Антигон отшатнулся от машины, не желая даже в таком плачевном состоянии оскорбить ее дух. Еще несколько машин ожили, замигав огоньками на панелях управления. Уровень энергии в помещении заметно изменился. Что-то повлияло на энергетические потоки, и Антигон был уверен, что это не случайно.
Неожиданно от дальней стены послышался металлический скрежет. Антигон заметил рассыпавшиеся искры; огоньки на табло нескольких машин гневно покраснели. Духи машин явно протестовали против грубого вторжения. Зал наполнился резким вибрирующим скрипом разрушаемого металла. Антигон укрылся за ближайшей машиной. Как жаль, что он лишен бионического зрения и не может разглядеть того, кто следом за ним проник на этот сумрачный уровень!
Неужели он действительно надеялся найти выход?
Выхода нет.
— Заткнись. Ты не демон.
Можешь сколько угодно себя обманывать. Я от этого становлюсь только сильнее.
В поле зрения попала огромная темная фигура, видневшаяся между машинами. Со сверла массивной бурильной установки, заменявшей одну из рук, еще сыпались искры. Это был сервитор — тяжелый рабочий экземпляр, обычно используемый в шахтах. Одна его рука предназначалась для бурения, вместо другой был установлен громадный пневматический молот. Широкое туловище целиком состояло из синтетических мускулов, контролируемых крошечной сморщенной головой. Она почти терялась между колоссальными плечами.
Сервитор был почти вдвое выше любого из людей. Он пробился сквозь рассверленное отверстие и покатился вперед на гусеничной платформе, оставляя за собой шлейф маслянистого дыма.
Следом за ним появились и другие фигуры. В темных одеждах. Техножрецы. За их спинами Антигон заметил отблески ружейных фонарей техностражей — неизменных вооруженных охранников Адептус Механикус. Нет сомнений, что эти невежественные пехотинцы использовались еретиками.
Антигон отпрянул назад в надежде добраться до грузоподъемника. Но сервоузел правого колена заело, и магос упал на обжигающий холодом пол. Новый взрыв боли прорвался сквозь защиту успокоительных средств. Антигон вскрикнул, и техножрецы наверняка услышали его голос.
Попался.
— Пошел прочь! Верни мое тело! Если я погибну, ты тоже умрешь!
Беги, путник, беги! Такие, как я, никогда не умирают, только двигаются дальше. Все время двигаются, все время меняются…
Низкий свистящий голос произнес последовательность нулей и единиц — настоящий машинный код технис. Огромный сервитор-шахтер замер, лишь его сверло продолжало вращаться, а пневмомолот шипел сжатым воздухом.
Последовала еще одна тирада на наречии технис. Если бы авточувства Антигона действовали нормально, он перевел бы сообщение в одно мгновение, но теперь, из-за угрозы жизни, вся энергия поступала в бионическое сердце.
Даже в этом священном месте Антигон чувствовал себя нагим и беззащитным в ловушке у еретиков.
— Магос Антигон, — произнес все тот же голос, но в этот раз на низком готике.— Ты находчивый человек. Но все же ты лишь человек. Удивительно, что ты вообще нас обнаружил. И хотя у тебя нет ни малейшей возможности причинить нам сколько-нибудь ощутимый вред, после доклада о твоем провале с Марса могут прислать более компетентного человека. А потому другого пути нет.
Антигон прекратил всякие попытки скрыться. Его тело было уже наполовину парализовано.
— Они и так пришлют, — крикнул он, намереваясь стоически провести последние мгновения своей жизни и не уступить еретикам, как того требует Омниссия. — Если я не вернусь, они пошлют целый отряд диагностов. Блокируют планету. И будут уничтожать один город за другим. Вас все равно переловят.
— В самом деле?
Главенствующий техножрец выступил вперед. Его одежда темно-серого цвета, изготовленная из тончайшей ткани, струилась вокруг тела подобно воде. Капюшон накидки был откинут на спину, и Антигон увидел, что кожа верхней части лица натянута так сильно, что, казалось, на черепе осталась только пара сверкающих глаз. Нижней челюсти не было вовсе: на ее месте находилось гнездо тонких механорук. Они, подобно извивающимся щупальцам, свисали до самого пола. Из плеч техножреца вместо рук выступали пучки длинных металлических нитей. Они колыхались, как отростки подводных растений, и выглядели очень проворными.
Он двигался с какой-то невероятной грацией и был похож скорее на живое существо без костей, чем на машину, хотя тело техножреца было усилено явно лучше, чем у всех, кого видел Антигон.
— Скраэкос, — выдохнул Антигон. Предводителем еретиков оказался почитаемый архимагос, распоряжавшийся всеми информационными резервами Каэронии. Скорее всего, он непрерывно следил за Антигоном при помощи пикт-камер наблюдения и оборудованных сенсорами сервиторов. Он просто выжидал, чтобы выяснить, что именно обнаружил Антигон и что он намерен предпринять. Почитаемый архимагос совершенно точно знал, где находится Антигон и что он делает. С того самого момента, когда Антигон ступил на поверхность Каэронии, у него не было ни единого шанса спастись.
— И потому, — продолжал Скраэкос густым, как сироп, синтезированным голосом,— ты должен умереть. Ты слишком любопытен. И всегда придерживаешься правил. Опасное сочетание.
Антигон поморщился от боли и обхватил рукой приклад авторужья. С неожиданной для самого себя энергией он сумел поднять оружие и выстрелить.
Залп угодил в живот Скраэкоса. Техножрец даже не вздрогнул: он просто развел свои механоруки и взглянул на маленькую дымящуюся дырочку в одежде. Затем разочарованно покачал головой.
— Азаулатис, — произнес он.
Господин.
— Убей его.
Мир вспыхнул ослепительной белизной. Тело Антигона конвульсивно содрогнулось от боли, как будто сквозь него прошел электрический ток. Сервоузлы мгновенно раскалились добела, прожгли мускулы и опалили кожу. Он ничего не видел, ничего не слышал, ничего, кроме боли, не чувствовал…
Бионическая рука вырвалась из плечевого сустава. От нагрузки треснул металл сервоузла, а из глаза Антигона посыпались искры. Механоруки взметнулись вверх, бионическое сердце от болевого шока утратило ритмичность. Оставшиеся детали бионического глаза сами собой выскочили из черепа и рассыпались по полу, оставив в голове отверстие величиной с кулак. Машинное проклятие поразило всю систему усиления тела, вызвав саморазрушение. Как только оно доберется до бионического сердца, ему придет конец.
Антигон молился. Боль — неотделимое свойство человеческого тела. Надо только отстраниться от боли, и тогда он сможет двигаться. Магос собрал всю свою волю и постарался призвать к повиновению оставшиеся сервоузлы, чтобы выиграть у машинного проклятия еще несколько мгновений. Затем приказал действовать одной из механорук. Эти органы присоединялись непосредственно к центральной нервной системе, и с ними управиться было немного легче. Ему требовалась только одна механорука.
Антигон, вскрикнув, ударил наконечником механоруки по табло ближайшей информационной машины и пробил древнее устройство. А потом замер.
Машинное проклятие, как электрический ток, выбрало путь наименьшего сопротивления. Оно покинуло дымящиеся сервоузлы, спиралью обвило механоруку и перетекло в информационную машину.
Антигон отдернул механоруку, пока проклятие не успело вернуться. Когда машинное проклятие забилось в машинных системах, древнее устройство задрожало; огоньки на панели покраснели, словно налились кровью. Но ловушка захлопнулась, и Антигон получил еще несколько секунд.
Он сознавал, насколько ужасный грех совершил, заразив скверной древнюю благородную машину. Не важно, что теперь произойдет, — Омниссия никогда его не простит. Но Антигон совершил грех не ради того, чтобы сохранить себе жизнь: для техножреца она не представляла особой ценности. Главное — это служение Богу-Машине. Антигон еще не до конца выполнил свой долг. Еретики должны понести наказание.
На Антигона обрушился ужасный удар: сервитор-шахтер своей дрелью пробил тело магоса до самого пола. Сверло, дойдя до брюшной полости, разбросало внутренности по всему помещению. Антигон не ощутил боли — он просто не мог больше ничего чувствовать. Он понимал, что его нервная система на грани разрушения. Он похолодел и оцепенел. Он был беспомощен. Физически он уже умер.
Сервитор поднял Антигона и швырнул его через всю комнату. Исковерканное тело ударилось об одну из информационных машин, на пол полетели обломки бионики, брызнула кровь.
Магос вновь заставил работать свои механоруки. В последний раз, во имя Омниссии. Это был последний шанс раскаяться — ведь он не выполнил задания и превратился в ужасного грешника.
Металлические наконечники коснулись корпуса древней информационной машины. Антигон ощутил старую, мрачную технологию, подчиненную флегматичному духу машины. Но теперь дух был возмущен нанесенными повреждениями и проклятием, поразившим его собрата. Антигон попросил прощения у духа машины, но так и не получил ответа.
Пневмомолот сервитора обрушился на голову и грудь Антигона и полностью вмял его в корпус машины. Кровь и обломки костей проникли в самое ее сердце.
Механоруки Антигона бессильно упали.
Существо, к которому Антигон обращался как к почитаемому архимагосу Скраэкосу, переместилось к остальным техножрецам. Они имели почти такой же облик, но явно ему подчинялись.
Сервитор-шахтер по-прежнему стоял над останками Антигона, в которых уже ничто не напоминало человеческое тело. Техностражи, в ржаво-красных костюмах, держа наготове отделанные медью лазганы, рассыпались по всему уровню. Но больше никого не обнаружили.
Антигон был единственным, кто знал.
Вероятно, он был прав. С Марса прибудут другие. Возможно, пришлют даже вооруженную миссию с полномочиями высших архимагосов или самого генерального фабрикатора. Но к тому времени, когда подобная миссия появится на Каэронии, никто — даже генеральный фабрикатор — не сможет ничего изменить.
— Хорошо, — произнес Скраэкос. Он обернулся к пришедшим с ним техножрецам, верным последователям Омниссии в лице его воплощения. — Братья. Верные. Праведные. Мы видели лик Бога-Машины. Все, о чем он нам говорил, сбылось. Значит, пришло время начать действовать.
ГЛАВА 3
…А потому, бойтесь Неведомого, ведь каждый враг когда-то был всего лишь тайной.
лорд Солар Махариус. История сегмента Ультима
— Каюк твоему императору.
— Быть не может.
Сарусс показал на угол доски для игры в цареубийство, где одиноко стояла лишь фигурка храмовника.
— Храмовник загнал его в угол, и ходить больше некуда.
Аргел уставился на доску. Молодой Сарусс выглядел таким довольным, что сомневаться в его правоте не приходилось.
— Ах ты мелкий грокс, — проворчал Аргел. — Вечно надо мной издеваешься.
Аргел с разочарованным видом опрокинул своего императора набок, что означало конец игры и очередную победу Сарусса.
— Еще разок? — спросил Сарусс.
— Конечно. Все равно больше нечем заняться.
Аргел не ошибался. Они находились на космической орбитальной станции наблюдения «Тройная девяносто один» в системе Борозис подсектора Гаугамела в сегменте Ультима. Станция представляла собой слегка заржавевшую сферу около пятисот метров в поперечнике; большую часть ее занимало оборудование для наблюдения и ремонта. Сооружения такого типа редко оснащались средствами для развлечений. Аргел и Сарусс были рады, что нашлось место хотя бы для игровой доски. За три месяца из девятимесячной смены Аргел пришел к заключению, что Сарусс играет гораздо сильней. Но выбора не было: оставалось только надеяться, что со временем и он научится играть не хуже.
Существовал и второй вариант. Пялиться на стены или общаться с Лакримой. Лакрима, к несчастью, была астропатом: она обладала невероятно сильным даром телепатии и передавала различные послания с одного конца Империума в другой. Все астропаты были слепыми и сморщенными, отличались угрюмым, нелюдимым характером и предпочитали оставаться в одиночестве. И Лакрима была не лучшей из всех. Так что оставалось только играть в цареубийство.
Где-то на верхнем уровне раздался резкий пронзительный звон.
— Великий Трон! — воскликнул Аргел. — Это же предупреждение об опасном сближении.
— Наверно, сигнализатор испортился, — заметил Сарусс, расставляя фигурки для очередной партии.— Здесь же никого нет.
— Каждый раз, когда происходят подобные сбои, приходится писать целую уйму бумаг. Я схожу посмотрю, в чем дело.
Аргел поднялся, стараясь не удариться о низкий потолок тесного жилого отсека. Он почесал воспаленное пятно на шее и набросил на плечи куртку от костюма для выходов наружу. Ни одно из помещений станции, кроме жилого отсека, не отапливалось; в них стоял смертельно опасный холод.
Прозвучал еще один тревожный сигнал — на этот раз ближе.
— Гравитационная тревога, — определил Сарусс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Неожиданно от дальней стены послышался металлический скрежет. Антигон заметил рассыпавшиеся искры; огоньки на табло нескольких машин гневно покраснели. Духи машин явно протестовали против грубого вторжения. Зал наполнился резким вибрирующим скрипом разрушаемого металла. Антигон укрылся за ближайшей машиной. Как жаль, что он лишен бионического зрения и не может разглядеть того, кто следом за ним проник на этот сумрачный уровень!
Неужели он действительно надеялся найти выход?
Выхода нет.
— Заткнись. Ты не демон.
Можешь сколько угодно себя обманывать. Я от этого становлюсь только сильнее.
В поле зрения попала огромная темная фигура, видневшаяся между машинами. Со сверла массивной бурильной установки, заменявшей одну из рук, еще сыпались искры. Это был сервитор — тяжелый рабочий экземпляр, обычно используемый в шахтах. Одна его рука предназначалась для бурения, вместо другой был установлен громадный пневматический молот. Широкое туловище целиком состояло из синтетических мускулов, контролируемых крошечной сморщенной головой. Она почти терялась между колоссальными плечами.
Сервитор был почти вдвое выше любого из людей. Он пробился сквозь рассверленное отверстие и покатился вперед на гусеничной платформе, оставляя за собой шлейф маслянистого дыма.
Следом за ним появились и другие фигуры. В темных одеждах. Техножрецы. За их спинами Антигон заметил отблески ружейных фонарей техностражей — неизменных вооруженных охранников Адептус Механикус. Нет сомнений, что эти невежественные пехотинцы использовались еретиками.
Антигон отпрянул назад в надежде добраться до грузоподъемника. Но сервоузел правого колена заело, и магос упал на обжигающий холодом пол. Новый взрыв боли прорвался сквозь защиту успокоительных средств. Антигон вскрикнул, и техножрецы наверняка услышали его голос.
Попался.
— Пошел прочь! Верни мое тело! Если я погибну, ты тоже умрешь!
Беги, путник, беги! Такие, как я, никогда не умирают, только двигаются дальше. Все время двигаются, все время меняются…
Низкий свистящий голос произнес последовательность нулей и единиц — настоящий машинный код технис. Огромный сервитор-шахтер замер, лишь его сверло продолжало вращаться, а пневмомолот шипел сжатым воздухом.
Последовала еще одна тирада на наречии технис. Если бы авточувства Антигона действовали нормально, он перевел бы сообщение в одно мгновение, но теперь, из-за угрозы жизни, вся энергия поступала в бионическое сердце.
Даже в этом священном месте Антигон чувствовал себя нагим и беззащитным в ловушке у еретиков.
— Магос Антигон, — произнес все тот же голос, но в этот раз на низком готике.— Ты находчивый человек. Но все же ты лишь человек. Удивительно, что ты вообще нас обнаружил. И хотя у тебя нет ни малейшей возможности причинить нам сколько-нибудь ощутимый вред, после доклада о твоем провале с Марса могут прислать более компетентного человека. А потому другого пути нет.
Антигон прекратил всякие попытки скрыться. Его тело было уже наполовину парализовано.
— Они и так пришлют, — крикнул он, намереваясь стоически провести последние мгновения своей жизни и не уступить еретикам, как того требует Омниссия. — Если я не вернусь, они пошлют целый отряд диагностов. Блокируют планету. И будут уничтожать один город за другим. Вас все равно переловят.
— В самом деле?
Главенствующий техножрец выступил вперед. Его одежда темно-серого цвета, изготовленная из тончайшей ткани, струилась вокруг тела подобно воде. Капюшон накидки был откинут на спину, и Антигон увидел, что кожа верхней части лица натянута так сильно, что, казалось, на черепе осталась только пара сверкающих глаз. Нижней челюсти не было вовсе: на ее месте находилось гнездо тонких механорук. Они, подобно извивающимся щупальцам, свисали до самого пола. Из плеч техножреца вместо рук выступали пучки длинных металлических нитей. Они колыхались, как отростки подводных растений, и выглядели очень проворными.
Он двигался с какой-то невероятной грацией и был похож скорее на живое существо без костей, чем на машину, хотя тело техножреца было усилено явно лучше, чем у всех, кого видел Антигон.
— Скраэкос, — выдохнул Антигон. Предводителем еретиков оказался почитаемый архимагос, распоряжавшийся всеми информационными резервами Каэронии. Скорее всего, он непрерывно следил за Антигоном при помощи пикт-камер наблюдения и оборудованных сенсорами сервиторов. Он просто выжидал, чтобы выяснить, что именно обнаружил Антигон и что он намерен предпринять. Почитаемый архимагос совершенно точно знал, где находится Антигон и что он делает. С того самого момента, когда Антигон ступил на поверхность Каэронии, у него не было ни единого шанса спастись.
— И потому, — продолжал Скраэкос густым, как сироп, синтезированным голосом,— ты должен умереть. Ты слишком любопытен. И всегда придерживаешься правил. Опасное сочетание.
Антигон поморщился от боли и обхватил рукой приклад авторужья. С неожиданной для самого себя энергией он сумел поднять оружие и выстрелить.
Залп угодил в живот Скраэкоса. Техножрец даже не вздрогнул: он просто развел свои механоруки и взглянул на маленькую дымящуюся дырочку в одежде. Затем разочарованно покачал головой.
— Азаулатис, — произнес он.
Господин.
— Убей его.
Мир вспыхнул ослепительной белизной. Тело Антигона конвульсивно содрогнулось от боли, как будто сквозь него прошел электрический ток. Сервоузлы мгновенно раскалились добела, прожгли мускулы и опалили кожу. Он ничего не видел, ничего не слышал, ничего, кроме боли, не чувствовал…
Бионическая рука вырвалась из плечевого сустава. От нагрузки треснул металл сервоузла, а из глаза Антигона посыпались искры. Механоруки взметнулись вверх, бионическое сердце от болевого шока утратило ритмичность. Оставшиеся детали бионического глаза сами собой выскочили из черепа и рассыпались по полу, оставив в голове отверстие величиной с кулак. Машинное проклятие поразило всю систему усиления тела, вызвав саморазрушение. Как только оно доберется до бионического сердца, ему придет конец.
Антигон молился. Боль — неотделимое свойство человеческого тела. Надо только отстраниться от боли, и тогда он сможет двигаться. Магос собрал всю свою волю и постарался призвать к повиновению оставшиеся сервоузлы, чтобы выиграть у машинного проклятия еще несколько мгновений. Затем приказал действовать одной из механорук. Эти органы присоединялись непосредственно к центральной нервной системе, и с ними управиться было немного легче. Ему требовалась только одна механорука.
Антигон, вскрикнув, ударил наконечником механоруки по табло ближайшей информационной машины и пробил древнее устройство. А потом замер.
Машинное проклятие, как электрический ток, выбрало путь наименьшего сопротивления. Оно покинуло дымящиеся сервоузлы, спиралью обвило механоруку и перетекло в информационную машину.
Антигон отдернул механоруку, пока проклятие не успело вернуться. Когда машинное проклятие забилось в машинных системах, древнее устройство задрожало; огоньки на панели покраснели, словно налились кровью. Но ловушка захлопнулась, и Антигон получил еще несколько секунд.
Он сознавал, насколько ужасный грех совершил, заразив скверной древнюю благородную машину. Не важно, что теперь произойдет, — Омниссия никогда его не простит. Но Антигон совершил грех не ради того, чтобы сохранить себе жизнь: для техножреца она не представляла особой ценности. Главное — это служение Богу-Машине. Антигон еще не до конца выполнил свой долг. Еретики должны понести наказание.
На Антигона обрушился ужасный удар: сервитор-шахтер своей дрелью пробил тело магоса до самого пола. Сверло, дойдя до брюшной полости, разбросало внутренности по всему помещению. Антигон не ощутил боли — он просто не мог больше ничего чувствовать. Он понимал, что его нервная система на грани разрушения. Он похолодел и оцепенел. Он был беспомощен. Физически он уже умер.
Сервитор поднял Антигона и швырнул его через всю комнату. Исковерканное тело ударилось об одну из информационных машин, на пол полетели обломки бионики, брызнула кровь.
Магос вновь заставил работать свои механоруки. В последний раз, во имя Омниссии. Это был последний шанс раскаяться — ведь он не выполнил задания и превратился в ужасного грешника.
Металлические наконечники коснулись корпуса древней информационной машины. Антигон ощутил старую, мрачную технологию, подчиненную флегматичному духу машины. Но теперь дух был возмущен нанесенными повреждениями и проклятием, поразившим его собрата. Антигон попросил прощения у духа машины, но так и не получил ответа.
Пневмомолот сервитора обрушился на голову и грудь Антигона и полностью вмял его в корпус машины. Кровь и обломки костей проникли в самое ее сердце.
Механоруки Антигона бессильно упали.
Существо, к которому Антигон обращался как к почитаемому архимагосу Скраэкосу, переместилось к остальным техножрецам. Они имели почти такой же облик, но явно ему подчинялись.
Сервитор-шахтер по-прежнему стоял над останками Антигона, в которых уже ничто не напоминало человеческое тело. Техностражи, в ржаво-красных костюмах, держа наготове отделанные медью лазганы, рассыпались по всему уровню. Но больше никого не обнаружили.
Антигон был единственным, кто знал.
Вероятно, он был прав. С Марса прибудут другие. Возможно, пришлют даже вооруженную миссию с полномочиями высших архимагосов или самого генерального фабрикатора. Но к тому времени, когда подобная миссия появится на Каэронии, никто — даже генеральный фабрикатор — не сможет ничего изменить.
— Хорошо, — произнес Скраэкос. Он обернулся к пришедшим с ним техножрецам, верным последователям Омниссии в лице его воплощения. — Братья. Верные. Праведные. Мы видели лик Бога-Машины. Все, о чем он нам говорил, сбылось. Значит, пришло время начать действовать.
ГЛАВА 3
…А потому, бойтесь Неведомого, ведь каждый враг когда-то был всего лишь тайной.
лорд Солар Махариус. История сегмента Ультима
— Каюк твоему императору.
— Быть не может.
Сарусс показал на угол доски для игры в цареубийство, где одиноко стояла лишь фигурка храмовника.
— Храмовник загнал его в угол, и ходить больше некуда.
Аргел уставился на доску. Молодой Сарусс выглядел таким довольным, что сомневаться в его правоте не приходилось.
— Ах ты мелкий грокс, — проворчал Аргел. — Вечно надо мной издеваешься.
Аргел с разочарованным видом опрокинул своего императора набок, что означало конец игры и очередную победу Сарусса.
— Еще разок? — спросил Сарусс.
— Конечно. Все равно больше нечем заняться.
Аргел не ошибался. Они находились на космической орбитальной станции наблюдения «Тройная девяносто один» в системе Борозис подсектора Гаугамела в сегменте Ультима. Станция представляла собой слегка заржавевшую сферу около пятисот метров в поперечнике; большую часть ее занимало оборудование для наблюдения и ремонта. Сооружения такого типа редко оснащались средствами для развлечений. Аргел и Сарусс были рады, что нашлось место хотя бы для игровой доски. За три месяца из девятимесячной смены Аргел пришел к заключению, что Сарусс играет гораздо сильней. Но выбора не было: оставалось только надеяться, что со временем и он научится играть не хуже.
Существовал и второй вариант. Пялиться на стены или общаться с Лакримой. Лакрима, к несчастью, была астропатом: она обладала невероятно сильным даром телепатии и передавала различные послания с одного конца Империума в другой. Все астропаты были слепыми и сморщенными, отличались угрюмым, нелюдимым характером и предпочитали оставаться в одиночестве. И Лакрима была не лучшей из всех. Так что оставалось только играть в цареубийство.
Где-то на верхнем уровне раздался резкий пронзительный звон.
— Великий Трон! — воскликнул Аргел. — Это же предупреждение об опасном сближении.
— Наверно, сигнализатор испортился, — заметил Сарусс, расставляя фигурки для очередной партии.— Здесь же никого нет.
— Каждый раз, когда происходят подобные сбои, приходится писать целую уйму бумаг. Я схожу посмотрю, в чем дело.
Аргел поднялся, стараясь не удариться о низкий потолок тесного жилого отсека. Он почесал воспаленное пятно на шее и набросил на плечи куртку от костюма для выходов наружу. Ни одно из помещений станции, кроме жилого отсека, не отапливалось; в них стоял смертельно опасный холод.
Прозвучал еще один тревожный сигнал — на этот раз ближе.
— Гравитационная тревога, — определил Сарусс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46