньюсона застыть словно от удара молнии.
– Я не знаю, о чем…
– А с чего тебе еще так на нее смотреть…
– Я не понимаю, о чем ты…
Наташа ужасно покраснела, но изо всех сил старалась не потерять лицо.
– Очень интересная у вас беседа, мальчики. Я, наверное, пойду в машину. Но нам нужно ехать в офис, Эд. До свидания, офицер Джеймсон. Было приятно познакомиться.
– Взаимно, мадам.
Наташа пошла к машине.
– Миленькая, – сказал Джеймсон. – Кто ей по морде дал? Парень? Ты сказал, что на нее напали. Полагаю, ты вмешался и уделал этого парня. Хотя вряд ли это в твоем стиле, так? Но попытайся. Может, в награду получишь сладенькое.
Ньюсон был зол скорее на себя, чем на Джеймсона.
– Зря я откровенничал с тобой, – сказал он.
– Да, могу сказать то же самое, – ухмыльнулся Джеймсон.
– Полагаю, это справедливо.
– К тому же, Эдди, мне не нужны твои откровения. Я и так тебя знаю. Это мой талант.
– Не забывай, что я просил тебя составить список твоих поездок в Британию за последние два с половиной года.
– Список я отослал на твой адрес. Надеюсь, ты мне позвонишь и скажешь, совпали ли даты?
– С чем совпали, Роджер?
– Эд, я тебя умоляю. Я же говорил тебе, что далеко не дурак. Я знаю, что в этом расследовании должно быть еще несколько дел. У тебя есть доступ к центральному архиву, а у меня нет. Полагаю, ты туда залез, перешерстил все нераскрытые дела и нашел еще несколько художеств нашего убийцы. А теперь ты хочешь знать, был ли я поблизости, когда совершались эти убийства, потому что если был, то я и есть убийца.
– Да, возможно, это именно то, о чем я думал.
– Или, может быть, я послал Хелен Смарт сообщение и рассказал ей обо всем. Я могу быть очень убедительным. Не пропадай, Эд. – Джеймсон повернулся и ушел, а Ньюсон отправился к Наташе в машину.
– Хм… это замечание Джеймсона, – сказал Ньюсон, – насчет… ну…
– Насчет того, что ты хочешь со мной спать?
– Да, именно. Просто дикость. Глупый, ужасно дешевый удар. И, естественно, просто чушь. Конечно, ты понимаешь.
– Конечно, – ответила Наташа.
Придя домой, Ньюсон нашел сообщение Роджера Джеймсона с датами приездов в Британию. Джеймсона не было в стране, когда убили Адама Бишопа. И когда Нейла Брэдшоу замучили в амбаре. Однако он был здесь, когда Денису Спенсеру вышибали мозги книгой и, что более важно, когда Энджи Тэтум получила свой жуткий эквивалент заячьей губы. Ньюсон уже знал, что Джеймсон был в Британии, когда Фарре Портер сломали позвоночник и вымочили ее в кислоте.
Также было сообщение от Хелен Смарт. Ньюсон без малейшей охоты открыл его.
«Привет, Эд.
От меня никуда не деться, да? Придется поменять адрес электронной почты. Я сижу дома одна, ну конечно, не совсем одна. Со мной Карл, но ему шесть, и он смотрит «Ох уж эти детки!». Я его люблю, но он не самый интересный собеседник. Дети могут говорить ужасные вещи и совершать ужасные поступки много-много раз. Я только что из ванны и сижу голая в спальне. Моя кожа еще влажная. Может быть, ты не хочешь этого знать, но, сидя в ванной, я думала о тебе, трогая себя в горячей воде. Удали это. Прямо сейчас возьми и удали. Давай же, прокрути его до меню, и удали. Все еще читаешь? Я так и думала. Я сижу скрестив ноги. Ноутбук лежит у меня на коленях, он ведь для этого и придуман, правда? Это удобная поза, потому что одной рукой я могу наяривать это сообщение, а другой – у себя между ног. Наяривать, понимаешь? Ты в последнее время не заглядывал на www.FriendsReunited.com? Эта проблядушка Салли Уоррен создала на сайте страницу памяти. Мы все должны разделить наши размышления и нашу грусть насчет смерти Кристины Копперфильд. Я так и сделала, я написала, что я ДУМАЮ, это классно, и мне ГРУСТНО, что этого не случилось раньше. Да, правда, вот такая я СУКА, Эд. Но по крайней мере я честная. Не говори мне, что Салли Уоррен и правда расстроена. «Прекрасная свеча задута. Свеча на ветру». Чушь собачья, ей это НРАВИТСЯ, ей нравится эта драма, Кристину убили, как чудесно! Это означает, что Салли Уоррен победила. Она не была такой же красоткой, как Кристина, и пользовалась меньшей популярностью, но она жива, ее не убили. Теперь она заняла место лидера.
Сегодня я очень зла, Эд. Нет, не волнуйся, ты ни при чем. Я не собираюсь прийти к тебе в гости с ножницами. Это касается дела, над которым я работаю, и мне не с кем об этом поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47